Жена, сидящая на звере багряном (откр.17;3) 1. 1 страница
Часть 1. Эпоха отступления
"Вполне может быть, что мы являемся свидетелями того, как в конкретных исторических событиях начинает проявляться специфическое слияние религии и политики, которое, как кажется, требуется для зилотов Антихриста — религиозно-политического лидера человечества последних времен ".
(Иеромонах Серафим (Роуз))
ВВЕДЕНИЕ
Сегодня многие духовно чуткие верующие люди начинают осознавать апостасийный характер процессов глобализации, охвативший всю жизнедеятельность общества, в особенности такие ее сферы, как власть (создание единого Мiрового Правительства), и религию (экуменизм), что уже непосредственно свидетельствует об осуществлении древних чаяний еврейского народа по объединению человечества, как подготовительному этапу перед воцарением иудейского Мессии — Мошиаха, в христианской традиции именуемого Антихристом.
В этой ситуации становится очевидным, насколько искажают мысль св. ап. Павла слова "нет власти, аще не от Бога", а, следовательно, всякой власти необходимо подчинятся "не за страх, а за совесть". Вырванные из контекста и лишенные первоначального смысла они, фактически, используются сегодня для гипнотического воздействия на психику простецов. Прояснить их подлинное значение и призван сей труд, который является данью памяти исповедникам Русской Зарубежной Церкви Изгнанницы, а также мученикам Церкви Катакомбной времен гонений на религию в СССР, своим подвигом засвидетельствовавших истинно-православное отношение ко враждебным христианству властям и инославным сообществам. И, таким образом, давших нам твердое основание для правильной оценки уже достигших своей кульминации апостасийных процессов в современном мiре.
Знаменитый борец за чистоту Православия Иеромонах Серафим (Роуз) последние годы своей жизни готовил к изданию составленный им и снабженный комментариями и обширным введением сборник статей — "Святые Русских катакомб", который, в частности, включал большое количество работ профессора богословия Ивана Андреева, почитавшихся американским подвижником за живые исповеднические свидетельства. Сегодня чрезвычайно актуально то, что говорится в одной из этих работ в предостережение всем, кто желает и в нынешнюю эпоху апостасии оставаться воистину православными. Таковые, в отличие от адептов "розового христианства", напитанных тлетворным духом экуменизма и модернизма, просто «не могут, — по его словам, — не разбираться как в "сложных богословских вопросах", так и в "юрисдикционных тонкостях", ибо в этих-то тонкостях и определяется — где истина, а где ложь.
Отмежевываться принципиально от всякой политики истинно православному человеку также нельзя, ибо религия и политика в настоящее время органически слиты. Вопрос — со Христом или против Христа имеет ныне политическое значение, ибо обязывает протестовать против тех политических систем, которые главной своей целью ставят уничтожение христианства. Кто отрицает в настоящее время необходимость политических рассуждений и юрисдикционных разъяснений, — тот отрицает необходимость различать Дух Истины от духа лжи, тот отрицает необходимость обнаруживать волков в овечьей шкуре и узнавать — где Христос и где антихрист. Ведь вся деятельность антихриста будет носить непременно и политический характер, хотя бы потому, что без политической власти он не сможет завершить своего дела. Путь "к Горнему Иерусалиму" начинается на земле, где даже величайшие святые не отрицали необходимости христианской политики и лично всегда принадлежали к строго определенной церковной ограде, которая ныне называется "церковной юрисдикцией".
На Страшном Суде Господь спросит не только о том, накормили ли вы голодного, но главным образом, о том, во имя кого и для чего вы это сделали: для Бога, для собственной славы или в интересах антихриста?»
ТРИ ФОРМЫ АПОСТАСИИ
В русском обществе и в Русской Церкви со времени революции и до ныне существуют две оценки того, что считать Россией (и, соответственно, Русской Церковью). Сторонники первого критерия полагают, что Россия — это "евразийская котловина в 1/6 суши", либо империя в границах 1914 г. (или 1945 г.), а русский народ — это большинство населения, которое там проживает, работает и голосует "за". При таком критерии России и Сталин, оказывается, был "выразителем русского духа" и "воссоздателем российской империи", и те, кто обслуживали его режим, пребывали "с нашим правительством и с нашим народом", — как например писал об этом в декларации 1927 г. митрополит Сергий Страгородский. Люди этого направления всегда подчеркивали, что они "стоят на своей земле", что они "с большинством", что "массы" идут за ними, что похоронив "старую Россию", они строят "новую". Для этих людей истина никогда не являлась самоценностью, а все решал "текущий момент". Поэтому они легко меняли "вехи" и знамена, снимали погоны и снова одевали их, легко вступали в любые коалиции и легко предавали вчерашних союзников, — а "диамат" избавлял их от угрызений совести.
Люди второго направления считали, что Россия — понятие прежде всего духовное, что Российская империя — лишь футляр, который хранит драгоценную сердцевину — Святую Русь (выражение архимандрита Константина Зайцева), что потому "русскими не рождаются, а становятся", и "русскость" есть особое духовное качество человека, а "подвиг русскости" — это самосохранение в этом качестве, подвиг к которому русский человек призван свыше. Люди этого направления, жалея о том, что они часто стоят не на своей земле, и что большинство их современников идет не с ними, почитали более важным свое духовное преемство с исторической Россией, свою духовную связь с ее святым прошлым. Для людей этого направления вопрос истины был важнейшим и какие-либо компромиссы с ложью — неприемлемы. Очевидно, что эти два направления несводимы друг к другу, и добиться "единства" между их последователями могут только "люди количественного критерия", — методом кнута и пряника.
И в Русской Церкви с самого начала революции четко определилось подобное разделение по двум направлениям: одни считали Русской Церковью земную иерархическую организацию, и любой ценой спасали условия ее легального существования; другие почитали важнейшим свое духовное преемство со святым прошлым и истину, и ради этого жертвовали всеми удобствами земного бытия. И мы, пытаясь понять нынешнее состояние Русской Церкви, желаем пребывать в духовной связи с теми, для кого вопрос церковной истины был важнейшим, — а потому и обращаемся к их наследию. Особенно актуальным для нас является наследие последних идеологов и учителей Русской эмиграции — архиепископа Аверкия (Таушева) и архимандрита Константина (Зайцева). Ключевым является понятие "апостасии", разработанное ими.
Две первых формы апостасии: папство и экуменизм. Как отмечал архимандрит Константин, отпадение папского Рима от Кафолической Церкви, открыло в ее истории новую эпоху — эпоху апостасии. Содержа в себе многие догматические ереси и канонические нарушения, папство полностью не исчерпывалось понятиями ереси и раскола, ибо имело и качественно новые черты: оно подменяло собою истинную Церковь Христову и вело борьбу всеми средствами за уничтожение последней.
Папство ввело понятие о Церкви, как прежде всего о земной иерархической организации во главе с земным возглавителем — папой, подменяющим собою и заслоняющим от верующих Истинного Главу Церкви — Христа. Несмотря на явно антихристианский характер такой подмены, она удалась, так как для множества людей с минимальными нравственными запросами необходим внешний авторитет, выполняющий роль "разгрузчика совести", снимающий с каждого личную нравственную ответственность в ответ на слепое повиновение этому авторитету.
В XX в. латинская форма апостасии породила и нечто новое — "восточный обряд", который совершенно обезценил догматические вероопределения и таинственно-богослужебные чины по сравнению с единственно главным — признанием папского примата.
«Д'Эрбиньи, — пишет архимандрит Константин, — говорилъ въ близкие намъ дни: "Народъ… не безпокоится о догматахъ. Большинство простого народа хочетъ священниковъ, которые бы носили бороды и длинные волосы, и иерархию, все епископы которой придерживались бы безбрачия". Дело въ форме: стоить обезпечить ея сохранность и не оскорблять внешняго благочестия, — вопросъ исчерпанъ.
Изъ этого зерна и выросло огромное дерево, которое ныне условно именуется "восточнымъ обрядомъ", но которое охватываетъ православие въ целомъ. Католицизмъ стремится овладеть всемъ аппаратомъ православнаго благочестия, сделавъ его себе привычнымъ, а для этого настойчиво формируетъ кадры и обезпечиваетъ ихъ соответственной атмосферой и обстановкой… Богослужение, церковное пение, иконопись — все это воспринимается во всехъ тонкостяхъ и глубинахъ, до полнаго тождества съ оригиналомъ — до способности даже превзойти оригиналъ, продолжая лучшия традиции, даже возраждая ихъ, буде заглохли оне, такъ, чтобы явлена была мiру русская православная культура, во всей ея красе, обновленная въ сочетании съ идеей Рима. Глубже идетъ работа. Осваивается богословие, богомыслие, молитвенный подвигъ, въ частности, монашеский… Во всемъ сдается Римъ, что только въ прошломъ ни составляло предмета взаимной непримиримости съ Православиемъ.
Папа — въ немъ дело! Признай его — и сохраняй всё! И въ области церковности внешней, и въ области быта, и въ области политики и государственнаго устройства, и въ области идей, и въ области догматовъ…
Всецело паразитарно явление "Восточнаго обряда". "Восточный обрядъ" есть некое анти-православие, которое хочетъ сесть въ православныхъ храмахъ, заменивъ Христа. Задача "Восточнаго обряда" не оторвать кого отъ Православия, чтобы сделать его католикомъ, пусть временно и оставляемымъ въ своемъ обряде (как это было во время заключения уний — прим. ред.), а упразднить Православие въ целомъ, подменивъ его собою…
Уйди, чтобы я сталъ на твое место! Такъ говоритъ католицизмъ въ лице "Восточнаго обряда" Православию. Мысль эта, задание это всегда, въ той или иной мере, были присущи католицизму — въ этомъ и природа его, какъ явления Отступления. Въ лице "Восточнаго обряда" католицизмъ весь вливается въ эту задачу, но не въ обычной форме явной борьбы съ Православиемъ, а въ форме фальсификации Православия. Возвращаемся мы невольно къ двумъ смысламъ греческой приставки "анти": "противъ" и "вместо" — въ слове Антихристъ …» (Восточный обряд. "Лже-православие на подъёме ", Джорданвиллъ, 1954 г.)
Второй формой апостасии, организационно возникшей в этом столетии, явился экуменизм. Своими корнями он уходит в учение масонских лож 18-19 вв., с их проповедью "универсального христианства" (см. например Г. Флоровского "Пути русского богословия"). В экуменических категориях мышления совершенно исчезли грани, разделяющие "истину" и "ложь", "Христово" и "антихристово", все становится относительным и условным. Как писал архим. Константин: «Апостасия основное свое выражение имеет в экуменичности, т.е. в единении всех по признаку отрицания абсолютной истинности, в атмосфере лжи.» Характерная черта экуменизма — это низведение на один уровень правды и неправды и их смешение. «Экуменизм, — по словам архим. Константина, — отрицает принцип абсолютности веры», а отсюда происходят и все эти экуменические моления и сослужения "всех со всеми", в которых — весь пафос экуменизма.
Ранее во всех Поместных Церквях действовали, "работали" общие всем каноны. В том числе каноны, ограждающие Церковь от общения с теми, кто отпал от нее, то есть с еретиками. Таковыми признавались Римско-Католическая Церковь, Протестантские объединения, постоянно порождаемые ими безчисленные секты, Монофизитские Церкви (Эфиопская, Коптская, Сиро-Яковитская, Армяно-Григорианская) и некоторые другие.
Отпавшие от Церкви — Тела Христова объединения, хотя и называющие себя "христианами", суть сообщества, уловленные диаволом, движимые его духом. По слову Отцов даже причастие еретиков есть, без сомнения, "трапеза бесовская". Совместная (общая) молитва есть всегда соединение духом, слияние многих в одно. Отсюда, если православный начинает молиться с еретиками, или соучаствовать иным образом в их "церковной" жизни, он становится едино с ними по духу и тем самым разрывает свое единство с Церковью как Телом Христовым, глава которому Сам Христос.
Поэтому в строжайших запретах Церкви относительно общения с еретиками одновременно — и любовь Церкви к своим чадам, и Божия любовь. А любовь всегда нераздельна с ревностью. Господь Бог наш есть "Бог ревнитель" (Исх. 34,14) и по слову Ап. Иакова "до ревности любит дух, живущий в нас" (Иак. 4,5). В Священном Писании Божия любовь к людям, к Церкви многократно описана как Божественная ревность! Церковь, как непорочная "невеста" Агнца Христа не может духовно прелюбодействовать от своего Небесного Жениха. А совместная молитва с теми, кто вне Христа, как отмечал архимандрит Константин, — это полная утрата духовного целомудрия, это постоянные измены своей вере, постоянное духовное прелюбодеяние.
Все это было прекрасно известно всем православным еще сравнительно недавно. Церковь знала свои границы.
И для всех была совершенно неприемлема теория некоторых протестантов о "невидимой" Церкви, как состоящей из праведников, одному Богу известных, которые могут находиться в самых разных (во всех) "христианских" еретических церквях. Протестантов и сектантов можно понять. Расколовшись, разделившись на множество "деноминаций", или "конфессий", они мучительно искали идейного согласования факта этого разделения с ясным учением Ап. Павла о Церкви как едином Теле Христовом. Но ни теория невидимой Церкви, ни представления о чисто "духовном" христианстве, совсем без Церкви, не решали вопроса, т.к. никак не согласовывались с определенным и твердым учением о Церкви не как о "духе" только, но именно как о "Теле", со всеми вытекающими отсюда выводами и представлениями о видимой структуре, видимом корпусе (составе) с видимыми ("телесными") границами. Христос был (и есть) не только Богом, не только Духом, но и совершенным человеком с плотью и кровью, Бого-человеком. Отсюда и "Тело" Его — Церковь не может быть чем-то лишь чисто "духовным", она должна иметь зримые формы. Иначе не было бы настойчивого уподобления Апостолом понятия "Тело". Иными словами Церковь — это Богочеловеческий организм, подобный Богочеловечеству своего Основателя.
И здесь можно повторить, что такой организм, такое тело не может ни разделяться, ни дробиться на части ("кость Его не сокрушится"), равно как у одного Христа не может быть нескольких независимых "тел". Тогда именно в недрах протестантизма и возникла такая идея: да, единая в древности Церковь, по искушениям диавола и по гордости человеческой разделилась на множество "конфессий" (исповеданий, согласий), но это разделение не существенно. Все "христианские" Церкви все же едины в чем-то самом главном. Несмотря на все различия и разногласия, каждая "церковь" несет в себе, развивает какую-то "часть" Истины. Сие подобно многим ветвям одного дерева. Поэтому все эти "ветви" должны осознать это свое единство в главном и пойти путем "диалога любви", "братского" общения в молитве, искать пути и еще более тесного, евхаристического, общения, но не так, чтобы все приняли одну веру, а так, чтобы каждая "конфессия" оставалась при всех своих заблуждениях, а все они вместе все же составили бы некое новое объединение (что-то вроде "супер-церкви"), тем самым восстановив нарушенное историей единство Тела Христова. При этом изначала запрещено какой-либо из Церквей стараться обратить в свою веру другие Церкви (т.е. запрещен прозелитизм). Эти идеи легли в основу т.н. "экуменического движения", "экуменизма". "Экумена", с греческого, — вселенная, в специальном значении — обитаемая вселенная, т.е. человечество. Якобы для того, чтобы оградить человечество от наступления безбожия (атеизма), возник ныне действующий Всемiрный Совет Церквей (ВСЦ), поначалу состоявший из одних протестантских и сектантских объединений. То самое главное, в чем эти еретики увидели свое единство, по их определению, заключается в двух пунктах: вера в Бога в Троице (Отца, Сына и Святаго Духа) и вера во Христа как Сына Божия, пришедшего во плоти. Это идейная "платформа" ВСЦ, на которой могут спокойно объединяться в "братском общении", "диалоге любви" и даже в общих молитвах все те церкви, которые принимают оба пункта, как истины своего "учения".
Не трудно видеть, что с идейной точки зрения "платформа" экуменизма обнаруживает полное непонимание Церкви, незнание ее природы. Христианство, как уже отмечалось, — не только "учение", не только набор нравственных заповедей (хотя и то, и другое входит в христианство); христианство прежде всего — это "новая жизнь" в благодатном организме Тела Христова — Церкви. При этом условии человеку идет на пользу и во спасение все: и правая вера, и соблюдение заповедей Божиих. В противном случае, т.е. вне Церкви, ни признание нескольких истин о Боге, о Христе, ни нравственная жизнь не пользуют нимало. Христианства нет без Церкви. Желание же протестантов восстановить единое "Тело" Христово предполагает представление, что до этого это "Тело" было разделено, или что его совсем не было, а это совершенная неправда.
Настораживало и то, что ВСЦ инициировался и поддерживался масонством, что он всячески пытался втянуть в себя, как бы "заманить" и Православные Поместные Церкви. До времени они держались твердо в стороне, хорошо понимая, что даже с точки зрения одного только "учения", "платформа" еретических протестантских объединений является совершенно еретической, т.к. в Церкви Христовой исповедуется, как основополагающие, все догматы и каноны Вселенских и Поместных Соборов, т.е. не только вера в Троицу и во Христа, но и почитание Девы Марии Богородицей, почитание святых, почитание икон, признание всех семи Таинств Церкви, — без искажений и "дополнений", внесенных католичеством и протестантизмом. Для любой Поместной Православной Церкви принять идейную "платформу" ВСЦ и на этом условии вступить в него в качестве члена, означало отречься и от веры "во едину Святую Соборную и Апостольскую Церковь", и от Седьмого Вселенского Собора (по меньшей мере!), признать "несущественными", "второстепенными" истины иконопочитания, почитания Богоматери, Святых, а также всех Таинств Церкви, кроме Крещения. Это стало бы отпадением Поместной Церкви от единства с остальными Православными Церквями, т.е. отпадением от Церкви как Тела Христова, глава коему Сам Господь. Вот почему еще в прошлом веке А.С.Хомяков написал: "Союз Церквей, замышлявшийся против безбожия, оборачивается против Церкви".
К настоящему времени это обнаружилось в полной мере. В экуменическое движение стали входить и не христианские религии (иудаизм, мусульманство, буддизм) и даже явно демонические культы, а также уж совсем мiру на смех — "христианские" общины гомосексуалистов и лесбиянок… Цель экуменизма обнаружилась достаточно: вести дело к объединению всех религий, чтобы создать одну (как бы синтетическую, из элементов многих) которая в руках Антихриста, ожидаемого масонством, станет религией Люцифера-диавола.
Антицерковная, антихристианская зловещая сущность экуменизма всесторонне и глубоко раскрыта во многих православных сочинениях, в том числе таких значительных, как книги д-ра архимандрита Иустина (Поповича) "Православная Церковь и экуменизм", о. Серафима (Роуза) "Православие и религия будущего", Л. Перепелкиной "Экуменизм — путь, ведущий в погибель". В 1983 г. Русская Зарубежная Церковь, к которой принадлежали перечисленные авторы, предала экуменическое учение и его последователей анафеме.
Подводя итог словами архимандрита Константина можно сказать, что «по своей природе, чемъ-то новымъ является Восточный обрядъ, становясь въ рядъ съ другимъ достижениемъ нашего страшнаго века, съ т. наз. экуменизмомъ. Если восточный обрядъ можно охарактеризовать, какъ абсолютизацию заблуждений, изначала присущихъ латинству какъ сторона его бытия, а теперь становящихся его природой исчерпывающей, то и въ экуменизме исходныя заблуждения протестантизма частичныя становятся чемъ-то уже всецело определяющимъ его сущность. И если можно именовать "восточный обрядъ" проявлениемъ папскаго экуменизма, то и въ грезимыхъ экуменизмомъ достиженияхъ можно узреть некое подобие латинства и православия протестантскаго обряда… Показательно при этомъ, въ какой мере оба эти экуменизма осторожны въ своихъ отношенияхъ къ экуменизму третьему — московскому: есть общий языкъ между этими тремя течениями, чемъ то родственными…» (Там же).
Итак, третья форма апостасии — «советская церковь».
XX век принес в жизнь человечества, а также в церковную жизнь нечто совершенно небывалое, безпрецедентное. Божиим попущением произошел мощный прорыв сил преисподней на поверхность общественного бытия. Всякому злу была дана "зеленая улица". Почти все, что ранее пряталось в тайне, в темноте, нагло вышло наружу и заявило о своем "праве" на существование! От мiра был взят "удерживающий", и мiр потерял свою совесть (ранее свойственную по природе даже язычникам. Многие не без оснований полагают, что таким реальным "удерживающим" и совестью мiра был Русский Царь. И действительно, все силы мiрового зла были направлены на его свержение и уничтожение. Еще Ф. Энгельс писал: "Пока существует Русское государство, никакая революция в Европе и в мiре не может иметь успеха". Дело однако не ограничилось только уничтожением Царя и государства, оно продолжилось уничтожением Русского Народа потому именно, что он был не просто и не только одним из народов земли; он был Народом-Церковью, который примерно с XV в. стал ведущим и главным в системе Церкви Божией на земле, как состоящей из нескольких братских Поместных Православных Церквей. В полной мере эта задача, т.е. уничтожение Русского Народа, не была достигнута. Но то, что удалось сделать с Россией и Русской Церковью вполне расчистило пути для грядущего Антихриста. «Главное зло, причиненное сознанию членов Церкви, — по словам архимандрита Константина, — помещение Христа и Велиара на один уровень ("нет власти аще не от Бога"), с упразднением принципиального их противопоставления, тем самым с упразднением раздельности их бытия в мiре. Аналогичное сознание свойственно и всему "свободному мiру", и именно на этой апостасийной основе находят в нем общий язык "все со всеми". Это упразднение раздельного существования Истины и лжи и есть седалище грядущего антихриста.» Оно привело к новым отпадениям от Церкви в среде ранее единого союза (системы) Поместных Православных Церквей, и этими новыми расколами ослабило мiровое Православие так, что оно перестало быть сколько-нибудь значительным препятствием для сил мiрового зла. «Св. Феофан Затворник, — писал архим. Константин, — предсказывал о последнем этапе Отступления в Церкви: внешнее подобие Церкви, лишенной благодати и являющейся только ее обманчиво-соблазнительной видимостью. Вся атмосфера Отступления есть тот питательный бульон, в котором растут все бациллы антихристовы, вырастая в конечном итоге в двуликий образ самого антихриста, одновременно являющегося и воинствующим христоборцем, и облеченным в обманную видимость христопредателем. Христопредательская сила в образе апостасийного православия, действуя на церковные круги, парализует их сопротивление Отступлению и одновременно в масштабе "межконфессиональном" готовит подножие грядущему антихристу. Ужас нынешнего завершительного периода Апостасии заключается в том, что ныне почти не слышен голос истинной Церкви, свидетельствующий об опасностях духовной жизни, но зато громко слышен голос отступников, приветствующих новую стадию Отступления. Отсюда следует, что мы являемся свидетелями не только духовной, но и организованной подготовки принятия на землю антихриста.» (К познанию нашего места в мiре //"Чудо Русской истории", Джорданвилль, 1970).
Поэтому нужно хорошо рассмотреть, что же произошло с Русским государством и Русской Православной Церковью в это столетие.
ЗВЕРЬ, ВЫХОДЯЩИЙ ИЗ БЕЗДНЫ (Откр.17;8)
В октябре 1917 г. к власти в России пришла сатанинская секта, тщательно законспирированная внутри коммунистической партии (большевиков). Нити, ведущие к центру управления этой сектой, уходили далеко за океан (и по сей день уходят туда). В основе всей организации лежал масонский принцип многоступенчатости посвященности. Так что рядовые коммунисты совершенно не знали подлинных целей своих руководителей, а те, в свою очередь, не знали целей еще более "высших"… РКП(б)-КПСС, таким образом, изначала стала партией-оборотнем: на словах, в лозунгах, декларациях, в официальном учении марксизма-ленинизма – одно, а на деле — совершенно противоположное. По своему образу и подобию эта партия создала и государство-оборотень: по конституции, по закону, по официальным постановлениям — одно, а по сути, по духу, по делам — совершенно другое!
Такого в истории человечества еще никогда не бывало! Бывали жестокие, несправедливые или лживые правители, дела которых расходились со словами. Но никогда не бывало правителей, или правительств, которые бы ставили целью уничтожение народа и народного хозяйства, доставшихся им в управление! А именно это и начали делать в России.
1.
Как писал в 1949 г. келейник свт. Феофана Полтавского — бывшего духовника Царской Семьи, схимонах Епифаний Чернов:
«"Удерживающий взят от среды" (2 Фесс. 2,7) и предреченный тиран-антихрист явился. Но он, насколько может, прячет свое истинное лицо и действует пока что как бы в безличной форме антихриста коллективного.
И он, этот свирепый тиран, наглый и искусный в коварстве, явился под личиной борца "за правду, свободу и справедливость", но дыша звериной злобой, залил ненавистную ему землю Русскую морем человеческой крови и слез. Путем небывалого во всей мiровой истории кровавого насилия над христианским народом государственная власть перешла в руки интернациональных заговорщиков, одержимых деятелей "тайны беззакония" (2 Фесс. 2,7), пришедших и действующих в духе и целях всемiрного антихриста.
С первого же момента антинародного, зверино-кровавого захвата власти интернациональными преступниками под лозунгами: "Чем больше крови, тем крепче власть", эта власть фактически и оказалась в руках коллективного антихриста, выступающего под именем "революционной диктатуры" и вот уже десятилетия тиранически принуждающего народы Российской земли и использующего несметные богатства ее в целях захвата всемiрного владычества… Дивно сказанное в св. пророчестве об антихристе три тысячи лет тому назад: "И укрепится, — сказано, — сила его, хотя и не его силою, и одержит верх с малым народом (кучка), и он будет производить удивительные опустошения и успевать и действовать и губить сильных и народ святых. И при уме его, и коварство будет иметь успех в руке его" (Дан. 8, 24; 11, 23).» (Предисловие к Уставу по охране Церкви тайной, катакомбной, времен антихриста. М.: Самиздат.).
Здесь в качестве иллюстрации приведем отрывок из книги товарища обер-прокурора Свящ. Синода князя Н.Д. Жевахова "Еврейский террор в России", замечательно описавшего картину зверино-кровавого захвата власти тем самым малым народом:
«В Одессе свирепствовали знаменитые палачи Дейч и Вихман, оба жиды с целым штатом прислужников, среди которых, кроме жидов, были китайцы и один негр, специальностью которого было вытягивать жилы у людей, глядя им в лицо и улыбаясь своими белыми зубами. Здесь же прославилась и Вера Гребенщикова, ставшая известной под именем "Доры". Она лично застрелила 700 человек. Каждому жителю Одессы было известно изречение Дейча и Вихмана, что они не имеют аппетита к обеду прежде, чем не перестреляют сотню "гоев" ("гой" — христианин и вообще нееврей — прим. ред.). По газетным сведениям, ими расстреляно свыше 8000 человек, из коих 400 офицеров, но в действительности эту цифру нужно увеличить по меньшей мере в десять раз. Тотчас после оставления Одессы "союзниками" большевики, ворвавшись в город и не успев еще сорганизовать чрезвычайку (чрезвычайная комиссия — "ЧК", что по-еврейски означает — бойня для скота — прим. ред.), использовали для своих целей линейный корабль "Синоп" и крейсер "Алмаз", куда и уводили свои жертвы. За людьми началась буквально охота, пойманных не убивали на месте только для того, чтобы сперва их помучить… Хватали и днем, и ночью, и молодых, и старых, и женщин, и детей, хватали всех без разбора, ибо от количества награбленных вещей зависела и высота заработка. Приводимых на борт "Синопа" и "Алмаза" прикрепляли железными цепями к толстым доскам и медленно постепенно продвигали, ногами вперед, в корабельную печь, где несчастные жарились заживо. Затем их извлекали оттуда, опускали на веревках в море и снова бросали в печь, вдыхая в себя запах горелого мяса… Кто мог бы подумать, что человек способен дойти до такой жестокости, не имевшей еще примера в истории? И такою ужасною смертью умирали лучшие люди России, офицеры, ее доблестные защитники, и между ними герой Порт-Артура генерал Смирнов!