Политическая борьба в КПК и преодоление последствий «Большого скачка» в первой половине 60-х гг.
Результаты «большого скачка» были разрушительны для страны. Возможно, наиболее страшным его следствием было падение сельскохозяйственного производства. В годы «скачка» оно ежегодно сокращалось на 10%, что вызвало голод, унесший не менее 10 млн. человек. Реальная заработная плата снизилась в городах на 10%. В целом политика «большого скачка» обошлась Китаю почти в 70 млрд. дол., что составляло около одной трети валового национального продукта страны.
Основным политическим следствием курса «трех красных знамен» было нарастание традиционных противоречий в руководстве КПК и формирование двух противоборствующих группировок. Социальному утопизму Мао Цзэдуна и его ближайшего окружения все в большей мере начинает противостоять прагматическая часть партийно-государственной элиты, предлагавшая свое видение перспектив развития страны. Лидером оппозиции являлся Председатель КНР Лю Шаоци, поддержанный генеральным секретарем ЦК КПК Дэн Сяопином, видным специалистом по вопросам экономики в руководстве КПК Чэнь Юнем, популярным военачальником Чжу Дэ, председателем постоянного комитета ВСНП Пэн Чжэнем и другими. Чжоу Эньлай, занимавший неизменно пост руководителя китайского правительства, стремился балансировать между этими группировками, демонстрируя верность Мао Цзэдуну и при этом склоняясь к предложениям в области экономического строительства, исходившим от «прагматиков».
После ряда совещаний руководства КПК, проведенных летом-осенью 1960 г., на которых обсуждались пути выхода из создавшегося положения, в январе 1961 г. состоялся очередной IX пленум ЦК, на котором были очерчены контуры нового курса, получившего название «урегулирования». На пленуме отчетливо проявилось противостояние двух группировок в руководстве партии, а его решения носили компромиссный характер. В целом, однако, Мао Цзэдуну пришлось отступить. На пленуме было принято решение о сокращении темпов экономического развития, с чем он был вынужден согласиться и что означало отход от линии «большого скачка». В области партийного строительства «прагматикам» удалось провести решение об образовании региональных бюро ЦК, что создавало для них дополнительный канал воздействия на настроения местного партийного руководства.
Несмотря на очевидный провал «скачка», Мао Цзэдун тем не менее продолжал настаивать на принципиальной правильности этого курса, стремясь возложить ответственность за его провал на местные кадры, объяснить его наличием в КПК «врагов» и «плохих элементов». К ним он отнес до 20% кадровых работников низшего уровня, а в целом по стране до 10%, и призвал к проведению чистки партии от «буржуазных и мелкобуржуазных» элементов. Лю Шаоци и поддержавшие его руководители КПК пошли в этом на уступку Мао Цзэдуну, рассчитывая, видимо, в будущем свести на нет инициированное им движение «за упорядочение стиля».
С начала 60-х гг. сложился разрыв между повседневной практической работой, прежде всего в области экономики, которую возглавляли сторонники Лю Шаоци, и руководством идеологией, которое стремился удержать в своих руках Мао Цзэдун. Мао Цзэдун как бы отошел на второй план, сохранив кроме контроля за проведением идеологических кампаний, образ теоретика партии, лидера, которому принадлежало главное слово в вопросах, связанных с международным коммунистическим движением и внешней политикой Китая.
Столкновение двух группировок, принявшее почти открытые формы, произошло на совещании руководства партии, созванном в начале 1962 г. Это было, пожалуй, самым многочисленным совещанием партийной элиты — в нем участвовало около 7 тыс. кадровых работников всех уровней. Подготовительная работа по его созыву находилась в руках «прагматиков», получивших возможность донести максимально широко свои взгляды до партии. С отчетным докладом ЦК выступил Лю Шаоци, причем письменный текст доклада не обсуждался на политбюро, а Мао Цзэдун отказался предварительно ознакомиться с ним, мотивируя это стремлением провести совещание в максимально демократической обстановке. На самом деле это была провокация, направленная на выяснение взглядов оппонентов, которых впоследствии можно было обвинить в забвении коммунистических принципов. Председатель ЦК КПК стремился также выявить масштабы оппозиции, складывавшейся в партии, уточнить ее персональный состав.
Выступление Лю Шаоци было открытой критикой политики «трех красных знамен». Он подчеркнул, что «большой скачок» совершен поспешно, и в результате в течение 10 лет теперь придется заниматься урегулированием народного хозяйства, а также поставил под сомнение целесообразность создания народных коммун, что являлось главным моментом курса «трех красных знамен». Для того чтобы выправить положение в сельском хозяйстве, говорил Лю Шаоци, следует не бояться идти на закрепление заданий за отдельными крестьянскими дворами и даже поощрять индивидуальный труд. Фактически это было предложение не только отойти от политики коммунизации, но осуществить деколлективизацию деревни, в первую очередь в районах, где сложилось наиболее тяжелое положение.
Не менее критически он отозвался и о других аспектах «большого скачка». Он назвал «битву за сталь» «мыльным пузырем», призвал отказаться от ставки на ликвидацию рыночных отношений в обществе, помимо государственной торговли восстановить и коллективную, и частную торговлю на сельских рынках. Ответственность за происходящее он возложил в первую очередь на ЦК партии, что можно было интерпретировать как обвинение, брошенное Председателю ЦК КПК. Лю Шаоци прямо заявил, что «...некоторым китайским руководителям не хватает скромности и осмотрительности, у них много зазнайства и самодовольства».
В выступлениях Дэн Сяопина было сказано о том, что для партии опасна ситуация, когда небольшая группа высших партийных лидеров, а тем более один человек, действует самовластно, не желая выслушивать противоположные мнения, а Чжу Дэ назвал «левый» уклон самым опасным для партии. Чэнь Юнь привлек внимание к тому, что в КПК забыт стиль самокритики, и возложил ответственность за последствия «скачка» на ЦК КПК.
Мао Цзэдун в сложившейся ситуации был вынужден взять на себя ответственность за сложившуюся ситуацию, заявив: «За все ошибки, допущенные непосредственно ЦК, ответственность несу я, за косвенные отвечаю также я, поскольку я являюсь Председателем ЦК». Тем не менее он продолжал упорствовать, настаивая на принципиальной правильности курса «трех красных знамен», и стремился разделить ответственность за результаты «скачка» с партийными кадрами, начиная от руководства провинций и кончая секретарями парткомов предприятий и коммун. Разумеется, происходившее на «совещании семи тысяч» было тяжким ударом по репутации Мао Цзэдуна, было чревато для него политической «потерей лица» в присутствии многих тысяч представителей партийной элиты, таило угрозу ослабления установленного им режима личной власти.
Некоторые из участников совещания стремились поддержать Мао Цзэдуна, подчеркнуть, что они остаются лично преданными ему, несмотря ни на что. Маршал Линь Бяо в своем выступлении заявил, что «...в то время, когда работа выполнялась хорошо, идеи Мао Цзэдуна успешно проводились в жизнь. Когда же в определенные периоды к мнению председателя Мао Цзэдуна не относились с должным уважением, либо чинили помехи, в делах немедленно появились недостатки».
Не могла не понравиться Мао Цзэдуну и финальная часть выступления мало кому известного тогда секретаря уездного парткома из родной Мао Цзэдуну Хунани. Хуа Гофэн, отметивший, что страна в ближайшее время уже не выдержит новых «великих начинаний», заявил: «...если мы хотим преодолеть трудности в сельских районах, мы должны последовательно идти по социалистическому пути и не использовать такие формы, как доведение заданий до отдельного крестьянского двора или индивидуальную обработку земли. В противном случае мы придем к поражению». Мао Цзэдун, внимательно следивший за происходившим на совещании, в одной из частных бесед отметил, что «Хуа Гофен — это честный человек».
В целом «совещание семи тысяч» было тяжким ударом по репутации и положению Мао Цзэдуна, что вынуждало его искать новые формы борьбы со складывавшейся оппозицией его курсу.
Между тем на протяжении 1962 г. продолжался начавшийся еще ранее процесс возвращения к прежним методам хозяйствования. Народные коммуны претерпевали радикальную перестройку. Вместо коммуны, насчитывавшей тысячи человек, основной производственной единицей становилась производственная бригада, включавшая 10—30 дворов. Крестьяне вновь получили приусадебные участки, им вернули личное имущество, было разрешено держать свиней, открыты сельские и городские рынки. Началось медленное восстановление системы материальной заинтересованности — оплаты труда, учитывающей результаты труда, премий. Во многих местах шел процесс распада коммун на прежние кооперативы, в некоторых районах использовалась система контрактации и даже индивидуального ведения хозяйства при условии выплаты государственных налогов.
Давая оценку этому опыту, Дэн Сяопин на одном из заседаний, посвященных его изучению, заметил: «Товарищи из провинции Аньхуэй говорят: "Неважно какого цвета кошка — черного либо желтого, хороша та кошка, которая ловит мышей". Эта историческая фраза стала впоследствии символом политики реформ.
Обострение политической борьбы в руководстве КПК сопровождалось размежеванием и в обществе. Складывалась широкая оппозиция политике Мао Цзэдуна, включавшая представителей партийных кругов, часть творческой и научной интеллигенции. Экономисты подвергали сомнению тезис Мао Цзэдуна «политика — командная сила», работники литературы призывали «писать правду», намекая на лицемерие, сопровождавшее политику КПК в годы «большого скачка», некоторые литераторы публиковали произведения, которые воспринимались широкой публикой как критика и даже осмеяние «идей Мао Цзэдуна».
Известный литератор и историк У Хань опубликовал ряд произведений, посвященных жизни Хай Жуя, мужественного сановника времен правления Минской династии, который не побоялся подвергнуть критике самого императора, позабывшего об интересах народа. В результате Хай Жуй был уволен в отставку. Особенно широко была известна пьеса, написанная на этот сюжет и поставленная несколькими театрами. История Хай Жуя в среде китайской интеллигенции легко прочитывалась как намек на конфликт между Мао Цзэдуном и Пэн Дэхуаем.
Известным критиком Мао Цзэдуна стал публицист и партийный деятель Дэн То, бывший в то время главным редактором центральной партийной газеты «Жэньминь жибао». Его фельетоны, хотя в них не называли имя председателя ЦК КПК, воспринимались как насмешка над руководством партии. В значительной мере за этими выступлениями стоял Лю Шаоци. Он в 1962 г. опубликовал обновленный вариант одной из своих статей 30-х гг., в которой писал о «некоторых товарищах», которые «...ничего не смысля в марксизме-ленинизме или жонглируя марксистско-ленинской теорией, мнили себя "китайским Марксом" или "китайским Лениным". Более того, они без зазрения совести требовали, чтобы их уважали как Маркса и Ленина, чтобы их поддержали как "вождей", чтобы к ним питали верность и любовь».
На совещаниях высшего руководства партии, проведенных в первой половине 1962 г., их участники требовали реабилитации тех, кто был репрессирован в период «скачка», предоставления большей свободы творчества литераторам и людям искусства. В этом оппозиционеры получили одобрение Чжоу Эньлая.
Утратив в значительной мере поддержку со стороны интеллигенции, партийных кадров различного уровня, Мао Цзэдун в этот период возлагал надежды на армию, рассчитывая превратить ее при поддержке верного Линь Бяо в «школу идей Мао Цзэдуна». В армейской газете «Цзэфанзюнь бао» из номера в номер стали печататься в качестве эпиграфа изречения Мао, цитаты из его произведений. Политорганы следили за тем, чтобы бойцы НОАК переписывали их в виде лозунгов и транспарантов. Военнослужащие были обязаны вырезать цитаты, принадлежащие Мао Цзэдуну, из газет и составлять из них своеобразные цитатники, которые следовало заучивать наизусть. Именно в армии по указанию Линь Бяо были изданы первые цитатники Мао Цзэдуна. Несколько позднее в стране была развернута кампания «учиться у НОАК», в ходе которой Мао Цзэдун рассчитывал распространить опыт утверждения своего культа личности в военной среде на все общество.
Уже осенью того же 1962 г. на очередном X пленуме ЦК КПК Мао Цзэдун нанес ответный удар по своим соперникам. На пленуме он призвал развернуть в партии борьбу «против классово чуждых элементов», стремившихся к реставрации капитализма в Китае. Выступил он и против реабилитации кадровых работников, подвергнутых опале в период «большого скачка». В результате на пленуме были приняты решения, подтверждавшие отстранение сторонников Пэн Дэхуая от ранее занимаемых ими постов и от руководящей работы в целом. Он также обратился с недвусмысленным предупреждением к китайской интеллигенции, охарактеризовав «эзопов язык» исторических пьес и романов как «антипартийную деятельность».
Важным для Мао Цзэдуна результатом X пленума было то, что удалось инициировать кампанию за «социалистическое воспитание», открывшуюся весной 1963 г. и продолжавшуюся вплоть до начавшейся осенью 1965 г. «культурной революции». Целью кампании было ликвидировать поддержку «прагматикам» со стороны партийных кадров различного уровня. Кампания проводилась с использованием чрезвычайно жестких методов. От нее не просто пострадали, но и погибли многие партийные работники, причем сторонники Мао Цзэдуна стремились подвергнуть репрессиям в первую очередь тех, кто не боялся взять на себя ответственность за отход от принципов «трех красных знамен».
Продолжал складываться стиль внутриполитической борьбы в КПК, присущий для нее и в последующие годы. Наличие принципиальных разногласий между «левыми» и «прагматиками» не сразу принимало характер открытых персональных выпадов против политических соперников. И сторонники, и противники Мао Цзэдуна отдавали должное его «идеям», не подвергая открыто сомнению их правильность, однако при этом и в сфере политических установок и в области практической политики стремились интерпретировать их в выгодном для себя духе. Эти правила игры вплоть до «культурной революции» и даже некоторое время после ее начала принимались и Мао Цзэдуном.
Примером этого может служить история «Группы пяти по делам культурной революции», созданной в середине 1964 г. и находившейся в непосредственном подчинении ЦК КПК. Группа была образована по инициативе Мао Цзэдуна как орган, призванный руководить репрессиями против тех деятелей литературы и искусства, кто позволил себе критику Мао Цзэдуна. В ее состав были введены как сторонники Мао Цзэдуна (например, Кан Шэн — близкий Мао Цзэдуну руководитель теоретической группы ЦК и, возможно, соавтор многих из его трудов), так и представители «прагматиков». В группу был введен Пэн Чжэнь, занимавший в это время посты члена политбюро ЦК и первого секретаря пекинского горкома и известный своей близостью к Лю Шаоци. Не отреагировать на указания Председателя ЦК КПК члены «Группы пяти по делам культурной революции» не могли и ею в ряде случаев были инициированы кампании резкой критики в отношении отдельных представителей литературной и кинематографической общественности, однако это не сопровождалось ни исключением из партии, ни тем более жесткими репрессиями. Летом 1965 г. ЦК КПК одобрил результаты деятельности группы и принял решение об успешном завершении кампании по «упорядочению» в сфере литературы и искусства.
Если «прагматики» занимали оборонительные позиции, то «левые» во главе с Мао Цзэдуном готовились к началу широкомасштабной борьбы с ними. К этому времени главные фигуры в рядах оппозиции определились, и Мао Цзэдун выжидал удобного момента для объявления о начале грядущей схватки. Можно считать, что это произошло на Всекитайском рабочем совещании ЦК, проходившем с середины декабря 1964 г. до середины января 1965 г. Созванное под руководством Мао Цзэдуна, совещание обсудило и обобщило двухлетний опыт проведения кампании «за социалистическое воспитание». На заседании 28 декабря 1964 г. выступил Мао Цзэдун и заявил о необходимости усилить классовую борьбу, направив ее прежде всего против «группировки, стоящей у власти». В итоговом документе совещания говорилось: «Центр тяжести нынешнего движения — борьба против тех облеченных властью, которые находятся в рядах партии и идут по капиталистическому пути. Среди этих облеченных властью и идущих по капиталистическому пути одни выступают на сцене, другие же действуют за кулисами». Под «группировкой, стоящей у власти», имелась в виду «прагматическая» часть руководства КПК, возглавляемая Лю Шаоци. О грядущей схватке было объявлено, оставалось ждать развязки.