Воспроизводство в целом: 5 млрд. 5 страница

Однако «универсальный принцип справедливости» отнюдь не следует смешивать с той грубой уравнительностью, которая приводит буржуа в такую ярость против всякого комму­низма, в особенности же против стихийного рабочего коммунизма. Этот принцип далеко не такой уж неумолимый, каким ему хотелось бы казаться.

«Принципиальное равенство прав в экономической области не исключает того, что наряду с удовлетворени­ем требований справедливости будет иметь место еще добровольное выражение особой признательности и по­чета... Общество делает самому себе честь, когда отмечает высшие виды деятельности, предоставляя им уме­ренную прибавку для нужд потребления».

И г-н Дюринг тоже делает самому себе честь, когда, соединяя невинность голубя с мудро­стью змия²²⁷, так трогательно заботится об умеренном добавочном потреблении для дюрин­гов будущего.

Этим самым, по Дюрингу, окончательно устраняется капиталистический способ распре­деления. Ибо

«даже если допустить, что при наличии такого положения вещей кто-нибудь действительно имел бы в своем распоряжении избыток частных средств, то он не в состоянии будет найти для этого избытка никакого капита­листического применения. Ни отдельная личность, ни группа лиц не станут приобретать этот избыток для це­лей производства иначе, как путем обмена или покупки, но никогда они не будут вынуждены платить облада­телю избытка проценты или прибыль». И поэтому допустимо «наследование, соответствующее принципу ра­венства». Оно неизбежно, ибо «известного рода наследование всегда будет необходимым спутником семейного принципа». Право наследования тоже «не сможет привести к накоплению больших состояний, ибо образование собственности... здесь больше уже не может иметь своей целью создание средств производства и возможности существовать исключительно в качестве рантье».

Таким образом, хозяйственная коммуна как будто благополучно сконструирована. По­смотрим теперь, как она хозяйствует.

Мы предполагаем, что все проекты г-на Дюринга полностью осуществлены; мы заранее предполагаем, следовательно, что хозяйственная коммуна выплачивает каждому своему чле­ну за его ежедневный шестичасовой труд денежную сумму, в которой воплощены тоже шесть часов труда, скажем — 12 марок. Равным образом мы предполагаем, что цены точно соответствуют стоимостям, т. е., при наших предпосылках, заключают в себе только затраты на сырье, изнашивание машин, потребление средств труда и выплаченную заработную пла­ту. Хозяйственная коммуна, состоящая из ста работающих членов, производит в таком слу­чае ежедневно товаров на 1200 марок, а в год, состоящий из 300 рабочих дней, — на 360000 марок, и такую

ГЛ. IV: РАСПРЕДЕЛЕНИЕ_____________________________ 313

же сумму она выплачивает своим членам, из которых каждый делает, что ему угодно, со сво­ей долей в 12 марок в день, или 3600 марок в год. В конце года, как и через сто лет, коммуна будет не богаче, чем в самом начале. В течение всего этого времени она не будет даже в со­стоянии предоставлять г-ну Дюрингу умеренную прибавку для нужд потребления, если она не хочет затронуть для этого фонд своих средств производства. Накопление совершенно за­быто. Хуже того: так как накопление является общественной необходимостью, а сохранение денег дает удобную для накопления форму, то организация хозяйственной коммуны прямо призывает ее членов к частному накоплению и тем самым — к разрушению самой коммуны.

Как избежать этого разлада в природе хозяйственной коммуны? Она могла бы искать вы­хода в излюбленном г-ном Дюрингом «обложении данью», в надбавке к цене, и продавать свою годовую продукцию вместо 360000 марок за 480000. Но так как все остальные хозяйст­венные коммуны находятся в том же самом положении и потому должны были бы сделать то же самое, то каждой из них, при обмене с другой, пришлось бы платить такую же сумму «дани», какую она кладет в свой карман, и, таким образом, «подать» ложилась бы только на ее собственных членов.

Или же коммуна решит это дело гораздо проще, а именно — шестичасовой труд каждого члена коммуны она будет оплачивать продуктом не шестичасового труда, а меньшего коли­чества часов, скажем — всего только четырех часов, т. е. вместо 12 марок будет платить ежедневно только 8 марок, оставляя при этом цены товаров на прежней высоте. В этом слу­чае коммуна прямо и открыто делает то, что она в предыдущем случае пыталась делать скрыто и окольным путем: она ежегодно накапливает открытую Марксом прибавочную стоимость в размере 120000 марок, оплачивая чисто капиталистическим способом труд сво­их членов ниже произведенной ими стоимости и расценивая в то же время по полной стои­мости товары, которые они могут приобретать только у нее. Таким образом, хозяйственная коммуна только в том случае сможет образовать резервный фонд, если она разоблачит себя как «облагороженную» truck system* на самой широкой коммунистической основе.

Итак, одно из двух: либо хозяйственная коммуна обменивает «равный труд на равный», и тогда не она, а только частные

* Truck system называется в Англии хорошо известная также в Германии система, при которой фабриканты сами являются владельцами лавок и заставляют своих рабочих приобретать нужные им товары в этих лавках.

__________________________ «АНТИ-ДЮРИНГ». ОТДЕЛ III: СОЦИАЛИЗМ______________________ 314

лица в состоянии накопить у себя фонд для поддержания и расширения производства, либо же она образует такой фонд, но тогда она не обменивает «равный труд на равный».

Так обстоит дело с содержанием обмена в хозяйственной коммуне. А как обстоит дело с его формой? Обмен осуществляется посредством металлических денег, и г-н Дюринг немало кичится «всемирно-историческим значением» этого усовершенствования. Но в обмене меж­ду коммуной и ее членами эти деньги отнюдь не являются деньгами, они отнюдь не функ­ционируют в качестве денег. Они служат всего лишь рабочими квитанциями, или, говоря словами Маркса, они лишь констатируют «индивидуальную долю участия производителя в общем труде и долю его индивидуальных притязаний на предназначенную для потребления часть общего продукта» и в этой своей функции «имеют с деньгами так же мало общего, как, скажем, театральный билет»228 . Они могут поэтому быть заменены каким угодно знаком, и Вейтлинг, например, заменяет их «расчетной книжкой», где на одной стороне отмечаются

Q

рабочие часы, а на другой — получаемые за них предметы потребления229 . Одним словом, в обмене между хозяйственной коммуной и ее членами деньги функционируют просто как оу-эновские «рабочие деньги», единицей которых служит час труда, — этот «фантом», на кото­рый с таким презрением взирает г-н Дюринг и который он сам, однако, вынужден ввести в свое хозяйство будущего. Будет ли марка, обозначающая количество выполненных «произ­водственных обязанностей» и приобретенных за это «прав на потребление», клочком бумаги, жетоном или золотой монетой, — это для данной цели совершенно безразлично. Но для дру­гих целей это далеко не безразлично, как будет показано ниже.

Если, таким образом, металлические деньги уже в обмене между хозяйственной коммуной и ее членами функционируют не в качестве денег, а как замаскированные трудовые марки, то еще менее они осуществляют свою функцию денег при обмене между различными хозяй­ственными коммунами. Здесь, если допустить предпосылки г-на Дюринга, металлические деньги совершенно излишни. Действительно, тут было бы совершенно достаточно простой бухгалтерии, которая гораздо проще обслуживает обмен продуктов известного количества труда на продукты такого же количества труда, если она ведет счет при помощи естествен­ного мерила труда — времени и рабочего часа как его единицы, — чем в том случае, когда она предварительно переводит рабочие часы на деньги. Обмен является здесь в действитель­ности чисто натуральным обменом; все

ГЛ. IV: РАСПРЕДЕЛЕНИЕ_____________________________ 315

превышения требований легко и просто выравниваются путем переводов на другие комму­ны. Если же какая-нибудь коммуна действительно оказалась бы в дефиците по отношению к другим коммунам, то все «имеющееся во вселенной золото», сколько бы его ни провозгла­шали «деньгами по самой природе своей», не в состоянии избавить эту коммуну от необхо­димости покрытия дефицита путем увеличения собственного труда, если только она не же­лает впасть в долговую зависимость от других коммун. Впрочем, пусть читатель все время не упускает из виду, что мы здесь отнюдь не занимаемся конструированием будущего. Мы просто принимаем условно предположения г-на Дюринга и только делаем неизбежно выте­кающие из них выводы.

Итак, золото, которое «по самой природе своей является деньгами», не может осущест­вить эту свою природную функцию ни в обмене между хозяйственной коммуной и ее члена­ми, ни в обмене между различными коммунами. Тем не менее г-н Дюринг предписывает зо­лоту выполнение этой функции и в «социалитете». При таком положении дела приходится искать для нее другой сферы деятельности. И такая сфера действительно существует. Хотя г-н Дюринг и дает каждому право на «количественно равное потребление», но он никого не может принудить к этому. Наоборот, он гордится тем, что в созданном им мире каждый мо­жет делать со своими деньгами все, что ему угодно. Он не может, следовательно, помешать тому, чтобы одни откладывали себе деньжонки, между тем как другие не в состоянии будут свести концы с концами на свой заработок. Он делает такой исход даже неизбежным, откры­то признавая в праве наследования общую собственность семьи, откуда вытекает далее обя­занность родителей содержать детей. Но этим в количественно равном потреблении проби­вается огромная брешь. Холостяк великолепно и весело живет на свой ежедневный зарабо­ток в восемь или двенадцать марок, тогда как вдовец с восемью несовершеннолетними деть­ми может лишь скудно прожить на такой заработок. С другой стороны, коммуна, принимая без оговорок в уплату всякие деньги, тем самым допускает возможность, что эти деньги бы­ли приобретены не собственным трудом, а каким-либо иным путем. Non olet230 . Она не знает их происхождения. Но в таком случае имеются все условия для того, чтобы металлические деньги, игравшие до сих пор только роль трудовой марки, начали действительно выполнять функцию денег. Налицо оказывается возможность и мотив, с одной стороны, для образова­ния сокровищ, с другой — для возникновения задолженности. Нуждающийся занимает у то­го, кто копит деньги. Полученные взаймы

__________________________ «АНТИ-ДЮРИНГ». ОТДЕЛ III: СОЦИАЛИЗМ______________________ 316

деньги, принимаемые коммуной в уплату за жизненные средства, становятся опять тем, чем они являются в современном обществе,— общественным воплощением человеческого труда, действительной мерой труда, всеобщим средством обращения. Все «законы и администра­тивные нормы» в мире так же бессильны изменить это, как не могут они изменить таблицу умножения или химический состав воды. А так как собиратель сокровищ имеет возможность заставить нуждающегося платить проценты, то вместе с металлическими деньгами, функ­ционирующими в качестве настоящих денег, восстанавливается также и ростовщичество.

До сих пор мы рассматривали только те последствия, которые порождаются сохранением металлических денег в сфере действия дюринговской хозяйственной коммуны. Но вне этой сферы остальной грешный мир спокойно продолжает пока что жить по старинке. На миро­вом рынке золото и серебро остаются мировыми деньгами, всеобщим покупательным и пла­тежным средством, абсолютным общественным воплощением богатства. А вместе с этой ро­лью благородного металла возникает для отдельных членов хозяйственной коммуны новый мотив к образованию сокровищ, к обогащению, к ростовщичеству, — мотив, толкающий на то, чтобы свободно и независимо лавировать как по отношению к коммуне, так и за ее рубе­жом, реализуя на мировом рынке накопленное частное богатство. Ростовщики превращаются в торговцев средствами обращения, в банкиров, в господ, владеющих средствами обращения и мировыми деньгами, а следовательно, в господ, захвативших в свои руки производство и самые средства производства, хотя бы эти последние еще много лет продолжали фигуриро­вать номинально как собственность хозяйственной и торговой коммуны. Но тем самым эти превратившиеся в банкиров собиратели сокровищ и ростовщики становятся также господами самой хозяйственной и торговой коммуны. «Социалитет» г-на Дюринга в самом деле весьма существенно отличается от «туманных представлений» других социалистов. Он не преследу­ет никакой другой цели, кроме возрождения крупных финансистов; под их контролем и для их кошельков коммуна будет самоотверженно изнурять себя работой, — если она вообще когда-нибудь возникнет и будет существовать. Единственным для нее спасением могло бы явиться лишь то, что собиратели сокровищ предпочтут, быть может, при помощи своих ми­ровых денег не медля ни минуты... сбежать из коммуны.

При господствующем в Германии основательном незнакомстве со старыми социалистиче­скими учениями, какой-нибудь

ГЛ. IV: РАСПРЕДЕЛЕНИЕ_____________________________ 317

невинный юноша может задать вопрос, не могут ли, например, и оуэновские трудовые марки дать повод к подобному же злоупотреблению. Хотя мы и не обязаны здесь выяснять значе­ние этих трудовых марок, все же — для сравнения дюринговского «всеобъемлющего схема­тизма» с «грубыми, тусклыми и скудными идеями» Оуэна — мы считаем уместным заметить следующее. Во-первых, для такого злоупотребления оуэновскими трудовыми марками было бы необходимо предварительное превращение их в действительные деньги, между тем как г-н Дюринг предполагает ввести действительные деньги, но хочет запретить им функциони­ровать иначе, чем в качестве простых трудовых марок. В первом случае имело бы место дей­ствительное злоупотребление, во втором же случае прокладывает себе путь имманентная, не зависящая от человеческой воли природа денег: деньги добиваются здесь свойственного им нормального употребления наперекор тому злоупотреблению, которое г-н Дюринг хочет на­вязать им в силу своего собственного непонимания природы денег. Во-вторых, трудовые марки представляют собой у Оуэна лишь переходную форму к полной общности обществен­ных ресурсов и свободному пользованию ими и, самое большее, преследуют еще побочную цель — сделать коммунизм более приемлемым для британской публики. Поэтому если бы какое-нибудь злоупотребление заставило оуэновское общество отменить трудовые марки, то тем самым это общество сделало бы шаг вперед в направлении к своей цели и поднялось бы на более высокую ступень развития. Наоборот, стоит дюринговской хозяйственной коммуне отменить деньги, и она тотчас теряет свое «всемирно-историческое значение», лишается наиболее оригинальной своей прелести, перестает быть дюринговской хозяйственной ком­муной и опускается до уровня тех туманных представлений, над которыми г-н Дюринг под­нял ее с такими тяжелыми усилиями рациональной фантазии* .

Откуда же возникают все эти странные блуждания и шатания, на которые обречена хозяй­ственная коммуна г-на Дюринга? Они возникают просто благодаря туману, окутывающему в голове г-на Дюринга понятия стоимости и денег и заставляющему его в конце концов стре­миться к открытию стоимости труда. Но так как в Германии г-н Дюринг отнюдь

Заметим мимоходом: г-ну Дюрингу совершенно неизвестна та роль, которую трудовые марки играют в оу-эновском коммунистическом обществе. Он знает об этих марках — из книги Сарганта — лишь постольку, по­скольку они фигурируют в естественно не удавшихся Labour Exchange Bazaars²³¹, этих попытках перейти с по­мощью прямого трудообмена из существующего общества в коммунистическое.

__________________________ «АНТИ-ДЮРИНГ». ОТДЕЛ III: СОЦИАЛИЗМ______________________ 318

не имеет монополии на подобные туманные представления, а, наоборот, имеет в этом отно­шении много конкурентов, то мы «заставим себя на минуту заняться распутыванием того клубка»» который он здесь смастерил.

Единственная стоимость, которую знает политическая экономия, есть стоимость товаров. Что такое товары? Это — продукты, произведенные в обществе более или менее обособлен­ных частных производителей, т. е. прежде всего частные продукты. Но эти частные продук­ты только тогда становятся товарами, когда они производятся не для собственного потребле­ния, а для потребления другими людьми, стало быть, для общественного потребления; они вступают в общественное потребление путем обмена. Частные производители находятся, та­ким образом, в общественной связи между собой, образуют общество. Поэтому их продукты, хотя и являются частными продуктами каждого в отдельности, являются в то же время, но не намеренно и как бы против воли производителей, также и общественными продуктами. В чем же состоит общественный характер этих частных продуктов? Очевидно, в двух свойст­вах: во-первых, в том, что все они удовлетворяют какую-нибудь человеческую потребность, имеют потребительную стоимость не только для производителя, но и для других людей; и, во-вторых, в том, что они, хотя и являются продуктами самых разнообразных видов частного труда, являются одновременно и продуктами человеческого труда вообще, общечеловече­ского труда. Поскольку они обладают потребительной стоимостью также и для других лю­дей, постольку они могут вообще вступать в обмен; поскольку же в них заключен общечело­веческий труд, простая затрата человеческой рабочей силы, постольку они в процессе обме­на могут быть сравниваемы друг с другом, признаваемы равными или неравными, сообразно заключающемуся в каждом из них количеству этого труда. В двух одинаковых частных про­дуктах, при одинаковых общественных условиях, может заключаться неодинаковое количе­ство частного труда, но всегда лишь одинаковое количество общечеловеческого труда. Не­искусный кузнец может сделать только пять подков в то время, в которое искусный сделает десять. Но общество не превращает в стоимость случайную неискусность отдельной лично­сти; общечеловеческим трудом оно признаёт только труд, обладающий нормальной для дан­ного времени средней степенью искусности. Одна из пяти подков первого кузнеца представ­ляет поэтому в обмене не большую стоимость, чем одна из произведенных за то же рабочее время десяти подков второго. Частный труд содержит в себе общечеловеческий

ГЛ. IV: РАСПРЕДЕЛЕНИЕ_____________________________ 319

труд лишь постольку, поскольку этот частный труд оказывается общественно необходимым.

Таким образом, когда я говорю, что какой-нибудь товар имеет определенную стоимость, то я этим утверждаю: 1) что он представляет собой общественно-полезный продукт; 2) что он произведен частным лицом за частный счет; 3) что, будучи продуктом частного труда, он является одновременно, как бы без ведома производителя и независимо от его воли, продук­том общественного труда, притом определенного количества этого труда, устанавливаемого общественным путем, посредством обмена; 4) это количество я выражаю не в самом труде, не в таком-то числе рабочих часов, а в каком-нибудь другом товаре. Следовательно, если я говорю, что эти часы стоят столько же, сколько этот кусок сукна, и что стоимость каждого из обоих предметов равна 50 маркам, то тем самым я говорю, что в часах, в сукне и в данной сумме денег заключено одинаковое количество общественного труда. Я констатирую, таким образом, что представленное в них общественное рабочее время общественно измерено и признано равным. Но измерено не прямо, не абсолютно, как измеряют рабочее время в дру­гих случаях, выражая его в рабочих часах или днях и т. д., а окольным путем, при помощи обмена, относительно. Поэтому-то я и не могу выразить это определенное количество рабо­чего времени в рабочих часах, число которых остается мне неизвестным, а могу это сделать тоже только окольным путем, относительно, — в каком-нибудь другом товаре, представ­ляющем одинаковое количество общественного рабочего времени. Часы имеют ту же стои­мость, что и кусок сукна.

Но товарное производство и товарный обмен, вынуждая покоящееся на них общество прибегать к такому окольному пути, заставляют его вместе с тем возможно больше сокра­щать этот путь. Они выделяют из общей плебейской массы товаров один царственный товар, в котором раз навсегда может выражаться стоимость всех других товаров, — товар, который признаётся непосредственным воплощением общественного труда и потому может непо­средственно и безусловно обмениваться на все другие товары: этот товар — деньги. Деньги в зародыше уже содержатся в понятии стоимости, они представляют собой лишь развившуюся стоимость. Но когда стоимость товаров, в отличие от самих товаров, получает самостоятель­ное бытие в деньгах, тогда в общество, производящее и обменивающее товары, вступает но­вый фактор, — фактор с новыми общественными функциями и последствиями. Нам нужно пока лишь констатировать этот факт, не вдаваясь в подробное его рассмотрение.

__________________________ «АНТИ-ДЮРИНГ». ОТДЕЛ III: СОЦИАЛИЗМ______________________ 320

Политическая экономия товарного производства отнюдь не является единственной нау­кой, имеющей дело с такими факторами, которые нам известны лишь относительно. В физи­ке мы тоже не знаем, сколько отдельных молекул газа находится в данном объеме его, при данном давлении и температуре. Но мы знаем, что, в той мере, в какой закон Бойля является правильным, данный объем какого-нибудь газа содержит ровно столько же молекул, сколько и равный ему объем любого другого газа, при одинаковом давлении и одинаковой темпера­туре. Мы можем поэтому сравнивать между собой, по их молекулярному содержанию, самые различные объемы самых различных газов, при самых различных условиях давления и тем­пературы; и если мы примем за единицу 1 литр газа при 0° С и 760 миллиметрах давления, то этой единицей мы и можем измерять указанное молекулярное содержание. — В химии, рав­ным образом, нам неизвестны абсолютные атомные веса отдельных элементов. Но мы знаем их относительные веса, так как знаем их взаимные отношения. Поэтому, подобно тому как товарное производство и изучающая его политическая экономия получают относительное выражение для неизвестных им количеств труда, заключающихся в отдельных товарах, пу­тем сравнения этих товаров по их относительному трудовому содержанию, — так и химия находит относительное выражение для величины неизвестных ей атомных весов, сравнивая отдельные элементы по их атомному весу и выражая атомный вес одного элемента в кратном или дробном числе другого (серы, кислорода, водорода). И подобно тому как товарное про­изводство возводит золото в ранг абсолютного товара, всеобщего эквивалента остальных то­варов, меры всех стоимостей, точно так же химия возводит водород в химический денежный товар, принимая его атомный вес равным единице и сводя атомные веса всех остальных эле­ментов к водороду, выражая их кратным числом его атомного веса.

Однако товарное производство — вовсе не единственная форма общественного производ­ства. В древнеиндийской общине и в южнославянской задруге продукты не превращаются в товары. Члены общины объединены для производства непосредственно общественной свя­зью, труд распределяется согласно обычаю и потребностям, и таким же образом распреде­ляются продукты, поскольку они идут на потребление. Непосредственно общественное про­изводство, как и прямое распределение, исключает всякий товарный обмен, следовательно, и превращение продуктов в товары (по крайней мере внутри общины), а значит и превращение их в стоимостей.

ГЛ. IV: РАСПРЕДЕЛЕНИЕ_____________________________ 321

Когда общество вступает во владение средствами производства и применяет их для про­изводства в непосредственно обобществленной форме, труд каждого отдельного лица, как бы различен ни был его специфически полезный характер, становится с самого начала и не­посредственно общественным трудом. Чтобы определить при этих условиях количество об­щественного труда, заключающееся в продукте, нет надобности прибегать к окольному пути; повседневный опыт непосредственно указывает, какое количество этого труда необходимо в среднем. Общество может просто подсчитать, сколько часов труда заключено в паровой ма­шине, в гектолитре пшеницы последнего урожая, в ста квадратных метрах сукна определен­ного качества. И так как количества труда, заключающиеся в продуктах, в данном случае из­вестны людям прямо и абсолютно, то обществу не может прийти в голову также и впредь выражать их посредством всего лишь относительной, шаткой и недостаточной меры, хотя и бывшей раньше неизбежной за неимением лучшего средства, — т. е. выражать их в третьем продукте, а не в их естественной, адекватной, абсолютной мере, какой является время. Точно так же и химия не стала бы выражать атомные веса разных элементов окольным путем, в их отношении к атому водорода, в том случае, если бы она умела выражать атомные веса абсо­лютно, в их адекватной мере, а именно — в действительном весе, в биллионных или квад-рильонных частях грамма. Следовательно, при указанных выше условиях, общество также не станет приписывать продуктам какие-либо стоимости. Тот простой факт, что сто квадрат­ных метров сукна потребовали для своего производства, скажем, тысячу часов труда, оно не будет выражать нелепым и бессмысленным образом, говоря, что это сукно обладает стоимо­стью в тысячу рабочих часов. Разумеется, и в этом случае общество должно будет знать, сколько труда требуется для производства каждого предмета потребления. Оно должно бу­дет сообразовать свой производственный план со средствами производства, к которым в особенности принадлежат также и рабочие силы. Этот план будет определяться в конечном счете взвешиванием и сопоставлением полезных эффектов различных предметов потребле­ния друг с другом и с необходимыми для их производства количествами труда. Люди сдела­ют тогда все это очень просто, не прибегая к услугам прославленной «стоимости»* .

Что вышеупомянутое взвешивание полезного эффекта и трудовой затраты при решении вопроса о произ­водстве представляет собой все, что остается в коммунистическом обществе от такого понятия политической экономии, как стоимость, это я высказал уже в 1844 г. («Deutsch-Franzosische Jahrbucher», стр. 95)²³². Но оче-видно,что научное обоснование этого положения стало возможным лить благодаря «Капиталу» Маркса.

__________________________ «АНТИ-ДЮРИНГ». ОТДЕЛ III: СОЦИАЛИЗМ______________________ 322

Понятие стоимости является наиболее общим и потому всеобъемлющим выражением экономических условий товарного производства. В понятии стоимости содержатся поэтому в зародыше не только деньги, но и все более развитые формы товарного производства и товар­ного обмена. То обстоятельство, что стоимость есть выражение общественного труда, за­ключающегося в частных продуктах, уже содержит в себе возможность количественного различия между общественным трудом и заключающимся в том же продукте частным тру­дом. Поэтому если какой-нибудь частный производитель продолжает производить старым способом, в то время как общественный способ производства ушел вперед, то указанное раз­личие становится для него весьма чувствительным. То же происходит, когда совокупность частных производителей какого-нибудь рода товаров производит его в количестве, превос­ходящем общественную потребность. В том обстоятельстве, что стоимость товара может быть выражена только в каком-нибудь другом товаре и может быть реализована только в обмене на него, содержится возможность того, что обмен вообще не состоится, или же, что в обмене не будет реализована действительная стоимость. Наконец, когда на рынке выступает специфический товар — рабочая сила, то ее стоимость определяется, как и стоимость всяко­го другого товара, общественно необходимым для ее производства рабочим временем. По­этому в форме стоимости продуктов уже содержится в зародыше вся капиталистическая форма производства, противоположность между капиталистами и наемными рабочими, про­мышленная резервная армия, кризисы. Желать уничтожения капиталистической формы про­изводства при помощи установления «истинной стоимости» — это то же самое, что стре­миться к уничтожению католицизма путем избрания «истинного» папы или пытаться создать такое общество, где производители будут, наконец, господствовать над своим продуктом, путем последовательного проведения в жизнь экономической категории, являющейся наибо­лее широко охватывающим выражением того факта, что производители порабощены своим собственным продуктом.

Раз товаропроизводящее общество развило форму стоимости, присущую товарам как та­ковым, в форму денег, то многое из того, что в стоимости еще скрыто в виде зародышей, прорывается наружу. Ближайшим и наиболее существенным результатом является то, что товарная форма приобретает всеобъемлющий характер. Даже тем предметам, которые рань­ше производились непосредственно для собственного потребления, деньги навязывают то­варную форму и вовлекают их в обмен. Тем

ГЛ. IV: РАСПРЕДЕЛЕНИЕ_____________________________ 323

самым товарная форма и деньги проникают во внутрихозяйственную жизнь общин, связан­ных непосредственно общественным производством; они рвут общинные связи одну за дру­гой и разлагают общину на множество частных производителей. Сначала деньги, как это можно наблюдать в Индии, ставят на место совместной обработки земли индивидуальное возделывание ее; затем они, путем окончательного раздела пахотной земли, уничтожают общую собственность на поля, которая все еще проявлялась в повторявшихся время от вре­мени переделах (окончательный раздел пахотной земли наблюдается, например, в подвор­ных общинах на Мозеле²³³, и он уже начинается также и в русской общине); деньги приво­дят, наконец, к такому же разделу остававшихся еще в общем владении лесов и выгонов. Ка­кие бы другие причины, коренящиеся в развитии производства, ни участвовали в этом про­цессе, все же деньги остаются наиболее могущественным орудием их воздействия на общи­ны. И с той же естественной необходимостью деньги, наперекор всем «законам и админист­ративным нормам», должны были бы разложить дюринговскую хозяйственную коммуну, если бы она когда-нибудь осуществилась.