Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС 8 страница

- аргумент, основанный на выводе из положения, еще требующего доказательства. Ред.

114__________________________ В. И. ЛЕНИН

универсальное, и смешивает при этом те последствия, которые вытекают, при капита­листической организации земледелия, из ограниченности земли, с одной стороны, и из частной собственности на землю, — с другой. Это ведь две вещи различные. Объяс­нимся.

«Условием, хотя и не источником возникновения земельной ренты, — пишет г. Бул­гаков, — является то же самое, что вызвало и возможность монополизации земли, — ограниченность производительных сил земли и безгранично растущая потребность в них человека» (I, 90). Вместо: «ограниченность производительных сил земли» надо бы­ло сказать: «ограниченность земли». (Ограниченность производительных сил земли сводится, как мы уже показали, к «ограниченности» данного уровня техники, данного состояния производительных сил.) Ограниченность земли предполагает действительно, при капиталистическом строе общества, монополизацию земли, но земли как объекта хозяйства, а не как объекта права собственности. Предположение капиталистической организации земледелия необходимо включает в себе то предположение, что вся земля занята отдельными, частными хозяйствами, но отнюдь не включает предположения, что вся земля находится в частной собственности этих хозяев или других лиц или в ча­стной собственности вообще. Монополия владения землей на праве собственности и монополия хозяйства на земле — вещи совершенно различные не только логически, но и исторически. Логически — мы вполне можем представить себе чисто капиталистиче­скую организацию земледелия при полном отсутствии частной собственности на зем­лю, при нахождении земли в собственности государства или общин и т. п. И в действи­тельности мы видим, что во всех развитых капиталистических странах вся земля занята отдельными, частными хозяйствами, но эти хозяйства эксплуатируют не только свои собственные, но и арендуемые ими земли частных собственников, и государственные земли, и земли общин (напр., в России, причем во главе частных хозяйств на кресть­янских общинных землях стоят, как известно, капиталистические крестьянские

_____________________ АГРАРНЫЙ ВОПРОС И «КРИТИКИ МАРКСА»____________________ 115

хозяйства). И Маркс недаром делает в самом начале своего анализа ренты замечание, что капиталистический способ производства застает (и подчиняет себе) самые различ­ные формы поземельной собственности, начиная от клановой собственности⁶⁹ и фео­дальной собственности и кончая собственностью крестьянских общин.

Итак, ограниченность земли неизбежно предполагает только монополизацию хозяй­ства на земле (при условии господства капитализма). Спрашивается, каковы необходи­мые последствия этой монополизации по отношению к вопросу о ренте? Ограничен­ность земли ведет к тому, что цену хлеба определяют условия производства не на сред­него качества земле, а на худшей возделываемой земле. Эта цена хлеба дает фермеру (= капиталистическому предпринимателю в земледелии) покрытие его издержек произ­водства и среднюю прибыль на его капитал. Фермер на лучшей земле получает доба­вочную прибыль, которая и образует дифференциальную ренту. Вопрос о том, сущест­вует ли частная собственность на землю, не стоит ровно ни в какой связи с вопросом об образовании дифференциальной ренты, которая неизбежна в капиталистическом зем­леделии хотя бы на общинных, государственных, бесхозяйных землях. Единственное последствие ограниченности земли при капитализме — образование дифференциаль­ной ренты вследствие различной производительности различных затрат капитала. Г-н Булгаков усматривает второе последствие в устранении свободы конкуренции в земледелии, говоря, что отсутствие этой свободы препятствует земледельческому капи­талу участвовать в образовании средней прибыли. Это — явное смешение вопроса о хозяйстве на земле с вопросом о праве собственности на землю. Из факта ограниченно­сти земли (независимо от частной собственности на землю) вытекает логически только то, что вся земля будет занята капиталистами-фермерами, но отнюдь не вытекает необ­ходимость каких бы то ни было ограничений свободы конкуренции между этими фер­мерами. Ограниченность земли есть явление общее, неизбежно кладущее свою печать на всякое капиталистическое земледелие. Логическая

116__________________________ В. И. ЛЕНИН

несостоятельность смешения этих различных вещей наглядно подтверждается и исто­рией. Не говорим уже об Англии: в ней отделение землевладения от земледельческого хозяйства очевидно, свобода конкуренции между фермерами — почти полная, обраще­ние образованного в торговле и промышленности капитала на сельское хозяйство име­ло и имеет место в самых широких размерах. Но и во всех остальных капиталистиче­ских странах происходит (вопреки мнению г. Булгакова, тщетно пытающегося, вслед за г. Струве, выделить «английскую» ренту в нечто совершенно своеобразное) тот же самый процесс отделения землевладения от земледельческого хозяйства — только в самых различных формах (аренда, ипотека⁷⁰). Не замечая этого процесса (усиленно подчеркиваемого Марксом), г. Булгаков, можно сказать, слона не замечает. Во всех ев­ропейских странах наблюдаем мы, после падения крепостного права, разрушение со­словности землевладения, мобилизацию земельной собственности, обращение торгово-промышленного капитала на сельское хозяйство, рост аренды и ипотечной задолжен­ности. И в России, несмотря на наибольшие остатки крепостного права, мы видим по­сле реформы усиленную покупку земли крестьянами, разночинцами и купцами, разви­тие аренды частновладельческих, государственных и общинных земель и проч. и проч. О чем свидетельствуют все эти явления? О создании свободной конкуренции в земле­делии — вопреки монополии земельной собственности и несмотря на бесконечно раз­нообразные формы этой собственности. В настоящее время во всех капиталистических странах всякий владелец капитала может так же легко или почти так же легко вложить этот капитал в сельское хозяйство (посредством покупки или аренды земли), как и в любую отрасль торговли или промышленности.

Г-н Булгаков в возражение против Марксовой теории дифференциальной ренты ука­зывает на то, что «все эти различия (различия в условиях производства земледельче­ских продуктов) противоречивы и могут» (курсив наш) «взаимно уничтожать друг друга, —

_____________________ АГРАРНЫЙ ВОПРОС И «КРИТИКИ МАРКСА»____________________ 117

расстояние, как это указывал уже Родбертус, может парализоваться плодородием, раз­личное же плодородие может выравниваться более усиленным производством на уча­стках большего плодородия» (I, 81). Напрасно только забывает наш строгий ученый о том, что Маркс отметил этот факт и сумел дать ему не такую однобокую оценку. «Яс­но, — пишет Маркс, — что эти два различные основания дифференциальной ренты, плодородие и положение» (земельных участков) «могут действовать в противополож­ном направлении. Земельный участок может быть хорошо расположен и очень мало плодороден, и наоборот. Это обстоятельство важно, ибо оно объясняет нам, почему при распашке земли в данной стране переход может совершаться точно так же от лучшей земли к худшей, как и наоборот. Наконец, ясно, что прогресс социального производства вообще действует, с одной стороны, нивелирующим образом на положение» (земель­ных участков) «как на основание дифференциальной ренты, создавая местные рынки, создавая положение посредством проведения путей сообщения; а, с другой стороны, усиливает различия в местном положении земельных участков как посредством отде­ления земледелия от промышленности, так и посредством образования крупных цен­тров производства наряду с обратной стороной этого явления: усилением относитель­ного одиночества деревни» (relative Vereinsamung des Landes) («Das Kapital», III, 2, 190)⁷¹. Таким образом, в то время как г. Булгаков с победоносным видом повторяет давно известное указание на возможность взаимного уничтожения различий, Маркс ставит дальнейший вопрос о превращении этой возможности в действительность и по­казывает, что рядом с нивелирующими влияниями наблюдаются и дифференцирую­щие. Конечный итог этих взаимно-противоречивых влияний состоит, как всякий знает, в том, что во всех странах и повсюду существуют громадные различия между земель­ными участками по плодородию и положению их. Возражение г. Булгакова свидетель­ствует только о полной непродуманности его замечаний.

118__________________________ В. И. ЛЕНИН

Понятие последней наименее производительной затраты труда и капитала — про­должает возражать г. Булгаков — «одинаково без критики употребляется и Рикардо и Марксом. Нетрудно видеть, какой элемент произвола вносится этим понятием: пусть на землю затрачивается 10а капитала, причем каждое последующее а отличается убы­вающей производительностью; общий продукт почвы будет А. Очевидно, средняя про­изводительность каждого а будет равна ^4/10, и если весь капитал рассматривать как одно целое, то цена будет определяться именно этой средней его производительно­стью» (I, 82). Очевидно — скажем мы на это — что г. Булгаков за своими пышными фразами об «ограниченности производительных сил земли» просмотрел мелочь: огра­ниченность земли. Эта ограниченность — совершенно независимо от какой бы то ни было собственности на землю — создает известного рода монополию, именно: так как земля вся занята фермерами, так как спрос предъявляется на весь хлеб, производимый на всей земле, в том числе и на самых худших и на самых удаленных от рынка участ­ках, то понятно, что цену хлеба определяет цена производства на худшей земле (или цена производства при последней, наименее производительной затрате капитала). «Средняя производительность» г. Булгакова есть пустое арифметическое упражнение, ибо действительному образованию этой средней препятствует ограниченность земли. Чтобы образовалась эта «средняя производительность» и определила собой цены, для этого необходимо, чтобы каждый капиталист не только мог вообще приложить капитал к земледелию (настолько в земледелии есть, как мы уже говорили, свобода конкурен­ции), но также, чтобы каждый капиталист мог всегда — сверх наличного числа земле­дельческих предприятий — основать новое земледельческое предприятие. Будь это так, тогда между земледелием и промышленностью никакой разницы не было бы, тогда ни­какой ренты не могло бы возникнуть. Но именно ограниченность земли делает то, что это не так.

_____________________ АГРАРНЫЙ ВОПРОС И «КРИТИКИ МАРКСА»____________________ 119

Пойдем далее. Мы рассуждали до сих пор, совершенно оставляя в стороне вопрос о собственности на землю; мы видели, что такой прием обязателен и ввиду логических соображений, и ввиду исторических данных, свидетельствующих о возникновении и развитии капиталистического земледелия при всяких формах землевладения. Введем теперь это новое условие. Предположим, что вся земля находится в частной собствен­ности. Как отразится это на ренте? Дифференциальная рента будет отобрана землевла­дельцем, на основании его права собственности, у фермера; так как дифференциальная рента есть избыток прибыли сверх нормальной, средней прибыли на капитал, и так как свобода конкуренции в смысле свободы вложения капитала в сельское хозяйство в зем­леделии есть (respective создается капиталистическим развитием), то землевладелец всегда найдет фермера, удовлетворяющегося средней прибылью и отдающего ему, зем­левладельцу, сверхприбыль. Частная собственность на землю не создает дифференци­альной ренты, а только перемещает ее из рук фермера в руки землевладельца. Ограни­чивается ли этим влияние частной поземельной собственности? Можно ли предполо­жить, что землевладелец даром позволит фермеру эксплуатировать ту худшую и хуже всех расположенную землю, которая дает только среднюю прибыль на капитал? Ко­нечно, нет. Землевладение есть монополия, и на основании этой монополии землевла­делец потребует платы с фермера и за эту землю. Эта плата будет абсолютной рентой, не стоящей ни в какой связи с различной производительностью различных затрат капи­тала и вытекающей из частной собственности на землю. Обвиняя Маркса в произ­вольном двояком толковании одной и той же монополии, г. Булгаков не дал себе труда подумать, что мы имеем дело действительно с двоякой монополией; во-первых, мы имеем монополию хозяйства (капиталистического) на земле. Эта монополия вытекает из ограниченности земли, являясь поэтому необходимой

- или. Ред.

120__________________________ В. И. ЛЕНИН

во всяком капиталистическом обществе. Ведет эта монополия к тому, что цену хлеба определяют условия производства на худшей земле, а избыточная прибавочная при­быль, приносимая затратой капитала на лучшей земле или более производительной за­тратой капитала, образует дифференциальную ренту. Рента эта возникает совершенно независимо от частной поземельной собственности, которая только дает возможность землевладельцу отобрать ее у фермера. Во-вторых, мы имеем монополию частной соб­ственности на землю. Ни логически, ни исторически эта монополия с предыдущей не­разрывно не связана. Ничего необходимого для капиталистического общества и для капиталистической организации земледелия эта монополия из себя не представляет. С одной стороны, мы вполне можем мыслить капиталистическое земледелие без частной собственности на землю, и многие последовательные буржуазные экономисты требова­ли национализации земли. С другой стороны, мы и в действительности встречаем капи­талистическую организацию земледелия при отсутствии частной поземельной собст­венности, напр., на землях государственных и общинных. Поэтому различать эти двоя­кого рода монополии безусловно необходимо, а следовательно, необходимо наряду с дифференциальной рентой признать и существование абсолютной ренты, которую по­рождает частная собственность на землю .

Вряд ли есть надобность напоминать читателю, что, имея здесь дело с общей теорией ренты и капи­талистической организации земледелия, мы не касаемся таких фактов, как давность и распространен­ность частной поземельной собственности, как подрыв заокеанской конкуренцией последнего указанно­го нами вида монополии, а отчасти и обоих ее видов и т. п.

* Во второй части второго тома «Теорий прибавочной стоимости» («Theorien über den Mehrwert». II Band, II Theil), вышедшей в 1905 году, Маркс дает разъяснения по вопросу об абсолютной ренте, кото­рые подтверждают правильность моего толкования (особенно относительно двух видов монополии). Вот относящиеся сюда места у Маркса: «Если бы земля представляла из себя неограниченный элемент не только в отношении к капиталу и к населению, но и фактически, т. е. была бы «неограниченна», как «воздух и вода», была бы «в наличности в неограниченном количестве» (цитаты из Рикардо), то тогда присвоение земли одним лицом не могло бы на деле нисколько исключать присвоения земли другим ли­цом. Тогда не могло бы существовать никакой частной собственности на землю (и не только частной, но и «общественной» и государственной собственности не могло бы быть). В этом случае, если бы к тому же вся земля была повсюду одинакового качества, за землю не могла бы быть взимаема никакая рента... Вся соль вопроса состоит в следующем: если бы земля по отношению к капиталу существовала как вся­кая элементарная сила природы, то капитал в области сельского хозяйства действовал бы совершенно так же, как и во всякой другой области промышленности. Тогда не было бы никакой поземельной собствен­ности и никакой ренты... Наоборот, если земля 1) ограничена, 2) захвачена в собственность, если капитал встречает, в виде условия своего возникновения, собственность на землю — именно так обстоит дело в

_____________________ АГРАРНЫЙ ВОПРОС И «КРИТИКИ МАРКСА»____________________ 121

Возможность происхождения абсолютной ренты из прибавочной стоимости земле­дельческого капитала Маркс объясняет тем, что в земледелии доля переменного капи­тала в общем составе капитала выше среднего (предположение вполне естественное при несомненной отсталости земледельческой техники сравнительно с промышлен­ной). Раз это так — следовательно, стоимость земледельческих продуктов вообще вы­ше их цены производства, а прибавочная стоимость выше прибыли. Между тем, моно­полия частной поземельной собственности препятствует этому излишку войти целиком в процесс выравнивания прибыли, и абсолютная рента берется из этого излишка .

странах, где развивается капиталистическое производство, а в таких странах, где раньше не было налицо этого условия (как в старой Европе), капиталистическое производство само создает для себя эти условия: пример Соед. Штаты, — то тогда земля не представляет из себя элементарно доступного капиталу по­прища деятельности. Поэтому существует абсолютная рента независимо от дифференциальной ренты» (стр. 80, 81)⁷². Маркс с полной определенностью различает здесь ограниченность земли а нахождение земли в частной собственности. (Примечание автора к изданию 1908 г. Ред.)

Между прочим. Мы считали необходимым особенно подробно остановиться на теории ренты Мар­кса ввиду того, что ошибочное понимание ее мы встретили также у г. П. Маслова («Жизнь», 1901, № 3 и 4, «К аграрному вопросу»), который признает убывающую производительность добавочных затрат капи­тала, если не законом, то «обыкновенным» и как бы нормальным явлением, связывает с этим явлением дифференциальную ренту и отвергает теорию абсолютной ренты. Интересная статья г. П. Маслова со­держит много верных замечаний по адресу критиков, но она сильно страдает как от указанной сейчас ошибочности теории автора (который, защищая марксизм, не потрудился точно определить отличие «своей» теории от теории Маркса), так и от ряда неосторожных и совершенно несправедливых утвер­ждений вроде, напр., того, что г. Бердяев «совершенно освобождается от влияния буржуазных писате­лей» и отличается «выдержанностью классовой точки зрения не в ущерб объективности», что «во многих отношениях анализ, сделанный Каутским, является местами... тенденциозным», что Каутский «совер­шенно не определил, в каком направлении идет развитие производительных сил в земледелии» и т. п.

122__________________________ В. И. ЛЕНИН

Г-н Булгаков очень недоволен этим объяснением и восклицает: «Что же за вещь та­кая — эта прибавочная ценность, что ее как сукна или хлопка или другого какого-либо товара может хватать или не хватать для покрытия возможного спроса. Прежде всего, это не материальная вещь, это — понятие, служащее для выражения определенного общественного отношения производства» (I, 105). Это противоположение «материаль­ной вещи» — «понятию» представляет из себя наглядный образчик той схоластики, ко­торую так любят в настоящее время преподносить под видом «критики». Какое значе­ние могло бы иметь «понятие» о доле общественного продукта, если бы этому понятию не соответствовали определенные «материальные вещи»? Прибавочная ценность есть денежный эквивалент прибавочного продукта, который состоит из определенной доли сукна, хлопка, хлеба и всех прочих товаров. («Определенность» надо понимать, конеч­но, не в том смысле, что наука может конкретно определить эту долю, а в том смысле, что известны условия, определяющие в общих чертах размер этой доли.) В земледелии прибавочный продукт больше (в пропорции к капиталу), чем в других отраслях про­мышленности, и этого излишка (не входящего в выравнивание прибыли вследствие мо­нополии поземельной собственности) может, естественно, «хватать или не хватать на покрытие спроса» со стороны монополиста-землевладельца.

Мы можем избавить читателя от подробного изложения той теории ренты, которую создал г. Булгаков, по собственному скромному замечанию, «собственными силами», «идя своим путем» (I, 111). Достаточно нескольких замечаний, чтобы охарактеризовать этот продукт «последней наименее производительной затраты» профессорского «тру­да». «Новая» теория ренты построена по старинному рецепту: «назвался груздем, поле­зай в кузов». Раз свобода конкуренции, — тогда уже не должно быть абсолютно ника­ких ограничений ее (хотя такой абсолютной свободы конкуренции нигде никогда и не существовало). Раз монополия, — кончено дело. Значит, рента берется вовсе не из при­бавочной

_____________________ АГРАРНЫЙ ВОПРОС И «КРИТИКИ МАРКСА»____________________ 123

ценности, вовсе даже не из земледельческого продукта; она берется из продукта незем­ледельческого труда, это просто — дань, налог, вычет из всего общественного произ­водства, вексель землевладельца. «Земледельческий капитал с своей прибылью и зем­ледельческий труд, вообще земледелие, как область приложения труда и капитала, со­ставляют, таким образом, status in statu в капиталистическом царстве... все (sic!) опре­деления капитала, прибавочной ценности, заработной платы и ценности вообще в при­менении к земледелию оказываются величинами мнимыми» (I, 99).

Так. Так. Отныне все ясно: и капиталисты и наемные рабочие в земледелии — все это величины мнимые. Но если г. Булгакову случается так зарапортоваться, то он ино­гда рассуждает и не совсем неразумно. Через четырнадцать страниц мы читаем: «Про­изводство земледельческих продуктов стоит обществу известного количества труда; это — их ценность». Отлично. Значит, уже по крайней мере «определения» ценности — величины не совсем мнимые. Дальше: «Раз производство организовано капиталистиче­ски, и во главе производства стоит капитал, то цена хлеба определится по ценам произ­водства, значит будет произведен учет производительности данного приложения труда и капитала сравнительно с сред необщественною». Прекрасно. Значит, и «определения» капитала, прибавочной ценности и заработной платы — величины не совсем мнимые. Значит, и свобода конкуренции (хотя и не абсолютная) имеется налицо, ибо без пере­хода капитала из земледелия в промышленность и обратно невозможен был бы «учет производительности сравнительно с сред необщественною». Дальше: «Благодаря же зе­мельной монополии цена поднимается выше ценности, до тех границ, до которых по­зволяют условия рынка». Превосходно. Но только где же это видывал г. Булгаков, что­бы дань, налог, вексель и проч. зависели от условий рынка? Если благодаря монополии цена поднимается

- государство в государстве. Ред.

124__________________________ В. И. ЛЕНИН

до границ, допускаемых условиями рынка, то все отличие «новой» теории ренты от «старой» состоит в том, что шедший «своим путем» автор не понял, с одной стороны, разницы между влиянием ограниченности земли и влиянием частной собственности на землю, а с другой стороны, — связи между понятием «монополия» и понятием «по­следняя наименее производительная затрата труда и капитала». Удивляться ли после этого, что еще через семь страниц (I, 120) г. Булгаков совсем забыл уже о «своей» тео­рии и рассуждает о «способе дележа этого (земледельческого) продукта между земле­владельцем, капиталистическим фермером и сельскохозяйственными рабочими»? Бле­стящий финал блестящей критики! Замечательный результат новой, обогатившей от­ныне науку политической экономии, булгаковской теории ренты!

III МАШИНЫ В СЕЛЬСКОМ ХОЗЯЙСТВЕ

Перейдем теперь к «замечательной», по отзыву г. Булгакова, работе Герца («Die agrarischen Fragen im Verhältniss zum Sozialismus». Wien, 1899 . Русский перевод А. Ильинского, С.-Петерб. 1900). Нам придется, впрочем, некоторое время разбирать оди­наковые доводы обоих этих писателей совместно.

Вопрос о машинах в сельском хозяйстве и, в тесной связи с ним, вопрос о крупном и мелком производстве в земледелии служат для «критиков» особенно часто поводом к «опровержению» марксизма. Ниже мы подробно разберем некоторые приводимые ими детальные данные, а теперь рассмотрим относящиеся сюда общие соображения. Кри­тики посвящают целые страницы подробнейшим рассуждениям насчет того, что маши­ны

- «Аграрные вопросы в их связи с социализмом». Вена, 1899. Ред.

_____________________ АГРАРНЫЙ ВОПРОС И «КРИТИКИ МАРКСА»____________________ 125

в земледелии встречают больше трудностей применения, чем в промышленности, и по­тому применяются меньше и имеют меньше значения. Все это бесспорно и совершенно определенно было указано, например, и тем самым Каутским, одно имя которого при­водит гг. Булгакова, Герца и Чернова в состояние, близкое к невменяемости. Но этот бесспорный факт нимало не опровергает того, что применение машин быстро развива­ется и в земледелии, оказывая на него могучее преобразующее действие. Критики мо­гут только «отговариваться» от этого неизбежного вывода посредством таких, напри­мер, глубокомысленных рассуждений: ... «Земледелие характеризуется господством природы в процессе производства, несвободой человеческой воли» (Булгаков, I, 43)... «вместо неуверенной и неточной работы человека она» (машина в промышленности) «с математической правильностью выполняет как микроскопические, так и колоссальные работы. Машина не может сделать ничего подобного (?) относительно производства земледельческих продуктов, ибо до сих пор рабочий инструмент этот находится в ру­ках не у человека, а у матери-природы. Это — не метафора» (там же). Это действитель­но не метафора, а просто пустая фраза, ибо всякий знает, что паровой плуг, рядовая се­ялка, молотилка и т. п. делают работу более «уверенной и точной», а следовательно, сказать «ничего подобного» — значит сказать пустяки! Точно так же, как сказать, что машина в земледелии «не может ни в какой мере (sic!) революционизировать производ­ство» (Булгаков, I, 43—44, причем цитируются специалисты по сельскохозяйственно­му машиностроению, которые, однако, говорят только о сравнительном отличии машин сельскохозяйственных и промышленных), или сказать: «машина не только не может здесь превратить работника в свой придаток (?), но этому работнику остается по-прежнему роль руководителя процесса» (44) например, подавальщику при молотилке?

Превосходство парового плуга г. Булгаков старается ослабить ссылками на Штумп-фе и Кутцлеба (писавших

126__________________________ В. И. ЛЕНИН

о способности мелкого хозяйства конкурировать с крупным) в противоположность вы­водам специалистов по сельскохозяйственному машиностроению и сельскохозяйствен­ной экономии (Фюлинга, Перельса), причем фигурируют доводы вроде того, что воз­можность паровой вспашки требует особой почвы и «чрезвычайно обширных разме­ров имений» (по мнению г. Булгакова, это довод не против мелкого хозяйства, а против парового плуга!), что при глубине борозды в 12 дюймов работа скота дешевле, чем пара, и т. п. Подобными доводами можно исписать целые тома, нисколько не опровергнув этим ни того, что паровой плуг дал возможность чрезвычайно глубокой вспашки (и глубже, чем на 12 дюймов), ни того, что применение его быстро развивалось: в Англии в 1867 г. его применяли только 135 имений, в 1871 г. было уже в употреблении больше 2000 паровых плугов (Каутский); в Германии число хозяйств, употреблявших паровые плуги, поднялось с 1882 по 1895 г. с 836 до 1696.

По вопросу о сельскохозяйственных машинах г. Булгаков цитирует неоднократно Фр. Бензинга, «автора специальной монографии о сельскохозяйственных машинах», как он его аттестует (I, 44). Было бы большой несправедливостью, если бы мы не отме­тили и в данном случае, как цитирует г. Булгаков и как побивают его им же вызывае­мые свидетели.

Утверждая, что «конструкция» Маркса о более быстром росте постоянного капитала по сравнению с переменным неприложима к земледелию, г. Булгаков ссылается на не­обходимость все большей затраты рабочей силы по мере увеличения производительно­сти земледелия и цитирует, между прочим, расчет Бензинга. «Общая потребность в че­ловеческом труде выражается при разных системах хозяйства так: при трехпольном хо­зяйстве — 712 рабочих дней; при норфолькском плодопеременном хозяйстве — 1615 рабочих дней;

Герц с особенно «победоносным» видом настаивает на этом, доказывая неверность «абсолютного» суждения (S. 65, русский перевод 156), что паровой плуг «при всяких обстоятельствах» выше упряжного. Это вот именно называется ломиться в открытую дверь!

_____________________ АГРАРНЫЙ ВОПРОС И «КРИТИКИ МАРКСА»____________________ 127

при плодопеременном хозяйстве с значительным производством свеклы — 3179 рабо­чих дней» на 60 гектаров. (Franz Bensing. «Der Einfluss der landwirtschaftlichen Maschinen auf Volks- und Privatwirtschaft», Breslau, 1897, S. 42 . Булгаков, I, 32.) Беда только в том, что Бензинг этим расчетом хочет доказать именно растущую роль машин: применяя эти цифры ко всему сельскому хозяйству Германии, Бензинг вычисляет, что наличных сельскохозяйственных рабочих хватило бы только для обработки земли по трехпольной системе, и что, следовательно, введение плодоперемена было бы вообще невозможно, если бы не применялись машины. Так как известно, что при господстве старого трехполья машины почти совсем не употреблялись, то расчет Бензинга доказы­вает обратное тому, что хочет доказать г. Булгаков; именно: этот расчет доказывает, что рост производительности земледелия необходимо должен был идти в связи с более быстрым ростом постоянного капитала по отношению к переменному.