Характеристика слоя наемных рабочих в России

Численность и состав к началу XX в.	Социальные выступления	Социальная организация и социальный статус
До 3 млн. человек. Слой высококвалифици- рованных рабочих, сосредоточенных в крупных городах – до 1 млн. человек.	Морозовская стачка 1885 г. = впервые требование государст-венного закона о рабочих. «Промышленная война» в Петербурге 1896–1897 гг. «Обуховская оборона» в Петербурге в мае 1902 г. (впервые требование 8-часового рабочего дня). Стачка в Ростове-на-Дону в 1902 г. Всеобщая политическая стачка на Юге России в 1903 г. Стачка рабочих в Баку в 1904 г.	«Фабричный» закон 3 июня 1886 г. о порядке найма, увольнения и оплаты труда. 3акон 2 июня 1997 г. о продолжительности рабочего дня в России (11,5 ч.).

«Рабочий вопрос» вызван от­сутствием рабочего законодательства, что затрудняло социальную идентификацию нового слоя. Только в самом конце XIX в. прави­тельство официально признало существование в России социаль­ного слоя наемных рабочих и существование отдельного «рабоче­го вопроса». Однако правительство действовало старыми методами, применяя аресты, военную силу.

Могли ли традиционные бюрократичес­кие и силовые методы управления выстроить новаторскую госу­дарственную политику по отношению к принципиально новому социальному слою?

Уникальный проект «полицейских профсоюзов» рабочих, авто­ром которого был начальник Московского охранного отделения Сергей Васильевич Зубатов. Молодой и честолюбивый «гений сыска» в начале XX в. возглавил Охранное отделение Москвы и задался целью ус­тановить контроль над растущим рабочим движением. В европей­ских странах рабочими выступлениями руководили профессио­нальные объединения – в России таковых не существовало. «Ре­цепт» казался простым: инициативу создания профсоюзов наем­ных рабочих следовало взять на себя как раз тому ведомству, ко­торому предназначалось их контролировать, т.е. министерству внутренних дел, а конкретно – охранным отделениям Департамен­та полиции. Оригинальность идеи С. В. Зубатова состояла в непривычной для самодержавной власти позиции: не подавлять незаконное и оппозиционное движение, а постараться возглавить его и контро­лировать. Он считал, что отношения рабочих и предпринимате­лей в условиях России таят в себе уникальный шанс их благопо­лучного разрешения – ведь российские предприниматели гораздо более, нежели западные, зависели от правительства. Поэтому роль арбитра между рабочими и предпринимателями для российской власти оказалась бы более эффективной, чем в Европе. Государь и правительство вполне могли исполнять роль «доброго дядюшки» по отношению к «злым» капиталистам, если сами выс­тупят организаторами «рабочих профсоюзов» под контролем ми­нистерства внутренних дел.

Консервативная идея «народного самодержавия» получила обновленное звучание в виде идеи «социальной монархии» и «ца­ризма с человеческим лицом». С. В. Зубатов подробно изложил механизм и цели полицейской тактики овладения рабочим движе­нием в своей записке, поданной в Департамент полиции. Он счи­тал, что правительство может достичь двойного эффекта: успоко­ить социальное недовольство рабочих и лишить революционное движение «горючего материала».

С благословения вел. кн. Сергея Александровича и министра внутренних дел Вячеслава Константиновича Плеве.в Москве был создан первый рабо­чий профессиональный союз – «Общество взаимопомощи рабо­чих механического производства», а за ним последовали и дру­гие. Все профессиональные объединения Москвы образовали «Совет рабочих», который называли «зубатовским парламен­том». Он собирался по воскресеньям для обсуждения рабочих нужд, что гасило социальное недовольство и позволяло власти быть постоянно в курсе дела. Наемные рабочие и власть оказа­лись союзниками в упорядочении отношений с предпринима­телями. В год-два профессиональные объединения по зубатовскому образцу возникли во всех крупных городах России: в Петербурге, Киеве, Николаеве, Одессе, Минске, Вильно. Они начали плано­мерную и организованную борьбу за рабочее законодательство. Благодаря соглашению рабочих и власти был принят важный ра­бочий закон 1903 г. об ответственности предпринимателей за ги­бель и увечья на производстве.

Почему идея С. В. Зубатова не могла быть полностью реализована и в конце концов была похоронена? Ненависть революционеров всех партийных оттенков к «зу­батовщине» доказывает эффективность и перспективность его варианта социальной политики. Но для правительства это была слишком тонкая и непривычная игра, которая имела часто не­предсказуемый результат. К тому же коллеги С. В. Зубатова рев­ниво следили за его блестящей карьерой. Имея влияние на ра­бочее движение, он мог шантажировать власть угрозой социаль­ного взрыва. Стачки 1902–1903 гг. на юге России шли при ак­тивном участии зубатовских профсоюзов, что вызвало жесткую критику тактики С. В. Зубатова. Его профсоюзы под контролем полиции не предотвратили и волну терроризма в 1903–1904 гг., когда были убиты Д. С. Сипягин, В. К. Плеве, уфимский генерал-губернатор Богданович, великий князь Сергей Александрович. Лишившись своих покровителей и доверия власти, С. В. Зубатов был уволен с должности и карьера его закончилась. Вместе с ним ушла из активной политики и его модель социальной по­литики правительства. Ничего другого, столь же эффективного и современного, правительство изобрести не смогло. Соци­альный вопрос и в его «рабочем» прочтении не получил госу­дарственного механизма решения.

Таким образом, правительство не сразу заметило возникновение новой «сверх­задачи»: социального вопроса, который требовал адекватной госу­дарственной социальной политики. Крупные социальные движе­ния нового времени в России сформировались в виде «аграрной проблемы» и «рабочего вопроса», со своими особенностями в виде смешения традиционных экономических и сословных проблем с новыми вопросами социальной идентичности. Те методы, при помощи которых самодержавная власть в кон­це XIX – начале XX в. пыталась разрешить эти вопросы, носили устаревший характер и не соответствовали глубине и глобальнос­ти возникающей проблемы. Социальный конфликт загонялся вглубь, создавая основу цивилизационного кризиса, охватившего Россию в первые десятилетие XX в.