К стр. 17—18: Согласие между мышлением и бытием. €

Итак, сперва абстрагируют из действительной истории различные правовые отношения и отрывают их от исторической основы, на которой они возникли и на которой они только и имеют смысл, и переносят их на двух индивидов — Робинзона и Пятницу, где эти отноше­ния, конечно, являются совершенно произвольными. А после того, как они были сведены та­ким образом к чистому насилию, их затем опять переносят в действительную историю и до­казывают этим путем, что и здесь все основано на сплошном насилии. Дюрингу нет дела до того, что насилие применяется всегда к какому-нибудь материальному субстрату и что нуж­но именно выяснить, как этот субстрат возник.

[Энгельс приводит следующее место из дюринговского «Курса политической и социальной экономии»: «Согласно традиционному взгляду, разделяемому всеми политико-экономическими системами, распределение представляет собой, так сказать, текущий процесс, направленный на массу созданных производством продук­тов, рассматриваемую как готовый совокупный продукт... Более глубокое обоснование должно, напротив, рас­смотреть то распределение, которое относится к экономическим и экономически-действенным правам, а не только к текущим и накапливающимся последствиям этих прав». В связи с этим Энгельс замечает:]

Итак, нельзя ограничиваться исследованием распределения текущего производства.

Земельная рента предполагает землевладение, прибыль — капитал, заработная плата — рабочих, лишенных собственности, обладателей одной лишь рабочей силы. Необходимо, следовательно, выяснить, как все это возникло. Маркс, — поскольку это входило с его зада­чу, — сделал это в первом томе относительно капитала и рабочей силы, лишенной собствен­ности; исследование происхождения современной земельной собственности относится к ис­следованию земельной ренты, т. е. к его второму тому⁵³⁰. У Дюринга исследование и истори­ческое обоснование ограничиваются одним словом: насилие! Здесь уж прямая mala fides* . — Как Дюринг объясняет крупную

— недобросовестность. Ред.

МАТЕРИАЛЫ К «АНТИ-ДЮРИНГУ»_________________________ 650

земельную собственность, см. главу «Богатство и стоимость»; это лучше перенести сюда.

Итак, насилие создает экономические, политические и т. п. условия жизни эпохи, народа и т. д. Но кто производит насилие? Организованной силой является прежде всего армия. А ни­что не зависит в такой степени от экономических условий, как именно состав, организация, вооружение, стратегия и тактика армии. Основой является вооружение, а последнее опять-таки непосредственно зависит от достигнутой ступени производства. Каменное, бронзовое, железное оружие, панцирь, конница, порох и, наконец, тот огромный переворот, который произвела в военном деле крупная промышленность благодаря нарезным ружьям, заряжаю­щимся с казенной части, и артиллерии — продуктам, изготовить которые могла лишь круп­ная промышленность с ее равномерно работающими машинами, производящими почти аб­солютно тождественные продукты. От вооружения в свою очередь зависит состав и органи­зация армии, стратегия и тактика. Последняя зависит и от состояния путей сообщения, — план сражения и успехи, достигнутые в битве при Йене, были бы невозможны при нынеш­них шоссейных дорогах, — и, наконец, железные дороги! Следовательно, именно насилие больше всего зависит от наличных условий производства, и это понял даже капитан Йенс («Kolnische Zeitung» — «Макиавелли» и т. д.)⁵³¹.

При этом следует особо подчеркнуть современный способ ведения войны, от ружья со штыком до ружья, заряжающегося с казенной части, при котором решает дело не человек с саблей, а оружие, — линия, колонна при плохих войсках, прикрытая, однако, стрелками (Йе­на contra* Веллингтон), и, наконец, всеобщее распадение на стрелковые цепи и замена мед­ленного шага перебежкой.

[По Дюрингу, «умелая рука или голова должна рассматриваться как средство производства, принадлежащее обществу, как машина, продукт которой принадлежит обществу». Энгельс в связи с этим говорит:]

Но машина все же не увеличивает стоимости, а умелая рука ее увеличивает! Следова-

. ** тельно, экономический закон стоимости, quant a cela** , подвергается запрету, хотя и должен

вместе с тем оставаться в силе.

[По поводу дюринговской концепции «политико-юридической основы всего социалитета» Энгельс замеча-ет:]

— против. Ред.

** — что касается этого. Ред.

_____________________ ИЗ ПОДГОТОВИТЕЛЬНЫХ РАБОТ К «АНТИ-ДЮРИНГУ»_________________ 651

Тем самым сразу же применяется идеалистический масштаб. Не само производство, а право.

[Относительно «хозяйственной коммуны» Дюринга и господствующей в ней системы разделения труда, распределения, обмена и денежной системы Энгельс делает следующее замечание:]

Следовательно, и выплата вознаграждения отдельному рабочему обществом.

Следовательно, и накопление сокровищ, ростовщичество, кредит и все последствия вплоть до денежных кризисов и недостатка денег. Деньги взрывают хозяйственную коммуну столь же неизбежно, как они в настоящий момент подготовили взрыв русской общины и как они взрывают семейную общину, раз при посредстве денег совершается обмен между от­дельными членами.

[Энгельс приводит следующую фразу из Дюринга, давая в скобках свою ремарку: «Действительный труд, в той или иной форме, есть, следовательно, естественный социальный закон здоровых образований» (из чего сле­дует, что все до сих пор существовавшие и существующие образования — нездоровы). По этому поводу Эн­гельс делает следующее замечание:]

Либо труд рассматривается здесь как экономический, материально производительный труд, и в таком случае эта фраза бессмысленна и неприменима ко всей предшествующей ис­тории. Либо же труд рассматривается в более общей форме, так что под ним подразумевает­ся всякого рода нужная или целесообразная в какой-нибудь период деятельность, управле­ние, судопроизводство, военные упражнения, и в таком случае эта фраза опять-таки оказыва­ется донельзя напыщенным общим местом и не имеет никакого отношения к политической экономии. Но желать импонировать социалистам этим старым хламом, называя его «естест­венным законом» — это a trifle impudent* .

[По поводу рассуждений Дюринга о связи между богатством и грабежом Энгельс замечает:] Здесь налицо весь метод. Всякое экономическое отношение сперва рассматривается с точ­ки зрения производства, причем совершенно не принимаются во внимание исторические оп­ределения. Поэтому тут нельзя сказать ничего, кроме самых общих фраз, а если Дюринг же­лает пойти далее этого, то ему приходится брать определенные исторические отношения данной эпохи, т. е. выходить из сферы абстрактного производства и погружаться в путаницу. Затем то же самое экономическое

— немножко бесстыдно. Ред.

МАТЕРИАЛЫ К «АНТИ-ДЮРИНГУ»_________________________ 652

отношение рассматривается с точки зрения распределения, т. е. совершавшийся до сих пор исторический процесс сводится к фразе о насилии, после чего выражается негодование по поводу печальных последствий насилия. Мы увидим при рассмотрении естественных зако­нов, к чему это приводит.

[По поводу утверждения Дюринга, что для ведения хозяйства в больших размерах необходимо рабство или крепостная зависимость, Энгельс замечает:]

Итак, 1) всемирная история начинается с крупной земельной собственности! Обработка больших пространств земли тождественна с обработкой земли крупными землевладельцами! Почва Италии, обращенная владельцами латифундий в пастбища, оставалась до тех пор не­возделанной! Североамериканские Соединенные Штаты обязаны своим огромным ростом не свободным крестьянам, а рабам, крепостным и т. д. !

Опять mauvais calembour : «ведение хозяйства на больших пространствах земли» должно означать обработку этих пространств, но тотчас же оно истолковывается как ведение хозяй­ства в больших размерах = крупной земельной собственности! И в этом смысле какое изуми­тельно новое открытие: если кто-либо владеет таким участком земли, что он и его семья не в состоянии обработать его, то он не может обработать всей принадлежащей ему земли без применения чужого труда! Ведь ведение хозяйства при посредстве крепостных крестьян означает обработку вовсе не более или менее крупных, а именно мелких участков земли, и эта обработка всюду предшествовала крепостной зависимости (Россия, фламандские, гол­ландские и фризские колонии в славянской марке, см. Лангеталя⁵³²); первоначально свобод­ных крестьян превращают в крепостных, а в иных местах они сами добровольно — по фор­ме добровольно — становятся крепостными.

[По поводу утверждения Дюринга, что величина стоимости определяется величиной сопротивления, с кото­рым сталкивается процесс удовлетворения потребностей и которое «принуждает к большим или меньшим за­тратам хозяйственной силы» (!) «...», Энгельс делает следующее замечание:]

Преодоление сопротивления — эта категория, заимствованная из математической механи­ки, становится нелепой в политической экономии. В таком случае выражения: я пряду, тку, белю, набиваю хлопчатобумажную ткань — означают: я преодолеваю сопротивление хлопка процессу прядения, сопротивление пряжи процессу тканья, сопротивление ткани процессу

— плохой каламбур. Ред.

_____________________ ИЗ ПОДГОТОВИТЕЛЬНЫХ РАБОТ К «АНТИ-ДЮРИНГУ»_________________ 653

беления и набивания. Я изготовляю паровую машину _ означает: я преодолеваю сопротивле­ние, оказываемое железом превращению его в паровую машину. Я выражаю суть дела в вы­сокопарных фразах, иду окольными путями — и получается одно только извращение смыс­ла. Но благодаря этому я могу ввести распределительную стоимость, при которой также будто бы приходится преодолевать сопротивление. В этом-то и дело!

[По поводу слов Дюринга, что «распределительная стоимость существует в чистом и исключительном виде лишь там, где право распоряжения непроизведенными вещами или» (!), «выражаясь более обычным языком, сами эти» (непроизведенные!) «вещи вымениваются на работы или на предметы, имеющие действительную производственную стоимость», Энгельс замечает:]

Что означает непроизведенная вещь? Землю, обрабатываемую с применением современ­ных приемов? Или это выражение должно означать вещи, не произведенные самим собст­венником? Но непроизведенной вещи противополагается «действительная производственная стоимость». Следующая фраза показывает, что мы опять-таки имеем дело с mauvais calem­bour. Предметы природы, которые не произведены трудом, смешиваются с «составными час­тями стоимости, присваиваемыми без даваемой взамен этого работы».

[По поводу утверждения Дюринга, что все человеческие учреждения строго детерминированы, но что они, «в отличие от игры внешних сил в природе», отнюдь не являются «практически неизменными в своих основ­ных чертах», — Энгельс замечает:]

Итак, это — естественный закон и остается естественным законом.

Ни слова о том, что во всяком бесплановом и хаотическом производстве законы экономи­ки до сих пор противостоят людям как объективные законы, по отношению к которым люди бессильны, следовательно — в форме естественных законов.

[По поводу «фундаментального закона всей экономики», который Дюринг формулирует следующим обра­зом: «Производительность хозяйственных средств, —ресурсов природы и человеческой силы, —увеличивается благодаря изобретениям и открытиям, причем это совершается независимо от распределения, которое как таковое все же может подвергаться значительным изменениям или же вызывать их, но которое не определяет характера» (!) «главного результата», — Энгельс говорит:]

Конец этой фразы: «причем» и т. д., не прибавляет к закону ничего нового, потому что ес­ли закон верен, то распределение не может вносить в него никаких изменений и, таким обра­зом, нет надобности говорить, что этот закон верен для всякой формы распределения: ведь иначе он не был бы естественным законом.

МАТЕРИАЛЫ К «АНТИ-ДЮРИНГУ»_________________________ 654

Но это «причем» добавлено лишь потому, что Дюринг все-таки постыдился сформулировать совершенно бессодержательный и плоский закон во всей его наготе. К тому же это добавле­ние бессмысленно, — ведь если распределение все-таки может вызывать значительные из­менения, то его нельзя «оставить совершенно в стороне». Итак, мы вычеркиваем это добав­ление и получаем тогда закон pur et simple* — фундаментальный закон всей экономики.

Однако все это еще недостаточно плоско. Нас поучают дальше:

[Энгельс приводит дальнейшие выписки из дюринговского «Курса политической и социальной экономии»].

[Дюринг утверждает, что хозяйственный прогресс зависит не от суммы средств производства, «а лишь от знаний и общих технических способов деятельности», а это, по мнению Дюринга, «обнаруживается тотчас же, если понимать капитал в естественном смысле, как инструмент производства». По этому поводу Энгельс за­мечает:]

Лежащие в Ниле паровые плуги хедива533 и бесполезно стоящие в сараях молотилки и то­му подобные орудия русских дворян доказывают это. И для пара существуют исторические предпосылки, которые, правда, сравнительно легко создать, но которые все же должны быть созданы. Но Дюринг очень гордится тем, что таким образом он настолько извратил выше­упомянутое положение, имеющее совершенно иной смысл, что эта «идея совпадает с на­шим... поставленным во главу угла законом». Экономисты еще вкладывали какой-то реаль­ный смысл в этот закон. Дюринг же свел его к предельной банальности.

[Дюринговская формулировка «естественного закона разделения труда» гласит: «Расчленение профессий и разделение деятельностей повышает производительность труда». Энгельс делает следующее замечание:]

Эта формулировка ошибочна, так как она верна лишь для буржуазного производства, причем разделение специальностей уже и тут ограничивает развитие производства вследст­вие уродования и окостенения индивидов, в будущем же оно совершенно исчезнет. Уже здесь мы видим, что это разделение специальностей на нынешний лад представляется Дю­рингу чем-то перманентным, имеющим силу и для социалитета.

Написано Ф. Энгельсом в 1876—1877 гг. Печатается по рукописи

Впервые полностью опубликовано Институтом Перевод с немецкого

марксизма-ленинизма при ЦК КПСС в издании:

F. Engels. «Herrn Eugen Duhrings Umwalzung der

Wissenschaft. Dialektik der Natur».

Moskau — Leningrad, 1935

— в чистом виде и без оговорок. Ред.