Тема 4. Международные конфликты и «революция в военном деле».

Теоретические подходы к понятию «революция в военном деле». Элементы РВД. Национальные модели реализации РВД (СССР, США). Принципы современной РВД (избирательность, ассиметричность, информационное и технологическое превосходство). Основные типы воееных действий в современном мире (Ядерная война, тотальная, «ограниченная» война). Субъекты РВД.

Революция в военном деле представляет собой совокупность процессов, предполагающих, во-первых, кардинальные революционные изменения в системе управления войной на всех уровнях командования, во-вторых, кардинальные изменения в строительстве вооруженных сил, подготовке личного состава, в-третьих, создание и принятие на вооружение таких вооружений, использование которых способно качественно изменить характер военных действий.

Сразу следует отметить, что в мировой практике отсутствует единое понимание того, что считать «революцией в военном деле». В теории существует несколько современных концепций.

В начале 80-х советские военные эксперты во главе с маршалом Николаем Огарковым, в то время начальником Генерального штаба, выдвинули теорию о том, что близится техническая революция, которая сделает обычные вооружения такими же эффективными, как тактическое ядерное оружие малой мощности. Бронетехнику можно будет обнаружить на марше и атаковать обычными ракетами, несущими огромное число самонаводящихся противотанковых снарядов — и все это с расстояния нескольких сотен миль. Нанести удар можно будет уже через тридцать минут после обнаружения колонны.

Советские представления о военно-технической революции распространились и на Запад — в основном через Министерство обороны Соединенных Штатов и его Управление общих оценок. Постепенно стало ясно, что Советы слишком узко поняли суть революционных изменений. В центре их внимания был только возможный конфликт в Центральной Европе с участием бронетанковых войск, т. е. определенный тип и определенный театр боевых действий. К тому же российские военные практически целиком сосредоточились на технике и вооружениях, оставив без внимания организационные аспекты ведения войны. На основе советской концепции — и затем в ходе иракской войны 1991 года — американские военные аналитики сформулировали иное понимание этой важной проблемы.

Некоторые эксперты — еще в период между двумя мировыми войнами — связывали свои представления о революционных изменениях методов ведения войны с появлением мощной авиации. Война в Персидском заливе, считают сегодняшние сторонники их точки зрения, наконец оправдала надежды, возлагавшиеся на ВВС; полувековая работа по созданию военной авиации, способной стать решающим фактором в войне, увенчалась поистине революционным успехом. Однако война в Ираке оказалась совсем не похожей на боевые действия, описанные военными теоретиками 20-х годов. Они не предвидели, что можно будет уничтожать системы телекоммуникаций или вести интенсивный обстрел густонаселенных районов, избегая при этом больших жертв среди гражданского населения. Война в Заливе показала ВВС в очень выгодном свете, но и обстоятельства сложились для них весьма благоприятно. Соединенные Штаты располагали мощными, хорошо обученными войсками, готовившимися к противостоянию с Советским Союзом в мировой войне, пользовались военной и финансовой поддержкой почти всех развитых стран, а время и театр военных действий идеально подходили для проведения воздушных операций. Поэтому искушенные специалисты скептически отнеслись к заявлениям о том, что в способах ведения войны произошла революция.

Существует еще одна концепция революционных изменений в методах ведения войны. Ее предложили американские военные. Адмирал Уильям Оуэнс, заместитель председателя Объединенного комитета начальников штабов, написал о скором появлении «системы систем». Речь идет о всемирной сети, которая объединит датчики различных типов, установленные на спутниках и корабельных радарах, беспилотных летательных аппаратах и акустических приборах дальнего действия, и будет снабжать информацией любого заинтересованного военного пользователя. Таким образом, с помощью информации, полученной со спутника или бортового самолетного локатора, можно нанести ракетный удар по танку, причем вертолет, наносящий этот удар, будет находиться в десятках миль от цели. Революционным прорывом, согласно этой концепции, станет беспрецедентная способность американских военных собирать, оценивать и тут же использовать огромные массивы информации о любом театре военных действий (Оуэнс говорил о квадрате размером 200 на 200 миль).

На практике лишь в 1991 году после впечатляющих успехов американских вооруженных сил в ходе войны в Персидском заливе революция, впоследствии названная «Революцией в военном деле» (РВД), получила широкое освещение, стала предметом обсуждения в СМИ и нашла отражение в политике и военных доктринах — в первую очередь в стратегических планах Joint Vision 2010 и Joint Vision 2020, разработанных Объединенным комитетом начальников штабов соответственно в 1996 и 2000 годах.

РВД в современных условиях с учетом наличия ядерного фактора характеризуют несколько особенностей.

Одной из важнейших характеристик ядерного оружия является его неизбирательность. Все десятилетия после Второй мировой войны характеризуются стремлением уйти от этой абсолютной неизбирательности ядерного оружия, с тем чтобы сделать войну реальным операционным орудием политики. В этом направлении развивались все виды ядерных боеприпасов и средств доставки — и тактических, и оперативно-тактических, и стратегических; основной тенденцией стало уменьшение мощности боезарядов и повышение их точности, в том числе ради поражения высокозащищенных объектов. Одновременно разрабатывались различные концепции ограниченной ядерной войны, различных «управляемых ядерных конфликтов». Стремлением уйти от абсолютной неизбирательности можно в значительной мере объяснить «постъядерную» РВД — ведь абсолютную мощь дала предыдущая «ядерная» РВД.

С середины XIX века до недавнего времени решающую роль в оснащении армии играли носители вооружений: как только создавался новый корабль, самолет или танк, который был на голову выше своих предшественников, предыдущее поколение носителей морально устаревало. Сейчас начался новый виток изменений. Носители потеряли свое первостепенное значение. Главным фактором стало качество их «начинки» — датчиков, боеприпасов и разного рода электронных приборов. В современном мире основным видом вооружений стало высокоточное, «умное» оружие дальнего радиуса действия, поэтому все может решить первый удар. В качестве примера можно привести уничтожение иракской системы противовоздушной обороны в 1991 году — операция тогда заняла считаные часы. Таким образом, появляется все больше предпосылок для нанесения превентивного удара.

Прорывные достижения в информационных технологиях дали возможность обнаруживать противника и избирательно уничтожать его высокоточным оружием. При этом боевые платформы — корабли и самолеты — могут находиться за сотни километров от «поля боя». Для совокупности параметров современной РВД в значительной мере характерен именно возврат к избирательности применения сил и средств — это, безусловно, не означает полной нейтрализации того, что на Западе называют «сопутствующим ущербом». Одновременно как одну из черт современной РВД можно отметить стремление максимально защитить свои войска, снизить собственные потери.

За всем этим стоит гигантский комплекс средств обеспечения: разведки, целеуказания, обработки данных в режиме реального времени, навигации, объединенных в сложнейшие технические и человеко-машинные системы. Современный командующий, командир, оператор должны как следует разбираться в этих комплексах, знать их возможности и слабые места. Революция в военном деле предъявляет свои требования к организации вооруженных сил как внутри отдельных видов и родов войск, так и межвидовой организации.

Интегральность, «объединенность» сил и средств во всех звеньях стали одним из важнейших условий успеха; сейчас усилилась тенденция в пользу обеспечения такой интегральности на тактическом уровне — бригадном, батальонном.

В вооруженных силах различных стран идет активный поиск новых оргштатных структур, которые позволяли бы решать боевые задачи оптимальным образом. Прежде всего речь идет о создании бригад нового типа сухопутных войск, которые при решении боевых задач могли бы привлекать самый широкий набор средств поражения — не только сухопутных войск, но и ВМС и ВВС, включая удары крылатых ракет большой дальности, запускаемых с подводных лодок и подводных кораблей, с тяжелых бомбардировщиков.

Более того, в новых вооруженных силах все быстрее будет утрачивать значение традиционное деление на рода войск — сухопутные, военно-морские и военно-воздушные (в некоторых странах есть еще морская пехота); в сущности, оно уже начало стираться. Неотъемлемым участником практически любого сухопутного боя стали военно-воздушные соединения, да и военно-морские силы все чаще наносят удары по наземным целям. Во всех развитых в военном отношении странах создаются смешанные подразделения — по примеру британских, американских и израильских ВВС специального назначения. Даже регулярные части пехоты перенимают тактику специальных сил, т. е. использование маленьких отрядов, методов рассеянного боя и огневые удары, наносимые с воздуха или из тыла. Другие смешанные подразделения включают в себя группы специалистов по космосу и информатике, а также множество гражданских лиц, служащих в армии по контракту, — они ремонтируют самолеты, строят базы, ведут бухгалтерию, обслуживают столовые и работают консультантами-аналитиками.

В современной войне без сплошных линий фронта возрастает удельный вес сил и средств для проведения спецопераций, которые берут на себя ряд задач, прежде присущих сухопутным силам. Это очень важный урок и для наших вооруженных сил, с богатыми традициями спецназа ГРУ.

Все это осуществляется не только за счет внедрения различных технических средств, на которых преимущественно сфокусировано внимание публики, значительной части политиков, СМИ, но и за счет новых боевых организмов, интенсивной отработки новых форм развития комплекса систем и средств боевого управления и способов ведения вооруженной борьбы.

Немалую роль играют также средства тактической (транспортные и транспортно-боевые вертолеты, транспортные самолеты) и стратегической мобильности войск (широкофюзеляжные транспортные самолеты, средства дозаправки, транспортные суда специального типа). Новое значение приобретают средства личной экипировки бойца (защита, оружие, индивидуальные средства связи). Вся эта техника, как и в прошлые РВД, соседствует с традиционной, свойственной «дореволюционному периоду», но с существенным добавлением современных технологий — танки и др. боевые бронированные машины, авианосцы. Некоторые боевые платформы, уже более полувека находящиеся в строю, такие как стратегические бомбардировщики (советский Ту-95 МС и американский Б-52), находят себе новое применение.

РВД принесла качественные изменения в системы военного управления. Прежде всего она потребовала значительного сокращения времени прохождения управляющих воздействий (приказов, директив) сверху вниз, обеспечения их неискажаемости и правильного понимания (ибо даже при неискажаемости может быть неверная интерпретация, в т. ч. потому, что практически каждый исполнитель интерпретирует указания в свою пользу). Это характерно для большинства систем, но для силовых структур особенно, ибо здесь — особая ответственность; речь идет о неизбежных смертях людей.

Не меньшее значение имеет в связи с этим и обратная связь — доклад о том, как понят приказ и как он исполняется, какие затруднения, проблемы встречаются на пути его реализации. Требуется и получение максимально точных данных о ходе боя, о положении как противника, так и своих сил и т. п. Все это должно обеспечиваться высокоскоростной обработкой огромного объема данных, их структурирова нием — это возможно лишь при постоянном усовершенствовании прежде всего программного продукта, тесной работы программистов со штабными работниками.

Возможности гибкого и адаптивного управления во все большей степени базируются на том, насколько обеспечивается информационное превосходство; последнее, разумеется, не сводится лишь к объему информации о противнике, о своих силах и средствах, о динамике обстановки. Оно определяется уровнем организации потоков информации, соответствием ее тому, что требуется для принятия решений в конкретный момент. То есть информационное превосходство напрямую связано с превосходством интеллектуальным.

Одной из главных характеристик войн в эпоху РВД является асимметричность, то есть применение одной стороной конфликта новых форм и методов войны, в то время как другая сторона воюет исходя из представлений предыдущего периода военного дела.

Большинство аналитиков склонны классифицировать современные конфликты по градационному критерию, различая как минимум три уровня военных действий. Верхнюю позицию шкалы занимает «ядерная война», ступенью ниже располагается «тотальная война» — сюда входит все, что ниже уровня обмена ядерными ударами. Примером могут служить Первая и Вторая мировые войны, когда основные воюющие стороны мобилизовали все имеющиеся в их распоряжении ресурсы во имя выживания нации. И наконец, «ограниченная война» — боевые действия, не достигающие уровня тотальной войны, — здесь конфликт сдерживается теми или иными обстоятельствами, будь то географические условия, применяемые виды вооружений и боевая тактика, или же политическими целями.

В современной практике все конфликты относятся к третьему типу: а именно, (контроль за вооружениями, борьба с терроризмом, поддержка операций по борьбе с наркобизнесом, операции по контролю за исполнением санкций и перехвату судов в море, контроль за соблюдением закрытых зон, обеспечение свободы прохода судов и пролета самолетов; оказание гуманитарной помощи, содействие гражданским властям, оказание содействия в защите национального суверенитета, проведении антиповстанческих операций; операции по эвакуации мирного населения, миротворческие операции, защита судоходства, спасательные операции, операции по демонстрации силы, проведение карательных ударов и рейдов, оказание поддержки повстанцам), и большинство из них учитывает достижения «революции в военном деле». Причем важнейший ее элемент – информационное превосходство – выходит на первый план. Лидером в этой сфере являются США.

Предпринимаемые ими шаги в направлении организации информационного превосходствва над силами и средствами возможного противника говорят о серьезной проработке систем информационного противоборства как на концептуально-теоретическом, так и на практическом уровне. Широкомасштабная война, возможная в отдаленном будущем, подготовкой к которой являются региональные войны конца XX начала XXI вв. с участием США, будет представлять собой столкновение информационных технологий.

Наиболее важными целями использования этих технологий являются:

1) управление и координация действий всех родов ВС США (программа C4ISR), как пример - наведение ВТО через спутниковую навигационную систему NAVSTAR и приемники GPS для увеличение точности и дальности ударов;

2) получение данных обо всех передвижениях противника в реальном масштабе времени независимо ни от метеоусловий и времени суток, ни от региона планеты (цифровая БД карт поверхности Земли, программа – Shuttle Radar Topography Mission и система Discovery-2);

3) глобальный контроль над потоками информации (в частности, через систему ESHELON) и формирование нужного информационного климата вооруженного конфликта, а также соответствующего превалирующего общественного мнения, что является неотъемлемой частью всех предпринимаемых военных операций США;

4) блокирование информационной инфраструктуры противника как военной, так и гражданской (например, программа VAAW) в момент проведения операции, использование средств электронной борьбы для подавления командования и управления войсками противника (Специальные программы Пентагона, Special Access Programs - SAP);

5) защита собственных сетей передачи данных не только военных объектов, но и гражданских объектов. («Национальный план защиты информационных систем» от 8.01.2000 и его соответствующие подпрограммы JTF-CND и др.).

Все это позволяет с уверенностью говорить о том, что в США идет серьезная перестройка вооруженных сил, целью которой является отказ от модели времен холодной войны и переориентацией на возможность ведения нескольких «малых» войн на удаленных театрах военных действий, проведением воздушно-космическо-морских операций с использованием высокоточного оружия и систем космической инфраструктуры, как системообразующей основы боевых систем воздушного и морского базирования, способных наносить массированные высокоточные удары по объектам в любом регионе нашей планеты.

Однако появление на мировой арене новых транснациональных акторов, способных всети собственную политику, бросает вызов традиционным типам межгосударственного взаимодействия. ТНК, террористические и экстремистские организации также обладают обширным потенциалом ведения информационных войн, более того, имеют доступ к новым видам вооружений. Таким образом, в современных конфликтах роль достижений «революции в военном деле» двояка – с одной стороны, усиливается военно-политический статус государств и их коалиций, с другой, сами государства не всегда могут определять, в каком виде конфликта им следует участвовать. Террористические акты как в физическом, так и виртуальном пространстве вынуждают государства реагировать на новые угрозы.

Контрольные вопросы.

1. Понятие и структурные элементы «революции в военном деле» (РВД).

2. Теоретические подходы к РВД.

3. Сетевая концепция РВД: теория и практика.

4. Реализация концепции РВД в политике США.

5. Особенности современных военных операций.

6. Роль ядерного компонента как структурного элемента РВД.

7. «Принцип избирательности» в РВД: эволюция и современность.

8. Изменение организационной структуры войск как современный принцип РВД.

9. Роль инфопотоков при проведении современных военных действий.

10. «Ассиметричная война»: понятие и практическая реализация.

11. Типологии военных действий в современном мире.

12. Цели РВД.

13. Влияние негосударственных акторов на характер военных действий в современности.

Литература и источники.

1. Коэн Э.А. Военно-техническая революция // Жкрнал «Отечественные записки», 2005, № 5 (25).

2. О революции в военном деле в прошлом и настоящем //Интервью с А.Кокошиным http://clck.yandex.ru/redir/dtype=iweb/path=80.22.82/vars=8=85,186=80/cltr=2/reg=225/u=1219123853/reqid=1219123853-33867/*http://www.strana-oz.ru/?numid=26&article=1134)

3. Современные международные отношения и мировая политика// учебник под ред. А.В. Торкунова. – М., 2005.

4. Anthony Feinberg and Xavier Maruyama, ‘Overview of Key Technologies for Peace Operations’, in Alex Gliksman (ed.), Meeting the Challenge of International Peace Operations: Assessing the Contribution of Technology, Livermore, CA: Centre for Global Security Research, Lawrence Livermore National Laboratory, 1998.

5. Bruce Berkowitz, The New Face of War: How War will be Fought in the 21st Century, New York, NY: The Free Press, 2003.

6. Colin Gray, Strategy for Chaos: Revolutions in Military Affairs and the Evidence of History, London: ank Cass, 2002.

7. John A. Gentry’s ‘Doomed to Fail: America’s Blind Faith in Military Technology’, Parameters (Winter 2002–03), makes sobering reading but pages 96–7 focus in particular on the ‘erroneous notion of the value of data’.

8. John Keegan, Intelligence in War: Knowledge of the Enemy from Napoleon to al Qaeda, New York, NY: Alfred A. Knopf, 2003.

9. Joint Chiefs of Staff, Joint Doctrine for Military Operations Other Than War, Joint Pub 3–07, 16 June 1995.

10. Joint Chiefs of Staff, Joint Vision 2010, Washington DC: GPO, 1996; Joint Chiefs of Staff, Joint Vision 2020, Washington DC: GPO, 2000.

11. Lawrence Freedman, ‘The Changing Forms of Military Conflict’, Survival, Vol. 40, No. 4 (Winter 1998–99).

12. Richard L. Garwin and Graham T. Allison, Nonlethal Weapons and Capabilities, New York, NY: Council on Foreign Relations, 2004. [http://www.cfr.org/pdf/Nonlethal_TF.pdf].

13. Robert Leonhard, The Principles of War for the Information Age, Novato, CA: Presidio, 2000.

Тема 5. Государство как субъект и объект политического конфликта: меняющиеся формы и стратегии участия.

Глобальные тренды как фактор изменения государства в современном мире. Соотношение традиционных и нетрадиционных функций современного государства. Государство в условиях инфоормационного общества. Повышение конфликтности и угроза терроризма как вызовы институту государства. Государство и негосударственные образования: модели и характер взаимодействия. Изменение механизмов регулирования международного порядка.