Тема 8. Терроризм в России: формы, развитие и динамика его восприятия

Верховный террор. Террористические организации «Земля и воля», «Народная воля». Террор в период революционных восстаний. Белый террор. Красный террор. Террор в военное и послевоенное время. Современный терроризм. Отношение к терроризму в обществе.

Переходя к рассмотрению восприятия терроризма народами, проживающими в разных регионах нашей планеты, мы начинаем с России. Как и везде, корни терроризма в России весьма глубоки. Зародившись когда-то как движение сопротивления против гнета, теперь терроризм приобрел уголовно-преступный характер, иногда с элементами политики, расовой или религиозной подоплеки. В настоящей лекции мы обратимся к ретроспективному анализу явления терроризма в России, постоянно отмечая, как менялось отношение к нему разных групп населения.

В дореволюционной России терроризм был орудием воздействия на государственный аппарат и средством решения узкопартийных задач. Но история хорошо помнит и террор верховной власти по отношению к оппозиционно настроенным согражданам и злоумышления последних против властных структур, ожесточенная борьба за трон, - в основе таких действий всегда находился либо конфликт интересов претендентов на верховный государственный пост, либо конфликт классов или социальных групп, обладавших антагонистическими мировоззрениями.

Первые попытки определения террористических по своему содержанию проявлений следует отнести к ХVI веку, когда формировалось понятие "хитрости" (аналог "прямого умысла" в современном праве). Появление этого признака "предумышления" было весьма важно для развития объективной оценки сущности и содержательной стороны актов терроризма. Уже Судебник 1550 г. весьма широко использует термин "хитрость". Трансформировавшись в течение столетия в "умышление", это понятие в Соборном Уложении 1649 г. представлено в трёх формах: умышление татей на убийства; воровской умысел, то есть совершение наиболее тяжких общеуголовных преступлений организованными преступными группами; государственные преступления и посягательства против государя (умышление на его здоровье, на завладение государством, на поджог города и др.)1 (l См.: Рогов В. А. История уголовного права, террора и репрессий в Русском государстве ХV-ХVII вв. М., 1995).

Один пример из истории терроризма в России. В конце 1564 г. царь неожиданно выехал с ближайшим окружением из Москвы в Александровскую слободу (ныне г. Александров Владимирской области), фактически "самоотлучив" себя от трона. В январе 1565 г. он обратился с грамотами к митрополиту, а также к "гостям, купцам и ко всему православному христианству города Москвы", в которых обвинил бояр и воевод в многочисленных изменах. В качестве условия возвращения на царство Иваном IV устанавливалось образование нового государственного учреждения - Опричнины, основной целью которой были ведение строго продуманной и беспощадной борьбы с боярством и замена последнего на дворянство - более надежную опору царского режима. Условия монарха были приняты, а его руки - развязаны для мести оппозиционно настроенным боярам. Опричнина, посредством которой Иван IV стремился укрепить монархическую власть на Руси, обладает всеми необходимыми элементами и признаками государственного терроризма и, по существу, является первым опытом такового в нашем государстве.

Действительно, жестокие методы подавления любого инакомыслия, любой оппозиции преследовали явно политические цели, характерные для терроризма. Воздействие на сопротивлявшихся царской воле бояр проводилось в формах и масштабах, явно неадекватных угрозе, которая исходила от боярского "диссидентства". Это воздействие было направлено на превентивное устрашение населения, на снижение психологической готовности отстаивать собственное, отличное от царской воли, мнение, на подавление любых самостоятельных шагов под страхом тяжкого наказания и смерти. Опричнина содержала и соответствующим образом оформленную государственно-идеологическую концепцию, и специально созданные военно-организационные структуры, и собственно террористическую деятельность, то есть включала в себя три необходимых элемента терроризма.

Естественно, что в средневековье не могло быть и речи о криминализации актов террора, осуществляемых самим царем в отношении своего народа. На фоне безмерного превознесения монархической власти не могли рассматриваться как противоправные явно террористические по своей сути методы правления Ивана IV в 1565-1584 г.г. И после кончины в 1584 г. Ивана Грозного к методам устрашения в отношении своих противников и даже к убийствам по политическим мотивам в целях укрепления своих позиций прибегали многие представители верховной власти. Так, уже приинфантильном царе Федоре Иоанновиче Русью начал править Борис Годунов, который при возникновении малейшей угрозы своей власти предпринимал безотлагательные меры для психологического устрашения и физического устранения своих недоброжелателей. Будущая царица Екатерина II в 1762 г. стала самодержицей, отлучив от власти и фактически санкционировав убийство своего мужа, Петра III, внука Петра I. В 1801 г. заговорщиками был убит царь Павел, в результате чего к власти пришел его сын Александр I.

Таким образом, история российского самодержавия представляется цепью заговоров и политических убийств. Однако было бы некорректно отождествлять те и другие с собственно терроризмом. Акция терроризма предполагает наличие двух этапов достижения поставленной цели. Первый включает в себя оказание морально-психологического давления, запугивание, подавление воли к сопротивлению путем использования угрозы применения насилия в различных формах или осуществления такового.

Второй этап заключается в принуждении противостоящей стороны к выполнению требований субъекта террористической деятельности. В случае же политически мотивированных убийств царствующих особ или высокопоставленных вельмож достижение цели осуществлялось "одноходовой" комбинацией физическое устранение политических противников сразу же, автоматически приводило к ожидавшемуся результату. Поэтому такого рода деяния, на наш взгляд, не могут квалифицироваться как собственно террористические акты в современном содержательном наполнении этого термина.

Целью террористического акта является изменение политического курса, сторонником которого было устраняемое лицо, нарушение устоявшегося функционирования политической машины, внесение инноваций в политическое или общественное устройство (неважно, прогрессивного или регрессивного свойства). Совершение же политического убийства в целях замены одного сановника или царской особы другой равнозначной фигурой никак не влияет на сложившуюся систему отношений, да и не ориентировано даже на достижение такого результата.

Совсем иные цели преследовали, а, следовательно, и иное содержание имели покушения на членов царской семьи и представителей органов власти. К политическому террору, направленному на разрушение существующего строя, некоторые ученые относят убийство графа Милорадовича[77] во время восстания декабристов в 1825 году. Необходимо напомнить, что в планах декабристов, в случае их победы было немедленное и беспощадное физическое уничтожение всей царской семьи, включая малолетних детей и даже великих княжон, живших в Западной Европе.

Восстание декабристов побудило российского императора Николая I усилить централизацию государственной власти, активизировать борьбу с тайными обществами и инакомыслием, ужесточить контроль за исполнением законов. В этих целях им были предприняты шаги по реорганизации структуры Собственной его императорского величества канцелярии. Николай I удалил от руководства ею всесильного генерала А. А. Аракчеева и принял под личное управление. В 1826 г. канцелярия была разделена на три отделения. Перед сотрудниками III отделения, главным начальником которого 3 июля 1826 г. был назначен генерал-лейтенант А. Х. Бенкендорф, он же был назначен и шефом жандармов. 60 подразделений жандармерии, насчитывавших в своем составе 4278 военнослужащих превращались в исполнительные органы отделения и призваны были заниматься политическим розыском.

Таким образом, в России была создана тайная полиция, в функции которой вменялось: собирать сведения о числе существующих в государстве разных сект и расколов; о всех состоящих под надзором полиции людях; высылать и размещать людей "подозрительных и вредных"; заведовать всеми местами заточения, в которых содержатся государственные преступники; наблюдать за поведением пребывающих в России иностранцев; осуществлять сбор сведений по компетенции полиции политический сыск при царях.

Следующим этапом политического террора, вошедшего в историю России, была деятельность террористических организаций, таких как «Земля и воля» - агрессивная с далеко идущими воззрениями. В организации насчитывалось более 150 человек. Она состояла из группы агитаторов в среде крестьян и «дезорганизационной группы». Последняя представляла собою подразделение боевиков, готовых в любой момент по поручению «организации» к исполнению любого акта устрашения, запугивания, возмездия вплоть до физического уничтожения того или иного должностного лица. Для этого у членов группы было все необходимое: холодное и огнестрельное оружие, взрывчатые вещества.

В последующем сторонники терроризма во главе с А.Желябовым и С.Перовской образовали организацию «Народная воля», деятельность которой продолжалась с 1879 по 1890 гг. Во главе организации находился исполнительный комитет. В период с 1879 по 188З г. у народовольцев было около пятидесяти региональных отделений и 500 членов. В программе предусматривалось уничтожение самодержавия, созыв Учредительного собрания, введение демократических свобод, передача земли крестьянам. Методами достижения были избраны как агитация, так и политический террор.

Превратив террор в главное орудие своей борьбы и, осуществив убийство нескольких государственных деятелей, руководство партии народовольцев с 1879 г. сосредоточило свое главное внимание на царе. 26 августа 1879 г. был утвержден "смертный приговор", вынесенный царю на Липецком съезде партии. Очередное покушение ( всего было 8) было назначено на 1 марта 1881 . Этот день стал последним для императора Александра П. Кроме покушений на императора «дезорганизаторской группой» в отношении высших сановников государства было организовано и произведено еще несколько террористических актов: убийство шефа всех жандармов барона Гейкинга, генерал-губернатора Д.Кропоткина, агента сыскной полиции А.Никонова и других.

Покушение на высоких сановников имело двойной резонанс. С одной стороны, оно в самой драматичной форме заострило внимание на том, что власти допускают беззаконие. Но, с другой стороны, оно поколебало отрицательное отношение интеллигенции к террору, которые после этого в течение нескольких лет стали основным проявлением революционной борьбы.

Цареубийство 1 марта стало ключевым моментом в истории терроризма в России. Это был величайший успех и величайшая неудача террористов. Дело было не только в том, что успех дался организации дорогой ценой: почти все лидеры были арестованы или вынуждены бежать за границу Народовольцы рассчитывали, что убийство царя послужит сигналом для народного восстания, но этого не произошло. Власть, недолго поколебавшись, отказалась идти на уступки обществу, не говоря уже о террористах. 29 марта суд вынес приговор подсудимым - А .Желябову, С. Перовской, Н. Кибальчичу (изобретателю снарядов), т. Михайлову и Н. Рысакову - смертную казнь. Приговор был приведен в исполнение 30 марта.

Но общество неоднозначно отнеслось к террору о чем свидетельствует, например, такой факт. Накануне вынесения приговора в Петербурге в зале Кредитного товарищества состоялась публичная лекция молодого модного философа Владимира Соловьева. Вдруг лектор заговорил о цареубийцах. Он фактически потребовал от сына убитого, Императора Александра III, прощения цареубийцам: "Царь должен простить. Если он христианин, он должен простить. Если он действительный вождь народа, он должен простить. Если государственная власть вступит на кровавый путь, мы отречемся от нее". Эта мысль отвечала каким – то подспудным ожиданиям аудитории. Восторженная молодёжь вынесла оратора на руках.

Успех народовольцев, обернувшийся гибелью партии, имел и другие, «непрямые» последствия. Цареубийство 1 марта 1881 г. доказало, что хорошо организованная группа обыкновенных людей может достичь поставленной цели, какой бы невероятной она не казалась. Убить «помазанника Божия» в центре столицы, объявив ему заранее приговор! И вся мощь великой империи оказалась бессильной перед волей этих людей. В этом был великий соблазн. Возможно, важнейший итог события 1 марта – «десакрализация» власти. Атмосфера ослепления российского общества в отношении террора к концу 70-х годов высветилась и в связи с процессом над террористкой В. Засулич. Вынесение оправдательного приговора за явно умышленное покушение на убийство петербургского градоначальника Ф.Ф. Трепова было встречено, по словам председательствующего на суде А.Ф. Кони, невиданным восторгом и ликованием не только в зале суда, но и за его пределами. Даже находившийся в зале суда Ф.М. Достоевский, до этого обличивший в романе "Бесы" терроризм в форме нечаевщины, высказался, по словам публициста Г.К. Градовского, за оправдание преступницы, при этом заметил: "чего доброго ее теперь возведут в героини".

В последнем великий писатель оказался прав: террористку поставили на пьедестал. Зато резонанс того, что произошло в петербургской судебной палате, был велик в России и за ее пределами, послужив импульсом и началом массового российского политического терроризма. Нельзя не согласиться с профессором Ю.Р. Носовым, который пишет: "Никаких случайностей не произошло; все дело в том, что общество хотело, точнее сказать, общество жаждало пришествия терроризма. Можно воспринимать это как коллективное ослепление, временное умопомрачение, синдром самоуничтожения, садомазохизм, наконец, но факт остается фактом: общество само накликало на себя терроризм, благословило его. В центре и на периферии совершались покушения на губернаторов, градоначальников, видных деятелей полиции и жандармерии, суда и прокуратуры

Борьба за политическую свободу и социальную справедливость посредством политических убийств, требовала определенного этического обоснования или, если угодно, морального оправдания. Терроризм как политическое действие не может обойтись не только без опоры на идеологическую, но и на этическую систему. Вопрос о нравственном оправдании политических убийств был поставлен в первой же программной статье Чернова о терроризме. Самый характер террористической борьбы, связанный, прежде всего с пролитием крови, таков, - писал главный идеолог эсеров, - что все мы рады ухватиться за всякий аргумент, который избавил бы нас от проклятой обязанности менять оружие животворящего слова на смертельное оружие битв. Но мы не всегда вольны в выборе средств …террористическая борьба, - говорил он,- подняла бы высоко престиж революционной партии в глазах окружающих, доказав на деле, что революционный социализм есть единственная нравственная сила, способная наполнять сердца таким беззаветным энтузиазмом, такой жаждой подвигов самоотречения, и выдвигать таких истинных великомучеников правды, радостно отдающих жизнь за ее торжество!... В этой стране, согласно нашей нравственности, мы не только имеем нравственное право - более того, мы нравственно обязаны положить на одну чашку весов - все это море человеческого страдания, а на другую - покой, безопасность, самую жизнь его виновников.

Немецкий историк М.Хилдермейер справедливо замечает, что в эсеровских декларациях террористические акты получали дополнительное оправдание при помощи моральных и этических аргументов. "Это демонстрировало примечательный иррационализм и почти псевдо религиозное преклонение перед "героями-мстителями" ... Убийства объяснялись не политическими причинами, а "ненавистью", "духом самопожертвования" и "чувством чести". Использование бомб провозглашалось "святым делом". На террористов распространялась особая аура, ставившая их выше обычных членов партии, как их удачно называет Хилдермейер, "гражданских членов партии". Ведь террористы должны были быть готовы отдать жизнь за дело революции.

Исследователь вопроса А.И. Суворов отмечает: « ... социально-политические особенности России служили питательной средой для эскалации терроризма, формировали благоприятную нравственную атмосферу в обществе для его распространения. Ряды террористов пополнялись, их "подвиги" прославлялись. Они получали не только поддержку - и материальную состоятельных либералов. Для широких кругов российской интеллигенции того периода, как отмечали многие крупные теоретики права, было присуще пренебрежение к правовым нормам общественной жизни. Некоторым больше импонировал принцип: цель оправдывает средства. П.И. Новгородцев писал: "Политическое миросозерцание русской интеллигенции сложилось не под влиянием государственного либерализма Б.Н. Чичерина, а под воздействием народнического анархизма Бакунина. Определяющим началом было здесь не уважение к историческим задачам власти и государства, а вера в созидательную силу революции и в творчество народных масс".

Подобные же оценки правосознания российской интеллигенции содержатся в трудах И.А. Ильина, В.А. Маклакова, П.Б. Струве, И.А. Покровского и др.

Особенностью политического терроризма в России была высокая степень его организации. Если в других странах в этот период он был делом одиночек и выражался преимущественно в стихийных выступлениях, то в России террористы, как правило, были организованы, их действия планировались и направлялись партиями, тайными обществами, кружками, боевыми отрядами и группами, «народная воля» и боевая организация эсеров по дисциплине, отработанной системе конспирации, технической оснащенности не имели себе равных в мировой практике. Руководящие органы террористических организаций намечали объекты покушений, выделяли исполнителей, решали вопросы финансирования и вооружения, содержали типографии, конспиративные квартиры, мастерские по изготовлению оружия и боеприпасов, фальшивых документов.

Разгул терроризма спровоцировал «кровавое воскресенье» и втянул страну в полосу массовых убийств, грабежей и разбоя 1905-1907 г.г. Террор, бывший уделом избранных личностей, стал явлением массовым. Многим боевикам, в сущности, было не важно, от имени какой партии они стреляют. Нередки были случаи перехода от одной партии в другую – если там было больше простора для боевой (террористической) деятельности.

На вооружение тактику террора приняли эсеры, анархисты, максималисты, национальные политические объединения Польши, Прибалтики, Кавказа. Приложили к этому руку и социал-демократы, в том числе большевики. Влияние террористических идей было чрезвычайно велико в российском освободительном движении. В.И. Ленин, который всегда выступал против террора, осенью 1905 г. требовал от большевистских организаций перехода к массовому террору, называя его партизанской борьбой(выделено нами). В.И. Ленин писал: «Пусть каждый отряд учится хотя бы на избиении городовых: десятки жертв окупятся с лихвой тем, что дадут сотни опытных борцов, которые завтра поведут за собой сотни тысяч». Террористы этого периода получали активную поддержку либеральной оппозиции.

Бывший начальник Петербургского охранного отделения генерал А.В. Герасимов впоследствии писал, что в 1905 г. особенными симпатиями среди интеллигенции и широких обывательских, даже умеренных слоев общества пользовались социалисты-революционеры. Эти симпатии к ним привлекала их террористическая деятельность. Деньги в кассу их центрального комитета притекали со всех стороны в самых огромных размерах. Террор оказался наиболее эффективным средством борьбы при ограниченности сил революционеров. Терроризм, - по признанию директора Департамента полиции, а впоследствии министра внутренних дел П.Н. Дурново,- это очень ядовитая идея, очень страшная, которая создала силу из бессилия.

Очередная волна террора в России поднялась после Великой Октябрьской социалистической революции 1917 г. Она была вызвана исключительно острой политической борьбой, развернувшейся на территории страны между новой властью и контрреволюционными силами, поддерживаемыми извне и заинтересованными в реставрации прежнего режима. О степени бескомпромиссности конфликта и масштабах применения методов террора в этих условиях могут свидетельствовать, например, такие данные: "Только в июне 1918 г. контрреволюционеры расстреляли в 22 губерниях РСФСР 824 человека, в июле - 4141, в августе - 339, в сентябре - свыше 6 тысяч". (Цит. по: Красная книга ВЧК. Изд. 2-е. Т. 1. М., 1989. С. 6.).

Кровавые расправы были не случайными эксцессами, а составной частью программы, делавшей ставку на страх. Корнилов, отправляя добровольцев в бой, говорил: «В плен не брать. Чем больше террора, тем больше победы». А дела Колчака смутили даже белочехов. 13 ноября 1919 г. они издали меморандум: «Под защитой чехословацких штыков местные русские военные органы позволяют себе действия, перед которыми ужаснется весь цивилизованный мир. Выжигание деревень, избиение мирных русских граждан и т.д.» Ненависть низов и верхушки белых была взаимной и принимала почти расовый характер. В свою очередь, 5 сентября 1918 г. Совет Народных Комиссаров принял постановление о красном терроре как чрезвычайной мере защиты молодого советского государства. В этой ситуации впервые в России власть прибегла к захвату заложников, в качестве которых были арестованы наиболее крупные представители буржуазии, царского генералитета, видные деятели прежнего режима, активные члены оппозиционных партий. Часть из них была расстреляна.

Террористический метод, столь активно эксплуатировавшийся в целях борьбы за власть, не был снят с вооружения и после прекращения гражданской войны. Сталин уже с конца 20-х годов стал прибегать к террору, используя его в качестве укрепления и централизации государственной власти. Стержнем теоретико-политического обоснования необходимости применения террора во внутренней и внешней политике была идея обострения классовой борьбы в ходе построения социализма в СССР.

Особенно активно механизм политических репрессий заработал после убийства Л. Николаевым 1 декабря 1934 г. члена Политбюро ЦК ВКП (б), первого секретаря Ленинградского обкома партии С.М. Кирова. Была распространена официальная версия о том, что данное убийство является террористическим актом, подготовленным пребывавшим в г. Москве Зиновьевым и находившимся за границей Троцким, создавшими в Советском Союзе широкую сеть подпольных организаций и ставившими целью свержение советской власти в стране. Один из современников и активных участников событий тех лет, сотрудник НКВД П.А. Судоплатов в своих воспоминаниях говорил, что «сознательно или бессознательно мы позволили втянуть себя в работу колоссального механизма репрессий... Масштабы этих репрессий ужасают меня. Давая сегодня историческую оценку тому времени, времени массовых репрессий - а они затронули армию, крестьянство и служащих, - я думаю, их можно уподобить расправам, проводившимся в царствование Ивана Грозного и Петра I.»

С началом в сентябре 1939 г. Второй мировой войны масштабы политических репрессий в Советском Союзе резко сократились. Были восстановлены в своих званиях и должностях многие отбывавшие тюремное заключение "враги народа" из числа военачальников и специалистов народного хозяйства. Выселение же целых народов из мест их постоянного проживания (немцы, калмыки, крымские татары, балкарцы, чеченцы, ингуши, карачаевцы и др.) или жесткое и подозрительное отношение советских властей к своим гражданам, возвращавшимся из фашистского плена, во многом объяснялось исключительной остротой политической и военной ситуации в стране и на международной арене и, вероятно, может быть идентифицированы как государственный терроризм.

В военное и послевоенное время в стране обозначились два региона, где активно проявился политический терроризм: это Прибалтика и Западная Украина. Здесь местные сепаратисты, опиравшиеся в своей деятельности на идеологию национализма и воинствующего клерикализма, с момента присоединения данных территорий к СССР стремились развернуть бескомпромиссную борьбу с центральной властью. Во время Великой отечественной войны, когда западные районы Советского Союза были оккупированы немецкими фашистами, националисты тесно сотрудничали с ними. Достаточно вспомнить в этой связи масштабные террористические акции по уничтожению львовской творческой интеллигенции или истреблению еврейского населения бойцами фашистско-националистического батальона "Нахтигаль", созданного главарем ОУН С. Бандерой по поручению Абвера еще весной 1941 г. Данное обстоятельство еще раз свидетельствует, что воинствующий клерикализм и национализм способны, подпитывая друг друга, порождать масштабные проявления терроризма.

Можно утверждать, что с середины 50-х годов до конца 80-х терроризм как системное социально-политическое явление исчез из жизни государства и общества в Советском Союзе. Однако отдельные проявления террористического характера, иллюстрирующие тезис о том, что для каждого правила существуют исключения, все же имели место. Наиболее ярким примером применения политически мотивированного насилия, вероятно, может служить серия взрывов, осуществленных в конце 1978 г. в Москве (на ул. 25 Октября, в магазине на площади Дзержинского и в метро) членами нелегальной партии "Дашнакцутюн" Затикяном, Степаняном и Багдасаряном. От взрыва их самодельного взрывного устройства, сработавшего в вагоне метро между станциями "Измайловский парк" и "Первомайская", погибло 29 человек. По заявлениям террористов, они "боролись против советского ... строя, а, следовательно, против Москвы. Они решили мстить русским, неважно, кому именно: женщинам, детям, старикам - главное, русским.

В период с середины 50-х до конца 80-х годов имели место и проявления , так называемого, центрального террора, когда в качестве объектов покушений выступали представители верхнего эшелона власти. Однако ни один из них не был продуктом серьезной подготовки иностранной спецслужбы или террористической организации внутри страны. Все выявленные факты такого рода носили характер проявлений индивидуального терроризма, причем - и это следует подчеркнуть - исполнителями таких покушений чаще всего были лица с серьезными отклонениями психики. Так, шизофреником оказался В. Ильин, намеревавшийся 22 января 1969 г. стрелять в Л. Брежнева, невменяемым признал Московский городской суд А. Шмонова, пытавшегося 7 ноября 1990 г. на Красной площади про извести выстрел из обреза охотничьего ружья в М. Горбачева.

Но уже к началу 90-х годов крайне противоречивые болезненные процессы, протекавшие в стране, породили целую гамму обстоятельств, благоприятствующих возникновению терроризма. Представляется очень интересной российская статистика возбуждения уголовных дел и привлечения к уголовной ответственности за терроризм (имеется в виду только ст. 205 УК). Статистика такова: в 1997 г. количество террористических преступлений - 32, выявлено 10 лиц, в 1999 г. соответственно – 20 и 0, но далее идет резкое увеличение и в 2003 г. зафиксировано уже 561 террористическое преступление, больше, чем дней в году.

Тенденция к росту - не единственная негативная тенденция современного терроризма в России. Одной из самых страшных его тенденций становится все возрастающая жестокость терроризма и террористов. Терроризм отрицает и попирает все человеческие ценности, выбирая для осуществления актов терроризма святые для любого нормального человека места, потенциальный круг потерпевших, время. Напомним места осуществления актов террора в России: многолюдный рынок. жилые дома, кладбища. больница и госпиталь. народное торжество, модный мюзикл, метропоезд, и т.д. Преступники выбирают для своих действий многолюдные объекты, объединяющие людей в радости или горе.

Цинизм террористических актов растет. Еще одна очевидная негативная тенденция современного терроризма в России приобретение им международного характера. Л.Я. Драпкин и Я.М. Злоченко делают вывод «о создании связанных между собой широко разветвленных сетей международного терроризма различной идеологической, политической, религиозной или националистической направленности, нередко оказывающих друг другу финансовую, техническую, информационную и кадровую помощь или даже совместно осуществляющих отдельные акты террора». Российский терроризм сегодня реально вовлечен в эти сети.

Для России непосредственную опасность представляют такие организации, как «Комитет мусульман Азии», «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами», «Хамас» (действует в местах компактного проживания мусульман России), «Благотворительный фонд «Ибрагима Бен Абдул Азиз Аль Ибрагима» и другие. Просматриваются попытки сил политического экстремизма поддерживать нестабильность в Чечне, Дагестане, Ингушетии, Осетии. Чеченские боевики рассматриваются «черным интернационалом» в качестве потенциального резерва в стратегических планах по территориальному переделу зоны Северного Кавказа. Политические экстремисты, действующие на Кавказе, только выжидают, когда в России вновь обострится и дестабилизируется политическая обстановка.

Террористические акты стали восприниматься населением почти так же, как любые другие преступлении, как неизбежно существующее в нашей жизни зло, которое, к счастью, и на этот раз не коснулось лично нас или наших близких. Мы рады тому, что не оказались на месте беды, иногда - по случайности, уйдя, например, с первого отделения нашумевшего мюзикла, потому, что не понравилось. Мы возмущаемся, и тоже привычно, бездеятельностью компетентных органов и должностных лиц и беспечностью людей, однако, через день - два сами забываем о необходимой предосторожности и раздражаемся, если проверке подвергают нас. В данном случае выступает эмоциональный уровень.

В понимании и восприятии терроризма можно и нужно выделять еще и прогматико-юридический. Терроризм - далеко не обычное преступление. Оно отличается от большинства других, по меньшей мере, двумя признаками: количеством и качественным составом жертв. Потерпевшими от актов террора становится одновременно большое количество людей, и люди эти, как правило, совершенно незнакомы преступнику, он не находится с ними ни в каких отношениях. Привычный для посягательств на личность конфликт интересов жертвы и преступника здесь, в большинстве случаев, отсутствует. И если так называемому «обычному» преступнику лишние жертвы не нужны, его преступный умысел не распространяется на всех подряд, то для террориста - «чем хуже, тем лучше» для достижения его целей.

Поэтому, строго говоря, терроризм - это такая совокупность преступлений против личности, собственности, общественной безопасности и общественного порядка, которая дает новое криминальное качество, самостоятельное преступление, многократно превосходящее другие по степени общественной опасности; если можно так выразиться, сверхпреступление. Претворение его в действительность влечет за собой причинение такого ущерба. разного по характеру, который иногда сопоставим с ущербом от многих и многих других преступлений, вместе взятых.

Главное условие процветания террора сегодняшнего дня в мировом масштабе - бурная реакция средств массовой информации, следствием чего являются ошибки в интерпретации, излишние подробности в описании трагедии, персонализация жертв и деперсонализация террористов. Телеэкран стал полем боя, и первое условие террористов уже не деньги, а присутствие тележурналистов. Быстро осознали террористы особенности нашего времени: власть зависит от общественного мнения и выборов; мощные СМИ падки на сенсации и мгновенно формируют общественное мнение; люди боятся насилия и отвыкли от него. Поэтому насилие и перемещается с представителей власти на мирных и беззащитных людей с демонстрацией катастрофических последствий через СМИ, формируя давящееобщественное мнение на руководителей стран и правительств.

По-иному видят перспективу террористы, вдохновленные тоталитарными идеологиями и фундаменталистскими прочтениями религиозных доктрин – анархисты, радикалы-коммунисты, фашисты, исламские фундаменталисты. Для них террор выступает как пролог освободительной мировой войны. Терроризм понимается как камень, падение которого стронет с места лавину. Народы поднимутся на борьбу с империалистами, плутократами, неверными и сметут ненавистную власть сил мирового Зла. Здесь отчетливо раскрывается связь идеологического терроризма с манихейским мироощущением.

Отношение к терроризму в обществе. Сейчас в мире современное состояние терроризма оценивают очень страшно - как начало новой, третьей мировой войны. Она началась без объявления, и фактически мировое сообщество живет в условиях военного времени. Никто ранее не предполагал, что эта война будет носить такой характер. Эта война не только без правил и без границ, но и без конкретного места; война, в которой в столкновении - акте терроризма – солдаты, как правило, участвуют только с одной стороны, с другой есть невинные жертвы. И это война, в которой активные действия ее участников не совпадают по времени: террористы наносят упреждающие удары.

Если за терроризмом стоит реальная проблема – социальная, культурная, политическая, то некоторый сегмент общества, чувствительный к этой проблеме, будет сочувствовать если не методам террористов, то целям или идеям, которые они защищают. Внутри этого сегмента терроризм находит поддержку, вербует кадры. Без поддержки хотя бы частью общества террористические движения угасают. Соответственно, разрешение острых проблем снимает раскол в обществе и лишает террористические движения необходимой социальной базы.

Контрольные вопросы

К какому явлению современности относится терроризм?
Является ли собственно террором опричнина?
Какие два этапа предполагает акция терроризма?
Каковы были ответные меры царского правительства на действия декабристов?
Каковы были задачи террористических организаций «Земля и воля» и «Народная воля»?
Как восприняло население терроризм народовольцев?
Почему террористы оказались в роли героев в конце Х1Х начале ХХ веков?
В чем суть Белого террора?
Чем вызван Красный террор?
В чем выражается террор в период революционных восстаний?
В чем суть террора в 30-е годы ХХ века?
Чем объясняется государственный террор в военные и послевоенные годы?
Какие международные террористические организации Вы можете назвать, действующие на территории России?
Каково восприятие населением террористических актов на современном этапе?
Как оценивается в мире современное состояние терроризма?