Традиции и геополитика стран Африки и Латинской Америки

История наложила характерный отпечаток на традиции и геополитику стран Африки и Латинской Америки. Анализируя геополитические (региональные и субрегиональные) процессы, протекающие на этих кон­тинентах, важно не упускать из вида время Великих географических от­крытий, многовековую колонизацию, последствия колонизации, в частно­сти, искусственно созданные границы после «ухода» англичан, французов, бельгийцев, испанцев, итальянцев и т.д.. страшную нищету, безграмот­ность и другие социальные болезни, оставленные цивилизованными по­работителями. Как правило, колонизаторы, уходя, оставались, привязывая к метрополиям население бывших колоний и доминионов не силой ору­жия, а пуповиной финансового закабаления.

Север и Юг — два мира

Геополитика наших дней под Севером понимает всю совокуп­ность западной цивилизации, где главное внимание уделяется материальной, экономической стороне жизни. Север богат прежде всего потому, что строит всю свою жизнь, систему на прин­ципе максимальной выгоды, которую можно получить путем эксплуатации всех ресурсов (природных, экономических, фи­нансовых, людских и пр.). Очень обстоятельно эта проблема осмотрена в работе М. Вебера «Протестантская этика и дух капитализма», а тема «Места физических рас» развита в трудах Юлиуса Эволы. Мы говорим об этих источниках потому, что успехи Севера в материальной сфере возведены некоторыми за­падными учеными не только в политический, но и в расовый принцип. В таких странах, как Англия, США, Германия, неред­ко говорят и пишут о недоразвитости, варварстве, недочеловечности южного гондванического типа, который живет в окруже­нии следствий. Человек Севера — это человек, выделяющий энергию, потоки созидания, силы и мудрости. Это — признак нордизма. Подмена категорий сакральной географии категория­ми материальными или техническими была самой вульгарной, негативной стороной национал-социализма, а сейчас — различ­ных течений мондиализма и атлантизма. Своеобразно рассмат­ривает эту проблему А. Дугин. Он пишет:

Сущность Севера в сакральной географии - это примат духа над материей, окончательная и тотальная победа Света. Справедливости и Чистоты над тьмой животной жизни, произволом индивидуальных при­страстий и грязи низкого эгоизма. Материальный прогресс технической цивилизации сопровождался чудовищным духовным регрессом, и бо­гатство современного и «развитого» Севера не может служить критери­ем подлинного превосходства над материальной «бедностью» и технической отсталостью современного «примитивного Юга»¹.

Действительно, за этой бедностью часто скрывается духовное богатство: Китай, Индия, Россия, Исламский мир во многом противоположны в духовном плане Северу - «золотому милли­арду».

Термин «бедный Юг» — синоним Третьего мира — появился во времена холодной войны, когда, по мнению мондиалистов, и качестве Первого мира выступали развитые страны Запада, Вто­рого - страны социалистической системы, а Третий мир - это территории, где много дешевых природных и человеческих ре­сурсов, это прежде всего страны Африки, Латинской Америки, Азии и Среднего Востока.

Умело играя на религиозных и политико-идеологических разногласиях Третьего мира, завоеватели Запада веками жили за счет колоний и доминионов; новейшие формы колониализма финансово-экономического — еще более изощренные, жестокие, антигуманные. В итоге Третий мир, или «бедный Юг», имея ду­ховные преимущества перед Севером, не может быть серьезной альтернативой агрессору с Севера, он может быть союзником какого-либо нового геополитического силового поля, способ­ного перекроить планетарное пространство. В 70—80-х годах такой геополитической силой был Второй мир, или лагерь социализма, но по ряду причин он потерпел поражение в холодной войне и был разрушен. Конец Второго мира значительно ослож­нил жизнь народов стран Африки и Латинской Америки.

12.2. Африка - кипящий континент

Важной составной частью мирового сообщества является Африка. Перед этим «просыпающимся континентом» стоит гамма сложных геополитических проблем, одни из которых имеют давнюю, многовековую историю, например, колониализм, работорговля и т.д., Другие зародились или обострились недавно, ох|атывают сравнительно небольшой период, например, с разрушением СССР изменился баланс мировых геополитических сил,

меняются социально-экономические, политические, духовные сферы жизни этого континента. Многие народы Африки сравнительно недавно получили политическую независимость, но в экономическом и социальном плане большинства из них по-прежнему не коснулись реальные позитивные перемены.

Среди большинства африканских стран не нашла поддержки Концепция вестернизации, т. е. ориентации их на социальные институты, эталоны права. Запада, а частности США. В то же

время не получила развития и идея геополитического тяготения Африки (острова) к Евразии, в частности к Советскому Союзу.

За Африкой достаточно прочно утвердилась репутация наи­более конфликтной геополитической сферы планеты. В послед­нею четверть уходящего столетия стабильность имеет устойчи­вую тенденцию к понижению. На континенте было зафиксиро­вано 35 крупных вооруженных конфликтов, в которых погибло более 10 млн. человек, более 90% из них - гражданское население. На континенте насчитывается почти половина общемирового количества беженцев (по разным оценкам, от 7 до 10 млн. человек) и 60% перемещенных лиц (около 20 млн. человек).

Это обусловлено сложным переплетением различных конфликтогенных факторов: этнического, кланового, конфессио­нальной рознью, противоречиями социально-экономического и политического характера и другими причинами. Есть немало эабот, особенно на Западе, которые значительно упрощают эту проблему, порой сводя конвульсивное развитие Африки к ба­нальной схеме. Так, например, одним из первых трудов, положивших начало теории развития, стала книга С. Хантингтона «о новом политическом порядке в трансформирующихся общест­вах», где он, в частности, говорит:

Вторжение масс в политику порождает напряженность, что может создать угрозу для политической стабильности и, как следствие, для самого развития².

Каких-либо глубоких работ с анализом геополитического по­ложения Африки в научной литературе СССР, России, западных стран, самой Африки практически нет. Есть попытки осмыслить отдельные направления геополитики и политологии, в частно­сти, изучение проблем выбора пути социально-политического развития африканских стран в конце XX в., роль диктаторских режимов и армии в жизни континента, конфликты и их типо­логия, роль религиозного фактора в нравственно-политической жизни, культура и общество: синтез традиционного и современ­ного, перспективы геополитического развития Африки в XXI в.

В мае 1991 г. в Намибии прошла конференция «30 лет неза­висимости Африки: итоги и перспективы», где в качестве обоб­щающего вывода было сказано, что 30 лет независимости не принесли континенту ни демократии, ни процветания, еще бо­лее углубили экономический и политический кризис в Африке, т. е. геополитически этот «остров» так и остался прикованным к странам Западной Европы и США. Новая геополитическая си­туация, сложившаяся после разрушения СССР и стран социали­стического лагеря, наложила дополнительный негативный отпе­чаток на геополитический расклад в мировом балансе сил.

Современные африканские государства имеют различную социально-политическую и социально-экономическую направ­ленность. Вместе с тем вне зависимости от социальной ориента­ции, степени общественного развития характерной чертой аф­риканских стран является борьба за ликвидацию вековой отста­лости, за упрочение своего социального суверенитета, экономи­ческой независимости, социального прогресса, борьба за право распоряжаться богатством своих недр, своими людскими и фи­нансовыми ресурсами.

Африка в продолжение столетий раздирается этническими противоречиями. Самое кровопролитное из них началось в 1994 г. в Руанде и длилось почти два года. Находившееся у вла­сти правительство из радикально настроенных представителей народности хуту решило навсегда «закрыть» национальный во­прос, организовав массовое уничтожение «враждебной» народности тутси. Инициаторы вырезали более миллиона человек.

Это можно сравнить только с геноцидом армян в Турции в 1915 г., с действиями карателей времен фашистской Германии или «красных кхмеров» в Камбодже.

Самая характерная черта развития стран континента — неза­вершенность формационных процессов: относительно короткий период после завоевания ими политической независимости. На Континенте сложно, а порой причудливо переплелись различные типы экономических отношений — от общинно-патриархальных до капиталистических и социалистических. Слаба социально-классовая дифференциация общества, социальная структура включает остатки общинно-племенных и даже родовых отноше­ний. В политической системе господствуют различные виды вла­сти: авторитарно-военно-диктаторские, однопартийные, много­партийные, демократические и монархические. В сфере духов­ной идеологической жизни - широкий спектр различных воз­зрений: от традиционных африканских культур и верований до мусульманской и христианской религий, буржуазных и социалистических идей. Пожалуй, как никакой другой континент Афри­ка сохраняет политическую и экономическую зависимость от внешнего мира, особенно от стран Западной Европы и США, транснациональных корпораций, международных финансовых (центров. Эта зависимость постоянно стимулируется глобальными и социальными проблемами: голодом, нищетой, болезнями, неграмотностью, низкой политической и общей культурой наро­да, острыми экономическими и политическими кризисами, обо­стрением межэтнических, религиозных противоречий.

Современная Африка в политическом плане представляет собой в основном авторитарные режимы (они господствовали в середине 90-х годов в 38 из 45 государств Тропической Африки). Тому есть внутренние и внешние причины. К числу первых от­носятся экономическая отсталость, слабая социально-классовая дифференциация общества, наследие колониальной системы (диктаторы — вожди племен, народностей — ставленники коло­ниальной администрации), отсутствие элементов гражданского общества и правового государства, низкая политическая культу­ра населения, межэтнические противоречия, архаичная инфра­структура: плохие дороги, связь и др.

Помимо внутренних причин, формированию авторитарных режимов способствовало и противоборство двух мировых, систем — капитализма и социализма — в борьбе за сферы влияния на континенте. На протяжении 30 лет Африка была полем различных видов соперничества этих двух систем. Эти системы удерживали у власти и кормили различных диктаторов, которые проводили их интересы. Народ, как правило, беспрекословно подчинялся диктаторам, каким бы образом они ни приходили к власти. Население, за исключением национальной элиты, было объектом, а не субъектом политики и геополитических отноше­ний. Отсюда и нестабильность во всех сферах жизни Африки: после 1960 г. в независимых государствах континента произошло более 100 военных переворотов. Порой их совершали сержанты и лейтенанты, если им была обеспечена поддержка из-за рубежа.

Специфическим феноменом большинства африканских стран остается особая роль армии и политической оппозиции в виде сепаратистских движений. В глазах народа армия остается гаран­том и символом государственной независимости, организацией, способной установить и поддерживать хоть какой-то порядок внутри страны и добиться более или менее равноправных отно­шений с внешним миром. Армия - опора и рычаг власти прак­тически во всех странах Африки — в крупных, как Нигерия, За­ир, Судан, Эфиопия, Чад, Сомали, и в государствах меньших размеров.

В геополитическом, региональном раскладе сил в Африке, естественно, большую роль играют страны, располагающие бо­лее мощной (многочисленной, обученной, вооруженной и т.д.) армией и значительным людским потенциалом. На конец XX в. на этом континенте под ружьем находится приблизительно око­ло 2 млн. человек. Наиболее крупные армии: Египта — 440 тыс. при населении более 61 млн. человек, Марокко — около 196 тыс. при населении более 28 млн. человек, Алжира — около 122 тыс. при населении более 28 млн., Эфиопии — 120 тыс. и 50 млн. человек, Анголы — 82 тыс. и более 11 млн., ЮАР -79 тыс. и 40 млн. человек³.

В североафриканских странах, исповедующих, как правило, ислам, усиливается течение, стремящееся создать «исламскую государственность». Исламские группировки фундаменталист­ского толка с начала 90-х годов откровенно встали на путь экс­тремистских действий, «священной войны» против светских форм государственности (Алжир, Египет, Судан и др. страны).

Следующим специфическим фактором африканского конти­нента, оказывающим большое влияние на его геополитическое положение, являются межэтнические отношения. Этнический состав Африки - пестрейшая мозаика наций, народностей, пле­мен. На континенте живет примерно 50 наций и народностей,3 тыс. племен, говорящих на тысяче языков⁴. В результате колониального размежевания территории Африки государственные границы не имеют ничего общего с естественно-географическими и историческими границами проживания населения. 44% границ проведено по меридианам и параллелям, еще 30% — по прямым и дугообразным линиям. Такой дележ территории был миной замедленного действия, основой межэтнических конфликтов и войн. Подогревали их противостояние между Востоком и Западом, выбор пути социального развития, геополитических ориентаций. Этот фактор способствовал возникновению не только локальных межэтнических конфликтов, но и кровопролитных войн, о чем выше уже говорилось.

С начала 90-х годов XX в. в общественном сознании на кон­тиненте стали укореняться идеи межрегионального, межконтинентального сотрудничества. В столице Танзании — Дар-эс- Саламе создан Африканский центр по урегулированию кон­фликтов. Сделано это, по словам сотрудников Центра, «чтобы побудить африканцев самостоятельно решать собственные про­блемы, вместо того чтобы полагаться на иностранное посредни­чество»⁵.

Тем не менее многие представители мондиализма полагают, что его влияние будет настолько велико, что втянет в свою ор­биту население африканского континента. Но С. Хантингтон, о работах которого мы говорили в предыдущих главах, по этому поводу пишет:

Было бы явной глупостью полагать, что из-за краха советского коммунизма Запад завоевал навечно весь мир.

По его мнению, мировую геополитику будет определять кон­фронтация различных цивилизаций, где решающую роль станут играть западная и незападная цивилизации. К числу последних он относил, как мы знаем, конфуцианскую, славяно-православную, латиноамериканскую и африканскую. На распределение, взаи­модействие силовых полей на субрегиональном, континенталь­ном и межконтинентальном уровнях действуют многие факторы. Но решающее значение, полагает С. Хантингтон, имеет то, что

народы разных цивилизаций имеют различные представления о взаи­моотношениях между Богом и человеком, индивидом и группой, граж­данином и государством, о соотношении прав и обязанностей, свобо­ды и власти, равенства и иерархии. Эти различия порождены много­вековой историей. Они более глубоки, чем различия политических идеологий и режимов⁶.

Судьбы Африки исторически давно связаны с судьбами всего мира. Этот континент стал колыбелью человечества, дал мощнейшие цивилизации (Древнейший Египет, Арабский Халифат и др.), но колониальная эпоха значительно затормозила развитие его народов, изолировала их от влияния мира. Колонизаторы (страны Европы) прививали населению новый образ жизни, резко отличающийся от традиционных ценностей. После получения независимости каждая из стран Африки выбирала свой путь развития: капиталистический или социалистический. Но, как показала жизнь, западная и советская модели развития, ни учитывающие реалии жизни континента, привели к еще боль­шему углублению экономического кризиса, социальной и поли­тической нестабильности, региональным и этническим (включая и военные) конфликтам, к усилению голода, нищеты, росту за­висимости от стран-союзников. Например, в середине XX в. объем производства товаров и услуг стран Тропической Африки равнялся объему производства маленькой европейской страны -Бельгии. По данным экономистов Института Африки РАН, уро­вень производимого ВВП на континенте на душу населения в конце XX в. был более чем в 20 раз ниже, чем в развитых капиталистических странах. Другими словами, XXI век большинство африканских стран встречает в состоянии системного кризиса, следствием которого являются недоедание и даже голод, негра­мотность, ужасающая детская смертность, эпидемии, уносящие и поражающие десятки миллионов жизней. Плюс к этому ката­строфически ухудшающаяся экология и почти полное отсутствие средств для охраны окружающей среды. Перечисленные и дру­гие социальные «болячки» обостряют гонку вооружений, воен­ные конфликты. Например, ежегодная иностранная помощь странам континента составляет 11 млрд. долл., а расходы на вооружение и содержание военных превышают 12 млрд. долл. По сути на грани национальной катастрофы стоят Эфиопия, Ангола, Заир, Мозамбик, Судан, Сомали и некоторые другие страны. Как полагает профессор Жорж Нзонгола Нталажа (Заир), виновниками краха заирской экономики являются США, Франция и Бельгия. По его мнению, эти державы действовали в стране «исключительно в интересах правящей марионеточной клики, которая больше заботилась о личном обогащении, чем об интересах народа»⁷.

Геополитическое положение Африки, ее позиция в системе международных отношений во многом зависят от коренного изменения международного экономического порядка в пользу формирования лучших (льготных) условий для этого континен­та. Пока же этот порядок объективно направлен против интере­сов народов Африки. Противостоять неоколонизации они могут только на базе объединения всех сфер общественной жизни -экономической, социальной, политической, духовной - боль­шинства стран континента. Но реализовать эту задачу в конце XX - начале XXI вв. представляется нереальным в силу ряда причин (о большинстве из них выше сказано).

Итак, в геополитическом плане Африка больше тяготеет к Западу, хотя процесс этот сложен, динамичен и противоречив.

12.3. Латинская Америка:

Геополитические отношения

Исторически по мере укрепления экономической, военной, фи­нансовой мощи и политического веса США Латинская Америка постепенно втягивалась в геополитическое поле северного сосе­да. И сейчас практически Соединенные Штаты занимают в аб­солютном большинстве стран этого континента гегемон и стеков положение. «Прибирать к рукам» латиноамериканцев США на­чали еще в первой четверти XIX в.

В конце 1823 г. президент Соединенных Штатов Дж. Монро обратился к Конгрессу со специальным посланием, которое явилось результатом обобщения и развития теории и практики внешней политики США и получило название доктрины Мон­ро. Эта доктрина была разработана на заседаниях американского правительства в связи со слухами об угрозе интервенции со сто­роны Священного Союза (Россия, Австрия, Пруссия) в Латин­скую Америку с целью восстановления былого господства Испа­нии в ее американских колониях. Вот такой надуманный предлог был использован США для утверждения своей гегемонии в южном полушарии континента. В §7 доктрины выдвигался и развивался «принцип, закрепляющий колонизацию». В нем го­ворилось:

Американские континенты ввиду свободного и независимого по­ложения, которого они добились и которое они сохранили, не должны рассматриваться впредь в качестве объекта для будущей колониза­ции любой европейской державы.

А в §48 и 49 обосновывался принцип разделения мира на ев­ропейскую и американскую системы. В доктрине подчеркива­лось, что любая попытка со стороны Священного Союза

распространить их систему на любую часть нашего полушария явля­ется опасной для нашего спокойствия и безопасности⁸.

В этом документе в дипломатически завуалированной форме были заложены интересы плантаторов-рабовладельцев Юга и крупной буржуазии Севера в экспансии, создании благоприятных условий для расширения территории США и выдвижения лозун­гов, теоретически оправдывающих «преимущественные права» США на американском континенте. Эти «преимущественные права» северного соседа сводились к простой геополитической идее: рост могущества и благосостояния страны связывался с расширением территории американских штатов.

Эта экспансия нашего населения и присоединение новых штатов оказали счастливейшее влияние на все высшие интересы Союза. Это в огромной мере увеличило наши ресурсы и прибавило нам силу и достоинство державы, признанной всеми. Совершенно очевидно, что, расширяя базис нашей системы и увеличивая число штатов, сама эта система сильно укреплялась в обеих своих частях —

зафиксировано в этом документе.

«Преимущественные права» США, провозглашенные в док­трине Монро, реализовались в 1924-1926 гг. против Кубы и Пу­эрто-Рико, когда силами Колумбии и Мексики американцы подчинили себе кубинцев и пуэрториканцев, а в 40-х годах XIX в. у Мексики в знак «признательности» за ее усилия по за­кабалению Кубы американцы отторгли Техас, Орегон и Кали­форнию. По этому поводу президент Д. Полк в декабре 1845 г., обращаясь к Конгрессу, лицемерно утверждал, что только сам народ

имеет право определять свою собственную судьбу. Если какая-нибудь его часть, образуя независимое государство, предложит объединиться с нашей конфедерацией, то этот вопрос будет решаться ими и нами без какого-либо вмешательства⁹.

Спустя более чем 150 лет США, действуя точно так же, спер­ва организуют «независимое государство», будь то в Латинской Америке, Африке, на Балканах, в Восточной Европе или в дру­гой геополитической точке планеты, а затем вводят туда свои «миротворческие» войска. О решении осуществлять функции «международной полицейской силы» (сначала применительно к странам Латинской Америки) США объявили еще в 1895 г. (доктрина госсекретаря Р. Олни), подтвердили в 1904г., когда президент Т. Рузвельт прямо заявил, что в Западном полушарии {приверженность Соединенных Штатов к доктрине Монро может заставить их в случае внутренних беспорядков и бессилия в лати­ноамериканских странах осуществлять функции «международной политической силы». Реализуя эту функцию, в начале XX в. США организуют многочисленные интервенции на Кубу, в Мексику, на Гаити, в Доминиканскую республику, Никарагуа, Панаму и другие страны. Начиная с 50-х годов XX в. и до конца второго тысячелетия вмешательство США в жизнь упомянутых, а также других стран континента практически не прекращалось: растущее национально-освободительное движение в Латинской Америке в первую очередь было направлено против бесцере­монного северного соседа и его ставленников («Самоса — быв­ший диктатор Никарагуа — сукин сын, но наш сукин сын», — говаривал президент США Ф.Д. Рузвельт).

Большинство латиноамериканцев резко отрицательно относят­ся к доктрине Монро. По словам бывшего президента Гондураса П. Бонилья даже

упоминание об этой ... доктрине ... считается в странах Латинской Америки оскорблением их достоинства и их суверенитета и в то же время угрозой их независимости⁹.

Конец XX в., конечно, внес изменения в геополитическую систему силовых полей континента. Возникли и активизируются новые процессы в политике, экономике, которые во многом обусловлены ускорением научно-технического прогресса, фор­мированием транснациональных компаний и другими причина­ми. Важной особенностью этих перемен является то, что в их орбиту втягиваются все страны мира. И Латинская Америка в полной мере испытывает на себе позитивное, а также и негатив­ное воздействие новой обстановки. Страны континента, несмот­ря на противодействие США, в силу прежде всего объективных причин ищут пути интеграции в мировую экономику. Внутрен­ними причинами интегрирования явились: застой в экономике стран Латинской Америки (он характерен для большинства го­сударств континента), неконкурентоспособность продукции на мировом рынке, неустойчивое хозяйственное развитие, рост без­работицы, инфляции, социальной напряженности и др. В каче­стве важнейшей внешней причины можно назвать глобализацию мировой экономики. Это один из ключевых мирохозяйственных процессов современности. Происходит качественная трансфор­мация мировой экономики. Кроме того, глобализация выступает как одна из движущих сил научно-технического прогресса, об­новления производства и ускорения темпов роста производи­тельных сил, усиления взаимодействия всех форм международ­ного экономического обмена (мировой торговли, вывоза капита­ла, научно-технического сотрудничества и т.д.)- Но глобализация несет резкое обострение конкуренции во всех субрегионах конти­нента, усиление экономической неустойчивости: учащение колебаний хозяйственной конъюнктуры, увеличение безработицы, рост банкротств, снижение оплаты труда рабочих и служащих.

Конечно, политика интеграции в мировую экономику при­несла народам Латинской Америки и определенные выгоды: по­зволила снизить инфляцию и возобновить экономический рост, обеспечить сравнительно высокие темпы роста торговли (за де­сять лет - с 1987 по 1996 гг. экспорт вырос примерно втрое, а импорт — в четыре раза), приток иностранного капитала за этот период составил почти 330 млрд. долл. Но за фасадом видимого благополучия скрывалось много негативных явлений и тенден­ций: импорт по темпам роста опережал экспорт (отсюда пассив­ных сальдо в торговле больше). Особенно значительным оказал­ся дефицит внешней торговли у Бразилии, Колумбии, Перу. Доминиканской республики. Развитие экспорта не стало мото­ром, двигающим внутренний экономический прогресс. Страны региона не смогли занять прочные позиции на мировом рынке. Темпы роста ВВП оказались значительно ниже, чем в 50-70-х годах, когда экономика регулировалась государством (в 50-е -70-е годы рост ВВП составлял 4,8 - 5,3%, в 90-е годы - 2,7%). Удельный вес стран региона в мировом товарообороте к середи­не 90-х годов снизился против уровня конца 70-х на 0,5%¹⁰.

Резкое увеличение импорта осложнило положение нацио­нальных производителей, вызвало волну банкротств, рост безра­ботицы и социальных конфликтов. Особенно сильно это ударило по обрабатывающей и легкой промышленности (производство обуви, одежды, мебели, инструментов). Половина предприятий этой сферы производства обанкротилась. Начался процесс деин-дустриализации и структурной перестройки экономики, т. е. продолжение политики превращения стран Латинской Америки в сырьевой придаток США, Канады, Европы. Под воздействием мирового рынка регион все больше ориентируется на добычу и первичную переработку минерального сырья и сельскохозяйст­венной продукции. Металлообработка, машиностроение, электротехника и другие сферы передового промышленного произ­водства в большинстве стран переходят от замкнутого производственного цикла к монтажу и сборке продукции из импортных деталей и узлов.

К концу XX в. Россия усилила внимание к Латинской Аме­рике. Но смотреть на этот континент приходится не как на еди­ный центр силы, а так же, как и в Африке, как на конгломерат разнородных стран, но с учетом их стремления к интеграции и

сложившихся многосторонних организаций. Многосторонние формы взаимодействия должны подкрепляться двусторонними связями. Отношения между Россией и конкретными странами обладают своей спецификой. В основе всех связей, безусловно, должны лежать совпадающие геополитические, геостратегиче­ские интересы, включающие в себя всю гамму их составляющих. Определяющим в их отношениях является тот факт, что Россия и большинство стран Латинской Америки находятся в сходной фазе развития и решают похожие задачи — общественной мо­дернизации, перекройки мирохозяйственных связей. По своему экономическому весу РФ и такие региональные державы, как Бразилия, Аргентина, Мексика, оказались почти в равном по­ложении — к их голосам страны «семерки» прислушиваются, но в расчет почти не принимают. Поэтому государства континента стоят перед опасностью маргинализации в формирующемся ми­ре мегаблоков. Россия и юг американского континента в гео­стратегическом плане оказываются вне трех полюсов экономи­ческого, политического и т.п. развития: североамериканского, западноевропейского и тихоокеанского (наиболее динамичного полюса).

Другой фактор, который объективно сближает интересы РФ и государств Латинской Америки, — незаинтересованность в однополюсном миропорядке, потребность в механизмах сдержи­вания гегемонистских устремлений в геополитике США. Лидеры стран континента накопили в этом отношении некоторый опыт и все чаще приходят к выводу о необходимости создания общего латиноамериканского фронта борьбы против северного соседа. Так, например, в мае 1996г. «Группа Рио» (14 наиболее влия­тельных государств континента) выступила с резким осуждением закона Хэлмса — Бертона от 12 марта 1996 г., ужесточающего торгово-экономическую блокаду Кубы. «Группа Рио» рекомендо­вала Межамериканскому Юридическому комитету, а также Между­народному суду в Гааге дать этому закону правовую оценку.

Со странами Латинской Америки Россию сближает и сход­ная ситуация стран-должников, усиливающаяся конкуренция на рынках товаров и услуг, близость подходов к проблемам между­народной безопасности, укрепления режима нераспространения ядерного оружия, урегулирования региональных и межгосудар­ственных конфликтов и др.

Одной из форм диалога России со странами Латинской Аме­рики стали контакты с Организацией американских государств (ОАГ). Эта организация постоянно усиливает свое влияние в процессах политической и экономической интеграции в Запад­ном полушарии. Поэтому статус постоянного наблюдателя в ней, который РФ приобрела в 1992 г., расширяет возможности российского сотрудничества с регионом на многосторонней ос­нове, хотя Вашингтон делает все от него зависящее, чтобы эти возможности ограничить. Почти полувековой опыт работы ОАГ при наличии доброй воли лидеров РФ и ближнего зарубежья, может вполне пригодиться для организации деятельности СНГ. Продуктивным может оказаться сотрудничество России с двумя крупными экономическими объединениями — НАФТА и МЕР-КОСУР. НАФТА — Североамериканская ассоциация свободной торговли создана в 1992 г. В нее вошли США, Канада и Мекси­ка. Предполагалось, что к 2005 г. в нее войдут все страны кон­тинента от Аляски до Огненной Земли, но слишком «разные весовые категории» оказались у стран — участниц проекта, и создание самого большого общего рынка застопорилось. Можно полагать, что влияние НАФТА на расстановку сил в мировой геополитике (прежде всего через экономику) будет возрастать.

МЕРКОСУР создана в 1991 г. Первоначально в нее вошли Бразилия, Аргентина, Парагвай и Уругвай. Присоединение к группе в 1996 г. еще одной страны - Чили - значительно изме­нило ее геополитический облик: она вышла в тихоокеанский регион, возросли ее политические и экономические возможно­сти, потенциал противостояния мегаблокам. В перспективе МЕРКОСУР и «союз четырех» — Россия, Белоруссия, Казах­стан, Киргизия — могут объединить усилия для совместного противостояния на севере континента и в тихоокеанском бас­сейне. Пока что РФ и латиноамериканские государства находят­ся вне интеграционных процессов в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Их стремление активно войти в АТР может стать хоро­шей основой для взаимной поддержки., совместных действий. Для этого предприняты некоторые ходы: Россия, Мексика, Чили и Перу являются членами Совета Тихоокеанского экономического сотрудничества. Совет объединяет представителей правительственных, научных и деловых кругов и может служить хо­рошим инструментом для разработки и реализации совместных проектов. Кроме того, Мексика и Чили как члены Ассоциации азиатско-тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС) заняли нейтральную позицию при вступлении России в эту ор­ганизацию свободной торговли и инвестиций.

Большая возможность сотрудничества РФ открывается в сфере новых тонких технологий. В Латинской Америке есть не­мало покупателей российских технологий, особенно из сферы ВПК, в частности, вооружений. Можно полагать, что именно это встретит наибольшее сопротивление со стороны США. Но южноамериканцы хорошо подстраховали эту программу. Закуп­ки тонких (особенно военных) технологий финансирует Меж­американский банк развития (МАБР) — второй по величине ме­ждународный банк с уставным капиталом в 4 млрд. долл. Он спонсирует ассоциацию «Программа Боливар», занимающуюся покупкой тонких технологий. Военная техника — одна из не­многих на сегодняшний день высококонкурентноспособных ста­тей российского экспорта. Спрос на нее в регионе, особенно в Бразилии, Перу, Колумбии, очень велик. Армии этих стран ак­тивно реформируются, технически переоснащаются. Значит, это - начало цепной реакции, стимул для военных реформ в других странах континента.

Пока же объем торговли РФ со странами Латинской Амери­ки сравнительно невелик — около 1% общего внешнеторгового оборота России. Наибольший удельный вес приходится на торговлю с Кубой. В российско-кубинских отношениях сейчас пре­обладает прагматическое начало, учитываются геополитические интересы России. Так, например, несмотря на сильный нажим со стороны США, угрозу применения экономических санкций, Москва сохранила за собой пользование на условиях аренды стратегическим объектом — радиоэлектронной станцией в Лурдесе, т. е. Россия заявила в данном случае о себе как о сильном геополитическом субъекте, а не объекте влияния. Поддержка Россией Кубы усиливается, что в перспективе дает большой шанс приема Острова Свободы в НАФТА. Два других члена этой Ассоциации - Канада и Мексика - занимают первое и второе места по объему инвестиций в экономику Кубы. Таким образом, Куба может рассматриваться Россией как надежный торговый партнер с большими возможностями и как мост (ворота) на се­вер и юг западного полушария.

Хорошие перспективы укрепления всесторонних связей имеются у России с Мексикой, особенно в области газовой и горнодобывающей промышленности, энергетики и транспорта, в аэрокосмической сфере.

Укрепляются связи России с Венесуэлой. Начало им положи­ло письмо Президента Венесуэлы Хосе Тадео Монагаса импера­тору России Александру II 22 марта 1856 г., в котором высказыва­лось пожелание открыть взаимные торговые и дружественные от­ношения 11. Наиболее полными отношения России с Венесуэлой были с 1975 по 1991 гг., когда действовало известное соглашение о сотрудничестве между СССР, Венесуэлой и Кубой в поставках нефти. В 1996 г. в Венесуэлу нанес визит Министр иностранных дел России Е. Примаков. Он вывел двустороннее сотрудничество на качественно новый уровень. Подтверждение этому — возоб­новление деятельности нефтяного четырехугольника: Россия -Венесуэла — Куба — Европа. Венесуэла вновь поставляет нефть на Кубу, а Россия — в Европу. Координация поставок нефти и газа особенно важна во время падения цен на энергоносители.

Другим хорошим геополитическим ходом во время того же визита в Латинскую Америку было провозглашение концепции многополярного мира. На этот призыв сразу же откликнулось руководство Колумбии, которое пригласило РФ вступить в меж­дународную группу государств ««друзей Колумбии»» (в нее уже входят Испания, Венесуэла, Мексика и Коста-Рика).

Один из старейших и крупнейших торговых партнеров на­шей страны в Латинской Америке — Аргентина. Связи с этой страной за 1996—1998 гг. значительно усилились. Товарооборот возрос в два раза. В перспективе — усиление сотрудничества в области атомной энергетики, тонких научн