Развитие социализма от утопии к науке

[...] Пролетариат берет государственную власть и превраща­ет средства производства прежде всего в государственную соб­ственность. Но тем самым он уничтожает самого себя как пролета­риат, тем самым он уничтожает все классовые различия и классовые противоположности, а вместе с тем и государство как государство. Су­ществовавшему и существующему до сих пор обществу, которое дви­жется в классовых противоположностях, было необходимо государст-

646 Раздел V. ЛИЧНОСТЬ И ПОЛИТИКА

во, т.е. организация эксплуататорского класса для поддержания его внешних условий производства, значит, в особенности для насильст­венного удержания эксплуатируемого класса в определяемых данным способом производства условиях подавления (рабство, крепостничест­во или феодальная зависимость, наемный труд). Государство было офи­циальным представителем всего общества, его сосредоточением в ви­димой корпорации, но оно было таковым лишь постольку, поскольку оно было государством того класса, который для своей эпохи один пред­ставлял все общество: в древности оно было государством рабовла­дельцев — граждан государства, в средние века — феодального дво­рянства, в наше время — буржуазии. Когда государство наконец-то становится действительно представителем всего общества, тогда оно само себя делает излишним. С того времени, когда не будет ни одного общественного класса, который надо бы было держать в подавлении, с того времени, когда исчезнут вместе с классовым господством, вместе с борьбой за отдельное существование, порождаемой теперешней анархией в производстве, те столкновения и эксцессы, которые проис­текают из этой борьбы, — с этого времени нечего будет подавлять, не будет и надобности в особой силе для подавления, в государстве. Пер­вый акт, в котором государство выступает действительно как предста­витель всего общества — взятие во владение средств производства от имени общества, — является в то же время последним самостоятель­ным актом его как государства. Вмешательство государственной власти в общественные отношения становится тогда в одной области задругой излишним и само собой засыпает. На место управления лицами стано­вится управление, вещами и руководство производственными процес­сами. Государство не «отменяется», оно отмирает. На основании этого следует оценивать фразу про «свободное народное государство», фразу, имевшую до известной поры право на существование в качестве агитационного средства, но в конечном счете научно несостоятельную. На основании этого следует оценивать также требование так называе­мых анархистов, чтобы государство было отменено с сегодня на завтра. С тех пор как на историческую сцену выступил капиталистический способ производства; взятие обществом всех средств производства в свое владение часто представлялось в виде более или менее туманного идеала будущего как отдельным личностям, так и целым сектам. Но оно стало возможным, стало исторической необходимостью лишь тогда, когда фактические условия его проведения в жизнь оказались налицо. Как и всякий другой общественный прогресс, оно становится осущест-

Глава 14. СОВРЕМЕННЫЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИДЕОЛОГИИ 647

вимым не вследствие осознания того, что существование классов про­тиворечит справедливости, равенству и т.д., не вследствие простого же­лания отменить классы, в силу известных новых экономических усло­вий. Разделение общества на классы — эксплуатирующий и эксплуа­тируемый, господствующий и угнетенный — было неизбежным след­ствием прежнего незначительного развития производства. Пока сово­купный общественный труд дает продукцию, едва превышающую самые необходимые средства существования всех, пока, следователь­но, труд отнимает все или почти все время огромного большинства чле­нов общества, до тех пор это общество неизбежно делится на классы. Рядом с этим огромным большинством, исключительно занятым под­невольным трудом, образуется класс, освобожденный от непосредст­венно производительного труда и ведающий такими общими делами об­щества, как управление трудом, государственные дела, правосудие, науки, искусства и т.д. Следовательно, в основе деления на классы лежит закон разделения труда. Это, однако, отнюдь не исключало при­менения насилия, хищничества, хитрости и обмана при образовании классов и не мешало господствующему классу, захватившему власть, упрочивать свое положение за счет трудящихся классов и превращать руководство обществом в усиленную эксплуатацию масс.

Но если разделение на классы имеет, таким образом, известное ис­торическое оправдание, то оно имеет его лишь для известного периода и при известных общественных условиях. Оно обусловливалось недо­статочностью производства и будет уничтожено полным развитием со­временных производительных сил. И действительно, упразднение об­щественных классов предполагает достижение такой ступени истори­ческого развития, на которой является анахронизмом, выступает как отжившее не только существование того или другого определенного господствующего класса, но и какого бы то ни было господствующего класса вообще, а следовательно, и самое деление на классы. Следова­тельно, упразднение классов предполагает такую высокую ступень раз­вития производства, на которой присвоение особым общественным классом средств производства и продуктов, — ас ними и политического господства, монополии образования и духовного руководства, — не только становится излишним, но и является препятствием для эконо­мического, политического и интеллектуального развития. Эта ступень теперь достигнута. Политическое и интеллектуальное банкротство бур­жуазии едва ли составляет тайну даже для нее самой. [...]

Печатается по: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 224—226.

648 Раздел V. ЛИЧНОСТЬ И ПОЛИТИКА

Я. МИЛЗА

Что такое фашизм?

Едва появившись в политическом лексиконе, слово фашизм¹ стало служить для обозначения самых различных режимов, движений, кол­лективных и индивидуальных действий и образов мышления. До самого последнего времени, особенно в странах либеральной демократии, фа­шизмом порой назывались любые проявления правой политики. Пра­вые же, наоборот, с фашизмом отождествляли красный тоталитаризм. При этом ни в том, ни в другом лагере не могли четко объяснить, где кончается правая политика и где начинается тоталитаризм. Такая прак­тика уподобления не нова. Еще в довоенный период движения и режи­мы, реакционные в весьма классическом смысле, легко причислялись к фашистским.

Три классические интерпретации фашизма, принадлежащие трем большим идеологическим антифашистским семьям, играли и продол­жают играть важную роль в историографии проблемы.

Первая из этих интерпретаций — теория «нравственной болезни» Европы. Наиболее разработанная версия данной теории принадлежит итальянскому философу Б. Кроче. Он считал, что фашизм — это реак­ция в большинстве европейских стран против общей тенденции осу­ществления идеалов, унаследованных от философии Просвещения. Таким образом, фашизм не вписывается в поток истории, не вытекает из данной политической ситуации, а напротив, является помехой, пау­зой в распространении «сознания свободы» в западных обществах, бо­лезнью, привитой здоровому организму.

Тезис о фашизме как «необыкновенном отклонении», отрыве от восходящей линии, которой следовала с XVIII в. европейская цивили­зация, поддерживали и развивали другие западные исследователи ли­берального толка в послевоенный период. Все они рассматривали фа­шизм как «реакционный инцидент», обусловленный массовым стрем­лением к материальным благам вкупе с компенсаторной потребностью найти паллиатив утрате традиционных, особенно религиозных, идеалов;

________________

¹ От итальянского fascio di combattimento — «боевая связка». Термин был заимст­вован итальянскими националистами у крайне левых, он связан с революционаристской традицией («связки» сицилийских трудящихся в 1893—1894 гг.). Фашистским назвало себя общеитальянское собрание сторонников Муссолини, собравшееся 23 марта 1919г. в Милане.

Глава 14. СОВРЕМЕННЫЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИДЕОЛОГИИ 649

этот инцидент мог лишь на время изменить нормальное продвиже­ние европейской цивилизации и не имел подлинных корней в прошлом. Либеральные исследователи обычно указывают на сродство между фа­шизмом и коммунизмом. Кроче писал, что ни один социальный класс специально не думал о фашизме, не жалел его, не поддерживал его.

Вторая интерпретация фашизма — радикальная, первоначально появившаяся в левых немарксистских кругах. Ее сторонники делают упор на ответственность итальянской и немецкой буржуазии за приход фашизма и национал-социализма. По мнению радикалов, фашизм яв­ляется логическим и неизбежным результатом длительной эволюции, следствием врожденных пороков исторического развития определен­ных стран, в первую очередь Италии и Германии.

Среди сторонников излагаемой теории существуют значительные расхождения относительно корней фашизма. Одни видят их в глубине истории (деспотизм и коррупция в итальянских государствах XVII в., лютеранская Реформация в Германии), другие ищут истоки фашизма ближе к современности. Если речь идет о Германии и Италии, то это десятилетия их развития после общенационального воссоединения и начала процесса индустриализации. В той и другой стране правящий класс оказался не способным восстановить равновесие, нарушенное быстрым промышленным ростом, политически сплотить массы и при­вести в действие механизмы действительно демократического режима. Таким образом, фашизм лишь обнаружил глубокий кризис общества. Обращается также внимание на невключенность масс в политическую жизнь, над которой господствовала «парламентская диктатура». В рам­ках данной теории существует еще одна, более сбалансированная, тен­денция, представители которой стремятся выявить в предыстории фашизмов зерна будущей тоталитарной диктатуры. Они отмечают, что до самого последнего момента фашистский исход не является «фаталь­ным», «предопределенным», вместе с тем прецеденты националисти­ческого поведения могут обратиться мощными факторами фашистско­го влияния.

Третья классическая интерпретация фашизма принадлежит марк­систам. Ее основу составляют следующие положения: фашизм можно объяснить лишь в рамках социоэкономических структур капиталисти­ческого общества, находящегося на стадии монополистической кон­центрации и империализма. Фашизм одновременно выражает их про­тиворечия и является специфической для XX в. формой антипролетар­ской реакции.

650 Раздел V. ЛИЧНОСТЬ И ПОЛИТИКА

Эта общая схема претерпевала изменения, которые можно просле­дить по документам III Интернационала. Со времени V конгресса Ко­минтерна (1925 г.) его руководители сходятся в том, что фашизм есть проявление катастрофического экономического кризиса, в котором ка­питализм оказался после войны. А этот кризис может завершиться в перспективе лишь победой пролетариата. Данный тезис приводил к идее о том, что в какой-то степени фашизм является позитивным явлением, ибо он ускоряет процесс загнивания капитализма и приближает проле­тариат к революции. В 1931 г. на пленуме ИККИ Д. Мануильский за­явил, что фашизм органически вырастает из буржуазной демократии. На этой идее основывалась тактика «класс против класса», которая до­минировала в действиях компартий вплоть до 1935 г. Драматические последствия этого очевидны. Лишь после того, как гитлеровский режим обнаружил свои агрессивные устремления, в коминтерновскую форму­лировку были внесены существенные коррективы. Это означало, в част­ности, отход от тезиса о «социал-фашизме», признание того, что суще­ствует нефашистская, более того — антифашистская буржуазия, с ко­торой возможно сотрудничество. Еще в 20-е гг. ряд марксистских тео­ретиков пытались скорректировать догматические концепции Комин­терна. Среди этих теоретиков выделяется А. Грамши, который интер­претировал фашизм не как завершение капитализма, а напротив, как форму организации молодого капитализма; фашизм не является пря­мым и простым выражением классового господства финансового капи­тала, но есть результат равновесия между различными классами и со­циальными категориями, которые образуют «правящий блок».

Следует также упомянуть о работах неортодоксальных марксистов и марксистов-диссидентов, появившихся в межвоенный период. Среди них — Л. Троцкий, который «плавал» между определением фашизма как диктатуры крупного капитала и идеей о том, что маргинализирующаяся и пролетаризирующаяся мелкая буржуазия сыграла фундамен­тальную роль в пришествии фашизма. Философ Э. Блох объяснял фа­шизм сосуществованием в одном и том же обществе коллективных мен­тальных структур, соответствующих настоящему состоянию капита­листической экономики, и структур, относящихся к давно прошедшему времени. Такая «неодновременность» характерна в особенности для крестьянства и мелкой буржуазии.

Помимо трех названных выше классических интерпретаций фашиз­ма, следует назвать и теории второстепенного значения для науки. К ним относятся апологетические трактовки фашизма, которые формулировали­

Глава 14. СОВРЕМЕННЫЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИДЕОЛОГИИ 651

сами его сторонники, а также историки с весьма консервативными взглядами. Первые подчеркивали революционные аспекты фашизма, . требующего возвращения к источникам долиберальных ценностей, которым угрожали одновременно и деградация парламентской демократии, и подъем коммунизма. Вторые, напротив, делали ударение на кон­сервативных элементах в фашизме, представляя его как оплот, который стихийно образовался ради спасения западного общества в тот момент, когда его грозит захлестнуть подрывная деятельность марксизма.

Более интересны теории некоторых католических мыслителей, в частности француза Ж. Маритена. В этих теориях принимается в из­вестной мере тезис о «нравственной болезни». Но свою главную задачу их авторы видят в том, чтобы объяснить истоки цивилизационного кри­зиса, породившего эти два тоталитарные феномена — фашизм и ком­мунизм.

Среди социолого-политических исследований фашизма отметим в первую очередь разработанную американскими учеными либерального толка и немецкими социологами из франкфуртской школы с ее промарксистскими влияниями теорию тоталитаризма. Еще перед Второй мировой войной в общую категорию тоталитарных режимов стали включать немецкую, итальянскую и советскую диктатуры. Теория то­талитаризма воскресла и развилась вместе с холодной войной. Для ее сторонников фашизм вместе с коммунизмом — формы, которые при­нимает тоталитаризм, рассматриваемый как феномен XX в. У истоков данного феномена находится кризис современного общества, восходя­щий к XIX в. и проявляющийся в переходе либерально-национального государства в империалистическую стадию, в крушении системы клас­совых ценностей и особенно в атомизации общества. Разрыв связей и распад традиционных социальных групп в результате промышленной революции ведут к освобождению индивидуумов вместе с нивелирова­нием общества и культуры, которые обрекают людей на изолирован­ность и однообразие. Так создаются «массы», эти «осколки атомизированного общества» (X. Арендт), лишенные специфически классового сознания и определенных политических целей, а потому оказывающие­ся легкой добычей демагогов всех мастей.

К. Фридрих и 3. Бжезинский дают перечень основных критериев то­талитаризма. Это «глобальная» идеология, единственная партия, сис­тема физического и психологического террора, монополия на средства

652 Раздел V. ЛИЧНОСТЬ И ПОЛИТИКА

информации и военный аппарат, бюрократический контроль над эко­номикой. Тоталитаризм интегрирует обычно апатичные и аполитичные массы в новую социополитическую систему и реструктурирует социаль­ный организм в интересах «элиты» мелкобуржуазного происхождения, в которой первое время преобладают «маргинальные» элементы.

Теорию тоталитаризма породили определенные обстоятельства. Ду­мается, в ней возникает политическая подоплека, когда ее представи­тели больше стремятся подчеркивать то, что сближает фашизм и ком­мунизм, чем то, что их различает, противопоставляя этим двум формам тоталитаризма либерально-демократическое общество, к которому не пристает никакая зараза, освобожденное от ответственности. Ни усло­вия взятия власти, ни игра социальных сил, создающая почву для при­хода диктатуры, особого внимания теоретиков тоталитаризма не вызы­вают. В разрабатываемых ими моделях фашизм и нацизм появляются из небытия во всех доспехах.

Другие социологи не приходили к подобным заключениям, но также подчеркивали в своих объяснениях генезиса фашизма роль атомизации общества и появления в нем неорганизованных масс. Уже в 1929 г. не­мецкий исследователь К. Маннгейм описывал фашизм как вторжение на политическую сцену масс, не включенных в существующий социаль­ный строй и руководимых деклассированными интеллектуалами. Пос­ледние составляют ядро «замещающей элиты», о которой говорил еще В. Парето.

Третья группа социологических интерпретаций фашизма на первый план среди объяснительных факторов выдвигает действия средних классов. Складывание взглядов этой группы началось в 30-е гг. (рабо­ты американца Г.Д. Лассуэлла и др.). Отметим здесь исследования С.М. Липсета. Он полагал, что каждая из трех больших политических семей, рожденных Французской революцией, покоится на определен­ной социальной базе: первым взглядам соответствуют различные фрак­ции буржуазии, левым социалистическим — промышленные рабочие и самая бедная часть крестьянства, наконец, центристским — средние классы. (Хотя, конечно, имеются отдельные рабочие с правыми взгля­дами и отдельные буржуа — с левыми.) Каждая из трех названных со­циальных сил политически делится на две антагонистические тенден­ции — демократическую (или умеренную) и экстремистскую. В этой перспективе фашизм есть не что иное, как экстремистское крыло цент­ристов, а радикализм (во французском понимании этого термина, обо­значающего радикальное движение) представляет демократическое их

Глава 14. СОВРЕМЕННЫЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИДЕОЛОГИИ 653

крыло. Такой подход позволяет Липсету отличать собственно фашизм от авторитарных движений и режимов, являющихся экстремистскими вариантами двух других социополитических семейств: у правых это ре­акционные диктатуры хортистского и салазаровского типа, у левых это, конечно, коммунизм, но также феномены, подобные перонизму. В то же время данный подход имеет немало слабых сторон. Особо отметим то, что никак не учитывается вмешательство крупных частных интере­сов в эволюцию движений и режимов фашистского типа.

Большое значение вклада американских социологов 60-х гг. в том, что они заставили историков (по крайней мере, некоторых из них) пере­смотреть отношения между фашизмом и средним классом, переводя внимание с активистов и кадрового состава партий на их рядовых чле­нов и избирателей, т.е. на социальную базу движения. А она оказыва­лась во множество раз менее маргинальной и атомизированной, чем это полагали теоретики «тоталитарной» школы. Основываясь на исследо­ваниях по электоральной социологии, Липсет составил портрет-робот избирателя, поддержавшего в 1932 г. в Германии нацистов: самодея­тельный представитель средних классов, проживающий на ферме или в местечке, протестант, ранее голосовавший за какую-то центристскую или регионалистскую партию, враждебно относящийся к крупной про­мышленности.

Наряду с социологическими развитие получили и социоэкономические интерпретации фашизма. Заслуга представителей этого направле­ния состоит в том, что они стремились найти точки соприкосновения между фашизмом 30-х гг. и некоторыми авторитарными режимами, ут­вердившимися в третьем мире в наши дни. Одна из наиболее значитель­ных работ принадлежит американцу А.Ф.К. Органски, не считающему фашизм идеологическим продуктом мелкой буржуазии. Этот автор вы­деляет четыре этапа экономического роста современных обществ (во многом следуя схеме У. Ростоу): фашизм может появиться лишь на вто­рой стадии — в начале индустриализации, первоначального накопле­ния. Но европейский фашизм не был единственным ответом на эти про­блемы, их решали и либерально-буржуазный режим, и сталинизм. Самое интересное в исследованиях Органски — то, что он вполне убе­дительно показывает: фашизм есть один из ответов на проблемы инду­стриализации; переход на этот уровень в наше время отставших в своем экономическом развитии стран реально воспроизводит условия, похо­жие на те, что существовали в Европе 20-х гг. А это может обусловить новый подъем фашизма в мире.

654 Раздел V. ЛИЧНОСТЬ И ПОЛИТИКА

Социоэкономическое объяснение фашистского феномена предла­гают также социологи марксистской формации, но исповедующие ле-ворадикальные взгляды. Речь идет о Г. Маркузе, М. Хоркхаймере, Т. Адорно, Ю. Хабермасе и вообще об участниках и приверженцах франкфуртской школы. Они смотрят на фашизм не как на «несчастный случай» с капитализмом, а как на «продукт исторической констелля­ции¹, имеющей глубокие корни в эволюции нашего социального поряд­ка». На монополистической стадии современных экономик возникает фундаментальное противоречие между инфраструктурами, которые более не являются конкурентными, и идеологией, официально остаю­щейся либеральной. В этом расхождении кроется угроза для монопо­листического капитализма. Для того чтобы уйти от нее, в межвоенное время и был использован фашизм. Ныне этой же цели служит «одно­мерное общество», Маркузе и его ученики понимают под ним социум, который ради абсолютной стабильности исключает всякую дискуссию, ориентируется на политическое однообразие, используя для его под­держания средства массовой информации и пропаганды. Иначе говоря, для социологов франкфуртской школы фашизм и неокапитализм — два аспекта одной социоэкономической реальности; современные разви­тые общества прекрасно могут поддерживать и укреплять свои струк­туры, не прибегая к такому чрезвычайному средству, каким являлась фашистская диктатура.

Говоря о франкфуртской школе, мы подходим к еще одной интер­претации фашизма — психосоциальной. Обнаружив разрыв между мо­нополистическими структурами и либеральными надстройками, Хорк-хаймер показал, что этот разрыв ведет к развитию иррациональных тен­денций, которые проявляются, например, в антисемитизме. Э. Фромм сделал вывод о том, что в деструктурированном обществе XX в. чело­век, лишившийся своих традиционных групповых связей, оказывается изолированным и отчужденным. Отсюда — ощущение беспомощнос­ти, от которого индивид пытается избавиться с помощью «механизмов бегства». Это авторитаризм, «разрушительность», конформизм. Они составляют опору фашизма. Фромм отнюдь не отрицает его экономи­ческую и политическую базу. Но главное для ученого — объяснить, по­чему фашизм смог овладеть душами миллионов людей, не встретив со­противления. По Фромму, в определенных социально-экономических условиях (инфляция, увеличивающая власть монополий) особенно

^{____________________}

¹ Имеется в виде совпадение целого ряда факторов исторического развития.

Глава 14. СОВРЕМЕННЫЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИДЕОЛОГИИ 655

резко проявляются некоторые черты характера средних классов, начи­ная с садомазохистских тенденций. Их перехватывает и усиливает на­ционал-социалистическая идеология, превращая в экспансионистскую силу. Сравнивая фашизм и сталинский коммунизм, Фромм признает одну их общую фундаментальную черту: они предоставляют атомизированному индивиду убежище и новую безопасность.

Для социоисторического объяснения фашизма довольно широко привлекаются понятия психоаналитической теории. По этому пути пер­вым пошел австрийский психолог В. Райх: фашизм представляет собой главным образом девиантную (отклоняющуюся) и садомазохистскую реакцию на отчуждение в современном обществе, на сексуальное и властное подавление. Любопытна его психоаналитическая интерпрета­ция выбора политических ориентации: общая структура характера обычного человека представляет собой три «концентрических» круга. На уровне внешнего слоя человек этот сдержан, вежлив, толерантен, сознает свой долг и владеет собой; ему психологически соответствует политический либерализм. Средний слой — это бессознательное, по Фрейду, — жестокие, садистские, похотливые, алчные, завистливые побуждения; фашизм ориентирован именно на такие импульсы. «На уровне третьего слоя («глубинного биологического ядра») человек снова добр, полон любви и т.д.; ему соответствует «чисто революцион­ных дух». Райх пытался выяснить, почему женщины, молодежь, мелкие буржуа более подвержены влиянию фашизма. [...]

Печатается по: Милза П. Что такое фашизм? // Полис. 1995. № 2. С.156—163.

Р а з д е л VI

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ

Глава 15

ПОЛИТИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ И МОДЕРНИЗАЦИЯ

Д.А. РАСТОУ