Глава 90. сорок шесть бобов во благо 4 страница

Задержав взгляд, он моргнул, потер глаза и вернулся к работе. Но сконцентрироваться не получалось. Он снова взглянул на пустой дверной проем. Я тоже не могла удержаться, чтоб не посмотреть, но затем, моргая, повернулась обратно.

- Вы ... не заметили, что кто-то прошел, миссис Фрейзер? - спросил он.

- Нет, сэр, - благородно глотая зевок, ответила я.

- Аа, - почему-то казалось, что он разочарован. Подняв перо, но ничего не написав, он просто держал его между пальцами, словно забыв о нем.

- Вы кого-нибудь ожидали, Ваше Превосходительство? - спросила я вежливо. Удивившись непосредственному обращению, его голова дернулась вверх.

- О. Нет. Это ... - его голос затих, в то время, как он в очередной раз посмотрел на дверь, что вела в заднюю часть дома. - Мой сын, - проговорил он, - наш дорогой Сэм. Он умер здесь, в конце прошлого года. Ему было лишь восемь. Иногда ... иногда, мне кажется, что я вижу его, - закончил он едва слышно, и плотно сжав губы, опять склонился над бумагами.

Я инстинктивно двинулась, намереваясь коснуться его руки, но его молчаливый вид остановил меня.

- Мне жаль, - вместо этого, произнесла я тихо. Он ничего не сказал, но, в знак признания, один раз коротко и быстро кивнул, не поднимая головы. Его губы сжались плотнее, и он вернулся к своему письму, как и я.

Чуть позже, часы пробили час, затем два. Это был тихий и нежный звон, и губернатор прервался послушать, с взглядом, устремленным вдаль.

- Очень поздно, - произнес он, как только часы звякнули последний раз. - Я непозволительно долго задержал Вас, миссис Фрейзер. Простите меня.

Жестом, он указал мне оставить документы, над которыми я работала. Одеревеневшая и измученная от долгого сидения, я поднялась со своего места.

Встряхнув юбки и приводя их в порядок, я повернулась, чтобы уйти. И только тогда обратила внимание, что он даже не пошевелился, чтобы отложить перо и чернила.

- Знаете ли, Вам тоже следует отправляться в постель, - задержавшись у двери и обернувшись к нему, сказала я.

Особняк был спокоен. Даже сверчки умолкли. Лишь тихий храп солдата, спящего в холле, нарушал покой.

- Да, - ответил губернатор, и одарил меня скромной, усталой улыбкой, - скоро.

Он переместил свой вес на другую ягодицу и, взяв перо, склонился в который раз над бумагами.

----

Утром меня никто не разбудил. Солнце было довольно высоко, когда я самостоятельно проснулась. Прислушиваясь к тишине, я внезапно испугалась, что все ночью слиняли и оставили меня одну, взаперти, умирать от голода. Тем не менее, я поспешно встала и выглянула наружу. Как обычно, солдаты в красных мундирах продолжали патрулировать территорию. За пределами охраняемого периметра, мне были видны небольшие группы горожан, которые в основном прогуливались мимо по двое или по трое, а иногда останавливались, чтобы поглазеть на особняк.

Затем послышались звуки обычного домашнего шума, и я почувствовала облегчение, что меня все-таки не бросили. Тем не менее, я очень проголодалась к тому времени, как пришел дворецкий, чтобы выпустить меня и сопроводить в спальню миссис Мартин. К моему удивлению, комната оказалась пустой, но он оставил меня там. Через некоторое время, вошла Мерили, одна из кухонных служанок. Она выглядела сильно встревоженной, от нахождения в незнакомой части дома.

- Что происходит? - спросила я ее, - ты знаешь, где миссис Мартин?

- Ну, я знаю что ..., - произнесла она с сомнением, показывая, что это было единственное, что она знала наверняка, - ... что она уехала, как раз перед рассветом, этим утром. Что мистер Уэбб тайно увез ее, в повозке с ее ящиками.

Сбитая с толку, я кивнула. Было разумно, что она должна была уехать по-тихому. Я представила себе губернатора, не желающего показывать ни намека, на то, что он чувствовал угрозу из-за страха спровоцировать именно насилие, которого он и боялся.

- Но если миссис Мартин уехала, - сказала я, - Почему я здесь? Почему ты здесь?

- О. Ну, это я тоже знаю, - немного приободрившись произнесла Мерили. - Я должна помочь Вам одеться, мэм.

- Но мне не нужно ... - начала было я, но затем увидела одежду, разложенную на кровати. Это было одно из повседневных платьев миссис Мартин из прелестного набивного цветочного хлопка, выполненное в новом модном стиле «полонез». В комплекте шли объемные нижние юбки, шелковые чулки и большая соломенная шляпа, чтобы затенить лицо.

Очевидно, мне придется исполнять роль жены губернатора. Протестовать не было никакого смысла - я слышала, как губернатор беседует с дворецким в холле. И, в конце концов, если это поможет мне выбраться из особняка, тем лучше.

Я была всего на два или три дюйма выше миссис Мартин и отсутствие живота позволило платью сесть ниже. А вот втиснуться в ее туфли не было никакой надежды. Но мои собственные были не такие уж позорные, несмотря на все мои приключения с момента отъезда из дома. Мерили почистила их и натерла немного жиром, чтобы придать коже блеск. По крайней мере, они не были настолько грубы, чтобы это моментально бросалось бы в глаза.

Широкополая шляпа, была наклонена вперед, чтобы скрыть мое лицо. Мои волосы были заплетены и надежно пришпилены под чепцом, который надевался под шляпу. Вероятно, из меня получилась сносная копия, по крайней мере для людей, которые близко не были знакомы с миссис Мартин. Губернатор нахмурился, когда увидел меня. Он медленно обошел вокруг, одергивая то тут, то там, поправляя посадку платья, но затем он кивнул, и с легким поклоном, предложил мне руку.

- Ваш покорный слуга, мэм, - вежливо проговорил он. Мне пришлось немного ссутулиться, чтобы скрыть свой рост. Мы вышли через переднюю дверь и увидели, что карета губернатора ожидает нас на подъездной аллее.

Глава 94. ПОБЕГ.

ДЖЕЙМИ ФРЕЙЗЕР отметил количество и качество книг в окне типографии, на которой было выведено – Ф.Фрейзер, собственник – и испытал гордость за Фергюса, было очевидно, что его заведение процветало. Но время поджимало, и он поспешно толкнул дверь, не останавливаясь для чтения передовиц.

Маленький колокольчик над дверью зазвенел от его появления, и из-за конторки высунулся Герман, как чертик из коробочки. Он издал вопль радости при виде дедушки и дяди Йена.

- Grandpare, Grandpare («дедуля»- франц., прим. перевод.)!» - закричал он, нырнул под конторку и в экстазе обнял Джейми за ноги. Он вырос, его макушка доставала теперь Джейми до нижних ребер. Джейми нежно взъерошил блестящие светлые волосы малыша, потом оторвался от него и попросил позвать отца.

В этом не было необходимости; потревоженная криком, издавая вопли и визги, и вообще, носясь, словно стая волков, из жилых помещений позади магазина вывалилась вся семья. Йен подхватил Анри-Кристиана и катал его на плечах, тот вцепился ему в волосы с красным от восторга лицом.

- Что случилось, милорд? Почему Вы здесь? - Фергюс освободил Джейми из этого бедлама и оттащил в сторону, в альков, где хранились у него более дорогие книги и все, что нельзя было демонстрировать публично.

По выражению лица Фергюса Джейми понял, что некоторые вести доходили сюда с гор, его неожиданное появление не удивило Фергюса, и радость встречи вновь оттеснили беспокойные мысли. Он объяснил дело так быстро, как мог, запинаясь, время от времени из-за поспешности и усталости; одна из лошадей пала в 40 милях от города, не было возможности найти другую, и им пришлось две ночи и день ехать по очереди – один ехал, другой рысью бежал рядом, цепляясь за упряжь.

Фергюс внимательно выслушал, вытер рот платком, который был у него за воротом - они прибежали сюда прямо из-за стола.

- Шериф, это должно быть мистер Толливер, - сказал он. - Я с ним знаком. Мы можем…

Джейми прервал его резким жестом.

- Мы прежде всего побывали как раз там, - сказал он.

Они не застали шерифа, в доме не было никого, кроме очень пьяной женщины, с лицом недовольной птицы, обессиленно храпящей на стуле, с чернокожим младенцем на руках.

Джейми взял у нее ребенка и доверил его Йену, строго приказав присматривать за ним, пока он приведет в чувство женщину, чтобы поговорить с ней. Он вытащил женщину во двор и выливал на нее ведра воды до тех пор, пока она не поперхнулась и заморгала. Потом потащил ее обратно в дом, она спотыкалась, с одежды капала вода. Там он заставил ее выпить разбавленную водой черную жижу от кофе из цикория, который обнаружил в котелке. Ее рвало обильно и отвратительно, но после этого к ней вернулась невнятная речь.

- Поначалу, все, что она могла сказать, это то, что никого из женщин-узников нет, сбежали или повешены.

В этом не было ничего пугающего, но его живот словно пронзило. Он как следует тряхнул женщину, требуя подробностей, и после повторного использования воды и паршивого кофе, наконец, получил их.

- Позавчера приходил человек и забрал ее. Это все, что она знала, либо все, что смогла вспомнить. Я попросил ее описать, как он выглядел, и это был не Браун, и не Нейл Форбс.

- Ясно.

Фергюс оглянулся; вся его семья собралась вокруг Йена, обнимая его и всячески ему докучая. Марсали беспокойно поглядывала в альков, явно желая зайти и присоединиться к разговору, но не могла уйти из-за Джоан, которая продолжала дергать ее за юбку.

- Кто мог забрать ее, хотелось бы знать?

- Джоан, детка, не могла бы ты оставить меня? Пойди, помоги Фелисс ненадолго, хорошо?

- Но, мама…

-Не сейчас. Ненадолго, ладно?

- Я не знаю, - ответил Джейми, чувство беспомощности черной желчью поднялось в его горле. Вдруг его поразила еще более ужасная мысль. - Боже, ты полагаешь, это мог быть Стивен Боннет?

Невнятное описание женщины не очень напоминало пирата, но она была далеко не в нормальном состоянии. Мог ли Форбс, узнав о его побеге, замыслить изменить роли в драме - выслать насильно Клэр в Англию и попытаться повесить убийство Мальвы Кристи на Джейми?

Он заметил, что тяжело дышит, с силой втягивая воздух. Если Форбс передал Клэр в руки Боннета, он разрежет его от грудины до члена, вырвет из живота его кишки и удушит его ними. И то же самое сделает с ирландцем, пусть только попадется ему в руки.

- Papi, Pa-pee…- певучий голос Джоан проник сквозь красную пелену, что заполонила голову Джейми.

- Что, cherie («дорогая», франц., прим. перевод.)? - Фергюс поднял малышку с привычной легкостью, устраивая ее пухлую маленькую попку на своей левой руке, оставляя правую руку свободной.

Она обвила руками его за шею и зашептала что-то ему на ухо.

- О, да? - сказал он несколько рассеянно. - Tres bien («очень хорошо», франц., прим. перевод.). Где ты положила его, cherie?

- С дурными картинками.

Она указала на верхнюю полку, где лежало несколько толстых книг, в кожаном переплете, но без названий. Взглянув в указанном направлении, Джейми увидел грязную бумагу, торчащую между двумя книгами.

Фергюс недовольно клацнул языком и слегка шлепнул ее по попке здоровой рукой.

- Ты знаешь, что не должна залезать туда!

Джейми потянулся и выдернул бумагу. Он почувствовал, как вся кровь прилила к его голове от вида до боли знакомого почерка.

- Что такое? - от встревоженного вида Джейми Фергюс опустил Джоан вниз. - Сядьте, милорд! Беги, cherie, принеси флакон с нюхательной солью.

Джейми молча отмахнулся, пытаясь показать, что он в порядке, и, наконец, смог сказать:

- Она в особняке губернатора. Слава Богу, с ней все в порядке.

Увидев стоящий под полкой стул, он вытащил его и сел, чувствуя, как изнеможение пульсирует в его дрожащих мышцах бедра и голени, не обращая внимания на путаные вопросы и объяснения, как Джоан нашла записку, подложенную под дверь – так часто оставляли анонимные послания газете, и дети знали, что должны относить их отцу…

Фергюс прочитал записку, в его темных глазах появилось выражение заинтересованности, которое всегда появлялось у него от рассеянного размышления о чем-то трудном, но важном.

- Ну, что ж, это хорошо, - сказал он. - Мы найдем и заберем ее. Но, думаю, сначала Вам стоит немного поесть, милорд.

Он хотел отказаться, сказать, что это неподходящий момент, и что он все равно ничего не сможет съесть; живот болел.

Но Марсали с девочками уже поспешили назад в кухню, за горячим кофе и хлебом, Йен последовал за ними с Анри-Кристианом, все еще нежно державшим его за уши, и Германом, следующим за ними по пятам, болтающим без умолку. И Джейми знал, что бороться бесполезно. Потом насыщенное шипение и запах жареных яиц в масле дотянулись до него, он поднялся и пошел прямо на них, словно железо, притягиваемое магнитом.

За этой наспех приготовленной едой, они строили разные планы, предлагали и отклоняли. Наконец, Джейми неохотно согласился, чтобы Фергюс и Йен пошли открыто в особняк и попросили увидеть Клэр, назвавшись родственниками, желающими убедиться, что с ней все в порядке.

- У них нет причин отрицать ее присутствие, - сказал Фергюс, пожав плечами. - Если мы сможем увидеть ее, хорошо, если нет, мы узнаем, там ли она еще и, возможно, где она находится в особняке.

Фергюс явно хотел уже приступать к делу, но отступил, когда Йен указал на то, что он слишком известен в Нью Берн, и могут заподозрить, что он попросту выискивает скандал для газеты.

- Мне больно говорить это, милорд, - сказал Фергюс примирительно, - дело в том, что о преступлении уже известно здесь. Плакаты… обычный бред. «Л'Оньен» должна была напечатать что-то по этому делу, конечно, чтобы держать марку, но мы сделали это в наиболее сдержанной манере, упоминая только факты, - его большой, подвижный рот крепко сжался, демонстрируя, под каким давлением писалась его статья, и Джейми слегка улыбнулся.

- Да, я вижу, - сказал он. Он отодвинулся от стола, с удовольствием почувствовав, что некоторые силы вернулись в его конечности, взбодренный едой, кофе и утешительными новостями о местонахождении Клэр.

- Ну, что ж, Йен, причешись. Ты же не хочешь, чтобы губернатор подумал, что ты дикарь.

ДЖЕЙМИ НАСТОЯЛ на том, чтобы сопровождать Йена, несмотря на опасность быть узнанным. Его племянник зорко следил за ним.

- Ты не наделаешь глупостей, дядя Джейми?

- Когда в последний раз ты слышал, чтобы я делал глупости?

Йен посмотрел на дядю насмешливым взглядом, выставил вперед руку и начал загибать пальцы один за одним.

- Так, посчитаем… Печатник Симмс? Вымазанный смолой Форбс? Роджер Мак рассказал мне, что ты делал в Мекленберге. И еще…

- А ты бы позволил им убить крошку Фогарти? - спросил Джейми. - И если вспоминать глупости, то кто погряз в смертном грехе так, что пришлось колоть задницу и…

- Я только имел в виду, - строго сказал Йен, - что ты не должен идти в особняк губернатора и пытаться забрать ее силой, что бы ни случилось. Ты сможешь спокойно подождать, пока я вернусь, а потом посмотрим?

Джейми опустил полы своей шляпы, поврежденный фетр которой напоминал тот, что носят заводчики свиней, его волосы были спрятаны под ней.

- Почему ты думаешь, что я что-то сделаю? - спросил он отчасти из интереса, отчасти из желания поспорить.

- Видел бы ты свое лицо, - кратко ответил Йен. - Я хочу, чтобы она вернулась, так же, как и ты, дядя Джейми. Ну, - поправил он себя с кривой усмешкой, - возможно, не совсем так же, но я все же хочу вернуть ее назад. Ты, - он выразительно ткнул пальцем дядю в грудь, - жди здесь.

И он целенаправленно зашагал к воротам особняка, оставив Джейми стоять под засохшим вязом.

Джейми несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь удержать чувство досады на Йена, как противоядие от беспокойства, что охватывало его, сдавливая грудь, словно змея. Досада была абсолютно надумана и испарилась, как пар из чайника, оставив в нем извивающуюся и корчащуюся тревогу.

Йен дошел до ворот и пустился в переговоры со стражником, что стоял там, с мушкетом наготове. Джейми видел, как мужчина выразительно кивнул головой.

- Это просто абсурд, - подумал он. Потребность в ней была физической, как жажда ветра у моряка во время длительного штиля. Он ощущал потребность в ней и прежде, особенно в их годы разлуки. Но почему теперь? Она была в безопасности; ему было известно, где она. Было ли это из-за истощения последних дней и недель или, возможно, это слабость подкрадывающегося возраста? Что заставляло его кости болеть так, словно она была вырвана из его тела, как Ева, созданная Богом из ребра Адама?

Йен что-то пытался доказать стражнику, выразительно жестикулируя. Звук колес на гравии отвлек его внимание от них; из ворот выезжал экипаж, в котором находились два человека и кучер – маленький открытый транспорт, который тащила упряжка красивых гнедых коней.

Стражник отстранил Йена назад дулом мушкета, указывая держаться в стороне, пока он и его товарищ не откроют ворота. Экипаж прогрохотал без остановки, повернул на улицу и проехал мимо Джейми.

Джейми никогда не видел Джозефа Мартина, но пухлый, важного вида джентльмен, несомненно был он… Его взгляд скользнул по женщине, и сердце сжалось, как в первый раз. Не размышляя ни секунды, он бросился за экипажем так быстро, как мог.

Даже в его лучшие годы, он не смог бы перегнать упряжку лошадей. А теперь, он был в нескольких шагах от экипажа, уже мог бы окликнуть, но у него перехватило дыхание, он не мог сделать ни вдоха, а потом споткнулся о вывернутый из мостовой булыжник и упал вниз головой.

Он лежал не дыша, ошеломленный, в глазах потемнело, легкие горели, и слышал только удаляющийся стук копыт и колес, пока сильная рука не схватила его за руку и дернула.

- Ты говорил, мы не должны привлекать внимание, - пробормотал Йен, наклоняясь, чтобы подставить ему плечо. - Твоя шляпа слетела, ты не заметил? Нет, конечно же, нет, как и то, что вся улица глазеет, как ты, словно придурок, ломаешь себе голову. Боже, ты весишь, как трехлетний бычок!

- Йен, - смог сказать Джейми, сделав паузу, чтобы глотнуть побольше воздуха.

- Да?

- Ты говоришь, как твоя мать. Прекрати.

Еще один вдох.

- И отпусти мою руку, я могу идти.

Йен фыркнул, что делало его еще более похоже на Дженни, но перестал и отпустил Джейми. Джейми поднял свою упавшую шляпу и, прихрамывая, побрел к типографии, Йен последовал за ним в вынужденном молчании, мимо глазеющих прохожих.

БЛАГОПОЛУЧНО ПОКИНУВ особняк, мы спокойно проехали по улицам Нью Берна, почти не вызывая интереса граждан, некоторые махали нам, несколько человек выкрикивали враждебные слова, но большинство просто глазело. На краю города извозчик повернул упряжку на главную дорогу, и мы мило покатили вдоль нее, несомненно, направляясь за город, иллюзия пикника поддерживалась плетеной корзиной, что была видна позади нас.

В одном месте было скопление груженых повозок, рогатого скота, овец и других предметов торговли; извозчик растолкал их, и мы поехали дальше.

- Куда мы едем? - спросила я, перекрикивая шум экипажа и придерживая шляпу, чтобы ее не сдуло. Поначалу я думала, что мы попросту создадим видимость присутствия миссис Мартин, чтобы никто не заметил, что она уехала, и она смогла безопасно выбраться из колонии. Но очевидно, что мы не просто выехали на пикник.

- В Брунсвик! - прокричал в ответ губернатор.

- Куда?

- В Брунсвик, - повторил он. Губернатор выглядел мрачно, и его мрачность усилилась, когда он бросил последний взгляд на Нью Берн.

- Черт их подери, - сказал он, хотя я была уверена, что это замечание он относил к самому себе. Потом он развернулся, устроился на сиденье, слегка наклонившись вперед из-за скорости экипажа, и больше не проронил ни слова.

Глава 95. КРУИЗЕР

Каждое утро я просыпалась прямо перед рассветом. Измученная беспокойством и работой допоздна с губернатором, я спала как убитая, несмотря на все шумы и грохот, и бой склянок каждые полчаса, и крики из лодок, находящихся поблизости, и редкие мушкетные выстрелы с берега, и завывание морского ветра, проносящегося сквозь корабельную оснастку. Но перед самым рассветом меня будила тишина.

«Сегодня?», - было единственной мыслью в сознании, и, казалось, на мгновение я бесплотно зависла прямо над своей койкой, находящейся под полубаком. Затем я глубоко вздохнула, слушая биение сердца, и ощутила легкое покачивание палубы подо мной. Вот бы обратить лицо к берегу, и наблюдать, как свет начинает касаться волн и постепенно достигает земли. Сначала мы отправились в форт Джонстон, но пробыли там ровно столько, сколько потребовалось губернатору, чтобы встретиться с местными лоялистами, которые, перед тем как отступить, убедили его в том, насколько это небезопасно.

Отчалив из Брансвика, мы уже с неделю находились на борту «Круизера» - сторожевого корабля Его Величества. Не имея других войск, кроме матросов, находящихся на борту, губернатор Мартин был неспособен снова взять под контроль свою колонию, и ему оставалось только писать яростные письма, пытаясь сохранить хотя бы некое подобие правительства в изгнании.

Ввиду отсутствия кого-либо еще, чтобы выполнять подобные обязанности, я по прежнему оставалась в роли специального секретаря, правда, с повышением из простой копировальщицы в личные секретарши. Я писала некоторые письма под диктовку, когда Мартин слишком утомлялся, чтобы делать это самостоятельно. Отрезанная как от земли, так и от информации, я проводила каждую свободную минут наблюдая за берегом.

Сегодня, из рассеивающейся тьмы приплыла лодка.

Один из часовых окликнул ее, и ответное приветствие было таким возбужденным, что я резко подскочила, нашаривая свой корсет.

Сегодня будут новости.

Посланник уже находился в каюте губернатора, только один из матросов преградил мне путь, но дверь была открыта, и мужской голос был отчетливо слышен.

- Эш сделал это, он двинулся к форту!

- Да будь он проклят, изменник, собака!

Послышался звук шагов, и матрос поспешно посторонился, как раз вовремя, чтобы не столкнуться с губернатором, все еще облаченным в развевающуюся ночную рубашку и без парика. Он выскочил из своей каюты, как чертик из коробочки, вцепился в лестницу и резво вскарабкался наверх, как обезьяна, открыв мне снизу нелицеприятный вид своих голых пухлых ягодиц. Матрос поймал мой взгляд и быстро отвел глаза.

- Что они делают? Вы их видите?

- Пока нет, - посланник, мужчина средних лет в одежде фермера, последовал за губернатором вверх по лестнице, их голоса доносились от поручней.

- Вчера полковник Эш приказал всем кораблям, стоящим в гавани Уилмингтона, принять войска на борт и переправить их в Брансвик. Этим утром они собрались как раз за городом. Во время утренней дойки я слышал перекличку, их там, должно быть, не менее пятисот человек. Когда я увидел это, сэр, то прошмыгнул к берегу и нашел лодку. Подумал, что вы должны это знать, Ваше Превосходительство, - теперь в голосе мужчины не было волнения, он говорил самодовольным тоном.

- О, вот как? И что вы хотите, чтоб я с этим сделал? – в голосе губернатора было заметно раздражение.

- Откуда мне знать? – сказал посланник, отвечая в той же манере. – Не я же губернатор, а?

Реакцию губернатора заглушил звон корабельного колокола. Пока он затихал, губернатор размашисто прошагал обратно к лестнице, глянул вниз и увидел меня.

- О, миссис Фрейзер. Не сходите ли вы на камбуз за чаем для меня?

Особого выбора у меня не было, хотя я бы предпочла остаться и подслушивать. Кок все еще спал. На ночь огонь на камбузе помещался в маленький железный котелок, и мне пришлось раздувать его, чтобы вскипятить воду и заварить чай. К тому времени, как я собрала на поднос чайник с чашкой и блюдцем, молоко, тосты, масло, печенье и джем, информатор губернатора уже ушел. Я видела, как его лодка плыла по направлению к берегу – темная стрелка на фоне начинающей светлеть поверхности моря.

На минуту я задержалась на палубе и поставила поднос с чаем на поручни, глядя на берег. Уже почти рассвело, и был виден форт Джонстон - массивное бревенчатое строение, открытое на вершине низкого холма и окруженное скоплением домов и служебных построек. Все вокруг него находилось в движении. Люди сновали туда-сюда, подобно муравьям, хотя, ничто там не напоминало неминуемого вторжения. Либо командующий, капитан Коллет, решил эвакуироваться, либо люди Эша еще не выступили из Брансвика.

Получил ли Джон Эш мое послание? Если да… что он предпримет? Это не из разряда легких дел. Я бы не стала его винить, если бы он решил, что просто не может допустить того, чтобы его уличили в помощи человеку, серьезно подозреваемому в принадлежности к лоялистам, не говоря уж об обвинении в таком чудовищном преступлении.

Хотя, он мог бы. Действующего закона, кроме милиции, в колонии сейчас не было: губернатор находился в море, отрезанный от всех, Совет распущен, судебная система испарилась. Если бы Эш решился штурмовать уилмингтонскую тюрьму и освободить Джейми, он не встретил бы сильного сопротивления.

И если он сделал это… если Джейми свободен, он будет искать меня. И, конечно, он быстро узнает, где я. Если Джон Эш находился в Брансвике, и Джейми был свободен, он обязательно придет с людьми Эша. Я посмотрела на берег, в поисках какого-нибудь движения, но увидела только мальчишку, ведущего по дороге на Брансвик постоянно останавливающуюся корову. У моих ног все еще лежали ночные холодные тени - только-только рассвело.

Глубоко вдохнув, я почувствовала аромат чая, смешанный с утренним дыханием берега – запахом приливных отмелей и сосновых зарослей. Я не пробовала чая в течение несколько месяцев, если не лет. С особенным чувством я налила в чашку чай и медленно, маленькими глотками, выпила его, глядя в сторону берега.

---

КОГДА Я ВОШЛА В КАЮТУ корабельного врача, которая служила рабочим кабинетом, губернатор был один и полностью одет.

- Миссис Фрейзер, - он коротко кивнул мне, едва взглянув. – Благодарю вас. Не могли бы вы записать, пожалуйста?

Он уже писал – бумага, песок и пресс-папье были разбросаны по всему столу, и чернильница стояла открытая. Я взяла сносное перо и лист бумаги и с чувством нарастающего любопытства начала писать под диктовку.

Он кусал тост и одновременно диктовал послание, адресованное генералу Хью МакДональду, которое касалось его безопасного возвращения на континент вместе с полковником МакЛаудом. Подтверждалось получение рапорта генерала, и делался запрос на следующую порцию информации. Упоминалась также просьба губернатора о помощи – об этом мне было известно – и полученные губернатором заверения, относительно прибытия этой помощи – а вот этого я не знала.

- Прилагается аккредитивное письмо. Нет, подождите, – губернатор бросил взгляд в направлении берега, но без толку, потому что каюта корабельного врача не могла похвастаться иллюминатором, и он сосредоточенно нахмурился. Очевидно, ему пришло на ум, что, в свете последних событий, аккредитив, выданный губернатором, вероятно, стоит меньше, чем фальшивки миссис Фергюсон.

- Прилагаются двадцать шиллингов, - внес он поправки, вздыхая. – Не могли бы вы сразу же переписать это на чистовик, миссис Фрейзер? Этими вы можете заняться на досуге, – он чуть подтолкнул ко мне неопрятную стопку записей, сделанных его неразборчивым почерком.

Он поднялся, со стоном потянулся и вышел, несомненно, чтобы, стоя у корабельных поручней, снова пристально вглядываться в форт.

Я сделала копию, присыпала ее песком и отложила в сторону, размышляя над тем, кто такой был этот МакДональд и что он делал? Это не мог быть майор МакДональд, если только он не сменил имя и не подвергся необыкновенному продвижению по службе за последнее время. А по тону губернаторских высказываний можно было понять, что генерал МакДональд и его друг МакЛауд путешествовали одни, выполняя определенную задачу.

Я бегло пролистала кипу записей, но не увидела ничего интересного - обычная административная рутина. Губернатор оставил свою конторку на столе, но она была закрыта. Я рассуждала, стоит ли попытаться открыть замок и основательно покопаться в частной переписке, но вокруг было слишком много людей: корабельные служащие, матросы, юнги, посетители – местечко бурлило.

К тому же, на борту чувствовалось нервное напряжение. Я и прежде, много раз замечала, как чувство опасности распространяется между людьми, находящимися в ограниченном пространстве: в приемной скорой помощи, хирургическом блоке, вагоне поезда, на корабле. Это проносится от человека к человеку без участия слов, словно импульс от аксона одного нейрона к дендриту другого. Я не догадывалась, знал ли еще кто-нибудь, кроме губернатора и меня, о передислокации войск Джона Эша, но весь «Круизер» был в курсе - что-то происходит.

Ощущение нервного предчувствия захватило и меня. Не в состоянии сконцентрироваться, чтобы писать, я беспокойно ерзала, рассеянно постукивая носком ботинка, а пальцы безостановочно двигались вдоль стержня пера.

Я встала, не имея понятия, что собираюсь делать, но абсолютно точно знала одно - останься я внизу еще, точно задохнусь от нетерпения.