Тема 13 Восприятие терроризма в странах Латинской Америки.

Настоящее время

Отрицание латиноамериканцами терроризма. Реакция общественного мнения на события в Колумбии (зима-весна 2008 г.). Приход к власти левых и затухание левого терроризма. Реакция общественного мнения на события 11 сентября в США. Терроризм США.

События и опросы общественного мнения последних лет показывают, что латиноамериканское общество устало от десятилетий насилия со стороны государства, ультраправых боевиков, левых партизан, наркотрафикантов, армии. Оно отвергает терроризм, какую бы политическую окраску он ни имел. Показательно то, как в течение зимы-весны этого (2008) года менялось общественное мнение по отношению к участникам конфликта, связанного с делом заложников (среди которых была Ингрид Бетанкур) [106]. Судя по комментариям большинства читателей колумбийской прессы, до и сразу после разгрома лагеря партизан и убийства Рауля Рейеса на территории Эквадора вблизи колумбийской границы, они были на стороне действий своего правительства, а не FARC . Ставка президента Урибе на военное решение конфликта зимой 2008 года опиралась на широкую поддержку населения, отвергающего террористические методы борьбы.[107] Однако уже через неделю, когда стали известны последствия операции, состояние общественного мнения изменилось. Колумбийское Национальное движение жертв государственных преступлений провело 6 марта массовую манифестацию против «парамилитарес» (ультраправых полувоенных отрядов «самозащиты»), против «параполитиков» (тех политиков, кто связан с парамилитарес) и агентов спецслужб, уличенных в нарушении прав человека. Демонстрации протеста прошли не только в Боготе, столице Колумбии, но и в других городах страны. Манифестации шли под лозунгом «Миллион голосов против «парамилитарес». Колумбийцы жаждут мира и требуют положить конец преступлениям незаконных вооруженных отрядов, на совести которых тысячи погибших, похищенных, казненных без суда, изгнанных из сел и деревень. Правозащитники возлагают на «парас» ответственность за исчезновение более 15 тысяч колумбийцев, за 3 тысячи безымянных общих могил, за почти 4 миллиона беженцев, вынужденных покинуть родные места, за незаконное присвоение шести миллионов гектаров земель, отобранных по праву сильного у крестьян теми, кто контролирует власть в стране.

Спецслужбы и армия Колумбии обвиняются своими соотечественниками в том, что с 2002 года по сегодняшний день ими совершено 950 внесудебных расправ; только в январе 2008 года парамилитарес устроили два массовых кровопролития, силой похитили 9 человек, причем 8 из них – были убиты. За этот же период военные осуществили 16 внесудебных казней в «лучших традициях» Школы Америк, в которой велась подготовка спецов по антипартизанским, т.е. карательным операциям.

По утверждению правительства Колумбии, «отряды самозащиты», в которые входило более 31 тысячи человек, в середине 2006 года были «разоружены и распущены». Однако в действительности, не только по данным правозащитников, но и даже по свидетельствам экс-шефов «парас», они были перевооружены, перегруппированы и по-прежнему используются как вспомогательные отряды армии для неподконтрольных акций устрашения в «полевых условиях».

О том, что они никуда не исчезли, говорит тот факт, что организаторы манифестации в последние дни круглосуточно получали от «парас» угрозы расправы – по телефону, по почте, по е-мейлам, через настенные графитти и тысячи разбросанных листовок! Парамилитарес объявили, что считают манифестантов «боевым объектом». Это заявление последовало вслед за утверждением представителя администрации президента, что за организаторами марша 6 марта «стоят» партизаны Вооруженных революционных сил Колумбии (FARC).

Нужно отметить, что власти Колумбии не решились запретить этот марш, но контролируемые ими СМИ подавали его исключительно как «марш за мир в Колумбии», опуская тему насилия со стороны государства, антинациональной олигархии и «парас».

Более чем в 150 городах мира 6 марта прошли демонстрации и акты солидарности с народом Колумбии. Особенно мощную поддержку выразила Венесуэла. На улицах ее городов 6 марта солидарно звучала колумбийская кумбия. Митинги и шествия, организованные по инициативе колумбийцев, живущих в Венесуэле, прошли в самых разных местах Каракаса. На трибуны по собственному желанию выходили простые люди. Пусть нескладно, но искренне они выражали свои чувства. Венесуэльцы возмущались двуличием и коварностью Урибе, сорвавшего третий этап мирного обмена заложниками, колумбийцы говорили о тяжелой доле своих соотечественников, страдающих от внутреннего конфликта в стране, угроз, преследований и карательных визитов «парас». Все требовали мира.

Таким образом, мы видим, что широкая общественность Колумбии и других латиноамериканских стран отвергает терроризм.

В настоящее время с изменением политической ситуации в мире в целом и в Латинской Америке в частности латиноамериканское общественное мнение как и политика правительств по отношению к терроризму меняются. Современной политической реальностью на континенте является провал неолиберальных реформ 90-х, разочарование в неолиберальной политике, приход к власти левых сил. Если посмотреть, как происходили выборы по всей Латинской Америке, то левые партии с 2000 выиграли их во многих странах, наиболее показательно в Бразилии, Уругвае, Аргентине, Чили, Эквадоре, Венесуэле, Никарагуа и недавно в Парагвае. Конечно, между ситуациями в этих странах существуют важные различия. Некоторые из правительств довольно близки к центру. Другие говорят на более революционном языке. Но есть несколько исключений – прежде всего Колумбия, Перу и Мексика (несмотря на то, что в Мексике консервативное правительство выиграло на последних выборах примерно с той же степенью легитимности, что и Буш в 2000 на выборах в США).

Одним из показателей левой направленности стало резкое увеличение политического веса и силы движений местного населения по всей Латинской Америке – особенно заметно в Мексике, Эквадоре, Боливии и Центральной Америке. Латиноамериканское местное население долгое время являлось самым угнетенным и в основном не имело никакого доступа к политическим структурам. Но сегодня в Боливии президент из местного населения, и это настоящая социальная революция. Сила этих движений в зоне Анд и на территориях индейцев майя Центральной Америки стала определяющим фактором здешней политики, и ситуация эта устойчива.

Первый в истории Латинской Америки повсеместный приход к власти конституционных гражданских режимов сопровождался затуханием и прекращением герильи; единственное исключение - вялотекущая борьба в мексиканском штате Чиапас и Колумбия. В настоящее время политический терроризм в большей части континента уже не является сколько-нибудь серьезной темой. Более того,абсолютное большинство левых организаций и движений отвергают вооруженную борьбу как путь общественных преобразований и выступают против всех форм насилия и войны. В глобализованном мире, ставшем заложником правящих экономических групп, необходимо создать новую форму гражданской организации и новую политическую культуру. Важным опытом в этом направлении является сапатистское движение в Мексике. Слова его лидера субкоманданте Маркоса в последнем интервью Габриэлю Гарсиа Маркесу хорошо иллюстрируют эту тему терроризма в истории и современности Латинской Америки.

". . . Наша армия - это армия совершенно другая, потому что мы стремимся как раз к тому, чтобы перестать быть армией. Военный - это абсурдная личность, потому что он должен прибегать к оружию, для того чтобы убедить другого в том, что его истина - единственная, которой нужно следовать, и в этом смысле, если будущее нашего движения - военное, у него нет будущего. Если Сапатистская Армия Национального Освобождения (САНО) продолжит свое существование как вооруженная военная сила, это станет ее поражением. Поражением, в смысле поражения ее идейных позиций, ее взгляда на мир. И кроме этого, и еще худшим, чем это стало бы, если бы САНО пришла к власти и начала править, как революционная армия. Для нас это было бы поражением . . . . . . То, что считалось успехом для военно-политической организации 60-х и 70-х, когда возникли национально-освободительные движения, для нас стало бы поражением. Мы видели, как эти победы приводили к провалам или поражениям, скрытыми за собственной маской. То, что оставалось всегда нерешенным - это роль людей, роль гражданского общества, роль народа . . . . . . Репрессивная власть, которая сверху все решает за общество, и группа просветленных, которые хотят наставить страну на путь истинный, отстраняет первую группу от власти, берет власть в свои руки и тоже сверху начинает решать все за других. Для нас это - борьба гегемоний, и всегда в ней есть "плохие" и "хорошие": те, кто побеждают - хорошие, те, кто терпит поражение - плохие. Но для остальной части общества в принципе ничего не меняется . . . . . . Нельзя восстановить ни мир, ни общество, ни национальные государства, разрушенные сегодня, если исходить из вопроса, кто на этот раз навяжет свою гегемонию обществу. Мир, и в этом случае Мексика, состоит из разных людей и групп, и отношения, которые нужно построить между этими разными группами и людьми, должны основываться на уважении и терпимости, т.е. на тех элементах, которых нет в выступлениях военно-политических организаций периода 60-х и 70-х. Как это обычно происходит, реальность предъявила свой счет, и для вооруженных национально-освободительных движений цена этого счета оказалась очень высокой… Мы не обращаем особого внимания на обвинения колумбийских партизан в связях с наркобизнесом, потому что это не первый раз когда кого-то обвиняют в этих вещах, а потом вдруг оказывается, что это не так. Мы не даем им определения как "хороших" или "плохих", но выстраиваем дистанцию между ними и нами, точно так же, как и в случае других вооруженных группировок, поскольку считаем неэтичным думать, что ради победы революции хороши все средства, включая захват гражданских, например. Неэтично считать, что захват власти любой революционной группой позволит потом считать добродеяниями любые ее действия. Мы не думаем, что цель оправдывает средства. В конце концов, мы думаем, что средства это и есть цель. Мы выстраиваем нашу цель одновременно с тем, как выстраиваем и средства, ради которых боремся".

Возвращаясь к темам событий этого 11 сентября и войны в Афганистане, в результате опросов общественного мнения в Чили и крупнейших странах Латинской Америки, в оценках большинства можно выделить следующую явную тенденцию: С одной стороны - практически единодушное осуждение терактов в США, которым нет и не может быть оправданий. И в то же время - абсолютное неприятие большинством бомбардировок Афганистана, которые вряд ли позволят завтра покончить с терроризмом, но при которых сегодня гибнут гражданские - привычные заложники маргинального и государственного терроризма.

Действительно все латиноамериканские и карибские государства - от аргентины до ямайки - осудили предпринятый против США теракт. Но реакцию латиноамериканцев можно назвать осуждающе - осторожной. Заклеймили злодеяние министры иностранных дел ОАГ, президенты государств Центральной Америки, однако страны - участницы Международной конвенции о запрете противопехотных мин на проходившем в Манагуа форуме воздержались от принятия совместной декларации с осуждением терроризма. Согласно опросам, 80% бразильцев и 68% мексиканцев категорически против участия в антитеррористической военной акции; 59% бразильцев полагают, что истоки теракта напрямую связаны с внешней политикой США. В таком контексте воспринимаются и недавние слова Фиделя Кастро о том, что "Куба против терроризма и против войны", что "нельзя во имя справедливости использовать трагедию и безответственно начинать войну". В Латинской Америке не без оснований опасаются, что агрессия заокеанских террористов может стать предлогом для пресечения неугодных или не вполне приемлемых процессов внутреннего развития.

Неверно считать, что кубинская интерпретация вероятных шагов США безосновательна. Необходимо уточнение: Куба, как мало кто другой, имеет моральное право ссылаться на свою историческую память. Только после гибели 260 моряков крейсера "Мэйн" на рейде Гаваны силы США нашли повод для войны с Испанией за ее последнюю колонию в западном полушарии - Кубу. В ту эпоху функцию CNN выполняла газетная империя Херста, владелец которой на просьбу своего корреспондента о возвращении домой ввиду отсутствия признаков военной опасности реагировал депешей: "прошу оставаться на месте точка вы даете фото я даю войну точка херст". В новейшей истории ни одна другая держава не подозревается с вескими основаниями в совершении подобного. Спустя шесть десятилетий продолжающаяся по сей день необъявленная война Вашингтона против Гаваны сопровождается постоянными актами террора.

В интервью 3 ноября 2001 года французской газете "Le Monde", главной темой которого было влияние терактов 11 сентября на систему международных отношений, Хорхе Кастанеда, министр иностранных дел Мексики, также охарактеризовал реакцию общественного мнения в Латинской Америке. Он отметил, что в связи с терактами произошло пробуждение антиамериканских настроений, которые прежде дремали. «Это чувство сосуществует с чувством симпатии к американцам, в связи с трагедией, и, в некоторых случаях, благодаря присутствию латиноамериканцев среди жертв. Есть круги, в которых… говорят: теракты - результат американского империализма. У меня создалось впечатление, что теперь общественное мнение успокоилось. Поскольку наши собственные проблемы - огромны». Терроризм, по-мнению Хорхе Кастанеды, в настоящее время не является общелатиноамериканской проблемой, с ним в Латинской Америке, кроме Колумбии, практически не сталкиваются, а для колумбийцев теракты не представляют ничего странного. Многие считают, что терроризм – результат глобализации и неолиберализма в исламском мире, а поскольку эффект глобализации имеет глубокие последствия и для Латинской Америки, особенно в том, что касается жизни туземцев - чиапа или жизни трущоб вокруг больших агломераций, то в Мексике, в частности, некоторые высказывают симпатию Усаме Бен Ладену, были манифестации. Но это, по мнению, Х. Кастанеда - маргиналы. На вопрос же относительно того, что может сделать международное сообщество, чтобы сократить угрозу терроризма, он ответил: «Попытаться смягчить позицию США на международных конференциях, не допустить, чтобы Америка вела войну на всех фронтах. Добиться того, чтобы другие развитые страны мира, Европа и Япония, стали более восприимчивыми к реалиям, чтобы мировое развитие стало более открытым, чтобы уменьшилась дискриминация третьих стран».

Одну из своих последних статей выдающийся уругвайский писатель Эдуардо Галеано заканчивает словами: "Ригоберта Менчу (гватемальская правозащитница, лауреат Нобелевской премии мира), дочь народа майя, народа ткачей, предостерегает, что "наша надежда висит на ниточке". И это так. На ниточке. В мировом сумасшедшем доме, между одним господином, который возомнил себя Аллахом и другим, который возомнил себя Буффало Биллом, между терроризмом покушений и терроризмом войны, насилие раздирает нас по швам."

Для Латинской Америки все более объемом термина «терроризм» становится «терроризм США», а борьба с терроризмом все более и более означает борьбу с государственным терроризмом США, чему есть масса свидетельств. Эта борьба ведется на разных уровнях, а именно уровне государственной власти, общественных организаций, общественности.

Все упомянутые выше левые правительства попытались в той или иной степени отдалиться от США. Администрация Буша предпочла бы, чтобы на выборах во всех этих странах выиграли оппоненты победителей. Раньше, когда недружественные правительства приходили в Латинской Америке к власти, в США была тенденция стремиться к их замещению, по сути свержению. Однако спад американского влияния в миросистеме и особенно поглощенность США неудачными для них войнами на Среднем Востоке, лишили Штаты энергии для продолжения такой политики в Латинской Америке. Неудавшаяся попытка переворота против Чавеса в 2002 году – хорошее тому доказательство.

Какую дистанцию латиноамериканские правительства установили друг с другом и с США? Были разные примеры. В 2003 США не удавалось убедить две латиноамериканские страны – участницы Совета Безопасности ООН в то время (Чили и Мексику) поддержать решение о признании законным вторжение США в Ирак. На последних выборах генерального секретаря Организации американских государств (ОАГ), поддерживаемый штатами кандидат проиграл, чего ни разу не случалось за все время существования ОАГ. И когда Колумбия, надежный латиноамериканский союзник США сегодня, втянулась в серьезный конфликт с Венесуэлой и Эквадором, другие страны Латинской Америки, по сути, заняли сторону Эквадора и Венесуэлы. Эквадор сейчас отказывается продлить срок действия находящейся у него военной базы США.

Мощный отпор американское вмешательство получает и на уровне общественных организаций. Одним из свидетельств может выступать трехдневная международная встреча “Против терроризма, за правду и справедливость” (Гавана, 2-4 июня 2005). В ней приняли участие свыше 600 представителей 67 стран различных континентов — Латинской и Северной Америки, Азии, Африки и Европы, включая Россию и Китай. Беспрецедентный по своим масштабам антитеррористический форум осудил, в частности, политику двойной морали США, укрывающих международного террориста Луиса Посаду Каррилеса. Участники гаванской встречи во имя права на правду и справедливое возмездие от имени жертв террора потребовали у правительства США немедленной экстрадиции Каррилеса в Венесуэлу. Участники встречи обратились с призывом к международному сообществу расширить движение против терроризма, направленного на разоблачение и осуждение эры террора, введенной Соединенными Штатами в Южном Конусе континента, в Центральной Америке и Карибском бассейне при соучастии правителей, армий и полиции латиноамериканских и карибских стран.

Сентябрьский выпуск (2001 г.) чилийского издания "Le Monde Diplomatique" начинается следующим образом: "11 сентября. Отклоненные от своего обычного маршрута пилотами, готовыми на все, самолеты направляются к сердцу большого города, чтобы разрушить символы ненавистной политической системы. Все происходит очень быстро - взрывы, разлетающиеся на куски фасады, адский скрежет крушащихся зданий, выжившие в ужасе бегут среди обломков. Средства информации оповещают мир о трагедии . . . Нью Йорк 2001 года? Нет, Сантьяго 11 секнтября 1973 г. Осуществленный при участии США государственный переворот генерала Пиночета против социалиста Сальвадора Альенде и бомбежка президентского дворца военно-воздушными силами. Десятки мертвых и начало террористического режима, продлившегося более 16 лет . . ." Вот такие параллели.

США, активно помогавшие в свое время латиноамериканским государствам в борьбе против левого революционного экстремизма, вплоть до событий 11 сентября не считали терроризм в качестве одной из основных угроз Западному полушарию, относя к таковым наркотрафик и попытки покушения на существование формально-демократических режимов североамериканского образца. Кроме того, официальный Вашингтон, на словах всегда выступавший против терроризма, на деле всемерно препятствовал правовой регламентации этого понятия, что, впрочем, легко объяснимо. Любая правовая регламентация в перспективе должна была бы ограничить возможность США и дальше использовать террористические методы в своей латиноамериканской политике, которыми она отличалась на протяжении нескольких десятилетий (тактика дестабилизации "неугодных" правительств, покушения на государственных деятелей, минирование портов в Никарагуа и т.д.). Исключалась бы для Белого дома и возможность "двойной бухгалтерии", деления террористов на "наших" и "не наших".

Серьезный анализ феномена терроризма в международных структурах с перспективой его последующей правовой регламентации был невыгоден Вашингтону и еще по одной причине. Он заставил бы его более предметно подойти к рассмотрению первопричин активизации этого явления, многие из которых связаны с той моделью "глобализации", которую Соединенные Штаты пытаются навязать всему миру. Именно поэтому в документах межамериканской системы, принимаемых совместно США и латиноамериканскими странами, терроризму до сих пор отводилось весьма скромное место. Так, в заключительной декларации третьего "саммита Америк", проходившего в апреле 2001 г. (всего за пять месяцев до терактов в США!), проблема терроризма не упоминалась вообще, а в "Программе действий" ей было посвящено лишь два малозначащих абзаца.

Однако в доктринах и концепциях безопасности многих государств Латинской Америки терроризму, как правило, уделено немало внимания, причем он трактуется в органической связи с вызывающими его причинами.

Возьмем для примера Чили. Среди главных, системообразующих угроз национальной безопасности военные и гражданские элиты этой страны традиционно выделяли "конфликтные международные экономические отношения", "голод", "бедность", "перенаселенность", "неравномерность развития отдельных стран и регионов", "торговый протекционизм и дискриминационные меры со стороны крупных государств и торговых блоков". Среди угроз внешней безопасности фигурировали "оказание политического, экономического и военного нажима", "вмешательство в суверенные внутренние дела со стороны мировых держав и международных организаций под предлогом усиления тенденции к глобализации", "размывание национально-культурной идентичности" и "информационная агрессия". "Таковы, - заявлялось в "Белой книге по вопросам национальной обороны Чили", изданной в 1998 г. МО, - главные конфликтообразующие факторы современного мира, и интенсивность их проявлений ранжируется от политической фазы до военного столкновения, способного спровоцировать международный кризис".

Таким образом, современная Латинская Америка в целом отвергает терроризм как средство достижения цели. Однако присутствие этого элемента в политической культуре континента на протяжении всей его новой истории делает пережитки терроризма неизбежными. Сегодняшний терроризм в Латинской Америке представляет собой сложное переплетение маргинального терроризма, государственного терроризма, организованной преступности, обычного регионального конфликта, североамериканского вмешательства, проблем с природными ресурсами, массовой миграцией, контрабандой людей и т.д. А значит, сохраняется возможность того, популярность радикалов, предлагающих простые и понятные пути решения проблем, будет время от времени расти.

Контрольные вопросы

16. Каково отношение колумбийцев к жизни в их стране?

17. Считают ли себя террористами стороны-участники гражданской войны в Колумбии?

18. Приведите примеры, показывающие, что латиноамериканское общество устало от терроризма.

19. С какими процессами в политической жизни связано затухание герильи?

20. Какова позиция субкоманданте Маркоса по отношению к применению насилия?

21. Каково отношение латиноамериканцев к событиям 11 сентября 2001 года?

22. Каково с точки зрения Хорхе Кастанеды отношение латиноамериканцев к терроризму?

23. Каков объем термина «терроризм» в современном его применении в Латинской Америке?

24. Какой вклад в расширение понятия «терроризм» в Латинской Америке вносит государственная политика США?

25. Каковы главные конфликтообразующие факторы современного мира с точки зрения официального Чили?

Список рекомендуемой литературы

1. Хоффман Брюс. Терроризм. Взгляд изнутри. – М: УльтраКультура, 2003.

2. Современный терроризм: состояние и перспективы. М.: Эдиториал УРСС, 2000.

3. Орлов А. Г. «Президентские республики в Латинской Америке», Ибероамериканский центр МГИМО, М., 1995.

4. http://scepsis.ru/library/id_2043.html

5. http://www.continent.kz/2005/21/14.htm

6. http://alpary.net/oleg-3.html

7. http://tiwy.com/leer.phtml?id=4400

8. http://www.tiwy.com/pais/america_latina/articulos/lucha_por_america_latina.phtml