Необоснованное изобретение новых идеологий

Политическая идеология есть также термин, обозначающий группу гипотетических объектов (анархизм, социал-демократия, либерализм и пр.), сообща образующих один большой гипотетический объект — политическую идеологию, коль скоро у них у всех есть одна общая сущность, несмотря на их различающееся содержание. В любом случае она направлена на изменение социального бытия путем политических действий через власт ные механизмы или влияние на них. Вопрос о термине вовсе не является надуманным. Сплошь и рядом в современных российских учебниках или политологических словарях смешиваются понятия «политическая идеология», «политическое учение», «политическое течение» и т. п.

Между тем «политическая идеология» и «политическое учение» — это совсем не равнозначные термины. В отечественной гуманитарной науке сложилась определенная традиция употребления понятия «политическое учение» преимущественно в значении некой конструкции описательного, а не активизирующего характера. Так, уже в 1860-х годах Б. Н. Чичерин не выделял политическую идеологию как отдельное явление, а говорил исключительно о политических учениях как о неких пассивных конструкциях человеческой мысли, которые не ведут индивидов к активным политическим действиям. Говоря о развитии политических доктрин, он утверждал, что отличие древних политических учений от более поздних заключается «в большем или меньшем развитии начал, в методе исследования, иногда в примеси посторонних элементов, но существенное содержание остается то же»11. В XX веке термин «политическое учение» употреблялся в том же смысле, в частности в рамках курса «История политических и правовых учений», посвященного истории человеческой мысли.

Далее. Не являются идентичными и понятия «политическая идеология», «политическая философия», «политический миф», «политическая доктрина», «политические ценности». И хотя в общем смысле любую политическую идеологию можно назвать «политическим учением», или «политической философией», или «политическими ценностями», это обозначение допустимое, но не точное. Не каждая политическая философия подразумевает

активизацию. В свою очередь «политическая доктрина» — это только часть политической идеологии, в которой формулируются способы достижения провозглашаемого общественно-политического идеала. «Политический миф» — это стихийно, несознательно сложившиеся представления. «Политические ценности» — это только общемировоззренческая часть политической идеологии.

Следствием отмеченной понятийной путаницы является крайняя дробность явлений, характеризуемых как политические идеологии: неофашизм, шовинизм, расизм, исламский фундаментализм; радикализм; неоконсерватизм, неолиберализм; национализм; национальная идеология; экстремизм, популизм, идеи альтернативных движений; коммунизм (марксизм-ленинизм); ленинизм, маоизм, титоизм, национализм, движение сторонников окружающей среды, технократизм, «социально-политическая доктрина православия», «социально-политическая доктрина католицизма», коммунизм (большевизм, сталинизм), идеология ненасилия, христианско-демократическая идеология, левый радикализм, правый радикализм, социализм (марксизм-ленинизм), «просто» марксизм, антикоммунизм, неомарксизм, антимарксизм, антиколониализм, антифашизм, национальные идеологии, государственная идеология, реформизм, экспансионистские доктрины, прогностистические доктрины, доктрины основных религий, тоталитаризм; феминизм, коммунитаризм, экологизм, центризм.

Эти «новые» идеологии образуются пишущими о них авторами за счет приставки «нео-» или «анти-», но в большинстве случаев такие «изобретения» являются сомнительными. Так, не может являться основанием для обозначения каких-либо политических идей как «новых» («нео-») только то, что не посягает на понятийную основу «старой» политической идеологии при сохранении мировоззренческой сути последней. В публицистических произведениях приставка «нео-» может являться допустимой, чтобы подчеркнуть развитие той или иной политической идеологии, но она не должна вводить в заблуждение. «Неофашизм», «неолиберализм», «неоконсерватизм», «неоанархизм» не являются принципиально новыми, поэтому выделять их отдельно попросту ошибочно.

О появлении новой политической идеологии можно говорить лишь при изменении мировоззренческого ядра предыдущей и формировании нового общественно-политического идеала. Если же изменились только предполагаемые способы его достижения или скорректировано объяснение современной ситуации — это все та же «старая» политическая идеология. То же касается и так называемых антиидеологий, в числе которых антикоммунизм, антимарксизм, антифашизм. Ведь неприятие каких-либо концепций еще не может являться политической идеологией: для появления ее необходимо не только отрицание, но и более развернутая политическая концепция.

Неудачные попытки российских политологов «открывать» новые политические идеологии не должны давать повод отбрасывать в сторону вопрос: как обнаружить принципиально новую политическую идеологию в случае ее появления? Следует отметить, что последняя не создает ничего принципиально нового; она лишь обобщает политический опыт социального бытия, формулирует его в предельно сжатой практической форме.

Новая политическая идеология может появляться как радикальное продолжение «старой», синтез различных предыдущих воззрений (не обязательно политических) или как принципиальное противопоставление какой-то одной предыдущей идеологии или всем сразу. Так, например, во второй половине ХХ века новой политической идеологией являлась и теперь является так называемая теология освобождения, представляющая собой синтез социал-демократических воззрений в первоначальном их виде с католицизмом.

Любую появившуюся или появляющуюся политическую идеологию можно обозначить как новую, только если станет ясно, что ее мировоззренческое ядро и/или общественно-политический идеал представляет собой действительно новые, ранее не выдвигавшиеся в виде политической идеологии воззрения. При этом в качестве политических идеологий не могут рассматриваться расизм, антисемитизм и другие формы ксенофобии. И это при том, что существуют и идеологи расизма, и организации, идеология которых включает расистские взгляды. Но все же такие взгляды не представляют никакой политической ценности, поскольку исповедующие их политические организации не способны объединять людей во влиятельные структуры, пусть даже в непарламентском сегменте политики.

Чтобы расистские предрассудки оформились в политическую идеологию, должна быть создана широкая система взглядов, предлагающая пути решения важнейших социальных, политических и экономических проблем. Например, партия Гитлера не называлась Антисемитской партией Германии: она именовалась «национал-социалистической». Множество других праворадикальных политических организаций не называют себя «антисемитстими» или «антикавказскими» не только из соображений цензуры, скорее потому, что расизм не позволяет достичь значимых политических целей. Экстремизм, реформизм, радикализм также не являются политическими идеологиями, так как представляют собой лишь способы достижения целей, а не концепции — как и ленинизм, маоизм, большевизм, титоизм. Все они определяют не более чем формы и способы ведения внутренней и внешней политики, а также виды государственной (национальной) идеологии.

Центризм не является политической идеологией

Центризм как особую политическую идеологию крайне настойчиво предлагает рассматривать Н. С. Сулакшин, бывший в свое время заместителем председателя комитета Государственной Думы по промышленности, строительству, транспорту и энергетике: «Основной нашей задачей является продвижение в массы (общество) центристской модели развития страны <…> Будущее несомненно за центризмом». Лидерами центристов в России в ХХ веке Н. С. Сулакшин называет, среди прочих, Ю. О. Мартова и Л. Д. Троцкого.

Очевидной ошибкой Н. С. Сулакшина является смешение ряда понятий: «политическая идеология», «политическая позиция», «политическая деятельность». Поскольку для него «центризм — реальное и важное явление истории, политики, политологии и политической практики», вполне можно сделать такой вывод: все сколь-нибудь рационально мыслящие государ ственные деятели проводят политику центризма и являются приверженцами соответствующей идеологии: «Центристам свойственны известная умеренность и благоразумие, склонность к компромиссам, учету точки зрения и интересов других политических сил, нелюбовь к крайностям».

Свою концепцию Н. С. Сулакшин строит на основе собственных фрагментарных представлений о политической психологии, политической культуре и политической идеологии. Между тем лишь на том основании, что все вменяемые политики хотят сохранить свою власть, сделать иногда что-то полезное для общества и по возможности избежать насилия, еще нельзя делать вывод о существовании какой-то отдельной политической идеологии — центризма.

Государственная идеология как форма политической

составляющей общественного сознания

Мнение, будто государственная идеология является одной из форм идеологии политической, разделяется лишь частью сообщества политологов. Сторонники этой позиции утверждают: «Государственная идеология — это система взглядов, объявленная властью официальной для данного государства: этой идеологией пронизываются все стороны общественной и личной жизни, и такая его роль поддерживается всем авторитетом государства, в том числе и его органами насилия. Государственная идеология как определенный социальный феномен предполагает определенное взаимодействие между идеологией и политикой. Суть этой взаимосвязи состоит в том, что идеология формирует для политики определенную систему ценностей и выбор целей и средств».

Строго говоря, суть любой государственной идеологии может быть сведена к трем основным тезисам: «1. Все мы — единое сообщество, у каждого члена которого один и тот же интерес: жить комфортно и мирно на своей земле. 2. У других сообществ, населяющих другие государства, те же интересы. Мы их уважаем, но наши интересы для нас приоритетнее. 3. Наш политический лидер представляет всех нас, поэтому критиковать его публично не нужно». Однако подобная система взглядов не может быть обозначенной как политическая идеология, так как представляет лишь установки, присущие любой государственной системе.

Признание государственной идеологии полноценной формой политической идеологии не даст, например, понимания различия идеологических позиций олитических элит, например, США и СССР в период «холодной войны». Любое государство помимо этих установок может заимствовать (в явной или скрытой форме) определенные положения какой-либо уже существующей политической идеологии, но государство никогда не создавало и не создаст последней. Политическая идеология — это прежде всего различие, а не сходство взглядов.

В целом же государственная идеология представляется совершенно особой формой общественного сознания. Именно присутствие в системе последнего государственной идеологии порождает ошибку в виде присвоения центризму статуса политической идеологии, а также путаницу с определением консерватизма и его разновидностей. Государственная идеология — это форма без содержания, не способная наполнить себя, в силу чего она обращается к иным формам идеологий — как политическим, так и другим.

Аналогичным образом разрешается вопрос и о национализме, шовинизме, а также других идеях национальной исключительности, которые в строгом смысле этого слова тоже не являются политическими идеологиями. У каждой нации «свой» национализм/шовинизм, которые представляют собой гипетрофированную форму государственной идеологии, и их не следует смешивать с двумя политическими идеологиями в строгом смысле этого слова — национал-социализмом и фашизмом. Как это ни парадоксально, национал-социализм и фашизм — это интернациональные политические идеологии, аналоги которых сегодня можно встретить во многих странах Европы и некоторых странах Азии, в то время как национализм как радикально преувеличенная форма государственной (национальной) идеологии существует лишь в рамках отдельных территорий — русский национализм, французский национализм, еврейский национализм и т. д.

Таким образом, национализм — это гипертрофированная форма национальной (государственной) идеи, на определенном этапе развившаяся в шовинизм, который в определенной исторической обстановке отделился от национальной идеологии за счет привнесения дополнительных идей и превратился в отдельную форму общественного сознания, политической идеологии — национал-социализм. Национализм и шовинизм не могут быть признаны отдельными, самостоятельными политическими идеологиями, так как они являются не более чем составляющими, гипертрофированными разновидностями государственной (национальной) политической идеологии.