Не извратим самосовершенствование

"Тонка граница между самосовершенствованием и угождением себе"

Можно говорить, писать и думать о самосовершенст­вовании, можно не только убедить других, но даже самого себя, что наши действия совершаются во имя этого высо­кого понятия, и все же все это, похожее лишь внешне на самосовершенствование, будет ничем иным, как ханже­ством или самоуслаждением.

Приступая к сознательному самосовершенствованию, мы тем самым должны стремиться не к формальному выполнению предписанных правил, но к четкому, доско­нальному умению разобраться в качестве тех побуждений, которые толкают нас к выполнению того или иного ме­роприятия.

Действительно ли за нашими действиями кроется искреннее желание улучшить себя? Быть может нам про­сто лестно заслужить похвалу и восхищение других; быть может, это просто попытка взобраться наверх, чтобы с тем большим презрением взглянуть на "стоящих ниже". Среди последних могут оказаться ненавистные люди, от которых зависим мы в повседневной жизни. В этом дей­ствии гордецы, поставленные обстоятельствами в зависи­мость от низших сознаний, могут находить своеобразное утешение.

Нередко бывает, что свое устремление к "румяной добродетели" люди считают действительным самосовер­шенствованием. Они увлекаются легко достижимыми "елейными благостями", позволяя гнездиться в своем со­знании злобности, гордости и т.д. Всякое нарушение этих мелких "благостей" почитается ими как ужасное преступ­ление, которое они не прочь наказать с примерной жес­токостью. Злобное осуждение нарушивших румяную до­бродетель не покидает их уст. Ослепленные, они не видят, что очень часто эти нарушители несравненно выше их, ибо обладают внутренними качествами любви, не доступ­ной "елейным фарисеям".

Надо сказать, что совершенствующийся человек, по­знавая свои отрицательные свойства, естественно, тем самым глубже познает человеческую природу и легко замечает эти отрицательные свойства в других. Но будет ли он на правильном пути, если все это приведет его к ненависти, отвращению и осуждению тех людей, темные стороны которых ему приходится наблюдать? Не должно ли познание своих несчастий привести к пониманию и вмещению несчастий других, не должно ли это вызывать вместо осуждения — сострадание? Не покажет ли это осуждение, что человек вместо совершенствования впада­ет в самое убогое и отвратительное изуверство?!

Очищая свое сознание от отрицательных свойств, ут­верждая свои качества, мы тем самым приближаемся к Учителю, мы тем самым поднимаем других, способствуя возвышению всечеловеческого уровня. Чем более совер­шенно наше сознание, тем плодотворнее можем трудиться мы для Общего Блага, тем большие и ответственные за­дачи могут быть поручены нам Зодчими Миростроения. Конечно, самосовершенствование самое выгодное занятие, но думают ли о выгоде понявшие в сердце своем, что "нет выше любви, творимой ради самой любви".

8 октября 1941 г.

ВОЗМОЖНОСТИ И ПРЕПЯТСТВИЯ

"Очень много говорят о препятствиях и очень ма­ло пользуются ими. По­нимание приложений препятствий дает радость работе. Но как только по­казывается препятствие, люди начинают думать о своих ощущениях, забы­вая, какое преимущество сложилось для них"

(Агни Йога, §262)

Может быть, кто-нибудь скажет, что рассуждение о сво­их возможностях не будет добродетельным. Может быть, кто-нибудь скажет, что в них найдется что-то и от тщеславия и даже от корыстного расчета. Но духовные возможности не боятся и таких подходов. Напротив, не говоря о дерзновенных, — всякие рассуждения о высших возможностях уже будут полезны. Помните легенду о разбойнике, ко­торый из корыстных расчетов стал подражать святому и через некоторое время, действительно, стал святым. Кро­ме того, никто не пройдет к возможному завершению, миновав его неизбежных стражей — препятствий.

Как полезно вспомнить об уготовленном венце, когда майя затемняет взор. Часто одно лишь такое размышление уже отбросит иллюзию и избавит от сокрушенных сето­ваний впоследствии.

Как же узнать о своих возможностях?

Прежде всего, нет ничего невозможного. Возможности каждого беспредельны. Это то, что известно многим, но, к сожалению, и то, что не многих вдохновит. Каждый захочет знать о возможностях ближайших. Но и их не трудно определить: ведь степень ближайших возможно­стей определяется теми препятствиями, которые ви­дит восходящий. Ведь видеть препятствия — это значит иметь возможность их преодолеть, а за преодолением сто­ит достижение. Ведь это не отвлеченность: указ, прочи­танный тремя, вызовет три различных переживания: один забудет его через минуту, другой через два дня отложит его применение, третий почувствует всю его неотложность и значение. Он не удержится передать его другим и будет строг в выполнении.

Можно найти и таких, которые не видят вообще перед собой никаких препятствий, почитая, что все идет гладко. Но значит ли это продвижение? Даже темные не признают их пригодность на что-то.

Итак, с возрастанием препятствий не впадайте в от­чаяние, но радуйтесь возрастающим возможностям. Учи­тель говорит:

"Зачем — если скажу — все хорошо, будет неправда. Если скажу — все плохо, будет неправда. Не лучше ли сказать - битва и победа. Но как мне научить радости битвы".

Борьба с препятствиями может явить целую страте­гию. Не умно, например, было бы бросаться очертя голову на несокрушимую твердыню, не озаботившись предвари­тельно накоплением сил. Бесполезная потеря энергии мог­ла бы оказаться роковой. Не проще ли было бы накопить предварительно силы, преодолевая более легкие сопротив­ления, т.е., окрепнув в борьбе с мелочами, нанести удар и большому врагу. Так с помощью одного врага можно победить другого, так одно препятствие помогает преодо­леть другое. Даже временное поражение способствует пра­вильному нагнетению и уравновешиванию сил.

Достичь — это значит применить Учение в жизнь, это значит встретиться с бездной препятствий, это значит получить бездну возможностей. Как просто. Но читающие Учение, сколько вынесли оттуда неотложных указов? Кто-то вступил в борьбу с раздражением и уже не рас­крывал книг. Кто-то, читая утром и вечером, умиляется красивым словам, не понимая всю неотложность их при­менения. Действительно: всем дана бездна, но каждый отмерит себе сам.

Акбар Великий в особую книгу заносил имена врагов и радовался каждому большему. Действительно, хорошо по препятствиям узнавать себя, если трудно определить свои размеры по жертве, принятой добровольно. Если трудно самому, то укажет враг. Хорошо сегодня же запи­сать имена врагов и подумать, кого атаковать разумнее. Учение и голос сердца всегда укажут важнейшего.

"Мы следим за такими светоносцами, которые пре­одолевают самые невероятные трудности". — Так свиде­тельствует Учение Живой Этики.

17 февраля 1937 г.

ИСПЫТАНИЯ

"...Испытание есть улуч­шение качества"

(Община,263)

Нельзя и не следует избегать испытаний. Они необ­ходимы не столько руководителю, сколько испытуемому. Ничто так не поможет самоопределению, как испытание. Ничто не закалит так клинок оружия, не убережет от ужаса самомнения, как испытание под руководством Учи­теля, который пристально следит за испытуемым и, если замечает опасное положение, то поспешит на помощь и направит на нужный путь.

Испытания могут быть непрестанными, ибо как ска­зано — все миры постоянно находятся на испытании. "Старинный способ испытаний принят у Нас. Испытание продолжительно и неожиданно..." "Полезно углублять со­знание о постоянной испытуемости, ибо народ еще не умеет работать при сознании испытания. Между тем все вещество мира взаимно испытывается. Только нужно под испытанием понимать улучшение". Так сказано в "Об­щине" (§179 и §87)

Руководитель Благой, конечно, всегда знает, когда ученика можно оставить в одиночестве, предоставив соб­ственным силам. Потому при возникновении трудностей, иначе говоря — испытаний, так неуместен страх или отчаяние. Надо твердо знать, что в самонужнейший, са­мый благоприятный момент помощь должна придти. Страх же или отчаяние по своей природе могут только создать такие условия, которые затруднят помощь, сделав ее ме­нее эффективной или даже совсем не допустят ее.

Испытания можно подразделить на самовозникающие и устраиваемые специально. Что касается последних, то их непременным условием является то, что ученик не должен знать, что он находится на испытании. О само­возникающих испытаниях следует сказать особо.

Рождение каких либо возможностей по закону вызы­вает напряжение сил противоположного характера, стре­мящихся нейтрализовать антагонистические энергии. И если время борьбы в данном направлении настало, то ученик, оказывая сопротивление этим противодействую­щим силам, тем самым увеличивает в борьбе свои воз­можности. Взаимно растущие силы являют вечную борьбу, но лишь вначале, когда силы слабы, существует опасность поражения, в дальнейшем силы противодействия хаосу, силы растущих возможностей ученика доходят до такого предела, когда всякая противодействующая ему сила ста­новится только топливом двигателя. Вот почему по зако­нам Космоса в конечном итоге Свет всегда побеждает тьму. Так же как при разжигании костра. Вначале чуть вспыхнувший огонек легко гаснет, но если костер разго­релся, то каждое новое полено или щепка лишь увеличит его, а ветер, способный загасить малый огонек, лишь раздует костер в еще более мощное пламя.

Идя по пути овладения тонкими энергиями, ученик непременно должен доказать свое право на овладение каждым достижением, ибо они могут оказаться не ору­дием блага, но [ору­дием] разрушения в недостойных руках, спо­собными погубить и самого носителя. Например, как можно допустить эгоиста к овладению тончайшими энергиями, прежде чем он трансмутирует свою самость в самоотверженность. Ведь иначе он начнет употреблять тонкие энергии с эгоистическими целями и обратит сти­хии против себя, нарушив закон отдачи. Когда испыта­ние покажет, что человек свободен от самости, тогда, значит, пришло время доверить ему обращение с тон­кими энергиями. Как можно, например, неосвободив­шемуся от страха перед "привидениями" способствовать в опытах выделения тонкого тела?

Итак, невозможно избежать испытаний в целях блага самого ученика. Будем радоваться испытаниям, ибо ис­пытания лежат, как пороги Врат Прекрасных!

20 января 1937 г.

СВОЙСТВА И БОЛЕЗНИ ТЕЛА

Отрицательные свойства являются главной причиной большинства болезней человечества. Все меры, принима­емые для восстановления равновесия поврежденных орга­нов, в большинстве случаев направлены на ликвидацию внешних проявлений, но не на внутреннюю причину, их вызвавшую. Все эти меры хороши лишь в их вспомога­тельном значении, но польза их кратковременна или без­результатна без установления причин.

Многие отрицательные свойства при своем проявле­нии разрушают определенные органы, другие действуют через нервную систему на весь организм, поражая наи­более слабые и уязвимые части.

Обидчивость, например, вызывая яд огорчения, воз­действует, главным образом, на печень, но также может отражаться и на сердце.

Не бациллы являются причинами болезней, но раз­ложение вещества органов предоставляет бациллам удоб­ное поле для развития. Борьба с бациллами не приведет к окончательной победе до тех пор, пока не будет оста­новлено разложение нервного вещества. Могут быть ле­карства, облегчающие восстановление этого вещества, но они не могут состязаться с теми разрушениями, которые причиняются ему на нервных перифериях отрицательны­ми свойствами.

Отрицательные свойства человека (например, раздра­жение, обидчивость, осуждение и т.д.) являются ничем иным, как отрицательными свойствами его мышления. Поэтому больному прежде всего рекомендуется следить за своим мышлением, не допуская губительных отклонений.

Затем врач должен знать, что неправильности в фун­кционировании мышления зависят от состояния сознания. Именно язвы в сознании должны быть изжиты прежде всего. Мало воздерживаться и пресекать отрицательное мышление, необходимо устранить причины, его вызыва­ющие. Конечно, есть люди с закоренелыми, хроническими язвами сознания, лечить которые чрезвычайно затрудни­тельно, но все же это возможно.

История знает много примеров, когда нервные потря­сения излечивали застарелые параличи, те же потрясения могут выпускать гной из сознания. Также расширение знания в нужном направлении может принести облегчение и "излечение болезней чисто физических".

7 ноября 1940 г.

ПРОБНЫЙ КАМЕНЬ ДОБРА

Именно крайнее положение и есть тот момент, когда происходит решительное испытание. Именно в этот мо­мент свободная воля решает — оставаться ли ей с Добром до конца или уступить соблазну. Неудивительно, когда кто-то среди всяких благополучии хвастается победой над соблазнами; неудивительно, когда состоятельный человек отказывается от взятки, когда имеющий сто лошадей от­казывается присвоить сто первую, когда богач жертвует от избытка на благотворительность. Все это легко и отнюдь не доказывает крепкое прилежание Добру. Но поставьте людей, совершающих такие поступки, на край пропасти: пусть отказавшийся от взятки откажется от нее тогда, когда дети его сносят последнюю пару обуви; пусть поймавший чужую лошадь откажется присвоить ее тогда, когда в разгар пахоты пала его единственная лошадь; пусть желающий свидетельствовать о страдании отдаст свое дневное пропитание не евшему несколько дней. Лишь тогда будет убедительно действительное прилежание к Добру. Истинные сторонники Добра никогда, ни при каких обстоятельствах не теряют своего достоинства. В тяжелых обстоятельствах они могут попросить, но никогда не будут попрошайками и вымогателями. Никогда не станут они, подобно профессионалам нищим, демонстрировать язвы и строить гримасы боли, чтобы воздействовать на сострада­ние или, вернее всего, на жаление, за которым упадет и медная монета.

Также не унизится сторонник добра до разбазарива­ния святынь, предметов, связанных с возвышенными дей­ствиями, чтобы покушать сытнее или поставить заплатку на подошве.

Многие поступки совершаются под давлением "тяже­лых обстоятельств", но пусть своекорыстники разберутся, действительно ли эти обстоятельства были настолько тя­желы. Действительно ли крайняя степень страданий и лишений толкнула к совершению преступления. Обычно отсутствие смирения и терпения и тот же звериный эгоизм заставляют твердить о "крайних" обстоятельствах. Кто может знать, была ли эта крайность действительной, но Небо знает, и претерпевшим до конца — помощь всегда готова, но помощь эта приходит всегда в последний, дей­ствительно последний момент.

Да и кто же из совершивших проступок может дока­зать, что он исчерпал все положительные возможности, чтобы избежать, обычно в таких случаях любезно пред­ложенного, соблазна и тем самым углубления в сторону зла. Нет. Конечно, такие своекорыстники не станут осо­бенно утруждать себя, — они предпочтут взять там, где легче, а совершение зла оправдать или "тяжелыми обстоятельствами" или еще более тонким самооправданием, которое весьма изобретательно.

А ведь это нелепо! Нелепо потому, что злая карма таким действием не только не исчерпывается, но усугуб­ляется еще больше, и еще большие страдания нависают над легкомысленным.

Людской закон принимает во внимание нечто, "за­служивающее снисхождения", но Божественная Справед­ливость сформулирована строго и безапелляционно: посе­явший пожнет то, что посеял и — никто и ничто, кроме самого человека не сможет изменить качество следствий уже посеянных причин. Лишь возвышенное мышление (в основе своей содержащее самоотверженность) и твердая воля помогут выдержать испытание до конца и тем самым получить двойную награду: исчерпанность какой-то кар­мы и помощь, неизбежную при этом.

Но и твердая воля и возвышенное мышление пости­гаются чистым общением с Носителем Света — с тем Учителем, который ближе по сердцу.

6 августа 1942 г.

САМООПРАВДАНИЕ

Честность с самим собой является первым, необходи­мейшим условием самосовершенствования. Даже очень неплохие люди страдают ужасной болезнью — самооправ­данием. Нелегко признаться в своей слабости и своих ошибках. Не правда ли: гораздо легче поискать оправды­вающий мотив, который принесет утешительное самоус­покоение, гораздо легче найти виновников неприятных обстоятельств, нежели честно принять ответственность на себя. Мы очень боимся признать свою слабость, хотя, даже если это сделано ошибочно, все же это будет выгоднее для нас же самих! Одним признанием своей слабости мы становимся сильнее, если это сделано сознательно. Это гораздо лучше самоуверенности, построенной на песке. Если в нас горит несломимая устремленность, если мы решили бороться во что бы то ни стало — такое признание не вызовет нерешительности, но призовет лишь к скорей­шему пополнению сил.

Многие качества походят на отрицательные свойства в своем внешнем проявлении. Например: осторожность и трусость, раздражение и возмущение духа, сострадание и жаление, бережливость и скупость — почти каждое ка­чество имеет похожую на него иллюзию, но как различны следствия этих явлений! Но как часто мы забываем о следствиях, оправдывая скупость бережливостью, жале­ние — состраданием, раздражение — возмущением духа и т.д. Подобного рода самосовершенствование вырожда­ется в гнусное ханжество и изуверство.

Гораздо выгоднее не оправдывать допущенную сла­бость, но предотвратить ее проявление честным анализом тех побуждений, которые толкают нас к совершению, быть может, внешне прекрасных и необходимых действий, про­диктованных самыми отрицательными внутренними мо­тивами.

Учение говорит: "Мы судим по следствиям": если следствие хорошо, значит и побуждение было прекрасным, значит и проявлено оно было умело и мудро. Но если следствие было безобразным, не лучше ли тотчас признать свою ошибку, проанализировать ее причину и, найдя под­час очень глубоко и искусно скрытого червя самости, обогатиться опытом и в будущем уже больше не допускать его в рычаги наших действий.

Каждая ошибка помогает обнаружить какую-то сла­бость, но если эта слабость обнаружена, то потворство ей уже ничем не может быть оправдано. Слабость может быть настолько сильной, что неуспешная борьба с нею породит пессимизм , который приведет в один прекрасный момент к желанию "плыть по течению". Если мы не допустим этого унылого пессимизма, если временные по­ражения приведут нас лишь к новым атакам, приведут лишь к укреплению желания победить — то это значит, что мы не слабы, что конечная победа будет за нами. Именно, не поражения, но уныние будет слабостью! Мы очень озабочены, чтобы честность признания не была бы принята за унылую сдачу. Настоящее признание не есть сложение оружия, но лишь укрепление боевого духа.

Если несовершенство окружающих еще как-то может оправдать наше желание скрыть свою слабость от них, то что же может оправдать желание скрыть свою слабость от самого себя? Что же может привести к глупейшему желанию солгать самому себе? Конечно, это все то же губительное самомнение, на чадном огне которого было сожжено столько крыльев, готовых поднять своих носи­телей к сияющим сферам совершенного мира, к престолам Великих Водителей человечества.

Если на первых же шагах самосовершенствования мы убережемся от лжи самооправдания — наш путь будет прямым и кратким.

12 августа 1941 г.

НАСМЕШКА

Насмешка есть орудие темных. Много разрушений поселено маленькой, злой насмешкой. Как часто эта ни­чтожная песчинка останавливала великие колеса. Мы зо­вем не бояться насмешек. От утонченной насмешки до грубого, сатанинского издевательства, до глумления зло­бы, ничто не должно отразиться на прямолинейности свет­лого пути.

Каждая насмешка есть вызов на поединок. (Не слу­чайно многие насмешки кончались поединками.) Вначале это состязание в злобной изобретательности и находчиво­сти, но коль скоро чья-то находчивость исчерпывается -он прибегает к открытым ударам, побуждаемый чувством мести.

В повседневной жизни можно наблюдать, как легко задеть человека насмешкой. Мирный и спокойный обыватель становится невозможным зверем и надолго омрачается зло­бой. Чем удачнее будет сформулирована злоба насмешкой, тем сильнее ранит она незащищенное сознание. Против этой болезни должен быть выработан мощный иммунитет, иначе движение к свету будет затруднено применением темными заградителями излюбленного и легкого оружия.

Мы должны научиться соблюдать хладнокровие, зная цели сознательной или бессознательной насмешки. Мы должны научиться принимать в свой щит все стрелы, и только, когда целесообразность делает невозможным при­сутствие врага, — послать в него лишь одну смертельную стрелу, первую и последнюю.

Еще надо упомянуть "добродушную" насмешку. Ча­сто (под личиной добра) это "добродушие" является лишь маской, для прикрытия самой обыкновенной, обыватель­ской злобы.

Жертва этой "добродушной" насмешки вынуждена деланно улыбаться. В обществе иногда, быть может, действительно добродушная шутка подхватывается от­нюдь не добродушно настроенными людьми. Несчастный окружается злобным хором. Чем мощнее будет этот хор, тем ему будет тяжелее. Нередко "меткая" насмешка становится неотступным спутником человека на всю его жизнь.

В малосовершенном обществе насмешка должна быть избегаема, ибо в большинстве случаев порождает лишь грязь, злорадство и затаенную злобу.

20 августа 1941 г.

БОЛТЛИВОСТЬ

Установим окончательное отношение к болтливости. Но прежде поймем, что такое болтливость.

Народная мудрость говорит: слово — серебро, молча­ние — золото.

Действительно, нетрудно и в повседневной жизни и на исторических примерах убедиться, сколько неисчисли­мых бедствий приносит неосторожно сказанное слово. Как много дали бы тысячи людей, чтобы вернуть это шальное слово, которое разрушало их счастье, ввергало в неисчис­лимые бедствия не только их самих, но и близких и далеких.

Только грубое неуважение к великому дару речи мо­жет рождать такое легкомысленное отношение к словам. Именно легкомыслие тесно граничит с предательством. Напрасно будут оправдываться болтуны, что невинные, де, побуждения заставили их выболтать какое-то важное обстоятельство — нет, именно в этом легкомысленном побуждении при ближайшем исследовании будет обнару­жена все та же самость, все тот же источник зол — невежество. Именно в припадке, злобы, тщеславия или зависти срывается с языка огонь, поджигающий губитель­ные пожары. Недаром подвиг отшельников-молчальников расценивался так высоко. Не были ли такие подвиги ре­зультатом осознания великого значения слова и совершенного против него когда-то преступления.

Мы знаем, что слово рознится от слова. Слова, содер­жащие в себе рутинные понятия, конечно, несоизмеримы с теми, которые содержат в себе понятия духовные. Такие слова, как драгоценные сосуды с огнем, должны быть несомы с большою бережностью и осторожностью. Страш­но разлить всесжигающий огонь, страшно не только разлить, но даже расплескать его, зная, что пламя не замед­лит обратиться против неосторожного.

Легкомысленная болтовня о духовном указывает лишь на то, как мало духовен такой легкомысленный болтун. Он готов разбрасывать священные знаки и перед свиньями и перед псами. Он готов кощунственно пользоваться драго­ценными понятиями для самоукрашения — для удовлетво­рения своих тщеславных или корыстных побуждений.

Каждое духовное слово может облегчить скорбь, мо­жет изменить существование, может спасти, — а что готов сделать болтун из этих слов?!

Многие люди могли бы уже получить большие знания, могли бы сделаться хранителями важных тайн, могли бы занять в жизни ответственные позиции, но им мешает неизжитая болтливость.

Правда, за болтливостью скрывается часто недурное побуждение кого-то просветить, кому-то дать. Но кто же указал на безумное отдавание ... Ведь это безумное отдавание и рождает-то лишь безумие. Нигде не требуется такая мудрость, как при желании дать, ибо немудрое даяние рождает подчас ужасные преступления.

У людей существует странный и невежественный обы­чай — говорить при встрече как можно больше. Момент молчания считается чем-то недопустимым и стыдным. Считается обязательным "занимать" гостей и собеседни­ков пустыми и ненужными разговорами. Между тем в молчании родится нередко самое ценное.

Ужасно, когда человек болтает лишь из желания бол­тать. Этот порок должен быть причислен к самым вредо­носным страстям.

Слово есть величайшая сила, если соблюдается гиги­ена речи. Но нельзя ждать мощного воздействия от слов человека, который способен, как трещотка, лепетать от пробуждения до сна. В такой болтовне опошляется самый смысл священного дара. Слова должны произноситься лишь в случае действительной необходимости, и мерилом этой необходимости будет все то же сердце и только оно.

Нельзя ожидать от грубого сердца достаточной чутко­сти, но грубое сердце и не приблизится к вершинам духа.

Борьба с болтливостью нелегка, как нелегка борьба со страстями. Если не так трудно удерживаться от мер­зости сквернословия, то обуздать потребность говорить о духовном без веских оснований — уже немалый подвиг, уже обуздание хаоса, уже достижение, достойное истин­ного йога.

Речь его всегда проста, кратка и содержательна. Она всегда понятна и близка сознанию того, к кому обращена. Она никогда не заботится ни о каких украшениях и ли­шена всякого краснобайства. Зато она доходчива до сердца собеседника, ибо эта доходчивость и является ее целью и красотой.

20 декабря 1941 г.

ДАЯНИЕ

"Правильная мера дая­ния есть мера любви и от­ветственности"

(Сердце, §573)

Великое единство наполняет Космос. Но вездесущ­ность Бога все же остается для большинства понятием метафизическим. Стремление сделать обиталищем Бога самую большую планету уводит людей от действительно­сти. Как же уразуметь, что не на какой-то большой звезде, но во всем живущем обитает Бог. Перед Вечностью мил­лиарды лет — как одно мгновение. И в это одно мгновение большая планета может рассыпаться, а крохотное суще­ство сесть одесную Отца.

Можно ли полагать, что дружба, связавшая Преподоб­ного и медведя, порвалась в последующих столетиях? Может быть, верный конь индийского полководца уже не первый раз служил своему хозяину, и кто укажет начало и предел преданности, водимой незримыми касаниями в веках?

И спрашивали Христа, кто же пойдет за ним, если люди не пойдут. Владыка указал на камни и недоуменно переглянулись книжники.

Не может форма ограничить понятие вездесущно­сти. Напротив — каждая сознательная мысль о форме заставит особо внимательно отнестись к человечеству, когда любовь к Богу, как таковая, становится всечело­веческой любовью. Может быть, тогда и появится же­лание помочь людям как высшему выражению на пла­нете, может быть, тогда же блеснет понимание группо­вой кармы планетного Духа.

Но всякая действенная помощь не будет истинной помощью там, где не осознано понятие ответственности. Не всякое желание помочь в действительности приносит помощь. Не всегда действие гармонировало со следствия­ми. Эта гармония, которая не может родиться без большого сердечного пламени, будет первой трудностью желающего помочь. Можно ли приступить к ней без терпения, тер­пимости и вмещения? Пусть попробует пренебрегший и убедится в уродливых следствиях.

Часто в минуту радостного порыва человек решается делать нечто, что помогло бы расширить или утончить сознание ближнего. Но и этот прекрасный жест уже таит большие трудности как для дающего, так и для получа­ющего. Ведь следствие такого, казалось бы прекрасного даяния может быть самое ужасное. И книга "Сердце" говорит:

"Мало дать — будет против любви, но не лучше дать слишком много. Недостойна скупость, но нецелесообразно даяние, ведущее к предательству. Как недостаточная пища ведет к голоду, так чрезмерная приведет к отравлению. Без преувеличения можно утверждать, что число преда­тельств возросло от чрезмерного даяния".

Так, "правильная мера даяния есть мера любви и ответственности".

"Множество условий должен принять во внимание Учитель, дающий и доверяющий. Он должен сообразовы­ваться не только с личными достоинствами получающего, но и со свойствами его близких, и кармическими, и аст­рологическими обстоятельствами. Сердце утонченное под­скажет, как разобраться в этом сложном течении условий. Потому мы так ценим эту меру сердца. Путь Бодхисаттвы заключает в себе эту сущность меры. Никакое рассужде­ние не убережет дающего от чрезмерности, но сердце знает эти весы небесные". (Сердце, §573)

Прошлый раз мы упомянули о служении человечест­ву, теперь видим, что самые первые шаги в этом направ­лении уже чреваты чрезвычайными трудностями, непре­одолимыми для рассудка, но легко побеждаемые сердеч­ным огнем чувствознания.

Кто подумал о служении, тот озаботится о сердечном огне, в котором все возможности помочь.

26 апреля 1938 г.

НАУКА О ПОМОЩИ

"Помогайте, где может рука проникнуть, где мо­жет мысль пролететь".

Стремление бескорыстно помочь — прекрасно. Каж­дый приверженец Света должен поощрить и утвердить это лучшее стремление человеческого сердца. Но там, где это стремление уже окрепло, там следует задуматься над про­блемой помощи.

Ведь иногда прекрасное желание помочь приносит не только уродливые, но подчас обратные, губительные след­ствия; ведь очень часто помощь, не доведенная до конца, наносит непоправимый вред. Значит, желающий помочь должен прежде всего заботится о том, чтобы его желание было во что бы то ни стало проведено в жизнь. Возьмем пример: вы решили спасти человека от грозящей ему опасности, но спасаемый сильно задел ваше самомнение, и желание помочь растворилось в обиде. "Ну и пусть погибает" — решает незадачливый спаситель, у которого желание помочь оказалось много слабее низкого свойства. Значит, помогающий должен идти прямо, не обращая внимания ни на какие обстоятельства, отвлекающие его от цели. Ведь у помогающего должно быть много врагов, и они всегда постараются воспрепятствовать его добрым намерениям.

С другой стороны, каждая помощь должна быть ока­зана умело, чтобы помогающий не уподобился медведю, убившему пустынника, желая охранить его сон от мухи. Помощь должна быть соразмерна, иначе говоря соизме­рима. Также и способы оказания помощи должны быть внимательно обдуманы и взвешены для отобрания наи­лучшего. Время помощи должно быть подходящим. Об­стоятельства, затрудняющие оказание и принятие помо­щи, должны быть изучены. Преступно покинуть человека, не доведя помощи до конца. Ведь ведомый вами по неиз­вестной ему тропе и покинутый на полпути окажется в еще худшем положении, чем прежде.

Очень часто случается, что помогающий выбирает способ помощи, который был бы очень хорош для него самого, но не принимает во внимание, что этот способ абсолютно не подходящ для другого. Ведь очень часто самое легкое для одного, будет самым трудным для другого, и наоборот. Сознание находящегося в состоянии, требующем помощи, принимается во внимание в первую очередь. Плох был бы художник, желающий отвлечь му­зыканта от опасного дела, если бы он попытался заинте­ресовать его картинами, исходя от себя.

Нет несчастий вне заслуженной кармической ком­пенсации; следовательно, желающий предотвратить не­счастье принимает какую-то частицу кармы ближнего на себя. Таким образом, каждый оказывающий помощь, является искупителем, и если он испытывает какие-то страдания при оказании помощи, то это только естест­венно. Он должен быть готовым к ним при первом же действии помощи. Но он также знает, что если помогает он, то помогают и ему; если он принял с кого-то часть груза, то с него также будет снять какое-то бремя, еще более тяжкое. Желая избавиться от кармического груза, мы должны как можно больше нагружать себя карми­ческим грузом других. Когда-то будет создана наука о помощи, и от своих адептов она потребует много знаний, но это будет поистине величайшая наука, и появление ее на свет покажет, что наступают светлейшие дни че­ловечества.

12 апреля 1941 г.

ЗНАНИЕ И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ

Было бы ужасно, если бы Книга Учения раскрывалась для всех одинаково. Тогда бы мощные возможности, за­ключающиеся в сокровенных символах, аллегориях и намеках, могли бы сделаться достоянием отрицательных людей, могли бы быть использованы во зло. Тогда бы и для нас, еще погрязающих в самости, была бы большая опасность — использовать эгоистически возможности указаний, ибо кто же может похвастаться в неусыпном дозоре за своими побуждениями, мыслями, желаниями и дейст­виями? Вот почему, подходя к сокровищам Учения, по­лезно помнить указание "Беспредельности": ключ от Уче­ния каждый должен найти в сердце своем"; вот почему самой первой и неотложной задачей является очищение, укрепление и воспитание сердца, иначе говоря — духовное самосовершенствование. Чем чище и нравственнее будем мы, чем больше в нас будет желания послужить Иерархии, человечеству, ближним, — тем шире раскроется для нас Учение Жизни.

Однако всем, обогатившим сознание Учением, гро­зит серьезная опасность, если они не осознают в полной мере ответственности за приобретенное знание. Каждая новооткрывшаяся истина наполняет нас радостью и же­ланием поделиться этой радостью с другими, и как ча­сто, именно в эти прекрасные моменты, происходили губительные и преступные нарушения других сознаний. Уродливые следствия опустошенного восторга сразу же подсказывали, что произошло что-то нехорошее, но та­кое осознание бывает слишком запоздалым. Как часто человек, настроенный на иной лад, быть может, при­шедший за неотложной помощью, становится неоправ­данной жертвой того, что нас самих интересует в данный момент; в результате пришедший за помощью в разре­шении какой — то важной проблемы вынужден с почти­тельной улыбкой выслушивать наши космогонические открытия, которые могут быть поистине замечательны сами по себе, для нас, но только не для него — в данный период времени. Другой, недопустимой крайностью бу­дет хранение приобретенных знаний при себе и только для себя. Учение указывает на необходимость делиться знанием, но делать это с чуткостью, соизмеримостью и даже со скупостью, ибо невозможно давать исчерпыва­ющий ответ на вопрос — этим можно остановить процесс развития мышления. Мы можем расставлять вехи, давать наводящие намеки, но дать исчерпывающую формулу бы­ло бы просто преступно. Кроме того, такие ничем не заслуженные пояснения часто являются источником со­знательных и бессознательных предательств. Печально было видеть, как какой-то "друг", поддавшись на грошо­вую приманку темных, задавших ему несколько хитрень­ких вопросов на страницах грязного листка "Огонь", вы­ступил с исчерпывающим ответом на то, чему развитое сердце должно было подсказать самое бережное хранение. Неважно, под каким побуждением он действовал, но след­ствием было предательство, и ответственность лежит на том, кто так легкомысленно передал эти незаслуженные знания предателю. Учение говорит, что мы не должны оставлять вопрос без ответа, но этот ответ должен быть весьма продуман: не есть ли это темная уловка? Не са­момнение ли устремляет человека к развитию каких-то знаний? Но даже и в том случае, если это чистое побуж­дение, ответ должен быть лишь осторожной вехой, на­правляющей течение мысли в правильном направлении, но отнюдь не исчерпывающей формулой.

Мы не должны полагаться на чьи бы то ни было пояснения или толкования: своим трудом, своими усили­ями, своей любознательностью (но не любопытством) дол­жна быть пополнена сокровищница нашего знания, и если что-то еще недоступно нам, то это значит, что необходимо поработать над очищением сердца и тогда недоступное станет доступным.

Нередко люди стремятся к знанию лишь для того, чтобы превосходить в нем других. Такое побуждение от­вратительно, и таким людям мудрость недоступна. Они могут развивать за счет сердца свой интеллект, напускать индюшечью напыщенность, заниматься краснобайством и подавлять своим величием невежд — это и будет их достижением, с которым трудно поздравить, ибо это дости­жение будет то же невежество и глупость.

6 февраля 1943 г.

КАРМА И ЭНЕРГИЯ СОЗНАНИЯ

Единый элемент раздваивается на дух и материю. Материя и силы порождают жизнь, движение — жизнь и смерть; так движение знает лишь созидание и разрушение, цветение и гниение. Каждое настоящее состояние чего угодно есть результат движения, как рост и разрушение. Каждое постижение есть результат созидательного дви­жения — жизни, каждое претерпевание поражения есть результат разрушительного движения — смерти.

Сказанное применимо решительно ко всему, так же как и к затронутой теме. Добрая судьба человека есть результат движения, роста его созидательных качеств, а злая судьба есть результат предшествовавшего движения отрицательных свойств его сознания.

Здесь уместно вспомнить суждение о зле. Зла не су­ществует как такового: есть только отсутствие добра. Зло в одних обстоятельствах будет добром в других. Все это в полной мере применимо к вышесказанному.

Каждое качество и свойство человеческого сознания есть магнит, тяготеющий к соответствующему ему маг­ниту, заключен ли он в другом человеке, в нескольких или во множестве. Именно магниты энергий сознания творят коллективы.

Жизнь сознания есть процесс, в результате которого, как и во всех жизненных процессах Космоса, какая-то определенная энергия в какой-то определенный период созревает к занятию первенствующего положения, давая общее направление сознанию; тогда человек тяготеет к той среде, где эта энергия имеет возможность проявления. Инспирируемый именно этим тяготением, желающий воп­лощения, ищет себе родителей, а родившись — друзей, занятий и т.д. Так жизнь в ее понимании кармы есть результат тяготения энергий сознания к взаимодействию со средою своего проявления.

23 сентября 1942 г.

ПОРЫВ И ДЕРЗНОВЕНИЕ

Никто, отправляясь на опасную охоту, не возьмет с собою ружьё, которое стреляет лишь по вдохновению; так и друзья, выбирая сотрудников и давая им поручения, не могут полагаться на качества, проявленные лишь один или несколько раз. Многие люди способны на возвышен­ные порывы, но полагаться на них было бы близоруко. Много счастливых обстоятельств могут скреститься и дать вспышку прекрасного чувства в еще не установившемся сознании, но кто же может надеяться, что эта случайная вспышка проявится в нужный момент? Лишь качество, проявление которого можно ожидать при любых, а, сле­довательно, и при несчастливых обстоятельствах, заслу­живает доверия и признания.

Все мы знаем, как решение, принятое в порыве иск­реннего чувства, становится тяжким ярмом в дальнейшем, и как то, что было столь легким вначале, в дальнейшем ложится на плечи воли и оставляется тогда, когда рассу­дочная воля, лишенная поддержки чувства, в конце кон­цов иссякает.

Сколько обломков неосуществленных до конца реше­ний тяжким грузом разочарования ложится на душу, бла­годаря тому, что эти решения были приняты в случайном порыве прекрасного чувства.

Тем более, осуществляя План Общего Блага, мы дол­жны быть осмотрительнее с решениями молодых, еще не утвердившихся сознаний. Порывистые люди склонны к разочарованию, при котором возможны большие потери и многие непоправимые ошибки.

Люди легко путают случайные порывы с дерзновени­ем, так же, как сентиментальность с состраданием и бра­ваду с мужеством, а потому, предостерегая от необдуман­ных решений, нужно проявить мудрое распознавание, что­бы не задушить проснувшуюся песнь дерзновения. Как и во всех подобных случаях, мудрость распознавания будет покоиться в сердце, иначе говоря, в чувствознание

Обладающие слабыми качествами, но утвердившиеся в постоянстве их, будут гораздо более ценными сотруд­никами, чем те, кто достигает в случайном порыве боль­ших высот, но затем падает и погружается в разочарова­ние. Трудные обстоятельства будут прекрасным полем для развития малого качества в большое, но они непременно станут кладбищем кратковременного порыва, ибо физи­ческий закон роста сопротивления с ростом массы и ско­рости применим также и в сферах духовности.

Не следует доверять порывам, но каждое дерзновение будет утверждено и поддержано.

5 октября 1942 г.