Дэнни Шугермэн Беверли Хиллз, Калифорния 10 страница

Он мог проявлять невероятное сочувствие. Примером тому - юный тинэйджер, для которого Джим был одновременно кумиром и старшим братом - позже, кажется, Джим получал удовольствие от такой специфической роли. Денни Салливан познакомился с “Doors” через одного из их гастрольных менеджеров , а после того, как он попал на их концерт, привязался к ним настолько, что направился в офис “Doors” в Западном Голливуде. Возможно, потому, что ему было всего тринадцать лет и он был маленьким, его никто не остановил. Это произошло незадолго до того , как все в “Doors” узнали, кто он такой. Это было незадолго также и до того, как Биллу Сиддонзу показалось, что Денни слишком часто и всюду суёт свой нос и вмешивается в офисный распорядок . Он порядком приуныл, когда Сиддонз сказал, чтобы он пореже появлялся здесь. Но Джим сказал, что слова Билла не имеют значения, и поручил Денни заботы о фанатской почте , которую к тому времени приносили мешками. Денни платили по десять центов за каждое письмо, на которое он отвечал.

Джим серьёзно относился к своим фанатам, и он действительно считал, что Денни выполнит эту работу с чуткостью , не то что коммерческая служба, о которой подумывали “Doors”. Таким образом, Денни стал чаще появляться в офисе, бросая школу ради того, чтобы быть рядом с людьми , к которым его так тянуло.

Как-то днём в пятницу, несколько недель спустя, Джим небрежно спросил Денни, почему у него такая короткая стрижка . Денни сказал, что подстричься его заставили родители.

- Они тебя заставляют? - нахмурил брови Джим. - Ну, больше они не заставят тебя стричься.

- Почему нет?

Потому что я так сказал, - заявил Джим. - Потому что я им не позволю. С этого момента ты не должен делать ничего такого , чего ты делать не хочешь. Ты не должен стричься, если ты этого не хочешь , понял? - Джим ткнул пальцем в грудь Денни. Он знал, что его внимание переворачивает всё в мире Денни. - В следующий раз, когда они будут тебя ругать, скажи мне , и я скажу тебе, как с ними справиться.

Его сильнейшее пьянство продолжалось. Как и все другие аспекты его поведения, оно не могло прекратиться . Кроме того, по многим причинам, больше всего Джим тяготился давлением группы, поэтому ему давали пить, если ему было это нужно или если он этого хотел . Фактически, Джим был в состоянии что-то делать, если только он этого хотел, не заботясь о том , насколько это нравится окружающим, и он это делал. Это не было преднамеренно, но зато это было саморазрушительно.

Он становился толстым и пассивным. В волосах появилась седина. Живот свисал теперь над низким поясом его кожаных джинсов , и, чтобы скрыть его, он стал носить рубашки поверх штанов . Когда какой-то фан, встреченный им на улице, сказал ему, что он толстеет, он записался в Клуб здоровья на Беверли Хиллз , на членство в котором он потом не обращал внимания.

Хуже того, Пол Ротшильд сказал ему, что он теряет голос. Пол никогда не считал, что у Джима был большой певческий талант, хотя иногда он говорил, что Джим был “первым настоящим эстрадным певцом со времён Фрэнка Синатры ”. Но у Джима “не было головы певца. Он больше думал о театральности, чем о вокале. А пьянством он уничтожал свой голос ”.

Его всё ещё шумно приветствовали. В первые месяцы 1968-го года читатели “Village Voice” назвали Джима вокалистом года. (“Doors” были признаны также дебютом года, Рэй Манзарек стал третьим музыкантом года, после Эрика Клэптона и Рави Шанкара, а первый альбом группы стал вторым альбомом года , уступив только “Сержанту Пепперу”). Семистраничный материал в журнале “Life” доказывал состоятельность и грамотность “Doors”, кроме того, здесь был и сочувственный отзыв о нью-хэйвенском аресте Джима. Группа попала также в справочник “Кто есть кто в Америке” - редкая честь в их жанре.

Но, как критик Дайана Триллинг написала о Мэрилин Монро, слава рано или поздно протягивает звёздам свою недобрую руку ; она назвала это Законом Отрицательной Компенсации. Джим протянул ей свою руку в июне, на запланированной встрече “Doors”.

Он припарковал свою машину “Shelby GT 500 Cobra” (у него всегда были только американские машины) на стоянке у бара под открытым небом рядом с офисом “Doors” в Западном Голливуде . Он заметил, что в нижней репетиционной комнате никого не было, поэтому по наружной лестнице он медленно поднялся наверх и открыл дверь.

В первой комнате было три или четыре одинарных столика, дешёвая кушетка, фотография, кофеварка и обычный беспорядок из фанатской почты, журналов, газет и записей альбомов. В углу была крошечная ванная комната с душевой стойкой. На стенах офиса висели золотые записи “Doors”, которых было теперь четыре.

Джим молча прошёл к своему столику в заднем углу, ничего не говоря другим присутствующим : секретарю, Биллу Сиддонзу, другим “Doors”. Он мельком глянул на самое необычное и интересное письмо дня из фанатской почты - такое ежедневно откладывалось по его просьбе - затем вытащил из бумажного пакетика холодный гамбургер и откусил от него. Он жевал медленно, так же медленно двигался и говорил. Через минуту-другую он взглянул на остальных и сказал, что уходит из группы.

Что?! - Все разом обернулись.

Я ухожу, - сказал Джим.

Все заговорили одновременно. В конце концов наступило молчание, и Билл спросил:

Почему?

Это не то дело, которым я хочу заниматься. Раньше хотел, а теперь нет.

У “Doors” была устоявшаяся политика: если они в чём-то не согласны - по поводу концерта, песни, чего угодно - это не делалось: всем правило единодушие. У Джима был только один голос из четырёх, но его нельзя было игнорировать.

Остальные “Doors” и Сиддонз заговорили о том, как теперь раскручена группа; не было проблемы в том , куда поехать на гастроли - группа имела возможность делать всё, что угодно.

- Это не то дело, которым я хочу заниматься, - снова сказал Джим. Он начал рыться в фанатской почте ; откусил ещё кусочек мяса с булочкой.

Рэй вышел вперёд и сказал настоятельно, хотя и с явной паникой в голосе:

Ещё шесть месяцев. Давай поработаем ещё шесть месяцев.

Всегда непросто выйти из быстро идущего поезда, так и Джиму не удалось привести свою угрозу в исполнение . “Doors” уже проводили репетиции для самого престижного своего концерта 5 июля на празднике “Hollywood Bowl”. После это был громадный “Singer Bowl” в Нью -Йорке. Затем последовал европейский тур, и одновременно в июле они выпустили свой третий альбом и новый сингл , которые мгновенно стали хитами. Был создан импульс достаточной силы, чтобы существовать ещё десятилетие и больше.

В это время “Doors” попытались превзойти самих себя. Для концерта в “Hollywood Bowl” они наняли трёх операторов, и всего их стало пять, а для звука они растянули пятьдесят два усилителя на тридцать метров поперёк сцены , обеспечивая шестьдесят тысяч ватт мощности на один только вокальный канал, - этой мощности было достаточно, чтобы разнести голос Джима далеко по голливудским холмам за пределами “Bowl”.

Не было пауз и в шумном успехе. Попадание в афиши “Hollywood Bowl” поставило “Doors” в один ряд с “Beatles”, сделало их американскими “Rolling Stones”. “Elektra” получила предварительные заказы примерно на полмиллиона копий нового альбома, и в течение девяти недель было продано 750.000 копий, альбом поднялся вверх в чартах. “Привет, я люблю тебя” вышла на первое место в чартах среди синглов, став второй сорокопяткой группы, проданной в количестве более миллиона экземпляров.

Заголовок альбома менялся несколько раз за время его пятимесячного создания, от “Американских ночей” (ранний выбор Джима) до “Празднования Ящерицы” (когда Джим хотел сделать конверт пластинки как имитацию кожи ящерицы ), и, наконец, до “В ожидании Солнца” - это было название песни, не вошедшей в альбом. Одно время Джим хотел читать между песнями короткие стихи , но в конце концов было решено напечатать текст стихотворения , которое, таким образом, оставалось без музыки (“Празднование Ящерицы”) на внутренней стороне конверта пластинки.

Джим так объяснял свою очарованность рептилиями. “Мы не должны забывать, - говорил он, что ящерица и змея идентичны с бессознательным и с силами зла. В человеческой памяти есть что-то глубокое, что сильно отзывается на змей. Даже если вы никогда ни одной не видели . Я думаю, что змея просто воплощает в себе всё, чего мы боимся”. Его длинная поэма, говорил он, была “чем-то вроде приглашения к тёмным силам”, но придуманного им образа Короля Ящериц не было. “Это всё сделано в насмешку, - настаивал он. - Я не думаю, что люди это понимают . Это не должно восприниматься всерьёз. Это как если бы вы играли злодея в каком -нибудь вестерне - это же не значит, что это вы. Это просто одна из ролей в шоу . Я действительно не воспринимаю это всерьёз. Это, наконец, сделано с иронией”.

“Doors” опять отправились в путь, перемещаясь в июле из “Hollywood Bowl” в Даллас и Хоустон , в Гонолулу и затем в Нью-Йорк. Самым большим и запоминающимся из тех концертов было выступление на “Singer Bowl” на старых полях Всемирной Ярмарки в НьюЙорке 2 августа. Билл Грэхэм хотел, чтобы по случаю своего возвращения “Doors” дали концерт в “Fillmore East”, но уличное выступление в “Queens” стоило в пять раз дороже, и там они должны были выступать в одной программе с “Who”, британской группой, которая только что объявила , что хочет сделать рок-оперу. “Doors” предвкушали артистичный и захватывающий вечер.

Моррисон Моррисон Моррисон Моррисон...

Джим вышел из чёрного лимузина; группа операторов документальных съёмок то пятилась вперёд перед ним , то следовала за ним. Выражение его лица расслаблялось, когда он медленно двигался сквозь толпу девочек, затем уходил за кулисы, где его брала под охрану нью -йоркская полиция.

Моррисон Моррисон Моррисон...

Его имя было мантрой, которую повторяла публика на всех полях ярмарки. С торжественным выражением на лице он по ступенькам поднимался на сцену. Полицейские заняли свои места перед сценой , а операторы (Пол и Бэйб) пробрались вслед за ним на сцену. Кроме лампочек света на усилителях и отблеска фимиама на органе Рэя, сцена была в темноте.

Моррисон Моррисон Моррисон...

“Doors” играли вступление к “Человеку чёрного хода”. Джим подошёл к микрофону, появилось пятно света, публика взорвалась, а Джим заполнил звуковое пространство длинным болезненным и пронзительным воплем . Мгновение он стоял неподвижно, затем упал на пол , корчась и колотя ногами.

Через час Джим был привидением в мексиканской батрацкой рубашке и чёрной коже, кружась на одной ноге, падая от первобытной боли, чтобы встать и закрыть свою промежность сложенными чашечкой руками , прыгая вперёд; глаза закрыты, губы сжаты в экстазе . Подростки из публики начали лезть на сцену, как клопы, прорывающиеся сквозь решётку радиатора . Полицейских загнали на саму сцену, где они образовали между “Doors” и их взбешённой публикой стену из голубых рубашек с короткими рукавами и тёмно-голубых штанов .

Ничего не было видно. Джим корчился, лёжа на боку, его руки вздрагивали между бёдрами. Музыка колотилась.

Подростки стали карабкаться на спины друг другу, стараясь ухватиться за край сцены, только чтобы их схватили полицейские и буквально отбросили назад в темноту.

Сотни деревянных складных стульев летели в полицейских. Сотни тинэйджеров были в крови .

Концерт внезапно закончился, и это был Бунт Номер Два. В эпоху, когда рок-“бунты” приобретали андеграундный шарм и обеспечивали газетные заголовки - репутация группы упрочивалась. Ещё один толчок к этому был дан в августе. “Привет, я люблю тебя” была номером 1 в национальном хит-параде четвёртую неделю. “Doors” опять попали в “Vogue” - в статью о рок-театре. Критики из журналов “New York” и “Los Angeles Times” называли третий альбом группы лучшим. Итеперь им предстояла Европа.

“ Привет, я люблю тебя” была первым и главным хитом “Doors” в Европе, и именно эта песня была положена в основу их взрывного трёхнедельного тура . Гипнотическая эта песня успела уже высоко подняться в британских чартах , когда группа приземлилась в Лондоне. В аэропорту их встретили сотни фанов и съёмочная группа телевидения “Granada”, которая снимала не только их прохождение через таможню , но также и первый из четырёх концертов в “Roundhouse”.

Европа была готова к “Doors”, и “Doors” это знали. “Roundhouse” напоминал театр, в зале было всего 2500 мест - меньше, чем на площадках, к которым успели привыкнуть “Doors”. Было запланировано четыре концерта за два вечера, это всего 10 тысяч билетов, которые были быстро распроданы . Тысячи людей кружили вокруг здания в надежде почувствовать то, что происходило внутри. Диск-жокей Джон Пил в своей колонке в “Melody Maker” заметил: “ Англия так же тепло приняла “Doors”, как Америка - наших “Beatles””.

Концерты в “Roundhouse” имели несомненный успех. Публика оказалась весьма восприимчивой , а группа была в ударе. В тесном контакте с маленькой аудиторией театральность Джима развернулась на полную мощь - больше, чем обычно. На каждом концерте публика требовала “бис”. Английская пресса напрочь забыла о выступавшей в той же программе группе “Jefferson Airplane”, посвящая почти все материалы только Королям кислотного рока Америки . Те десять тысяч человек, которым повезло увидеть концерты, рассказывали о них остальным. “Granada” должна была восполнить для них этот пробел. Популярность “Doors” достигла легендарных размеров после того, как они пробыли в городе всего неделю.

Моррисон познакомился с Англией, и было ясно, что молодые американцы победили. Потом они направились в Копенгаген , Франкфурт и в Амстердам.

Единственная реальная неприятность за всё время тура случилась в Амстердаме. Во Франкфурте Джиму подарили порцию гашиша размером примерно с полпальца , и, когда на следующий день “Doors” выходили из самолёта в Амстердаме и подходили к таможне, Билл Сиддонз спросил :

У кого-нибудь что-нибудь есть?

Джим сказал:

Да, у меня вот хэш.

Всё было ясно. Сиддонз сказал:

Ну так избавься от него.

Джим его прожевал и проглотил.

Несколько порций спиртного Джим выпил в самолёте, потом на ланче с организаторами шоу в Амстердаме он пропустил ещё несколько , а затем отправился исследовать знаменитый городской квартал красных фонарей.

Сиддонз обратился к одному из гастрольных менеджеров:

Иди с Джимом и обеспечь, чтобы он вовремя прибыл на концерт.

Джим продолжал пить весь день и начало вечера, а когда какой-то фан предложил ему ещё кусочек хэша, он немедленно проглотил и его. Около девяти часов гастрольный менеджер посадил его в такси .

“Doors” снова играли с “Airplane”, который выходил на сцену первым. Джим приехал за кулисы примерно в середине их выступления, и на середине хорошо знакомой ему песни “Airplane” он неожиданно появился на сцене, пытаясь петь, танцевать, кружась по сцене, пьяно прыгая.

Что именно произошло дальше - неясно: мнения свидетелей расходятся. Одни говорят, что Джим упал около кулис и его отнесли в раздевалку. Другие считают, что “Doors” помогли ему туда вернуться, а там он сел на скамейку около пианино в состоянии, близком к коматозному, голова падала на грудь, глаза были безжизненно закрыты - в то время, как все остальные спорили о том, что делать.

“Airplane” пришлось продлить своё выступление, а потом техникам обеих групп сказали тянуть время , размонтируя аппарат “Airplane” и устанавливая аппарат “Doors”. Потом было решено : Винс Тринор объявит, что Джим болен, но трое остальных “Doors” во что бы то ни стало хотели играть.

И скажи им, что те, кто хочет, могут немедленно получить назад свои деньги, - закончил Билл .

Вдруг Джим соскользнул со своего стула на пол, как будто его стянули верёвкой. Билл подбежал к нему, вытащил из кармана маленькое зеркальце и поднёс его ко рту и носу Джима , чтобы проверить, дышит ли он.

Уйдите! - закричал на всех Билл. - Я не вижу, дышит он или нет. Уйдите, к чёрту!

Билл снова склонился над Джимом, с надеждой вглядываясь в маленький кусочек зеркала в своей руке . Лицо Джима было цвета старой слоновой кости, дыхание неглубокое. Врач прикрикнул на окружающих, и после беглого осмотра объявил: “Господин потерял сознание”.

Когда стало известно, что случился приступ, и как только Джима увезли в местную больницу, сочувствие превратилось в плохо сдерживаемый гнев. Остальные “Doors” были очень сердиты : тем вечером они выступали, и Рэй пел так, как будто они всегда были трио.

На следующий день в больнице быстро восстанавливающиеся силы Джима вернули его лицу нормальный цвет .

Послушайте, что сказал мне врач сегодня утром, - обратился Джим к остальным. - Он спросил меня , почему так получилось, и я сказал, что я, должно быть, устал, и, ха! - он двадцать минут читал мне лекцию об опасности эстрадных концертов. Он сказал, что мне нужно остерегаться жадных менеджеров , которые так нещадно эксплуатируют таланты.

Билл и остальные свирепо глянули на него, а Джим лишь смущённо улыбнулся в ответ.

Глава 7

Во время всего европейского турне Памела оставалась в Лондоне, в роскошной квартире, снятой в дорогой и фешенебельной Белгрэвии. В первые дни они с Джимом вместе знакомились с Лондоном , гуляли по Сохо, по улицам Карнаби и Оксфорда, где Памела покупала одежду. В октябре они смотрели передачу “Granada” “Двери открыты”, которая показывала Джима в революционном ключе , перемежая отрывки из концерта в “Roundhouse” хроникальными съёмками из Демократической конвенции в Чикаго и недельной демонстрации у американского посольства в Лондоне. Это было очевидно, но Джим счёл, что их представили вполне хорошо .

Неделей позже они встретились с поэтом Майклом МакКлюром, который приехал в Лондон, чтобы встретиться с американским кино-продюсером - эмигрантом Эллиотом Кэстнером, который хотел видеть Джима в роли Билли Кид в фильме по мотивам пьесы Майкла “Борода”.

Джим с Майклом быстро преодолели неловкость, и несколько дней, проведённых за выпивкой и разговорами , укрепили их дружбу. Для Джима, Майкла и Памелы пьянство было обязательным ритуалом в давней поэтической традиции , так что в первый вечер все они выпили чрезмерно и тщетно пытались поймать такси , чтобы восемь часов ехать на север в Страну Озёр Англии , родину Лэмба, Скотта, Вордсворта и Коулриджа. Каждый раз их останавливал один и тот же полицейский , который в четыре часа утра пригрозил им арестом, если они посмеют ещё раз высунуться из квартиры.

Утром Майкл проснулся с похмелья - “было плохо, как от мескалина” - и начал лениво читать какие-то стихи Джима, найденные на столе. Он слышал о стихах Джима, но раньше не видел ни одного из них, и теперь они произвели на него “грандиозное впечатление”. Он даже начал думать о Джиме как о человеческом воплощении Аластора Шелли , соединении полу-духа и получеловека, который жил в лесах и поклонялся красоте интеллекта, и стихи, которые он читал перед завтраком - многие из них потом вошли в “Новые творения” - ни коим образом не переменили его мнения.

Когда Джим вышел к завтраку, Майкл сказал ему, что, по его мнению, эти стихи должны быть опубликованы . Раздражение Джима на Памелу за то, что она так небрежно оставила его стихи на столе, вскоре рассеялось от высокой похвалы поэта. Он спросил Майкла, что тот думает об опубликовании стихов в частном порядке.

Я сказал, что, по моему мнению, когда это сделано по важной причине, то это не то же самое , что тщеславная публикация, - говорит МакКлюр. - Джим не хотел, чтобы его поэзия приобрела известность благодаря тому, что он - Джим Моррисон, рок-звезда. Он хотел отделить поэзию от этого имиджа . Я сказал, что Шелли опубликовал свою работув частном порядке. Я сказал, что и первая работа Лорки была издана частно. И я свою книгу издал частно .

Разговор о поэзии продолжился после нескольких дней пьянства. Джим сказал, что посвятил стихи Памеле , потому что она была его редактором.

Она читает их и выбрасывает все “е...” и “г...”, - сказал Джим с усмешкой.

Майкл посмотрел на него и сказал:

- Жена Марка Твена делала то же самое.

Майкл листал некоторые стихотворения и комментировал.

Ты знаешь стихотворение Уильяма Карлоса “Красная тачка”? Это одна из великих объективистских поэм , и её мне напомнила твоя “Ensenada”. Она напоминает мне “Красную тачку” во всей её конкретности и по всей длине, хотя бы импрессионизмом в технике. Она движется сквозь пространство как фильм , как кино.

В первую же неделю по возвращении в Лос-Анджелес Джим сходил в офис литературного агента Майкла , Майка Хэмилбурга. Вместе с ним он составил подборку стихов на 42 страницы плюс двадцать фотографий, сделанных во время поездки в Мексику. Это были “Новые творения”. Он подготовилтакже длинную поэму под названием “Сухая вода”. Агент весьма заинтересовался материалом и согласился , что не стоит делать акцент на рок-звёздном имидже Джима. В конце октября “Новые творения” лежали на столе редактора “Random House” в Нью-Йорке, и Джим планировал частным образом издать книгу в Лос-Анджелесе.

В то же время случился кризис в съёмках документального фильма. Около 30.000 долларов было уже потрачено на него , но Джим решил отказаться от проекта. Всё остановилось в тот момент, когда до завершения монтажа было ещё далеко, и ещё не был снят ни один из задуманных вымышленных эпизодов . Всё же удалось достичь компромисса. Они отказывались от дальнейших съёмок , Пол Феррара и Фрэнк Лишьяндро соглашались работать бесплатно, а “Doors” - выделить три из четырёх необходимых для завершения монтажа тысячи долларов . Они надеялись продать законченный фильм на телевидение.

В последние дни октября Джим безвылазно сидел в монтажной - небольшом помещении, отгороженном в репетиционной комнате в офисе “Doors”. Везде, куда ни глядь, валялись коробки и коробки с кинолентой, а к доске объявлений прикреплялись предлагаемые варианты названия фильма , большинство из которых были цитатами из стихотворений Джима. Джону Денсмору больше нравилась “Немая агония ноздрей”, но в итогебыло принято одно из предложений Рэя: “Праздник друзей” из “Когда музыка закончилась”. Джим сел за монтажный стол и подготовил несколько отрывков и пробную их последовательность, но все окончательные решения оставил Полу и Фрэнку . “Джим отчётливо сознавал, что фильм был сделан в нетрадиционной форме, - говорит Фрэнк, - что он был построен как эволюция, где каждая сцена дополняла и усиливала конечный результат . Джим страшно интересовался монтажом фильма ”.

Просматривая отснятый материал, Джим сделал для себя пугающее открытие. Бэйб, Пол и Фрэнк постарались на концерте “Singer Bowl” в Нью-Йорке, чтобы записать всю силу этого концерта, движения Джима на сцене в мнимой агонии, и то, как полиция забирала тинэйджеров из аудитории всего в нескольких шагах от него . “В первый раз, когда я смотрел фильм, я был ошеломлён, - говорил позднее Джим, - потому что, будучи на сцене и являясь одной из центральных фигур фильма , я видел всё это только со своей точки зрения. Теперь я видел цепь событий , которые, как я думал, происходили под моим контролем, я увидел, что на самом деле... я неожиданно ясно понял, что был просто марионеткой множества сил, которые очень смутно понимал”.

Хотя “ошеломлённый” Джим и думал о хаосе и силе, которую он вызывал, 1 ноября “Doors” начали самый бурный в их карьере тур, наняв четырёх телохранителей из числа самых крупных, работавших в Агентстве детективов Паркера - организации чёрных натренированных парней , каждый из которых весил не менее 115 кг и имел право на ношение оружия.

Концерты в Милуоки и Коламбасе 1-го и 2-го были вполне обычными. Единственным заслуживающим внимания отличием было то, что Джим больше пел блюзового материала и меньше - ранних песен, так же, как он делал на некоторых концертах в Европе. Но за восемь последующих дней произошли столкновения, нарушения общественного порядка и аресты в Чикаго , Кливленде, Сент-Луисе и Фониксе.

Заголовок на первой странице “Phoenix Gazette” гласил: “В Колизее извергается полувосстание ”, и ниже следовала статья: “Прошлой ночью “State Fire” поверг Колизей в состояние войны между подростками и полицией . Скажите за это спасибо “Doors”, вероятно, самой спорной группе в мире. Лидер-певец Джим Моррисон вышел на сцену в поношенной одежде и вёл себя воинственно . Толпа радостно поглощала шалости Моррисона, которые включали в себя бросание предметов со сцены в зал, ругань и оскорбительные жесты”. Было свыше двадцати арестов .

Когда его спрашивали, как он чувствует себя в случаях насилия в концертном зале, Джим отвечал неопределённо . В этом было “просто много смешного, приятного, весёлого, - говорил он одному журналисту. - Мы смеёмся, ребята смеются, полицейские смеются. Это такой фатальный треугольник . [Но] посмотрите на это логически. Если бы здесь не было полиции, разве кто-то попытался бы лезть на сцену? Потому что - ну, залезут они туда, и что дальше? Когда они залезут на сцену, они станут очень мирными. Они не собираются там ничего делать. Есть только один стимул атаковать сцену - потому что это барьер. Я твёрдо в этом уверен . Это интересно хотя бы потому, что ребята имеют шанс испытать на прочность полицию . Вы видите, что сегодня полиция приходит на концерт с оружием и в униформе, и, естественно, всем интересно, что произойдёт, если вы бросите им вызов. Я думаю, это хорошо , потому что это даёт ребятам шанс испытать власть на прочность”.

В другом интервью он говорил так: “Я пытался стимулировать несколько маленьких бунтов, вы знаете, и после нескольких раз я понял, что это такая шутка. Всё это быстро достигло такого уровня, на котором никто уже не думает, удачный ли был концерт, если все не попрыгают и не походят по лезвию . Это шутка, потому что это никуда не ведёт. Я думаю, что лучше было бы играть концерт и заставить всех чувствовать себя погружёнными , так, чтобы после концерта они вынесли эту энергию на улицуи взяли её с собой домой ”.

К этому времени публика стала осознавать, чего можно ждать на концерте “Doors”: восстания и трансцедентности. Не получая этого, зрители шли, чтобы, по крайней мере, посмотреть, как Король Ящериц делает то , чего никто бы другой сделать не смог или не захотел. Застыв, он споткнётся на сцене - как пьяный, вскричит криком вместо забытых стихов - сдвинет усилители , затем упадёт на сцену, не в силах подняться. “Doors” показывали шоу - шоу, не похожее ни на что другое, что вы когда-либораньше видели, необычное шоу.

“Doors” упорно работали, чтобы оправдать их ожидания. Они были самой драматичной группой в официозе, и они апеллировали к андеграунду, как и подростки. Моррисон был способен одновременно двигаться мимо простого зрителя в царство прямого опыта и благоговения .

Но чем больше Джим понимал, что на слова и музыку не обращают внимания, тем больше его разочарование отражалось на сцене и вне её. Он также всё больше уставал от бремени ожиданий толпы. Раньше ему не требовалось усилий, чтобы приводить толпу в восторг, потому что она приходила на концерт с чистым интересом. Теперь же толпа будет удовлетворена не менее , чем тем, что она об этом слышала, почувствовав не меньше, чем было обещано . И как с этим быть?

“Doors” стали больше, чем жизнь. Их отношения с публикой становились с каждым шоу всё менее реалистичными . Джим не только чувствовал себя недостойным восхищения, но он всё больше и больше ломал голову над тем, что делать в такой ситуации. Презрение просто стало “дополнительным к главному действию номером”. Возможно, он считал, выходом из тупика было бы - перестать подчиняться своему разрекламированному образу. Это не было немедленным решением, но, возможно, он мог бы постепенно этого достигнуть, уменьшая требования аудитории и в концеконцов , может быть, даже радикально изменить и улучшить отношение публики к себе .

На первой неделе декабря, после того, как группа записала своё первое, больше, чем за год, телевизионное шоу, “The Smothers Brothers Show”, Джим зашёл в бар “Troubadour”; напившись довольно пьяным, так, что ему трудно было идти, он уговорил одну из официанток уйти с ним . По пути к машине, прозванной “Голубой Леди”, к нему пристали двое голубых.

Слушайте, это не ко мне, - отрывисто и грубо сказал он. Но те продолжали следовать за ним и сели в его машину. Джим быстро завёл машину, нажал на педаль газа и двинулся на Дохени Драйв. Он ехал по встречной полосе и на скорости. Дерево. Крики, визг шин, гудки - и машина остановилась , натолкнувшись на бордюрный камень. Двери открылись, пассажиры, не пострадав, вывалились на землю, а Джим снова рванул в ночь. Официантка вернулась в бар, чтобы по телефону вызвать такси. Джим снова появился здесь, прокричав, что она должна сесть в его машину . Она отказалась, так как, по её словам, он был совершенно ненормален, и Джим уехал, закончив свой кутёж менее, чем через милю, где он вписал Голубую Леди в дерево на бульваре Сансет . Его привезли в комнату мотеля без сознания, но совершенно невредимого во всех остальных отношениях .