Религиозная политика. Поиск российской модели государственно-церковных отношений

В России принят “Закон о свободе вероисповеданий” (1991 г.), Конституция гарантирует свободу совести. Положения этих документов и легли в основу религиозной политики Российского государства.

Если кратко суммировать позитивные изменения в положении христианства, иудаизма, ислама, жизни религиозных организаций и верующих за последние годы, необходимо выделить следующее.

1. Представлены реальные возможности беспрепятственно строить религиозную жизнь как личности, так и общинам. Покончено с диктатом органов власти над религиозными организациями. Местные власти не препятствуют появлению новых общин, строительству культовых зданий, выделяют земельные участки. Сегодня, например, мусульманские объединения занимают одно из ведущих мест среди религиозных организаций страны. Более 20% от общего числа всех зарегистрированных религиозных организаций приходится на долю российского мусульманства. Их число за 5 лет выросло с 300 до 2300.[c.143]

Несмотря на сложные экономические условия, в 1991-1995 годах только в Республике Татарстан завершено строительство более 500 мечетей. А по России в настоящее время их насчитывается около 5 тыс. Более 300 мечетей находится в стадии строительства.

2. В России за последние годы открыты сотни духовных учебных заведений (только исламских около 60-ти). При многих из них созданы религиозные школы, в которых изучаются основы тех или иных религий. Более тысячи юношей из России обучаются в высших и средних духовных заведениях в странах Востока и Запада. Кроме того, открыты широкие возможности светским учебным заведениям в осуществлении религиозного воспитания подрастающего поколения.

3. Расширены права верующих и их общин в самых различных областях жизнедеятельности общества, открытии культовых зданий, владении имуществом, издании религиозной литературы, подготовки кадров духовенства, налаживании связей с зарубежными единоверцами, организации паломничества к священным местам и т.д.

4. Верующие России впервые за многие десятилетия (мусульмане, иудеи за многие века) почувствовали себя частицей остального мира верующих. Российские религиозные организации получили возможность поддерживать широчайшие связи со своими единоверцами из зарубежных стран, ездить к ним и принимать их у себя дома. Ежегодно десятки тысяч верующих России различных конфессий отправляются для совершения паломничества в Иерусалим, Мекку и Медину.

Российские структуры власти находятся в состоянии поиска собственной модели государственно-церковных отношений. На международной научно-практической конференции “Законодательство о свободе совести и правовое регулирование деятельности религиозных организаций” (январь 1995 г.), в которой участвовали представители Русской Православной Церкви, католиков, протестантов, иудеев, буддистов этот вопрос был одним из основных. Конференция стала значительным шагом на пути осмысления приемлемой для России модели государственно-церковных отношений.

Следует отметить, что закон “О свободе вероисповеданий” (1990 г.) во многом следовал американской [c.144] модели взаимоотношений государства и религиозных организаций. В США даже самая малочисленная религиозная община имеет такие же права, как и крупные конфессии. Иностранные и американские религиозные организации равны перед законом. Нет специального государственного органа, курирующего деятельность религиозных организаций. Решение об освобождении организаций от налогов принимает Федеральная налоговая служба, которая тщательно проверяет, не преследуют ли эти организации коммерческих целей. Спорные вопросы решаются судами.

Однако российские традиции государственно-церковных отношений и реальная ситуация разительно отличались от американских. Отсутствовало и укореняющееся уважение к закону, а судебная власть не имела достаточных возможностей для коррекции отступлений от закрепленных в законе норм государственно-церковных отношений. Органы государственной власти в центре и в регионах на практике проводили и проводят политику предоставления преимуществ традиционно преобладающим среди населения конфессиям (как правило, это Русская Православная церковь, а также ислам и буддизм в соответствующих республиках). Это вызывает неприятие у ряда религиозных организаций, опасающихся, что превращение православия в преобладающую, поддерживаемую государством религию обернется ущемлением прав религиозных меньшинств.

Многие ученые пришли сегодня к выводу, что для нашей страны гораздо больше подходит не американская, а европейская модель взаимоотношений государства и религиозных организаций.

В Западной Европе наряду со свободой вероисповедания для всех религий во многих странах государство поддерживает наиболее авторитетные церкви: англиканскую – в Великобритании, католическую – в Италии и Испании, православную – в Греции, лютеранскую – в Швеции, Дании, Норвегии, Финляндии.

В европейских странах сложились четыре основные системы финансовой поддержки религиозных организаций со стороны населения и государства.

1. Во Франции, Нидерландах и некоторых других странах религиозные организации существуют за счет [c.145] “системы сборов”, т.е. добровольных пожертвований верующих.

2. В ФРГ, Австрии, Швейцарии, Швеции действует система церковных налогов, поступающих в распоряжение руководства религиозных организаций, которые тратят их на церковные нужды по своему усмотрению при минимальном контроле со стороны государства.

3. В Италии, Испании члены церкви платят на церковные нужды определенный процент подоходного налога (в Италии, например, – 0,8%). При этом не государство и не церковное руководство, а сам налогоплательщик решает, какой именно церковной общине (или на какие нужды) пойдут эти деньги.

4. В Бельгии, Люксембурге, Норвегии существуют прямое финансирование государством религиозных организаций и государственный контроль расходования средств религиозными организациями.

Таким образом западноевропейская модель государственно-церковных отношений, предполагающая особую поддержку государством ведущих церквей, исключает дискриминацию религиозных меньшинств, обеспечивает каждому гражданину реальную свободу совести. Как отмечалось на конференции (1995 г.), европейская модель государственно-церковных отношений жизнеспособна в том и только в том случае, если ведущая конфессия делает однозначный выбор в пользу свободы вероисповедания, не стремится использовать свое влияние на государство и на население для ущемления прав религиозных меньшинств.

Сделала ли выбор в пользу признания за всеми гражданами права на свободу вероисповедания Русская Православная церковь?

Она исходит из того, что Россия, как говорится в Конституции, – светское государство, и никакая религия не может устанавливаться в Российской Федерации в качестве государственной или обязательной (ст. 14). Священноначалие неоднократно подчеркивало, что церковь не стремится к введению православия в качестве государственной религии; она против всякого насилия в определении человеком своей религиозной ориентации. В то же время реальность такова, что гарантированная Конституцией свобода совести, свобода вероисповедания, включая право свободно выбирать, иметь и распространять [c.146] религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними (ст. 28) угрожает не государство или Русская Православная церковь, а сложившаяся в этой сфере анархия и бесконтрольность, помноженная на религиозное невежество основной массы населения. Любой человек, какая угодно религиозная или псевдорелигиозная организация могут сейчас пропагандировать в России свою доктрину, создавать организационные структуры, развертывать образовательные программы... Были бы деньги.

В России сегодня встречаются проповедники и миссии, преследующие коммерческие и иные, иногда неблаговидные цели, порой нарушающие законы, пропагандирующие религиозную и национальную рознь.

Патриарх Московский и всея Руси Алексий II, говоря о взаимоотношениях церкви и мира политики отмечал: “В сложившейся ситуации как никогда важно, чтобы церковь была неизменно верна своей объединяющей и примиряющей миссии, чтобы она всегда возвышалась над политической борьбой и вообще всей рознью мира сего... В любых взаимоотношениях “в мире сем” – межчеловеческих, социальных, политических, межэтнических, межгосударственных и так далее – церковь призвана быть умиротворяющим началом” (10). [c.147]