Периодизация истории России В.О. Ключевского
| № | Хронологические рамки | Период (по В.О. Ключевскому) | Характеристика |
| С VIII по XIII в. | Допетровский период | Русь петровская, городовая, торговая | |
| С XIII до середины XV в. | Верхневолжский период | Русь верхневолжская удельно-княжеская, военно-земледельческая | |
| С середины XV до второго десятилетия XVII в. | Великорусский период | Русь Великая, Московская, царско-боярская, военно-земледельческая | |
| С начала XVII в. до половины XIX в. | Всероссийский период | Всероссийский, императорско-дворянский, период крепостного хозяйства, земледельческого и фабрично-заводского |
Труды В.О. Ключевского внесли много новых положений в представления об экономике, социальном строе, быте и нравах общества, о культуре.
К рубежу XIX – ХХ вв. историки все более ощущали исчерпанность классической позитивистской методологии. Наиболее острым становился разрыв между эволюционистскими представлениями об отечественной истории и их механистической проекцией в будущее и реальным развитием страны. История становилась средством обоснования политических программ различных идейных течений (консерватизм, либерализм, социализм). Классический позитивизм уступал место неопозитивизму, пытавшемуся примирить изучение факторов материальных (реальных) с факторами идеальными (духовностью, «внутренними социологическими тенденциями») и неокантианским течением, ставившим проблему отношения познающего субъекта (историка) к познаваемому объекту. Позитивистская методология была значительно оттеснена в сознании либеральных ученых идеями марксизма об экономической обусловленности исторических процессов. Марксизм также ставил вопрос об историческом процессе как истории развертывании классовой борьбы.
В русле классической позитивистской методологии работал С.Ф.Платонов, создавший «Очерки по истории смуты в Московском государстве XVI – XVII вв.» (1899). В трудах Н.П.Павлова-Сильванского «Феодализм в древней Руси» (1907), «Феодализм в удельной Руси» (1910) утверждалось принципиальное сходство феодальных институтов (землевладения, социальных и политических отношений) на Руси и в Европе; на новой основе Н.П. Павлов-Сильванский развил предложенную С.М. Соловьевым схему российской истории как последовательной смены общинных отношений (до XII в.), боярщины-сеньории (до середины XVI в.), государственных отношений (с сохранением «феодализма социального»).
Неокантианское направление в наибольшей мере проявилось в трудах А.С. Лаппо-Данилевского и историков, занимавшихся проблемами всеобщей истории. А.С.Лаппо-Данилевский в трудах «Организация прямого обложения в Московском государстве» (1890), «Русские промышленные и торговые компании в первой половине XVIII столетия» (1899) дал широкую картину экономической жизни и отнёс начало зарождения капиталистических отношений к XVII в. Предметом политических пристрастий становилась история XVIII – XIX вв., история крестьянства и аграрных отношений, история интеллигенции. Легальные марксисты П.Б.Струве, М.И.Туган-Барановский исследовали историю капиталистической экономики и в борьбе с поздними народниками идеализировали этот путь развития, призывая очистить его от «русской некультурности». Позднее народничество и его политические преемники (эсеры, народные социалисты) сосредоточились на аграрной истории (А.В.Пешехонов, В.А.Мякотин, Л.Э.Шишко), рассматривая ее как историю мелкотоварного крестьянского хозяйства.
Радикальное, большевистское направление, представленное В.И.Лениным и некоторыми профессиональными историками (Н.А.Рожков, М.Н.Покровский), рассматривало прошлое России преимущественно как смену форм эксплуатации и классовой борьбы. Процесс развития отечественной историографии получил иное направление в связи с резкой сменой политической и социальной ситуации в 1917, хотя отдельные линии дореволюционной историографии прослеживаются как в стране (1920-е – начало 1930-х годов), так и за ее рубежом.
В СССР официальной трактовкой стала историко-материалистическая. Была разработана схема развития общества, исходящая из теории общественно-экономических формаций. В отечественной истории на основе формационно-классового подхода выделялись: 1) первобытнообщинный строй (до IX в.); 2) феодализм ( IX – середина XIX в.); 3) капитализм (вторая половина XIX в.– 1917 г .); 4) социализм (с 1917 г .). Появилась новая трактовка места России в мировой истории. Подчеркивалось, что после 1917 г . она превращалась из отсталой европейской страны в «первую в мире страну победившего социализма», в державу, «указывающую магистральный путь развития всему человечеству».
После распада СССР и образования 15 новых самостоятельных государств происходит процесс написания многочисленных научных трудов и учебников, призванных поднять национальное самосознание, придать статус «великой», «особой» истории своих стран и населяющих их народов.
На Украине массовое историческое сознание болезненно воспринимало ту концепцию истории, которая утвердилась в советское время и строилась по следующей схеме: Киевская Русь – колыбель братских народов (вхождение украинских земель в состав Великого княжества Литовского и Польши – досадное недоразумение исторического процесса); воссоединение украинских земель с Российским государством в результате Переяславской Рады (1654); зарождение рабочего движения и марксизма в конце XIX – начале XX веков; борьба за установление советской власти и расцвет Украины в составе СССР. Естественно, что данная схема стремительно обрушилась. Украинская история в последнее время стала полем битвы политических идей, важным фактором поисков идентичности и новой общности украинцев, обоснованием которой выступили Киевская Русь, как исключительно украинское достояние, государство Богдана Хмельницкого (середина XVII века), Украинская Народная Республика (1917-1920), «голодомор» 1930-х годов.
В Грузии в массовом сознании актуализированными оказались те сегменты прошлого, семантика которых также отвечала общественно-политическим настроениям. Прочно удерживается воспоминание о древних традициях национальной государственности, истоки которой восходят к эпохе эллинских древностей. Мифологический цикл о путешествии аргонавтов по Понту Эвкинскому в Колхиду, откуда были похищены золотое руно и волшебница Медея, по всеобщему убеждению, отражает реальные факты древнейших контактов предков грузин с греками, а подробно описанное у Аполония Родосского Колхидское царство Айэта не что иное, как первое национальное грузинское государство. В рамках этих представлений нынешнее независимое существование Грузии является лишь завершающим звеном тысячелетнего развития национальной государственности. Другой исторический период, находящийся в центре массового сознания, эпоха существования сильного централизованного государства во главе с царем Давидом IV Строителем, правившем на рубеже XI-XII веков. И, конечно, мощным стимулом развития национального движения, формирования его программной идеологии и главной стратегической установки – восстановление некогда утерянной независимости стала историческая память о существовании Грузинской Демократической Республики в 1918-1921 годах.
В центре дискуссий, захвативших практически все слои общества Молдавии, оказались события 1812, 1917-18, 1940 годов. Присоединение Бессарабии к России в 1812 году по условиям Бухарестского мирного договора России и Турции приобрело широкий диапазон оценок: от аннексии и грубого попрания норм международного права до освобождения от турецкого ига и исполнения вековых чаяний населения Молдавии. Провозглашение Молдавской республики в 1917, а затем ее независимости в 1918 году и включение Бессарабии в состав Румынии стало трактоваться одними историками как «предательство буржуазных националистов», а другими, как «торжество исторической справедливости», «звездный час румынского народа». События 1940 года, связанные с советско-румынскими нотами 26 и 28 июня и с образованием Молдавской Советской Социалистической Республики 2 августа оцениваются большинством исследователей как пример политики имперского диктата, как следствие пакта Риббентропа-Молотова и секретного протокола к нему от 23 августа 1939 года, а присоединение Бессарабии и Северной Буковины к СССР - как «оккупация», и меньшинством – как объединение левобережной и правобережной Молдавии, ликвидация искусственного деления страны на две части, восстановление государственного единства. Обсуждение других аспектов прошлого обостряют запутанность отношений основного этноса – молдаван – с Россией, Румынией и традиционно многонациональный состав населения.
В Армении и Азербайджане прошлое осмысливается и описывается под воздействием непрекращающегося карабахского конфликта. Соответственно, и историческая роль России подается в зависимости от ее отношения к конфликту. В Армении вхождение ее восточной части в Россию в XIX веке трактуется положительно, а в Азербайджане вхождение в Россию в том же веке было признано величайшим несчастьем. Захват северных земель Азербайджана Россией привел к потере азербайджанским народом своей государственной независимости, в результате захвата Азербайджан превратился в сырьевую базу для царской знати и русских предпринимателей, а также в рынок сбыта для русских купцов, экономика Азербайджана приобрела ярко выраженный колониальный характер.
Таким образом, «новые» национальные истории стали своеобразным способом самоутверждения властных элит. Политические элиты постсоветских государств были заинтересованы в формировании граждан, которые чувствовали себя не просто «народонаселением», а нацией, обладающей достойной национальной историей.
В российской исторической науке существуют различные, порой полярные, теоретические и концептуальные модели, в рамках которых происходит осмысление исторического прошлого нашей страны. Историки отражают дух и потребности времени, в котором они живут и творят. В современных теоретико-концептуальных подходах просматриваются две противоположные позиции: одна базируется на признании некоей вторичности, «запрограмированной» отсталости, несамостоятельности российской истории; вторая исходит из признания ярко выраженной цивилизационной самостоятельности России, любые попытки нарушения которой путем некритического заимствования чужеродных новаций в основном приводили к негативным для России последствиям.
Современные модели измерения российской истории. В настоящее время в исторической науке существует около 20 теорий и концепций, объясняющих исторический путь, пройденный Россией.
 |
Рис 1. Понятие концепции
Все они отражают различие мировоззрений, систем взглядов на историю и современное общество. Еще В.О. Ключевский подчеркивал, «что историческая схема или формула, выражающая известный процесс, необходима, чтобы понять смысл этого процесса, найти его причины и указать его следствия. Факт, не приведенный в схему, есть смутное представление, из которого нельзя сделать научного употребления».
Данное учебное пособие написано на основе использования двух современных макротеорий (моделей измерения истории): цивилизационной и модернизационной.
Цивилизационная модель объяснения человеческой историивключает три основных подхода к пониманию цивилизации. Это: 1) унитарный подход (цивилизация – идеал прогрессивного развития человечества как единого целого); 2) всемирно-исторический подход (цивилизации – это этапы прогрессивного развития человечества как единого целого); 3) локально-исторический подход (цивилизации как качественно различные уникальные этнические или исторические общественные образования). История человечества рассматривается как историческое пространство, заполненное самобытными регионально-культурными организмами, или локальными цивилизациями. Каждая из них в своем существовании и развитии проходит стадии рождения, становления, расцвета, упадка и гибели.
Сам термин «цивилизация» (лат. civilis – гражданский, государственный) возник в европейских языках в середине XVIII в. и первоначально означал представление о новом периоде, более прогрессивном по отношению к предыдущему, дикому состоянию человечества. В дальнейшем понятие «цивилизация» стало отождествляется с понятием «культура». В широком смысле под цивилизацией понимают совокупность материальных и духовных достижений общества в его историческом развитии, в узком смысле – материальную культуру.
Многие определения понятия «цивилизация» связаны с понятиемментальности (менталитета), также имеющим множество интерпретаций. Под ментальностью обычно подразумеваются особенности общественного сознания, формирующие социальное поведение общества, групп, индивидов. (Ментальность – это психология, поставленная в рамки социальных условий (Ж.Равель). Поэтому сообщество людей, имеющих сходную ментальность, общие основополагающие духовные ценности и идеалы, а также устойчивые черты в социально-политической организации, экономике и культуре, называется цивилизацией.
Цивилизационный подход к истории позволяет обнаруживать и описывать устойчивые структуры длительного действия, т.е. локальные цивилизации или субглобальные цивилизации. Под субглобальной цивилизацией вслед за Э.Дюркгеймом можно понимать группу стран, объединенных единым milieu т.е. составляющих единую сеть, объединенных одним духом, который каждая из этих стран по-своему выражает.
По проблеме цивилизационной принадлежности России выделяется три основных суждения.
Первое из них: Россия органическая, хотя и своеобычная часть Европы или Азии. Нередко Россию в культурном плане называют маргинальным членом европейской семьи. При этом подчеркивается, что специфику русской культуры (цивилизации) определили естественные и исторические факторы: гигантская и слабо заселенная территория, громадные расстояния, огромная протяженность границ; географическое положение между Западом и Востоком, многонациональность и многоконфессиональность; суровые природно-климатические условия. Эти особенности привели к неограниченной, деспотической власти; неразделимому слиянию собственности и власти, сословному типу социальной структуры; многовековому существованию рабства; господству православия, пропагандирующего пассивные ценности: терпение, смирение и аскезу, в противоположность протестантским ценностям интенсивного добросовестного труда, личной инициативы и жизненного успеха. Это в свою очередь повлияло на русскую культуру: ее черты: сакральное восприятие власти и государства в качестве основных субъектов развития общества; низкая цена человеческой жизни и личности по сравнению с интересами коллектива; анархические склонности и тенденции, понимание свободы как воли; слабое уважение к законам; сдержанное отношение к частной собственности, рынку, богатству как ценностям ассоциирующимся с неправедным поведением; слабость таких достижительных ценностей как образование, карьера, известность, успех; значительно более низкая чем в других странах ценность труда пор сравнению с семьей и досугом.
Известныйспециалист в области цивилизационной теории Г.С. Померанц полагает, что хотя Россия достаточно долго блуждала между более крупными, субглобальными цивилизациями, она все-таки оставалась почти исключительно в кругу средиземноморских цивилизаций. Средиземноморская цивилизация ориентирована на познание и использование внешних природных ресурсов для создания некоей буферной зоны, собственно культурной среды, в которой человек как человек только и может существовать, а также на постепенное расширение этой зоны, технологическое выдавливание из нее собственно природы в чистом виде, то есть экстенсивное развитие, культивирование не себя, а окружения.
Еще одна версия заключается в том, что Россия не западная, а восточная цивилизация и лишь ее пограничное положение позволило ей впитать некоторые «западные» элементы. Это создавало иллюзии и будило надежды (особенно у представителей государственно-политической элиты), что ее можно направить в русло развития европейского типа. Именно поэтому Россия в своем историческом движении стремится на Восток в Азию и оказывается привлекательной не для западных, а для восточных территорий, включенных в сферу ее реального или потенциального имперского влияния. И поэтому России всегда ближе политические и нравственные ценности восточных цивилизаций, и ей легче найти союзников на Востоке, чем на Западе. Однако как справедливо подчеркнул Г.С. Померанц следует помнить, что Азия – это прежде всего понятие физической географии, в географии культуры единой Азии нет, а есть три разные цивилизации, которые разместились в Азии: прежде всего, мир ислама, достаточно близкий к России, и две очень своеобразные, весьма далекие от нас цивилизации: южно-азиатская и дальневосточная.
Вторая позиция – признание России культурным лидером особой восточно-славянской цивилизации, порожденной ее своеобразным геополитическим положением, ее ролью в отношениях между западными и восточными цивилизациями. Этим «евразийским», или «не-западным» и «не-восточным», культурно-пространственным положением определяется основное своеобразие России.
Третья позиция– Россия это расплывчатое культурно-историческое образование, промежуточное между цивилизациями Европы и Азии. Итак, при ответе на вопрос о том, является ли Россия самостоятельной цивилизацией, существует два принципиальных варианта ответа. Первый исходит из признания некой цивилизационной «вторичности» России, что позволяет: а) относить ее к «европейскому типу цивилизаций» определяя как европейскую окраину, периферию, филиал западной цивилизации; б) рассматривать Россию в качестве одного из представителей традиционной цивилизации восточного типа, для которой характерна огромная роль государства, имеющего устойчивую тенденцию к деспотизму, цикличность развития, глубокая духовная жизнь; в) считать Россию не самостоятельной цивилизацией, а своеобразным цивилизационным и этнокультурным ансамблем, сегментарным, расколотым обществом, своего рода недоцивилизацией.
Второй подход основан на признании России самостоятельной цивилизацией, при этом она рассматривается: а) в качестве своего рода непотопляемого моста, «фильтра» между Западом и Востоком, синтезом восточной и западной цивилизаций; б) как Россия-Евразия, уникальная цивилизация, существенно отличающаяся по многим ключевым параметрам от Европы и Азии.
За более чем тысячелетний период неоднократно изменялись границы Русского, а затем Российского государства, в его состав входили разные этноконфессиональные общности и постепенно, исторически сформировали архетипические (изначальные, врожденные психические структуры, образы, мотивы, лежащие в основе общечеловеческой символики) черты того сложного единства, которое определяется сегодня понятием «российская цивилизация». При этом в определении этих архетипов у современных исследователей нет единства. В книге К. О. Касьяновой «О русском национальном характере» (М., 1994) основными архетипическими особенностями русских называются: 1) высокая степень индивидуализма и эгоизма; 2) свободолюбие; 3) необузданность эмоций; 4) упорство; 5) неторопливость и инертность; 6) цикличность поведения; 7) развитое чувство совести. В работе А.М. Новикова «Национальная идея России (возможный подход)» (М., 2000) отмечаются: доброта, гуманное мировоззрение и подвижничество, объединяемые общим понятием духовность; общинность, традиционность и открытость, объединяемые общим понятием – народность; патриотизм, признание сильной державной власти, не противоречащей демократии, объединяемые понятием державность. А.И. Уткин в книге «Русские войны. Век XX-й» (М., 2008) относит к чертам русского национального характера: стоицизм; незакрепощенность; терпение; дискретность усилий; свободу; сострадание; отсутствие высокомерия; эгалитаризм; патриотизм.
Для многих современных исследователей очевидно, что на протяжении столетий в российской цивилизации существовали глубинные основы, инварианты, которые мало изменились в ходе многочисленных потрясений, включая драматические и трагические события истории XX века: это глубинные ментальные установки массового сознания, черты народного характера; основные механизмы и содержание взаимоотношения народа и власти; образ России в глазах Запада и всего мирового сообщества; образ труда и хозяйственной деятельности; представления массового сознания о жизни и смерти, о любви, о человеческом предназначении; природно-климатические условия. Цивилизационный подход привлекает внимание многих современных отечественных историков тем, что рассматривает историю как многомерный, многовариантный процесс. Кроме того, он в значительной мере учитывает и может включать в себя методики других школ и направлений. Он позволяет сравнивать историю своего народа с историей других народов, что способствует выявлению самоценности общества, его места в мировой истории и культуре.
Применительно к историческому процессу под модернизацией понимается совокупность процессов индустриализации, секуляризации, урбанизации, становления системы всеобщего образования, представительной политической власти, усиление пространственной и социальной мобильности, ведущие к формированию современного общества в противовес традиционному.
Термин модернизация описывает множество одновременных изменений на различных уровнях. Модернизация является комплексным процессом, сопровождается расширяющейся дифференциацией экономической, организационной, политической и культурной сфер. В ходе модернизации менее развитые общества приобретают черты более развитых. Модернизация началась в западных странах в XVI в. и обеспечила в XX в. массовое потребление, высокий уровень благосостояния, демократизацию и другие ценности современного мира.
Известный современный российский исследователь И.В. Побережников в книге «Переход от традиционного к индустриальному обществу» (М., 2006) разделяет определения модернизации на универсальные (чувствительные к изменениям в различных сферах общества) и специализированные (акцентирующие внимание на отдельных измерениях процесса). Выделяются определения исторические (описание процессов, посредством которых осуществляется модернизации: трансформации, революции и т.д.; например, Р. Бендикс, С. Блэк, Ш. Эйзенштадт, В. Цапф), дихотомические (модернизация как переход от одного состояния общества, традиционного, к другому — индустриальному или современному; например, С.Ваго), инструментально-технологические (модернизация как трансформация инструментов и способов освоения и контроля над окружающей средой, технологический прогресс, индустриализация; например, М. Леви, Р. Уорд, Р. Макридис, Д. Растоу, Л. Пай, Д. Эптер, Р. Бендикс), ментальные (модернизация как ментальная трансформация; например, Д. Лернер), культурологические (модернизация как особая социокультурная ориентация; например, Г. Терборн), цивилизационные (модернизация как распространение особой цивилизации modernity; например, С. Эйзенштадт).
Модернизация, по мнению большинства исследователей, подразумевает рациональный контроль над природным и социальным окружением человека, тесную интеграцию в мировую культуру, осуществление научной революции, распространение рационального взгляда на жизнь, строительство либерально-демократического государства. Модернизация связывается с использованием неодушевленных источников энергии, индустриализацией, расширением прикладных научных исследований, распространением индустриальных ролей.
Итак, модернизация предполагает:
а) в экономике – углубленное разделение труда и обмена деятельностью, появление вторичного (индустрия) и третичного (услуги) секторов хозяйства, развитие рынка товаров, капиталов и труда, неуклонный рост производительности труда;
б) в социальной области – разделение функциональных ролей, выполняемых индивидами в обществе, вытеснение отношений личной зависимости между людьми отношениями их личной независимости, смену социального критерия «сословное» на критерий «классовые отношения», исключение социальных различий между полами;
в) в политической сфере – образование централизованных государств и разделение властей, интеграцию широких масс населения в политический процесс;
г) в области культуры – дифференциацию культурных систем и ценностной ориентации, секуляризацию образования и массовое распространение грамотности, развитие средств трансляции информации (табл.3)..
Специфика российских модернизаций рассматривается в рамках различных моделей: «имперской», «консервативной», «рецидивирующей», «псевдомодернизации», «контрмодернизации», «деархаизации» и т.д. Широко используются оценки российской модернизации как неорганичной, преследующей цель догнать более развитые общества, характеризующейся циклизмом, рецидивирующей природой, прочной связью с традицией, огромной ролью государства, которое обычно трактуется как инициатор модернизационных процессов, наиболее активная и сильная общественная сила.
Сегодня Россия вновь стоит перед необходимостью осуществления масштабного модернизационного проекта, направленного на качественное изменение различных сфер жизни. От того сумеют ли государство и граждане страны дать адекватные и согласованные ответы на вызовы быстро меняющегося глобального мира зависит судьба России и ее жителей в XXI в. А для того, чтобы задачи современного этапа модернизации были успешно решены, прежде всего, необходимо осознавать и ясно понимать, кто мы, как нация и великий народ и какой исторический путь прошли наши далекие и близкие предки.
Таблица 3