Н. Бестужев. С. Г. Волконский с женой в камере, отведённой им в Петровской тюрьме.

Н. Бестужев. А. Е. Розен с женой в камере, отведённой им в Петровской тюрьме.

Ссыльные, поддерживаемые «секретными барынями» (так звали декабристок в народе), испытывали чувство внутренней свободы. И это несмотря на каторжные работы и нищенский быт. Они жили созна­нием величия дела, за которое по­шли на жертвы, стремились к но­вым знаниям. В Читинском остроге декабристы устроили «каторжную академию», в которой учились друг у друга: лекции по военной истории и стратегии читал Н. М. Муравьёв; математике обучали И. И. Горбачев­ский, Н. В. Басаргин, П. С. Бобрищев-Пушкин; физике, химии и анатомии — доктор Ф. Б. Вольф; ас­трономии — Ф. Ф. Вадковский; заня­тия по истории русской литературы проводил поэт А. И. Одоевский; по философии — Е. П. Оболенский; по русской истории — А. О. Корнилович и П. А. Муханов. В казематах была коллективная библиотека. Же­лающие изучали иностранные язы­ки. Уже тогда умственная работа стала законом жизни ссыльных, они пытались продолжать научные изыскания.

Постепенно декабристы нала­живали свой быт: для неимущих вы­делялись средства из общей казны, распределялись обязанности по об­служиванию общих нужд. Наивыс­шего расцвета эти начинания до­стигли в Петровском Заводе, куда в 1830 г. перевели большую часть ссыльных. Им несколько улучшили условия жизни: сняли оковы, разрешили жёнам (бездетным) жить в каземате, позволили отдыхать от работы на руднике. Но и здесь приходилось терпеть лишения, бороть­ся за улучшение положения. Му­равьёва так писала отцу о каземате для 100 заключённых в Петровском Заводе: «Во-первых, тюрьма вы­строена на болоте, во-вторых, зда­ние не успело просохнуть, в-треть­их, хотя печь и топят два раза в день, но она не даёт тепла; и это в сентябре. В-четвёртых, здесь темно: искусственный свет необходим днём и ночью; за отсутствием окон нель­зя проветривать комнаты». Это и другие сообщения декабристских жён, хотя и задерживались властя­ми, но всё-таки попадали в столицу и вызывали возмущение. Император велел исправить тюремное строе­ние — в нём прорубили небольшие окна под потолком. Узники сколо­тили подставки под ними и могли читать при дневном свете.

КРУЖКИ, БИБЛИОТЕКИ, АРТЕЛИ

В Петровском Заводе, где из двух с небольшим тысяч жителей три чет­верти составляли каторжники, со­сланные за особо тяжкие преступле­ния, поротые и клеймённые, сотня образованных людей начала новую эпоху. Продолжались занятия наука­ми в кружках по интересам. Работал, например, кружок «Конгрегация» во главе с умным и прекрасно образо­ванным Бобрищевым-Пушкиным. Его участники, среди которых была прелестная Фонвизина, увлекавшая­ся богословием, обсуждали религи­озно-нравственные проблемы. В биб­лиотеке декабристов имелось более 6 тыс. томов. Выписывали 22 перио­дических издания. Для декабристов это было необходимо: они не толь­ко светло и печально отмечали еже­годно 14 декабря, но и стремились осмыслить восстание, его послед­ствия. В память о Сергее Муравьёве-Апостоле, который завещал запечат­леть историю восстания, обитатели Завода решили написать воспомина­ния. Мемуары многих декабристов читатели так и не увидели, но сочи­нения Завалишина, Горбачевского, Пущина, Бестужевых и других авто­ров хорошо известны. Они предста­вили свою, декабристскую, трактов­ку этого великого исторического события.

Вместе с тем декабристы изуча­ли историю края. В их библиотеке было большое собрание атласов и географических карт.

В Петровском Заводе сформи­ровалась Большая артель, которая заботилась о содержании и пропи­тании узников. Артельщики покупа­ли скот и откармливали его, шили одежду и сапоги, открыли свою ап­теку и цирюльню. Провожая това­рищей на поселение, выдавали де­нежное пособие тем, кто не имел богатых родственников. Помогали рабочим Завода деньгами и одеждой, научили местных жителей разводить огороды. Большая артель жила по Уставу из 13 разрядов и 106 парагра­фов. Её возглавлял избиравшийся на определённый срок «хозяин» — глав­ный артельный распорядитель. Каж­дый вносил свой вклад в общее дело: Бестужевы шили фуражки, Артамон Муравьёв был токарем, Трубецкой лучше других штопал чулки, Оболен­ский кроил одежду. В «соревнова­нии» огородников лучшим оказался Раевский, который едва ли не пер­вым в Прибайкалье вырастил на сво­ём огороде арбузы. Эти князья и гра­фы, ранее никогда не занимавшиеся физическим трудом, превратились в превосходных мастеров. Самые со­стоятельные из них, например Вол­конский, Трубецкой, Никита Мура­вьёв, добровольно вносили в фонд артели по 1—3 тыс. рублей в год, не ожидая благодарности, — так они понимали свой товарищеский долг. Полученная в артели закалка по­могла многим декабристам на по­селении. Находясь тогда вдалеке друг от друга, они уже умели в одиноч­ку «держать оборону» от нужды и невзгод.