О судебном процессе над антисоветским троцкистским центром
Из статьи «Правды» «Все выводы из процесса»
2 февраля 1937 г.
Процесс антисоветского троцкистского центра закончен. Разоблачена диверсионная, шпионская, террористическая и вредительская деятельность троцкистов, презренных агентов фашистских охранок. Приговор Верховного суда, одобренный народами Советского Союза, приведен в исполнение. (...)
Презренная кучка троцкистских бандитов, ненавидимых массами, не смогла, конечно, приостановить неуклонное победоносное движение вперед промышленности и железнодорожного транспорта. Крупнейшие отрасли народного хозяйства, несмотря на вредительство, выполнили пятилетку в четыре года. Но факт установлен: в отдельных отраслях народного хозяйства имело место вредительство, о некоторых вредительских актах цинично рассказывали на суде подсудимые, факты эти подтверждены экспертизой.
Доказано, что новое грандиозное шахтное строительство, предпринятое в Кузбассе, Донбассе и других угольных бассейнах, умышленно тормозилось, затягивалось, удорожалось, поглощало лишние силы и средства. (...)
Острый глаз инженера, техника, мастера не мог не замечать ряда безобразий, прямых технических несуразностей. Но вместо того, чтобы во весь голос говорить об этих безобразиях, вместо того, чтобы раскрыть настоящие причины неполадок и аварий, немало работников промышленности и транспорта ограничивалось пассивной регистрацией фактов, подыскиванием оправданий для неполадок.
Ликвидация последствий вредительства требует прежде всего отказа от этой пассивности, от обывательского отношения к безобразиям и неурядицам на производстве. (...)
Заново должны быть рассмотрены технические проекты, расчеты, сметы, составленные руками вредителей. Долг инженеров и техников, рабочих-стахановцев и ударников подвергнуть резкой критике на производственных совещаниях все, что делалось на их предприятиях до сих пор по предложениям вредителей. Только таким путем можно будет разоблачить и вскрыть до конца все творившиеся безобразия и ликвидировать их быстрым и энергичным большевистским напором. (…)
Особенно резко надо поставить вопрос о подборе кадров, таком подборе, который обеспечивал бы невозможность повторения троцкистско-шпионских дел. Некритическое отношение к людям выразилось и в том, что иногда представляли к награждению орденами тех, кто вредительствовал в народном хозяйстве. Есть над чем подумать и поработать наркоматам и местным партийным организациям!
Приговор народа. М., 1937. С. 207-210.
«О культе личности и его последствиях»
Из доклада Н. С. Хрущева на XX съезде КПСС
25 февраля 1956 г.
Рассматривая вопрос о культе, личности, нам необходимо прежде всего выяснить, какой ущерб это нанесло интересам нашей партии.
Произвол Сталина по отношению к партии, к ее Центральном! Комитету особенно проявился после XVII съезда партии, состоявшегося в 1934 году.
Центральный Комитет, располагая многочисленными фактами, свидетельствующими о грубом произволе в отношении партийных кадров, выделил партийную комиссию Президиума ЦК14, которой поручил тщательно разобраться в вопросе о том, каким образом оказались возможными массовые репрессии против большинства состава членов и кандидатов Центрального Комитета партии, избранного XVII съездом ВКП(б).
Комиссия ознакомилась с большим количеством материалов в архивах НКВД, с другими документами и установила многочисленные факты фальсифицированных дел против коммунистов, ложных обвинений, вопиющих нарушений социалистической законности, в результате чего погибли невинные люди. Выясняется, что многие партийные, советские, хозяйственные работники, которых объявили в 1937—1938 годах «врагами», в действительности никогда врагами, шпионами, вредителями и т. п. не являлись, что они, по существу, всегда оставались честными коммунистами, но были оклеветаны, а иногда, не выдержав зверских истязаний, сами на себя наговаривали (под диктовку следователей-фальсификаторов) всевозможные тяжкие и невероятные обвинения. Комиссия представила в Президиум ЦК большой документальный материал о массовых репрессиях против делегатов XVII партийного съезда и членов Центрального Комитета, избранного этим съездом. Этот материал был рассмотрен Президиумом Центрального Комитета.
Установлено, что из 139 членов и кандидатов в члены Центрального Комитета партии, избранных на XVII съезде партии, было арестовано и расстреляно (главным образом в 1937-1938 гг.) 98 человек, то есть 70 процентов. (…)
Такая судьба постигла не только членов ЦК, но и большинство делегатов XVII съезда партии. Из 1966 делегатов съезда с решающим и совещательным голосом было арестовано по обвинению в контрреволюционных преступлениях значительно больше половины— 1108 человек. Уже один этот факт говорит, насколько нелепыми, дикими, противоречащими здравому смыслу были обвинения в контрреволюционных преступлениях, предъявленные, как теперь выясняется, большинству участников XVII съезда партии. (...)
Это произошло в результате злоупотребления властью со стороны Сталина, который начал применять массовый террор против |кадров партии.
Почему массовые репрессии против актива все больше усиливались после XVII съезда партии? Потому, что Сталин к этому времени настолько возвысился над партией и над народом, что он уже совершенно не считался ни с Центральным Комитетом, ни с партией. Если до XVII съезда он еще признавал мнение коллектива, то после полного политического разгрома троцкистов, зиновьевцев, бухаринцев, когда в результате этой борьбы и побед социализма было достигнуто сплочение партии, сплочение народа, Сталин все больше и больше переставал считаться с членами ЦК партии и даже с членами Политбюро. Сталин полагал, что он может теперь сам вершить все дела, а остальные нужны ему как статисты, всех других он держал в таком положении, что они должны были только служить и восхвалять его.
После злодейского убийства С. М. Кирова начались массовые репрессии и грубые нарушения социалистической законности. Вечером 1 декабря 1934 года по инициативе Сталина (без решения Политбюро — это было оформлено опросом только через 2 дня) было подписано секретарем Президиума ЦИК Енукидзе следующее постановление15:
«1) Следственным властям — вести дела обвиняемых в подготовке или совершении террористических актов ускоренным порядком;
Судебным органам — не задерживать исполнения приговоров о высшей мере наказания из-за ходатайств преступников данной категории о помиловании, так как Президиум ЦИК Союза ССР не считает возможным принимать подобные ходатайства к рассмотрению;
Органам Наркомвнудела — приводить в исполнение приговоры о высшей мере наказания в отношении преступников названных выше категорий немедленно по вынесении судебных приговоров».
Это постановление послужило основанием для массовых нарушений социалистической законности. Во многих фальсифицированных следственных делах обвиняемым приписывалась «подготовка» террористических актов, и это лишало обвиняемых какой-либо возможности проверки их дел даже тогда, когда они на суде отказывались от вынужденных своих «признаний» и убедительно опровергали предъявленные им обвинения (…)
Массовые репрессии резко усилились с конца 1936 года после телеграммы Сталина и Жданова из Сочи от 25 сентября 1936, адресованной Кагановичу, Молотову и другим членам, в которой говорилось следующее:
«Считаем абсолютно необходимым и срочным делом назначение т. Ежова на пост наркомвнудела. Ягода явным образом оказался не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока. ОГПУ опоздал в этом деле на 4 года. Об этом говорят все партработники и большинство областных представителей НКВД». Следует кстати заметить, что с партработниками Сталин не встречался и поэтому мнение их знать не мог.
Эта сталинская установка о том, что «НКВД опоздал на 4 года» с применением массовых репрессий, что надо быстро «наверстывать упущенное», прямо толкала работников НКВД на массовые аресты и расстрелы.
Приходится отметить, что эта установка была навязана и февральско-мартовскому Пленуму ЦК ВКП (б) 1937 года. В резолюции Пленума по докладу Ежова «Уроки вредительства, диверсий и шпионажа японо-немецко-троцкистских агентов» говорилось:
«Пленум ЦК ВКП (б) считает, что все факты, выявленные в ходе следствия по делам антисоветского троцкистского центра и его сторонников на местах, показывают, что с разоблачением этих злейших врагов народа Наркомвнудел запоздал, по крайней мере, на 4 года». (...)
В докладе Сталина на февральско-мартовском Пленуме ЦК 1937 года «О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников» была сделана попытка обосновать политику массовых репрессий под тем предлогом, что по мере нашего продвижения вперед к социализму классовая борьба должна якобы все более и более обостряться. При этом Сталин утверждал, что так учит история, так учит Ленин.
На самом же деле Ленин указывал, что применение революционного насилия вызывается необходимостью подавить сопротивление эксплуататорских классов, и эти указания Ленина относились к тому периоду, когда существовали и были сильны эксплуататорские классы. (...)
Сталин отступил от этих прямых и ясных программных указаний Ленина. После того, как были уже ликвидированы все эксплуататорские классы в нашей стране и не было никаких сколько-нибудь серьезных оснований для массового применения исключительных мер, для массового террора, Сталин ориентировал партию, ориентировал органы НКВД на массовый террор. (...)
Достаточно сказать, что количество арестованных по обвинению в контрреволюционных преступлениях увеличилось в 1937 году по сравнению с 1936 годом более чем в десять раз! (...)
Сложилась порочная практика, когда в НКВД составлялись списки лиц, дела которых подлежали рассмотрению на Военной коллегии, и им заранее определялась мера наказания. Эти списки направлялись Ежовым лично Сталину для санкционирования предлагаемых мер наказания. В 1937-1938 годах Сталину было направлено 383 таких списка на многие тысячи партийных, советских, комсомольских, военных и хозяйственных работников и была получена его санкция. (...)
Известия ЦК КПСС. 1989. № 3. С. 135, 136-140, 142-144.