Что бы ни делалось - все к лучшему 6 страница

Виктория засияла еще ярче.

― Пока только в Джона Хопкинса. В Беркли и МТИ он документов не подавал.

― Ну…а чем вы будете заниматься на этих выходных? Я улетаю в Вашингтон на банкет. Вы уже были в студенческом городке Джона Хопкинса? ― взволнованно спросила Лиз.

― Вы могли бы прокатиться и наконец-то познакомиться с Брейди!

― О, черт, да, я за. Я должна уговорить Дэниела, но я смогу придумать парочку способов, ― лукаво произнесла она.

― Я даже не хочу знать!

― Давай я поговорю с ним, и вернусь к тебе. Это все в последний момент, но для меня это проблема!

***

Позже на этой неделе имя Лиз снова появилось в студенческой газете. К счастью, на этот раз это было не на первой странице. Она это увидела только потому, что несколько человек в аудитории смотрели на нее и хихикали. Когда они ушли, она достала газету из мусора и прочла разбавленную версию того, что было опубликовано «Вашингтон Пост».

Замечательно.

Она выкинула газету обратно в мусор и вышла из класса. Она никогда не думала, что газеты станут ее погибелью. Всего пару недель отношений с Брейди, и она уже презирала журналистов, средства массовой информации, и все остальное, что к этому относилось.

Лиз не особо ждала встречи с профессором Майрес. Она откладывала это как могла, пока не столкнулась со своим куратором. Когда они виделись вчера, профессор Майрес не выглядела расстроенной, но Лиз не была уверена.

Прогуливаясь к корпусу журналистики, она расправила плечи, сделала глубокий вдох, и поправила юбку. Ничего не будет.

― Здравствуйте, профессор Майрес, ― сказала Лиз, входя в кабинет.

― Лиз, мы проработали вместе почти три года. Ты можешь называть меня Линдой.

― Да, профессор Майрес.

Профессор усмехнулась и покачала головой. Она была симпатичной женщиной, которая, как правило, предпочитала длинные юбки в стиле хиппи. Лиз было сложно это сопоставить с высококачественным журналистом, которой была профессор Майрес в молодости.

― Прошу, присаживайся. Как твои дела?

Ну, это был скользкий вопрос, насколько Лиз уже была наслышана. А действительно, как ее дела? Зла, что она снова попала на страницы газеты. Разочарована, из-за того, что ее выгнали из редакции. Окрыленная тем, что она снова была с Брейди. Счастлива от того, что выпускной был уже не за горами, поэтому она могла убежать от всего этого. Но, естественно, ничего из этого она не сказала.

― Хорошо, ― ответила она.

― Конечно же. Теперь, я хочу поговорить с тобой о твоей выпускной курсовой работе как стипендиата Морхеада, ― переходя прямо к делу, произнесла профессор Майрес. ― Мне понадобится черновая работа перед весенними каникулами, так что мы сможем все вовремя проверить как раз до выпускного. Как тебе?

Весенние каникулы. Ну, уже оставалось не так уж и много времени.

― Звучит неплохо.

― Отлично. Теперь обсудим, чем ты занимаешься…

Затараторила профессор Майрес, когда телефон Лиз ожил. Она быстро извинилась и выключила звонок. Она разберется с этим после встречи с профессором.

Поговорив минут тридцать про ее работу во время стажировки и проектов, над которыми они усердно работали для ее курсовой работы, Лиз была свободна.

Когда она вышла в холл, она вытащила телефон обратно из сумочки и нажала на пропущенные. Номер был подписан как: «Нэнси – Нью-Йорк Таймс». Она набрала номер и стала ожидать.

― Алло?

― Алло, Нэнси. Как вы?

― Привет, Лиз. Вторая половина дня выдалась интересной. Как ты поживаешь? ― спросила она.

― Прекрасно, мэм. Я посещаю занятия и работаю над курсовой. Я не дождусь, когда встречусь с вами и после весенних каникул вернусь к работе в «Нью-Йорк Таймс».

Нэнси прочистила горло.

― На самом деле, именно это я с тобой и хотела обсудить.

― График поездок? Я уверена, в понедельник в университете меня отпустят, ― сказала ей Лиз.

― К сожалению, Лиз, «Нью-Йорк Таймс» должен прекратить дальнейшую работу с тобой, ― сказала Нэнси.

У Лиз перехватило дыхание.

― Извините, мэм, ― удалось произнести ей. ― Я не…понимаю.

― После того, как стало известно о ваших отношениях с Конгрессменом Максвеллом, мы были готовы искать другой путь. На самом деле, я боролась за тебя, чтобы ты осталась на лето, потому что я верила, что все затихнет, ― сказала Нэнси, после чего вздохнула.

― Но ничего не изменилось. После твоего появления в «Вашингтон Пост», я никак не могу продолжать оправдывать тебе перед своим руководством. Мы не можем допустить, чтобы один из наших журналистов появлялся в новостях.

― Так...что меня увольняют? ― выдохнула она.

― Официально никаких бумаг не было подписано, и у нас был только устный договор, мы просто забираем свое предложение о работе, ― пояснила Нэнси.

Опять то же дерьмо.

― Я поняла, ― пробормотал она.

― Я прошу прощения за это, Лиз. Я была очень рада поработать с тобой на протяжении года, и этим летом, но у меня связаны руки.

Ее извинения казались искренними. Она не звучала равнодушно, просто решительно. По крайней мере, эту новость ей преподнесла Нэнси, а не кто-то, с кем она ни разу прежде не встречалась.

― Я понимаю, ― произнесла Лиз. ― Есть ли что-то, что я могу сделать, чтобы изменить ваше решение…или решение вашего руководства?

― Прости. Думаю, это окончательное решение, ― произнесла Нэнси. ― Удачи во всех твоих достижениях. Я знаю, ты что-нибудь найдешь. Твой талант не пропадет.

Что она на это ответила? Она что-то пробормотала, а затем отключила свой телефон. Она не могла продолжать разговаривать с Нэнси про работу, которой у нее никогда больше не будет. Работа ее мечты. Раз, и нету!

За несколько недель, все, во что она вложила столько сил, полностью развалилось. Ни работы. Ни стажировки. Ни редакции. Ни перспектив. Как она докатилась от полного успеха и контроля своей карьеры к полной разрухе? И что ей теперь делать? У нее не было никаких идей. Последние четыре года пошли насмарку. «Нью-Йорк Таймс» не наймут ее после того, как их решение уже было оглашено, кому захочется с ней работать?

Ей захотелось вернуться домой и узнать, как все исправить. Она не плакала как сегодня утром только потому, что она была в шоке.

Профессор Майрес вышла из кабинета и остановилась, из-за руки, которой Лиз оперялась на дверь.

― О, Лиз, я думала, ты уже ушла.

― Извините. Мне позвонили, ― глухо произнесла она.

― Все в порядке.

― Да.

Профессор Майрес прищурилась и снова распахнула двери.

― Присаживайся, Лиз. В чем дело?

Она не казалась сердитой, просто взволнованной.

Лиз знала, ей нужно было сдержаться, но она просто не могла. Все вылилось. Ей нужно было избавиться от натиска проблем, которые на нее навалились. Закончив, Лиз, выдохшись, откинулась на спинку стула.

― Это такое…невезение, ― произнесла профессор Майрес, тщательно подбирая слова. ― Я слышала про твои отношения с Конгрессменом, но я не осознавала, что это выльется в такое.

― Ну, никто не осознавал.

Профессор Майрес наклонилась к столу, скрестила руки, и многозначительно посмотрела на Лиз поверх очков.

― Ты очень умная, обаятельная, трудолюбивая молодая девушка. Одна из лучших, с которыми мне доводилось работать. Я не могу понять, что что-то подобное может сдерживать тебя от достижения поставленных целей. Честно говоря, думаю, это возможность увидеть, чего еще ты можешь достичь.

― Что вы имеете в виду? ― осторожно спросила Лиз.

― Ты хочешь быть редактором крупной газеты. Ну, один шанс утрачен. Что теперь ты собираешься делать? Когда одна дверь закрывается, открывается другая, ― сказала профессор Майрес. ― Я не собираюсь ставить на тебе крест только потому, что после весенних каникул ты не сможешь поехать в Нью-Йорк, или не дать тебе получить высшее образование в журналистике только потому, что у тебя нет работы журналистом. В жизни есть намного большее, чем твоя работа и карьера. Кто знает. Может, ты найдешь что-нибудь еще, что тебе понравится.

Лиз знала, что это звучало логично, но на ее сердце было слишком тяжело, чтобы проникнуться этим.

― Ты уже сдала GRE*? ― спросила профессор Майрес. (*GRE - тест для поступления в аспирантуру)

― Да, ― сказала она, кивая.

Она сдала высший университетский экзамен в прошлом семестре по просьбе профессора Майрес. В тот момент жизни у нее не было намерения посещать аспирантуру, но баллы были действительны в течение нескольких лет, было бы неплохо иметь такое про запас.

― Если ты заинтересована, возможно, я могла бы сделать пару звонков, и посмотрим, может у меня получится добиться, чтобы тебя приняли в программу для выпускников. Тебе было бы интересно воспользоваться этим в качестве плана Б?

Настроение Лиз немного улучшилось. План А. О, Боже, она не осознавала, пока профессор Майрес этого не произнесла, сколько всего она вложила в первый план. Без которого, она чувствовала себя опустошенной.

― Да, ― ответила Лиз, за доли секунды приняв решение. ― Если вы не возражаете сделать пару звонков, я бы предпочла поступить на аспирантуру.

― Тогда решено, ― сказала профессор Майрес.

Лиз поднялась, чтобы идти, но затем остановилась и повернулась к своему наставнику.

― Мэм?

― Да, Лиз?

― Почему вы для меня это делаете? Коллоквиум, стажировка, «Нью-Йорк Таймс», а теперь аспирантура. Я это ценю, но я просто не понимаю, почему вы так сильно мне помогаете?

Профессор Майрес сняла свои очки.

― Потому что ты делаешь это для себя. Ты сворачиваешь с пути, для того, чтобы стать лучше, и ты делаешь это исключительно хорошо. Я бы хотела клонировать тебя, хотя бы только из-за твоей рабочей этики. На самом деле, ты выходишь за грани возможного, и от этого мне тоже хочется выйти за грани возможного ради тебя. Потому что такая как ты, Лиз, заслуживает большего, чем брать вынужденный временный отпуск и получать отказ в работе.

Лиз слегка ошеломленно уставилась на профессора Майрес. Было таким облегчением услышать, что кто-то по-настоящему верит в нее и не осуждает за ее поступки. От этого мир стал казаться лучше, легче, свободнее, и стоящим того.

Прежде чем выйти за двери, она улыбнулась профессору.

― Спасибо вам…Линда.

Тень улыбки закралась на лице профессора.

Глава 10

Словно во сне

В пятницу во второй половине дня Лиз, с Викторией и Дэниелом прилетели в Вашингтон. Они получили подтверждение от секретаря Брейди, что за ними приедут и заберут из зала ожидания, и попросила их дождаться сигнала.

Она была рада, что Виктория и Дэниел получили разрешение посетить кампус Университета Джона Хопкинса, потому что так, они могли поехать с ней. Весь полет Виктория притупляла переживания Лиз на счет перелета, не переставая шутить.

Впервые она будет вместе с Брейди, после того как они решили возобновить их отношения. Конечно, у них было пару дней после этого, но у него имелось несколько недель, чтобы изменить свое решение. Не то, чтобы она думала, что он это сделает. Ему бы лучше отрицать все обвинения в свой адрес, и позволить их истории утихнуть, чем признать ее. Это было мучительное чувство. Возможно, это был результат покровительственного влияния Хизер. А возможно, это было врожденное.

В любом случае это довело ее до края. И то, что Брейди не приедет за ней лично, ситуацию не улучшало. Она с первого дня знала, чего требует его карьера, но она по-прежнему не хотела уступать.

Высоко в облаках самолет подлетал к Вашингтону, мегаполису Округа Колумбия. В вечерней темноте были видны яркие огни города. Где-то там, внизу, был Брейди. Она слегка подскакивала в своем кресле, когда они пошли на спуск. Она всю неделю с нетерпением ждала этой поездки, и она не могла выбраться из своего места достаточно быстро, когда они приземлились в Национальном Аэропорту Рейгана.

― Почему бы тебе не расслабиться? ― пожаловалась Виктория. ― У тебя не получится выйти отсюда быстрее, и Брейди даже не встречает тебя.

― Ой, Викки, ― произнесла Лиз. ― Не нужно сыпать соль на рану.

― Ладно, Лиззи, ― подразнила Виктория.

Лиз замерла. Ей не понравилось то, что Виктория использовала прозвище, которое придумал Хайден. Ей действительно нужно было быть более внимательной, называя ее «Викки», но было сложно бороться с привычками.

Ей нужно было выбросить Хайдена из головы до того, как они приземлятся.

― Хватит, ― произнес Дэниел, обнимая Викторию за талию. ― Никаких драк в самолете, Викки.

― Ты всегда на стороне Лиз. Почему я вообще с тобой вожусь?

Он приподнял брови и усмехнулся.

― Я могу получить это где угодно, ― отрезала она, но у нее на лице играла улыбка.

― Я помню, ты говорила не это.

― Ладно, ― произнесла Лиз, качая головой. ― Моя очередь говорить «хватит». Я не хочу, чтобы вы двое в самолете начинали свои брачные игры.

Виктория наклонилась к Дэниелу и захихикала. Лиз не сомневалась, что они шептались о том, чем собирались заняться друг с другом позже, но до тех пор, пока она этого не слышит, ее это не касалось.

Лиз перекинула через голову свою сумку и вышла из самолета. Она с нетерпением ожидала, когда выйдут Виктория и Дэниел, чтобы последовать за ней через аэропорт, к зоне выдачи багажа.

Она осмотрела находящиеся перед ней таблички встречающих, в поиске обещанного водителя, который должен был их забрать. Она продолжала идти, надеясь его увидеть, но безрезультатно.

Когда она взглядом добралась до конца очереди, то ахнула, роняя сумки. Брейди. Он был здесь. Он приехал ее забрать. Миллион эмоций пронеслось сквозь нее в одно мгновение. Ее сердце разрывалось от учащенного сердцебиения. Она так по нему соскучилась. Недели тянулись нескончаемо долго.

Она встретилась с ним взглядом, и все подскочило внутри.

Даже не подумав о Виктории и Дэниеле, и о своих разбросанных сумках, она через весь аэропорт метнулась к нему. У нее было такое чувство, будто она была в кино, когда бежала к любимому человеку. Когда добралась до него, она кинулась в его объятия. Ее сердце стучало напротив его груди, и она уткнулась лицом в его плечо. Он, приподняв, притянул ее к себе так, что она поджала под себя ноги. От него пахло невероятно вкусно и по-мужски. Сила его объятия приземлила ее, и все в мире казалось таким правильным.

― Привет, детка, ― прошептал ей на ухо Брейди.

― Ты говорил, что отправишь машину.

― Я на машине, ― сказал он ей, целуя в висок.

Он мягко поставил ее на ноги. Она не могла ничего делать, кроме как смотреть на него снизу вверх, и одурманено улыбаться.

― Я вышел пораньше, чтобы увидеть твое красивое личико, ― произнес он.

Она встала на цыпочки и нежно поцеловала его в губы. Она услышала вспышки за спиной и обернулась как раз, когда несколько человек прятали свои телефоны и камеры.

― Мне не нужно было этого делать? ― обеспокоенно спросила она.

― Нет, Лиз. Ты мне нравишься такой, какой ты есть.

― А что скажут люди?

― Чего бы они не хотели, ― сказал он, беря ее за руку, ― постарайся об этом не волноваться. Теперь ты со мной.

Каким-то образом от этого стало намного лучше. Брейди бы не позволил ей броситься к нему, если бы его волновали последствия. Он не был тем, кто бы забылся в такой ситуации.

― О, я оставила свои вещи, ― сказала Лиз, поворачиваясь, и, смотря, как Виктория и Дэниел подходили к ним с ее вещами.

― Я не думала, что ты бы хотела потерять это, ― произнесла Виктория.

Она покачала головой, но на ее лице была кривая улыбка.

Лиз протянула руку и забрала сумки.

― Спасибо. Мне жаль.

― Нет, тебе не жаль, ― произнесла Виктория. ― Так значит, ты должно быть Брейди.

Она осмотрела его сверху вниз и затем толкнула Лиз.

― Теперь я понимаю, почему ты сказала, что он хорош в постели. Он действительно…высокий.

Лиз закрыла лицо рукой и покачала головой.

― Вау. Это худшее знакомство в истории.

Брейди тихо засмеялся. Лиз все рассказала ему о Виктории, но она не думала, что смогла бы кого-то достаточно хорошо подготовить к знакомству со своей лучшей подругой.

― Бреди, это моя сумасшедшая соседка, Виктория, и ее парень, Дэниел.

― Приятно познакомиться, ― произнес Брейди, протянув и пожав каждому руку.

― Значит Дэниел, да? ― переспросил парень. ― Теперь я поднялся от просто Дьюксокого фаната до Дэниела?

― Она просто не хотела напоминать тебе, как сильно мы разгромили вашу баскетбольную команду на прошлой неделе, ― ответил Брейди. ― На самом деле это была попытка спасти тебя от смущения.

― Господи, Лиз, ты уже его натаскала? ― спросил Дэниел.

Лиз не могла скрыть своей радости.

― Не было необходимости. Брейди играл в баскетбол в УСК.

― Еще один, ― проворчал Дэниел. ― Выходные обещают быть долгими.

Они подошли к выдаче багажа. Пока они шли, Брейди сплел пальцы Лиз со своими, и она поняла, что на его лице была такая же одурманенная улыбка, какую она ощущала у себя раньше.

Она не могла поверить, как легко она ставила все под сомнение в самолете. Теперь она находилась в Вашингтоне, знакомила Брейди со своими друзьями, и держалась с ним за руки перед всеми. На самом деле она в это не поверила бы, если бы они не прошли сквозь ад и обратно, чтобы добраться до этой точки.

Забрав свой багаж, они вышли из аэропорта и направились к крытому гаражу. Парни погрузили чемоданы в багажник блестящего черного Рендж Ровера, пока Лиз и Виктория устраивались в плюшевом кожаном салоне.

― Первоклассный, ― прошептала Виктория, когда они закрыли дверцу.

― Да, ― сказала Лиз, пожимая плечами.

― Нет. Я имею в виду, что мой отец просматривал такие вещи, и здесь есть все, что ему хотелось. Могу поспорить, это стоит более ста тысячи, ― восхищенно произнесла Виктория.

Лиз снова пожала плечами. Деньги не имели значения. На самом деле она никогда об этом не думала рядом с Брейди. Она знала, что у него есть дом в Роли, что он оплатил поездку в Хилтон Хэд и отдых на курорте. Она знала, что у его родителей там имелся особняк, Саванна ездила на BMW, а Клэй на «Порше». Да, она знала, что они все были богаты, но это ее никогда не волновало. И по-прежнему не волновало.

Был только Брейди.

― Все готовы? ― спросил Брейди, когда сел на место водителя.

Он завел двигатель и вскоре они выехали из аэропорта.

Эта поездка в Вашингтон была резким контрастом по сравнению с тем, когда она приезжала сюда увидеться с Хайденом. Ей всегда нравилось проводить с ним время в Вашингтоне. Здесь он впервые признался в своих чувствах, здесь они впервые поцеловались, на выходных, после которых Лиз поняла, что желает большего от Брейди. Затем они с Хайденом праздновали Новый Год, веселились с его сестрой, Джейми, и ее мужем, Джеймсом, посещали выставку Джейми в художественной галерее.

На нее нахлынуло столько воспоминаний. Она ненавидела то, что сейчас думала о них.

Она посмотрела в окно, пока пыталась взять себя в руки. Было так легко вспоминать все, что произошло, когда они были с Хайденом. Прошло не так уж и много времени с тех пор, когда они были вместе, и они были счастливы, а потом все вышло из-под контроля. Она не была заинтересована возвращаться к былому, но это было еще свежо, как открытая рана. Она знала, что Хайден поступил неправильно, написав в газете про их отношения с Брейди, и ей не хотелось испытывать чувство вины из-за измены, и того, что она сразу же упала в объятия Брейди, но это чувство возникло вместе со старыми воспоминаниями.

― Лиз? ― спросил Брейди.

― Хмм? ― пробормотала она, понимая, что выпала из разговора.

― Мы просто хотели убедиться, что ты не против итальянской кухни.

Итальянская. Еще одно воспоминание о Хайдене, когда они впервые пошли вместе поужинать после ее первой пресс-конференции. Боже, это не то, что ей нужно было, пока она была с Брейди. Именно с ним сейчас ее сердце…и всегда было.

Пришло время создать новые воспоминания.

― Как по мне - неплохо.

* * *

Брейди подбросил Викторию и Дэниела к отелю, возле кампуса Джона Хопкинса, где он зарезервировал для них номер на выходные. Завтра вечером они приедут на банкет к Лиз и Брейди, но сейчас у них с Брейди была в распоряжении целая ночь, которую они проведут наедине. Они оба нуждались в приватности.

Из-за трафика возвращение обратно в город заняло дольше времени, чем предполагалось, и когда они подъехали к дому Брейди, воздух разрывало от сексуального напряжения. Он припарковался в подземном гараже, и они поднялись на лифте на последний этаж. Двери едва закрылись, когда Брейди прижал ее к стене, горячо и жестко накрыл ее губы своими.

Три недели без него было слишком долго. Теперь, когда она вернула его, ей больше никогда не хотелось так надолго с ним разлучаться. Он вернул ее обратно на землю, и всего раз взглянув на него, она вспомнила, почему она прошла через все это…почему оно того стоило. Потому что Брейди стоил всего.

То, что случилось с ее карьерой – или ее полного отсутствия на данный момент – было совершенной противоположностью того, чего она желала, но проведя неделю, общаясь с профессором Майрес, она стала немного легче относиться к тому, что потеряла место в «Нью-Йорк Таймс». Теперь, когда губы Брейди на ней, она все дальше и дальше выталкивала плохие мысли из своей головы.

Его руки скользнули по бокам, чтобы ухватиться за бедра, а она вызывающе извивалась напротив него.

― Боже, я соскучился, ― прорычал он ей в губы. ― Ты знаешь, как долго я мечтал об этих бедрах, седлающих меня?

― Сколько, господин Конгрессмен? ― подразнила она его.

― Годами, детка.

― Это все о чем ты мечтал, чем бы я могла заняться с тобой?

― Ты думаешь, у меня плохая фантазия? ― прорычал он, затягивая ее нижнюю губу в рот и посасывая ее.

Она застонала и закрыла глаза.

― Я мечтал об этих звуках, которые ты издаешь, когда кончаешь, о влажных трусиках, когда я возле тебя, о жаре твоего тела, об ощущении твоей пылающей кожи, соприкасаясь с моей.

Лифт открылся, и Лиз стояла, задыхаясь от сказанного им, когда он сделал шаг назад.

― Думаю, после такого, мы должны остаться в лифте, ― предложила Лиз.

На его лице появилась ухмылка, и он зашел обратно в лифт. Он провел карточкой и нажал кнопку. Двери закрылись, но лиф не двигался. Заперты.

У Лиз подпрыгнуло сердце, и она чувствовала, как ее пульс участился при мысли о том, что он сейчас задумал. Секунду он просто смотрел на нее, его глаза блуждали от ее лица, к груди, к изгибам под ее темно-синим платьем, к ее ногам, а затем снова к лицу.

Он скрестил руки и ухмыльнулся, оставшись на месте.

― Сними трусики.

― Что? ― спросила она, даже точно зная, о чем он просил.

― Сделай это. Немедленно.

Лиз сглотнула. Адреналин бил ключом, и она чувствовала, как все ее тело соглашалось сделать то, что было велено в общественном месте, где их могли легко застукать. Больше не раздумывая, Лиз наклонилась и ухватилась за край кружевных черных трусиков «капелек», которые она специально надела для него. Затем она стянула их вниз. Он наблюдал с нескрываемым любопытством, до тех пор, пока они не оказались у нее в руке.

Брейди засунул их в карман, и затем стал надвигаться на нее, пока она снова не оказалась прижатой к стене. Его рука опустилась ей под платье, после чего он нашел ее наиболее чувствительное место, горячее, влажное, и готовое к нему уже только после одно легкого прикосновения. Он развел ее ноги вокруг своих бедер, а затем начал кружить пальцами по ее влажности, и, массируя клитор до тех пор, пока она не начала дрожать в его руках.

― Брейди, ― простонала она. ― Нас…могут…поймать.

― Только от этого предположения, твоя киска начинает сжиматься, ― хрипло прошептал он ей на ухо. ― Думаю, тебе это нравится.

Она действительно не могла этого отрицать, потому что только от того, как он работал своими пальцами, ее кидало в дрожь, и она была уже близка к разрядке. А он не унимался, он продолжал массировать ее клитор, при этом туда-сюда погружая в нее два пальца, пока она не откинула голову, и ощутила, как подступала первая волна оргазма.

― О, Боже, ― прошептала она.

― Кончи для меня, детка. Ты уже близко. Я хочу увидеть, как ты кончаешь, ― подбадривал он.

Как он это делал? От его команды все ее тело напряглось, потому что его пальцы требовали подчиниться. И она ничего не могла поделать, кроме как отдаться под его натиском.

― Самое красивое зрелище в мире, ― прошептал он, целуя ее в губы, когда она пыталась восстановить свое дыхание.

Брейди отпустил ее, а затем нажал на другую кнопку в лифте. Лиз расправила платье, провела рукой по волосам. С Брейди секс всегда был выше похвал, она считала невероятным то, что каждый последующий оргазм с ним, был лучше предыдущего. Он подвел ее к новому уровню своими пальцами. Она даже представить не могла, куда могла зайти эта ночь.

Двери снова открылись, и она увидела, как к лифту подходила пара.

― Придержите двери, пожалуйста! ― крикнула женщина.

Брейди придержал для них дверь, а затем повел по коридору Лиз, у которой еще дрожали ноги. Они обменялись секретной улыбкой, зная, насколько были близки к тому, чтобы их застукали. Именно то, чего ему не хватало в газетах перед предстоящими выборами: «Конгрессмен Максвелл застукан в лифте на действиях сексуального характера. Может ли такой человек помогать в управлении страной?». Если серьезно, ей нужно перестать думать о жизни газетными заголовками.

Брейди остановился у последней двери в коридоре. Их было немного, что привело ее к мысли о том, что квартиры были огромными. Он распахнул дверь, и она вошла в современное, шикарное холостяцкое логово.

― Пентхаус, ― прошептала она, рассматривая обширные апартаменты.

Она догадывалась, что метраж здесь был намного больше, чем в доме с двумя спальнями, который она арендовала с Викторией в Чапел-Хилл. Квартира была огромной, и на удивление пустой. Ясно, что он не проводил здесь особо много времени, но обстановка была явно рассчитана на отдых.

― Да. Дом не хотелось. Ничто здесь не может сравниться с недвижимостью в Северной Каролине.

― Та ты приобрел совершенно противоположное из того, что мог получить? ― спросила Лиз.

Его дом в Чапел-Хилл был довольно традиционным, в бежевом и голубом цветах с деревянными полами и мебелью из темного дерева. Его пентхаус в Вашингтоне был смесью черной, серой, и красной палитры с L-образным диваном и круглыми креслами. Черная стена полностью состояла из окна с видом на город, и возможно, была лучшей частью дома. Вид был великолепным.

― Я не провожу здесь много времени. Чаще всего я здесь сплю или разговариваю с тобой по телефону, ― сказал он.

Он скинул пиджак и выжидающе улыбнулся.

Брейди здесь жил. Он здесь спал. Он разговаривал с ней по телефону, находясь здесь. Она была частью его жизни, и он хотел, чтобы она ею была. Это было просто невероятно, и от того, что это случилось с ней так внезапно, она просто светилась.

― Почему улыбаешься? ― спросил он.

― Я в Вашингтоне с тобой.

― Уже как пару часов.

Ее улыбка стала ярче.

― Иногда трудно поверить, что это происходит на самом деле.

― Ну, если это сон, ― произнес он, наклоняясь и целуя ее, ― тогда не буди меня.

Глава 11

Светлое будущее

Статья с изображением целующихся в аэропорту Лиз и Брейди вышла на следующий день. На другом снимке он держал ее в объятиях, приподняв вверх. Лиз просматривала статью на iPad Брейди, пока валялась в кровати.

Такое ее теперь больше не удивляло. Они оба ожидали, что это случится. Бреди заранее сообщил Хизер о случившемся в аэропорту, но она все равно осталась недовольна. Лиз не сомневалась, что в глазах Хизер ее поступки всегда будут выглядеть неправильно. И в тот момент, лежа в постели со своим парнем в его пентхаусе…ей на самом деле было наплевать.

― Мне нравится, что они до сих пор цитируют Хизер, ― машинально произнесла Лиз Брейди.

Наши рекомендации