Экскурс 1. Метод: по стопам Маркса 14 страница

Попытаемся наметить, как всенародная ассамблея или всемирный парламент могли бы использовать центральный

Часть 3. Демократия

элемент современной концепции демократического предста­вительства, а именно - процесс выборов, основанный на стан­дарте «один человек - один голос». К примеру, вообразим, что мировое голосующее население примерно в четыре миллиар­да человек (за вычетом несовершеннолетних из общей цифры мирового населения в более чем шесть миллиардов) было бы поделено на четыреста избирательных округов по 10 милли­онов человек в каждом. Тогда североамериканцы выбирали бы около 20 представителей, а европейцы и индонезийцы еще по 20, тогда как китайцы и индийцы выбирали бы примерно 100 и 80 делегатов, соответственно. Все четыре сотни пред­ставителей вошли бы в ассамблею или парламент. Далее, бьио бы лучше всего, если бы эти избирательные округа были наре­заны так, чтобы не повторять старых национальных границ. Тогда новые институты не воспроизводили бы по-прежнему все те же искаженные и антидемократические формы, кото­рые постепенно стали свойственны столь многим нацио­нальным государствам. (Вспомним, что во время Французской революции, чтобы избежать повторения продажных тради­ций прежнего режима, были нарезаны совершенно новые из­бирательные округа.) Подобная всемирная избирательная схе­ма действительно восстановила бы ощущение равенства, которое чрезвычайно важно для современного понимания демократического представительства, чего даже Генеральная Ассамблея ООН до сих пор так и не добилась. Однако когда такая схема сконструирована, сразу становится понятно, что в реальности она нереализуема. Практические сложности про­ведения выборов при четырех миллиардах избирателей ка­жутся, по крайней мере на первый взгляд, непреодолимыми. Кроме того, современное понятие представительства, растя­нутое столь узкой пленкой по всей территории Земли, не в состоянии поддерживать надежное понимание демократии. Как было ясно Джеймсу Мэдисону и американским федерали­стам, представительство слабеет по мере того, как нарастает численность населения относительно количества представи­телей. (По Мэдисону, идеальной пропорцией является соот­ношение, при котором один представитель приходится на каждые 30 тысяч жителей⁹².) Конечно, представительная фу^н'

3.2. Глобальный запрос па демократию

кция мизерна, если один делегат представляет 10 миллионов избирателей. А куда поместить глобальный федеральный ок­руг - административный центр всего мира?

Есть несколько предложений, подразумевающих образо­вание либо второй ассамблеи в ООН, либо всемирного парла­мента, которые не подчинялись бы принципу «один человек -один голос», а формировали представительство в соответствии с уже существующими организациями или сообществами. Так, некоторые указывают на Всемирный социальный форум (ВСФ) как на показательный пример того, как НПО и общественные движения могут сорганизоваться в качестве глобального орга­на-'⁴. Со времени первой встречи в Порту-Алегри в 2001 году ВСФ проводит ежегодный сбор. На него собираются делега­ты от НПО, общественных движений и отдельные деятели со всего мира, чтобы обменяться информацией и взглядами по социальным и политическим вопросам, связанным с процес­сами глобализации. Кроме того, ВСФ дополняется серией ре­гиональных форумов, которые проводятся в другое время года. Дело не в том, что ВСФ можно считать незрелым прообразом всемирного управляющего органа - фактически он не претен­дует на какие-то совещательные или руководящие полномо­чия. Но суть в том, что ВСФ показывает, что всемирная встре­ча негосударственных акторов, таких как НПО, может быть посвящена подлинной и предметной дискуссии, указывая на возможные способы организации глобального политического организма.

Можно было бы также представить себе всемирный пар­ламент или ассамблею, которые опирались бы на народы, на­ции или даже цивилизации. В подобном органе представи­тельство допустимо выстраивать, исходя из расовых, этнических или религиозных различий. Например, при по­добной схеме коренные или угнетаемые народы, у которых нет своего государства, могли бы получить равное или про­порциональное представительство. В ином случае можно было °bi пойти по пути трансформации в механизм репрезентации согласно модели межцивилизационного конфликта Самюэля Хантингтона. Другими словами, если признать, что идентич­ности мирового населения, в сущности, зависят от цивилиза-

359Часть 3. Демократия

ций, как их описывает Хантингтон, или каких-то других по­добных культурных общностей, то сами цивилизации могли бы составить представительную базу для всемирной ассамб­леи или парламента.

Впрочем, нельзя забывать, что во всех перечисленных нами вариантах представительства, которое не основывалось бы ни на национальных государствах, ни на отдельных людях, пред­ставительный характер различных организаций или сообществ выражен весьма слабо. НПО - слишком расплывчатый тер­мин, подразумевающий широкий круг организаций, причем преобладающее их большинство почти или совсем не претен­дуют на то, чтобы представлять население. Глобальное граж­данское общество - не менее расплывчатое понятие, которое часто используется для определения различных негосудар­ственных организаций или сообществ, но и в нем не заложен реальный механизм представительства. И, наконец, концеп­ции, отталкивающиеся от идентичности и основанные на расе, этничности или религии, такие как цивилизации или народы, тоже не отражают заботы о представительности.

Главным осложнением в предложениях по созданию но­вого представительного органа для всего мира, которые мы рассмотрели, идет ли речь об ассамблее или о парламенте, ко­торые опирались бы на принцип «один человек - один голос» или на существующие общины, является понятие представи­тельства как такового. Все эти предложения исходят из пони­мания представительства времен модернити, сложившегося применительно к масштабам отдельных государств. Когда же мы переходим с национального на глобальный уровень, изме­нение масштаба лишает применимости все прежние модели представительства. Однако дело не только в масштабе. Био­политический характер современного общественного произ­водства, который мы подробно проанализировали во второй части этой книги, не только делает старые формы представи­тельства нереализуемыми, но и открывает путь новым фор­мам. Ими и следует заняться: до тех пор, пока мы этого не сделаем, дефицит представительства будет по-прежнему раз­лагать глобальное общество.

Следует подчеркнуть, что значительная часть обрисован-

3.2. Глобальный запрос на демократию

ных нами предложений по реформе мировой политики, вклю­чая реформы институтов ООН или создание всемирного пар­ламента, повторяют специфику американской конституции. Иначе говоря, всемирная политическая реформа становится _чеМ-то вроде приведения мировой структуры власти в боль­шее соответствие Соединенным Штатам или воспроизведе­нием американской модели во всемирном масштабе. Ирония ситуации в том, что именно США составляют самое большое препятствие для подобных реформ, так как практика одно­сторонности и исключительности, которую мы обсудили выше, подрывает всякую международную или всемирную форму де­мократического представительства. Соединенные Штаты сами блокируют распространение своей модели. Как долго может сохраняться подобное противоречие?

Наконец, следует отметить, по крайней мере вкратце, пред­ложение по новому глобальному устройству, которое не опи­рается на современные национальные модели, а опирается на опыт Европейского Союза^!Ц. Конечно, мировой уровень силь­но отличается от континентального, но учитывая ожесточен­ные схватки и конфликты культур, которыми полна европей­ская история, мы можем увидеть, что проект унифицирован­ного европейского устройства подтверждает наличие некоторых из трудностей, с которыми столкнется и всемир­ное устройство. Главным в европейской организации являет­ся неоднородный, многоуровневый метод принятия решений, основанный на многосторонних отношениях. С одной сторо­ны, эта многоуровневая конструкция не есть просто европей­ское сверхгосударство. С другой стороны, это и не союз наци­ональных государств. Это, скорее, сложная федеративная сис­тема. Некоторые решения принимаются на общеевропейском уровне, а другие - на национальном. Есть и такие решения, ^к°торые принимаются на субнациональном и региональном Уровнях. Единство административного процесса обеспечива-^ется взаимодействием взаимно перекрывающих друг друга Уровней. Другими словами, за счет создания многоуровневой федеративной системы удалось порвать с традиционной кон-Ч^епцией прямолинейных изоморфных отношений между пра-овыми и политическими формами города, нации, региона и

361Часть 3. Демократия

мира. Здесь нужно также упомянуть, что при подобной мно­жественности действующих лиц и уровней у системы больщ_е нет того, что остается «снаружи» (точнее, оно теряет свое зна­чение), а все конфликты принципиальной важности становятся внутренними. В сущности, европейская конституционная мо­дель дает механизмы, которые могли бы способствовать под­держанию стабильности мировой системы, однако эта модель не решает проблемы представительства. Как мы полагаем многоуровневый федеративный подход лишь подрывает тра­диционные виды представительства, не создавая взамен других.

Реформы прав и правосудия

Разнообразные жалобы на дефицит прав и справедливос­ти в мировой системе, перечисленные нами выше, показыва­ют, что новые судебные институты должны быть независимы от контроля национальных государств, так как ведущие госу­дарства постоянно блокировали или извращали прежние по­пытки их создания к собственной выгоде. Если речь идет о введении в действие на мировом уровне универсальных прин­ципов справедливости или прав человека, то их необходимо укоренить в мощных и автономных институтах. В таком слу­чае напрашивается предложение расширить описанный выше проект Международного уголовного суда за счет придачи ему глобальной юрисдикции и механизмов правоприменения, воз­можно, связанных с Организацией Объединенных Наций.

Близко примыкающее к этому предложение по институ-ционализации мировой юстиции призывает к созданию по­стоянной международной или всемирной комиссии по рассле­дованию правонарушений⁹³. Такой институт мог бы восполь­зоваться опытом различных национальных комиссий по расследованию и примирению. Он рассматривал бы не толь­ко заявления отдельных стран, но и крупномасштабные, меж­дународные обвинения в совершении несправедливости, а так­же устанавливал бы наказание и размеры компенсации. На­пример, всемирной комиссии по расследованию можно было бы поручить изучение многих требований о возмещении в качестве компенсации исторической несправедливости, совер-

3.2. Глобальный запрос на демократию

пенной против народов и общин. Некоторые дела о компен-ациях рассматривались в действующих национальных судах в результате групповых исков: например, со стороны амери­канцев японского происхождения, несправедливо интерни­рованных в Соединенных Штатах в годы Второй мировой войны, или выживших европейских евреев, чьи родственни­ки были убиты, а собственность разграблена. Однако такого пода дела очень сильно осложняются, когда выходят за преде­лы национальных границ или когда речь идет о событиях боль­шой исторической протяженности, вследствие чего те люди, которые непосредственно пострадали от несправедливости, уже умерли. В какой суд обращаться по делам о завоеваниях, колониализме и рабстве? Так, женщины, которые были на­сильственно вовлечены в проституцию во время вторжения японцев в Корею, на Тайвань, в Индонезию и другие районы Южной Азии, требуют возмещения от правительства Японии*. На общих и долговременных основаниях компенсацию хотят получить потомки тех, кто пострадал от работорговли и раб­ства. Скажем, афроамериканские потомки рабов требуют воз­мещения от правительства США и корпораций, которые на­живались на рабстве; страны Черной Африки, опустошенные работорговлей, добиваются компенсации от европейских стран, принимавших участие в торговле рабами; а бывшие ко­лонии претендуют на репарации от бывших колонизаторов. Африканские министры, к примеру, объединившись для под­готовки Всемирной конференции 2001 года по расизму, пред­ложили, чтобы «был создан Фонд восстановительного разви­тия, средства из которого пойдут на поддержку модерниза­ции в странах, пострадавших от колониализма»⁹⁷. Однако не совсем понятно, какие именно правовые действия нужны во всех этих случаях, а также во многих других им подобных. На кого можно возложить ответственность? Кто должен платить, сколько и кому? Какой институт имеет полномочия, чтобы это Решать? Во многих случаях уже само по себе обнародование фактов систематически совершавшейся исторической неспра­ведливости имеет положительное значение, но для ее преодо­ления недостаточно признания содеянного и принесения из­учений. Вероятно, поручить заниматься этим можно было

ШЧасть 3. Демократия

бы всемирной комиссии по расследованию. (Однако, по край­ней мере в скобках, нужно внести нотку скептицизма каса­тельно исполинских масштабов подобных предложений. Всемир­ные комиссии, мировые институты и глобальные агентства не обязательно являются адекватным решением глобальных про­блем.)

Еще один крупный вопрос реституции связан с экономи­ческой коррупцией. В данном случае под нею подразумевает­ся извращение общественных систем для извлечения личной выгоды, низведение публичных благ до источника личного богатства. Одним из очевидных примеров подобной корруп­ции является сколачивание гигантских состояний так называ­емых олигархов в России при «переходе к демократии» с по­мощью семейных связей, политического давления и всяких прочих незаконных способов. Общественное богатство нации быстро перетекло в немногие частные руки. Другой пример подобной коррупции, иного масштаба и в ином контексте, обнаружился в скандале с «Энроном». Богатство, которое на­копили высшие менеджеры «Энрона», изымалось не только у наемных работников и инвесторов самой кампании, но и у потребителей энергии и общества в более широком смысле. Ясно, что национальные суды не способны должным образом заниматься подобной коррупцией и возвращать украденное, даже если несколько российских олигархов и управляющих «Энрона» отправились за решетку. Новый институциональ­ный механизм нужен, чтобы не только предотвратить корруп­цию, но и вернуть то общее, что было украдено. Для этого потребуются крупные институциональные нововведения.

Впрочем, нынешняя неспособность мировой системы при­нуждать к соблюдению прав и исправлять несправедливость -это не просто ее недостаток. Фактически в последние годы явно дала знать о себе тенденция, действующая в противопо­ложном направлении. В особенности после 11 сентября преД" ставление об американской исключительности соединилось с мыслью о том, что в интересах безопасности нужно пожертво­вать свободами. Это серьезно подрывает институты, которые обеспечивают права и занимаются правосудием. Сложилась своего рода двойственная тенденция, совмещающая урезание

3.2. Глобальный запрос на демократию

_аЖДанских свобод внутри Соединенных Штатов (через та­кие нововведения, как учреждение Министерства внутренней безопасности и принятие PATRIOT Ал) с отторжением и на­рушением Америкой международных договоренностей, каса­ющихся обеспечения прав и правосудия⁹⁸. Заключенные, на неопределенный срок удерживаемые на военной базе США в Гуантанамо, оказались в фокусе, где пересекаются эти два на­правления, поскольку их пребывание в тюрьме нарушает не только Женевскую конвенцию об отношении к военноплен­ным, но и американские уголовные законы. Эта двойственная тенденция, подрывающая существующие системы правосудия, вероятно, не продержится долго, так как со временем неиз­бежно вызовет всеобщее осуждение и протест. Однако она по­казывает, что предложения по реформе всемирных систем обеспечения прав и правосудия, подразумевающие их демок­ратизацию, сегодня сталкиваются с нарастающим сопротив­лением.

Экономические реформы

Нужно отдать должное порой поистине героическим уси­лиям всех тех, кто - в религиозных организациях, НПО, аген­тствах ООН и наднациональных институтах, таких как Все­мирный банк, - работает ради облегчения жизни бедняков. Но следует видеть и ограниченность подобных усилий, остав­ляющих систему в неизменном виде. Помимо усилий по об­легчению страданий больного, мы должны бороться с самой болезнью, то есть с системой, воспроизводящей глобальную нищету. Есть немало разумных предложений по преодолению едности и страданий самых угнетенных слоев в рамках гло-альной экономики без внесения последовательных измене-^Нии в саму мировую систему". Возможно, самым радикальным Далеко идущим среди них является предложение аннулиро-ать или серьезно сократить внешний долг беднейших стран. Дь очевидно, что именно долги являются серьезной причи-^и сохраняющейся нищеты. Такое предложение является ■ ^номически выполнимым, поскольку суммы, о которых идет • Для глобальной экономики относительно невелики, од-

Часть 3. Демократия

нако многие возражают, что простое списание долгов создаст дурной прецедент для будущих займов. Всемирный банк пред­лагает сократить или списать долги наиболее бедным странам при условии соблюдения ими его требований к их экономи­ческой политике. Другие предлагают учредить новое незави­симое агентство, которое решало бы, какие долги нужно спи­сать или сократить, и определяло бы соответствующие требования. Так, некоторые хотят создать глобальное, способ­ное принимать юридически обязывающие решения агентство по разбору ситуации с долгами. Оно занималось бы делами, построенными по образцам внутреннего законодательства по банкротству, например, по аналогии с разделами 11 и 9 соот­ветствующего закона США¹⁰⁰. Тогда отдельные страны могли бы объявлять дефолт по займам и становиться банкротами точно так же, как это делают физические лица и корпорации, основываясь на внутренних системах права. Нет сомнения, что облегчение ситуации с долгами необходимо, чтрбы разорвать порочный круг бедствования для большинства угнетенных в рамках мировой экономики, но такого рода средства не реша­ют системных мирохозяйственных проблем, которые продол­жают порождать и воспроизводить неравенство и бедность.

В целом большинство предложений по реформе основ фун­кционирования мировой хозяйственной системы, которые имеются в наличии, по подразумеваемому ими действию под­разделяются на две широкие группы, противоположные друг другу. С одной стороны, речь идет придании национальным правительствам дополнительных полномочий по регулирова­нию, а с другой - об ослаблении контроля над экономикой со стороны как государств, так и наднациональных экономичес­ких властей. Эти две стратегии, конечно, исходят из принци­пиально разного анализа коренных причин сложившихся хо­зяйственных проблем. Первая в основном видит источник всех трудностей в неолиберальных режимах и нерегулируемых потоках капитала, тогда как вторая сосредоточена прежде все­го на видах власти, как политической, так и экономической, которая контролирует производство и обращение.

В качестве примера первой стратегии рассмотрим при­зывы ввести «налог Тобина», подразумевающий отчисления

3.2. Глобальный запрос на демократию

при осуществлении международных финансовых операций, что впервые было предложено лауреатом Нобелевской пре­мии Джеймсом Тобином. Речь идет о небольшом налоге на все международные валютные сделки и передаче соответству­ющих налоговых поступлений развивающимся странам. По­борники этой идеи говорят, что одним из преимуществ тако­го налога является то, что он поможет умерить волатильность международных финансовых рынков и тем самым избежать финансовых кризисов, отчасти вызванных высокими скорос­тями торговли валютой, или смягчить их. «Набросать песка в колеса глобальных финансов» - это фраза самого Тобина. Вто­рое преимущество, с точки зрения сторонников, состоит в том, что этот налог не только повысит контроль правительств над курсами национальных валют. Еще важнее, что ввиду допол­нительных поступлений укрепится власть государства над эко­номикой в целом"". Фактически, основная цель этого и сход­ных предложений заключается в том, чтобы дать правитель­ствам возможность действовать в целях коррекции некоторых самых крайних противоречий и различий в благосостоянии и доходах. Иначе говоря, тут государственное регулирование движения капитала - в противоположность режимам новой либеральной волны, которые предоставляют капиталу макси­мальную автономию, - рассматривается как основное лекар­ство против затруднений в мировой экономике.

С нашей точки зрения, ограниченность подобной страте­гии связана с тем, что она слишком сильно зависит от благона­меренности суверенных национальных государств. Нам же кажется, что государства - как самые мощные, так и уступаю­щие им в силе - не склонны к последовательным действиям по устранению нищеты и неравенства. С учетом этого кое-кто предлагает модифицировать «налог Тобина» и передавать поступления от валютного налога не непосредственно госу­дарствам, а некоему демократическому глобальному органу. Это объединяет данное хозяйственное предложение с одной из тех идей по реформе представительных систем, с которы­ми мы познакомились выше¹⁰². С помощью такого налога мож­но было бы даже финансировать Организацию Объединен-

367Часть 3. Демократия

ных Наций или всемирный парламент, избавив эти институ­ты от финансовой опоры на национальные государства.

Вторая генеральная стратегия объединяет предложения, нацеленные на отказ от деструктивных видов политического и экономического контроля. Так, в сфере кибернетики и ин­тернета, как мы уже видели, контроль над доступом к инфор­мации и идеям через систему авторских прав все более угне­тает творчество и внедрение новинок. Мы также неоднократно упоминали многочисленные жалобы на патенты, которыми контролируются фармацевтические средства, знания, генети­ческий материал и даже жизненные формы. Существует масса предложений по решению или смягчению этих проблем. На­пример, согласно некоторым скромным предложениям, пред­полагается противостоять распространению контроля через систему охраны авторских прав просто за счет сокращения срока их действия. Первоначально авторские права служили способом поощрения инноваций, поскольку позволяли авто­рам пользоваться монополией на результаты своего труда в течение какого-то ограниченного времени. Однако ныне ма­териал, защищенный авторскими правами, может контроли­роваться на срок долее 150 лет при весьма незначительных усилиях со стороны владельца, что ограничивает его исполь­зование в общей публичной сфере. Эту систему можно было бы попытаться улучшить, всего лишь ограничив допустимую длительность действия авторских прав значительно более коротким периодом времени и потребовав большей активно­сти от владельца для периодического возобновления авторс­ких прав¹⁰³. В самом общем плане, можно было бы ограничить защиту авторских прав только коммерческим использовани­ем материала. Тогда защищенные авторским правом тексты или музыка не будут закрыты для пользователей^ если не пред­полагается получение от них коммерческой выгоды¹⁰⁴. Таким же образом, можно сократить типы продуктов, подлежащих патентованию, исключив из соответствующих списков, скажем, виды жизни и традиционные знания. Все это весьма скром­ные предложения, легко укладывающиеся в существующие правовые рамки. Движение за «открытость источников», тре­бующее сделать программное обеспечение бесплатным и дос-

3.2. Глобальный запрос на демократ!

тупным дая модификации без разрешения автора, представ­ляет собой более радикальный пример¹⁰⁵. Исходные коды про­граммного обеспечения, находящегося в собственности кор­пораций, не раскрываются. На этом основании сторонники «открытости источников» настаивают на том, что пользовате­ли не только не могут понять, как работает та или иная про­грамма, но и не способны выявить возникающие с ней про­блемы или усовершенствовать ее. Создание программного кода всегда является коллективным делом, и чем больше людей могут его понять и модифицировать, тем совершеннее он ста­нет. Конечно, ничто не мешает представить себе даже перс­пективу полной отмены юридической защиты с помощью па­тентов и авторских прав, что сделало бы идеи, музыку и тексты совершенно бесплатными и доступными дая всех. Бесспорно, тогда потребуется найти какие-то еще общественные механиз­мы для компенсации творческой активности их авторов, ху­дожников и ученых, но нет причин полагать, будто креа­тивность в принципе зависит от обещания несметных богатств. На самом деле авторов, художников и ученых как раз нередко возмущает, когда корпорации наживаются на их творчестве, но их самих перспектива обретения очень большого богат­ства в целом к творчеству не побуждает. В любом случае, дол­жно быть ясно, что каждое из этих предложений нацелено на снижение политического и экономического контроля, кото­рый осуществляется через систему патентования и авторские права, не только потому, что несправедливо ограничивать доступ к таким продуктам, но и в силу того, что этот контроль подавляет инновации и затрудняет хозяйственное развитие. Некоторые из самых новаторских и впечатляющих пла­нов реформирования предполагают появление неких альтер­натив нынешней системе авторских прав. Наиболее завершен­ным среди них является проект «Творческих коммун», который дает художникам и писателям возможность свободного обме­на плодами своего творчества с другими людьми при сохране­нии некоторого контроля над их использованием. Регистри­руя свои произведения в «Творческих коммунах», идет ли речь о текстах, изображении, аудио или видеопродукции, их созда­тель отказывается от юридической защиты через авторское

369Часть 3. Демократия

3.2. Глобальный запрос па демократию

право, которое запрещает их несанкционированное воспро­изведение, а настаивает лишь на минимальных ограничени­ях, относящихся к их использованию. В частности, автор или художник могут решить, должны ли репродукции предпола­гать ссылку на авторство, возможно ли коммерческое исполь­зование данной работы, допустимо ли ее видоизменение с це­лью получения производных продуктов и должно ли всякое ее использование быть в той же мере свободным для последу­ющего воспроизведения¹⁰⁶. Здесь можно отметить, что такая система лишь дополняет существующие законы по авторским правам, принимая в расчет интересы тех, кто не хочет вос­пользоваться заложенными в них ограничениями. Тем не ме­нее, по своей сути она является мощным катализатором ре­форм. Приведенный пример подчеркивает изъяны системы патентования и свидетельствует в пользу ее трансформации. В целом, хозяйственная реформа должна быть основана на восстановлении или создании общего. Уже прошел длитель­ный процесс приватизации, который в ведущих державах оз­начал демонтаж государства благосостояния, а в подчиненных странах был нередко навязан такими глобальными экономи­ческими организациями, как МВФ. Программы «демократи­ческого транзита» и «строительства государств», начиная с России и заканчивая Ираком, тоже опираются главным обра­зом на приватизацию. Необходимость перемен будет стано­виться все очевиднее по мере того, как накопятся примеры провалов в области обеспечения общественных потребностей. Яркие образчики - состояние железных дорог в Великобри­тании и ситуация с электроснабжением в США. По нашему мнению, нужен не возврат к общественному, с присущим ему государственным контролем над промышленностью, услуга­ми и товарами, а создание общего. Концептуальное и полити­ческое различие между общественным и общим - это один из тех элементов, которыми мы будем заниматься при рассмот­рении проблем демократии в заключительной главе нашей книги. Концепт общего составляет основу политического про­екта, возникающего по завершении либеральной и социалис­тической эпох.

Биополитические реформы

Когда мы подходим к вопросу биополитических реформ, _то все сложности, с которыми, как мы убедились, сталкивают­ся политические, юридические и экономические предложения по совершенствованию мировой системы, усугубляются и ум­ножаются. Силы, противостоящие биополитическому рефор­мированию, значительны, что порой мешает даже помыслить, как именно можно сделать систему более демократичной.

Конечно, трудно представить себе предложение, которое решало бы самую главную биополитическую проблему: нынеш­нее состояние глобальной войны. Вместо такого предложения по реформе, просто укажем на эксперимент, лишь выражаю­щий запрос на альтернативу военной системе. Антивоенные активисты приступили к рискованной практике «дипломатии снизу», направляя своих представителей в зоны ведения во­енных действий. Активисты из Италии, Франции и Соединен­ных Штатов побывали в Палестине во время израильского наступления летом 2002 года, и многие пытались въехать в Ирак накануне войны 2003 года. Такая «низовая дипломатия» показывает, что «дипломатия сверху», которую ведут нацио­нальные руководители, из-за чего состояние войны становит­ся постоянным, не выражает интересов населения. Диплома­ты-активисты, конечно, тоже никого не представляют, но их усилия все же дают конкретное выражение широко распрост­раненному стремлению положить конец глобальной системе перманентной войны.

Что касается биополитических вопросов, не относящихся к системе войны, сформулировать предложения по глобаль­ной реформе несколько проще. Одна стратегия реформиро­вания биополитических систем предусматривает заключение международных договоров по каждой отдельной проблеме. Например, Киотский протокол 1997 года предназначен для того, чтобы решать проблему глобального потепления. Под­писав его, промышленно развитые страны взяли на себя обя­зательство сократить выброс в атмосферу парниковых газов, которые в основном являются результатом сжигания угля, газа и нефти. Однако заявление, сделанное администрацией