ПРИЛИВНОЕ ТРЕНИЕ. КАНТ И ТОМСОН— ТЕЙТ 7 страница

Употребление мясной пищи привело к двум новым достижениям, имеющим решающее значение: к пользованию огнем и к приручению животных. Первое еще более сократило процесс пищеварения, так как оно доставляло рту, так сказать, уже полупереваренную пищу; второе обогатило запасы мясной пищи, так как наряду с охотой оно открыло новый источ­ник, откуда ее можно было черпать более регулярно, и доставило, кроме того, в виде молока и его продуктов новый, по своему составу по меньшей мере равноценный мясу, предмет пи­тания. Таким образом, оба эти достижения уже непосредственно

_______________ РОЛЬ ТРУДА В ПРОЦЕССЕ ПРЕВРАЩЕНИЯ ОБЕЗЬЯНЫ В ЧЕЛОВЕКА___________ 493

стали новыми средствами эмансипации для человека. Останавливаться здесь подробно на их косвенных последствиях, как бы важны они ни были для развития человека и общества, мы не можем, так как это слишком отвлекло бы нас в сторону.

Подобно тому как человек научился есть все съедобное, он также научился и жить во вся­ком климате. Он распространился по всей пригодной для житья земле, он, единственное жи­вотное, которое в состоянии было сделать это самостоятельно. Другие животные, приспосо­бившиеся ко всем климатам, научились этому не самостоятельно, а только следуя за челове­ком: домашние животные и насекомые-паразиты. А переход от равномерно жаркого климата первоначальной родины в более холодные страны, где год делится на зиму и лето, создал но­вые потребности, потребности в жилище и одежде для защиты от холода и сырости, создал, таким образом, новые отрасли труда и вместе с тем новые виды деятельности, которые все более отдаляли человека от животного.

Благодаря совместной деятельности руки, органов речи и мозга не только у каждого в от­дельности, но также и в обществе, люди приобрели способность выполнять всё более-сложные операции, ставить себе всё более высокие цели и достигать их. Самый труд стано­вился от поколения к поколению более разнообразным, более совершенным, более много­сторонним. К охоте и скотоводству прибавилось земледелие, затем прядение и ткачество, обработка металлов, гончарное ремесло, судоходство. Наряду с торговлей и ремеслами поя­вились, наконец, искусство и наука; из племен развились нации и государства. Развились право и политика, а вместе с ними фантастическое отражение человеческого бытия в челове­ческой голове — религия. Перед всеми этими образованиями, которые выступали прежде всего как продукты головы и казались чем-то господствующим над человеческими общест­вами, более скромные произведения работающей руки отступили на задний план, тем более, что планирующая работу голова уже на очень ранней ступени развития общества (например, уже в простой семье) имела возможность заставить не свои, а чужие руки выполнять наме­ченную ею работу. Всю заслугу быстрого развития цивилизации стали приписывать голове, развитию и деятельности мозга. Люди привыкли объяснять свои действия из своего мышле­ния, вместо того чтобы объяснять их из своих потребностей (которые при этом, конечно, от­ражаются в голове, осознаются), и этим путем с течением времени возникло то идеалистиче­ское мировоззрение, которое овладело умами в особенности со времени гибели античного мира. Оно и теперь владеет

_________________________ «ДИАЛЕКТИКА ПРИРОДЫ». СТАТЬИ И ГЛАВЫ_____________________ 494

умами в такой мере, что даже наиболее материалистически настроенные естествоиспытатели из школы Дарвина не могут еще составить себе ясного представления о происхождении че­ловека, так как, в силу указанного идеологического влияния, они не видят той роли, которую играл при этом труд.

Животные, как уже было вскользь упомянуто, тоже изменяют своей деятельностью внеш­нюю природу, хотя и не в такой степени, как человек, и эти совершаемые ими изменения ок­ружающей их среды оказывают, как мы видели, обратное воздействие на их виновников, вы­зывая в них в свою очередь определенные изменения. Ведь в природе ничто не совершается обособленно. Каждое явление действует на другое, и наоборот; и в забвении факта этого все­стороннего движения и взаимодействия и кроется в большинстве случаев то, что мешает на­шим естествоиспытателям видеть ясно даже самые простые вещи. Мы видели, как козы пре­пятствуют восстановлению лесов в Греции; на острове св. Елены козы и свиньи, привезен­ные первыми прибывшими туда мореплавателями, сумели истребить почти без остатка всю старую растительность острова и этим подготовили почву для распространения других рас­тений, привезенных позднейшими мореплавателями и колонистами. Но когда животные ока­зывают длительное воздействие на окружающую их природу, то это происходит без всякого намерения с их стороны и является по отношению к самим этим животным чем-то случай­ным. А чем более люди отдаляются от животных, тем более их воздействие на природу при­нимает характер преднамеренных, планомерных действий, направленных на достижение оп­ределенных, заранее известных целей. Животное уничтожает растительность какой-нибудь местности, не ведая, что творит. Человек же ее уничтожает для того, чтобы на освободив­шейся почве посеять хлеба, насадить деревья или разбить виноградник, зная, что это прине­сет ему урожай, в несколько раз превышающий то, что он посеял. Он переносит полезные растения и домашних животных из одной страны в другую и изменяет таким образом флору и фауну целых частей света. Более того. При помощи разных искусственных приемов разве­дения и выращивания растения и животные так изменяются под рукой человека, что стано­вятся неузнаваемыми. Те дикие растения, от которых ведут свое происхождение наши зерно­вые культуры, еще до сих пор не найдены. От какого дикого животного происходят наши собаки, которые даже и между собой так резко отличаются друг от друга, или наши столь же многочисленные лошадиные породы — является все еще спорным.

_______________ РОЛЬ ТРУДА В ПРОЦЕССЕ ПРЕВРАЩЕНИЯ ОБЕЗЬЯНЫ В ЧЕЛОВЕКА___________ 495

Впрочем, само собой разумеется, что мы не думаем отрицать у животных способность к планомерным, преднамеренным действиям. Напротив, планомерный образ действий сущест­вует в зародыше уже везде, где протоплазма, живой белок существует и реагирует, т. е. со­вершает определенные, хотя бы самые простые движения как следствие определенных раз­дражений извне. Такая реакция имеет место даже там, где еще нет никакой клетки, не говоря уже о нервной клетке. Прием, при помощи которого насекомоядные растения захватывают свою добычу, является тоже в известном отношении планомерным, хотя совершается вполне бессознательно. У животных способность к сознательным, планомерным действиям развива­ется в соответствии с развитием нервной системы и достигает у млекопитающих уже доста­точно высокой ступени. Во время английской псовой охоты на лисиц можно постоянно на­блюдать, как безошибочно лисица умеет применять свое великолепное знание местности, чтобы скрыться от своих преследователей, и как хорошо она знает и умеет использовать все благоприятные для нее свойства территории, прерывающие ее след. У наших домашних жи­вотных, более высоко развитых благодаря общению с людьми, можно ежедневно наблюдать акты хитрости, стоящие на одинаковом уровне с такими же актами у детей. Ибо, подобно тому как история развития человеческого зародыша во чреве матери представляет собой лишь сокращенное повторение развертывавшейся на протяжении миллионов лет истории физического развития наших животных предков начиная с червя, точно так же и духовное развитие ребенка представляет собой лишь еще более сокращенное повторение умственного развития тех же предков, — по крайней мере более поздних. Но все планомерные действия всех животных не сумели наложить на природу печать их воли. Это мог сделать только че­ловек.

Коротко говоря, животное только пользуется внешней природой и производит в ней из­менения просто в силу своего присутствия; человек же вносимыми им изменениями застав­ляет ее служить своим целям, господствует над ней. И это является последним существен­ным отличием человека от остальных животных, и этим отличием человек опять-таки обязан труду*.

Не будем, однако, слишком обольщаться нашими победами над природой. За каждую та­кую победу она нам мстит. Каждая из этих побед имеет, правда, в первую очередь те послед­ствия, на которые мы рассчитывали, но во вторую и третью очередь

Пометка на полях: «Облагорожение». Ред.

_________________________ «ДИАЛЕКТИКА ПРИРОДЫ». СТАТЬИ И ГЛАВЫ_____________________ 496

совсем другие, непредвиденные последствия, которые очень часто уничтожают значение первых. Людям, которые в Месопотамии, Греции, Малой Азии и в других местах выкорче­вывали леса, чтобы получить таким путем пахотную землю, и не снилось, что они этим по­ложили начало нынешнему запустению этих стран, лишив их, вместе с лесами, центров ско­пления и сохранения влаги360 . Когда альпийские итальянцы вырубали на южном склоне гор хвойные леса, так заботливо охраняемые на северном, они не предвидели, что этим подрезы­вают корни высокогорного скотоводства в своей области; еще меньше они предвидели, что этим они на большую часть года оставят без воды свои горные источники, с тем чтобы в пе­риод дождей эти источники могли изливать на равнину тем более бешеные потоки. Распро­странители картофеля в Европе не знали, что они одновременно с мучнистыми клубнями распространяют и золотуху. И так на каждом шагу факты напоминают нам о том, что мы от­нюдь не властвуем над природой так, как завоеватель властвует над чужим народом, не вла­ствуем над ней так, как кто-либо находящийся вне природы, — что мы, наоборот, нашей плотью, кровью и мозгом принадлежим ей и находимся внутри ее, что все наше господство над ней состоит в том, что мы, в отличие от всех других существ, умеем познавать ее законы и правильно их применять.

И мы, в самом деле, с каждым днем научаемся все более правильно понимать ее законы и познавать как более близкие, так и более отдаленные последствия нашего активного вмеша­тельства в ее естественный ход. Особенно со времени огромных успехов естествознания в нашем столетии мы становимся все более и более способными к тому, чтобы уметь учиты­вать также и более отдаленные естественные последствия по крайней мере наиболее обыч­ных из наших действий в области производства и тем самым господствовать над ними. А чем в большей мере это станет фактом, тем в большей мере люди снова будут не только чувство­вать, но и сознавать свое единство с природой и тем невозможней станет то бессмысленное и противоестественное представление о какой-то противоположности между духом и матери­ей, человеком и природой, душой и телом, которое распространилось в Европе со времени упадка классической древности и получило наивысшее развитие в христианстве.

Но если уже потребовались тысячелетия для того, чтобы мы научились в известной мере учитывать заранее более отдаленные естественные последствия наших, направленных на производство, действий, то еще гораздо труднее давалась эта наука в отношении более отда­ленных общественных последствий

_______________ РОЛЬ ТРУДА В ПРОЦЕССЕ ПРЕВРАЩЕНИЯ ОБЕЗЬЯНЫ В ЧЕЛОВЕКА___________ 497

этих действий. Мы упомянули о картофеле и о сопровождавшей его распространение золо­тухе. Но что может значить золотуха в сравнении с теми последствиями, которые имело для жизненного положения народных масс целых стран сведение питания рабочего населения к одному только картофелю? Что значит золотуха в сравнении с тем голодом, который в 1847 г. постиг, в результате болезни картофеля, Ирландию и который свел в могилу миллион питающихся исключительно — или почти исключительно — картофелем ирландцев, а два миллиона заставил эмигрировать за океан! Когда арабы научились дистиллировать алкоголь, им и в голову не приходило, что они этим создали одно из главных орудий, при помощи ко­торого будут истреблены коренные жители тогда еще даже не открытой Америки. А когда Колумб потом открыл эту Америку, то он не знал, что он этим пробудил к новой жизни дав­но исчезнувший в Европе институт рабства и положил основание торговле неграми. Люди, которые в XVII и XVIII веках работали над созданием паровой машины, не подозревали, что они создают орудие, которое в большей мере, чем что-либо другое, будет революционизиро­вать общественные отношения во всем мире и которое, особенно в Европе, путем концен­трации богатств в руках меньшинства и пролетаризации огромного большинства, сначала доставит буржуазии социальное и политическое господство, а затем вызовет классовую борьбу между буржуазией и пролетариатом, борьбу, которая может закончиться только низ­вержением буржуазии и уничтожением всех классовых противоположностей. — Но и в этой области мы, путем долгого, часто жестокого опыта и путем сопоставления и анализа истори­ческого материала, постепенно научаемся уяснять себе косвенные, более отдаленные обще­ственные последствия нашей производственной деятельности, а тем самым мы получаем возможность подчинить нашему господству и регулированию также и эти последствия.

Однако для того, чтобы осуществить это регулирование, требуется нечто большее, чем простое познание. Для этого требуется полный переворот в нашем существующем до сего времени способе производства и вместе с ним во всем нашем теперешнем общественном строе.

Все существовавшие до сих пор способы производства имели в виду только достижение ближайших, наиболее непосредственных полезных эффектов труда. Дальнейшие же послед­ствия, появляющиеся только позднее и оказывающие действие благодаря постепенному по­вторению и накоплению, совершенно не принимались в расчет. Первоначальная общая соб­ственность

_________________________ «ДИАЛЕКТИКА ПРИРОДЫ». СТАТЬИ И ГЛАВЫ_____________________ 498

на землю соответствовала, с одной стороны, такому уровню развития людей, который вооб­ще ограничивал их кругозор тем, что лежит наиболее близко, а с другой стороны, она пред­полагала наличие известного излишка свободных земель, который предоставлял известный простор для ослабления возможных дурных результатов этого примитивного хозяйства. Ко­гда этот излишек свободных земель был исчерпан, пришла в упадок и общая собственность. А все следующие за ней более высокие формы производства приводили к разделению насе­ления на различные классы и тем самым к противоположности между господствующими и угнетенными классами. В результате этого интерес господствующего класса стал движущим фактором производства, поскольку последнее не ограничивалось задачей кое-как поддержи­вать жалкое существование угнетенных. Наиболее полно это проведено в господствующем ныне в Западной Европе капиталистическом способе производства. Отдельные, господ­ствующие над производством и обменом капиталисты могут заботиться лишь о наиболее не­посредственных полезных эффектах своих действий. Более того, даже сам этот полезный эффект — поскольку речь идет о полезности производимого или обмениваемого товара — совершенно отступает на задний план, и единственной движущей пружиной становится по­лучение прибыли при продаже.

Общественная наука буржуазии, классическая политическая экономия, занимается пре­имущественно лишь теми общественными последствиями человеческих действий, направ­ленных на производство и обмен, достижение которых непосредственно имеется в виду. Это вполне соответствует тому общественному строю, теоретическим выражением которого она является. Так как отдельные капиталисты занимаются производством и обменом ради непо­средственной прибыли, то во внимание могут приниматься в первую очередь лишь ближай­шие, наиболее непосредственные результаты. Когда отдельный фабрикант или купец прода­ет изготовленный или закупленный им товар с обычной прибылью, то это его вполне удов­летворяет, и он совершенно не интересуется тем, что будет дальше с этим товаром и купив­шим его лицом. Точно так же обстоит дело и с естественными последствиями этих самых действий. Какое было дело испанским плантаторам на Кубе, выжигавшим леса на склонах гор и получавшим в золе от пожара удобрение, которого хватало на одно поколение очень доходных кофейных деревьев, — какое им было дело до того, что тропические

_______________ РОЛЬ ТРУДА В ПРОЦЕССЕ ПРЕВРАЩЕНИЯ ОБЕЗЬЯНЫ В ЧЕЛОВЕКА___________ 499

ливни потом смывали беззащитный отныне верхний слой почвы, оставляя после себя лишь обнаженные скалы! При теперешнем способе производства как в отношении естественных, так и в отношении общественных последствий человеческих действий принимается в расчет главным образом только первый, наиболее очевидный результат. И при этом еще удивляют­ся тому, что более отдаленные последствия тех действий, которые направлены на достиже­ние этого результата, оказываются совершенно иными, по большей части совершенно про­тивоположными ему; что гармония между спросом и предложением превращается в свою полярную противоположность, как это показывает ход каждого десятилетнего промышлен­ного цикла и как в этом могла убедиться и Германия, пережившая небольшую прелюдию та­кого превращения во время «краха» ; что основывающаяся на собственном труде частная собственность при своем дальнейшем развитии с необходимостью превращается в отсутст­вие собственности у трудящихся, между тем как все имущество все больше и больше кон­центрируется в руках нетрудящихся; что [...]

Здесь рукопись обрывается. Ред.

[ЗАМЕТКИ И ФРАГМЕНТЫ] [ИЗ ИСТОРИИ НАУКИ]

* * *

Необходимо изучить последовательное развитие отдельных отраслей естествознания. — Сперва астрономия, которая уже из-за времен года абсолютно необходима для пастушеских и земледельческих народов. Астрономия может развиваться только при помощи математи­ки. Следовательно, приходилось заниматься и математикой. — Далее, на известной ступени развития земледелия и в известных странах (поднимание воды для орошения в Египте), а в особенности вместе с возникновением городов, крупных построек и развитием ремесла раз­вилась и механика. Вскоре она становится необходимой также для судоходства и военного дела. — Она тоже нуждается в помощи математики и таким образом способствует ее разви­тию. Итак, уже с самого начала возникновение и развитие наук обусловлено производством.

В течение всей древности собственно научное исследование ограничивается этими тремя отраслями знания, притом в качестве точного и систематического исследования — только в послеклассический период (александрийцы, Архимед и т. д.). В физике и химии, которые в умах тогдашних людей еще почти не отделялись друг от друга (теория стихий, отсутствие представления о химическом элементе), в ботанике, зоологии, анатомии человека и живот­ных можно было пока что только собирать факты и по возможности систематизировать их. Физиология, лишь только удалялись от наиболее очевидных вещей, как, например, пищева­рение и выделение, сводилась просто к догадкам: это и не могло быть иначе, пока еще не знали даже кровообращения. — В конце

ИЗ ИСТОРИИ НАУКИ_______________________________ 501

этого периода появляется химия в первоначальной форме алхимии.

Когда после темной ночи средневековья вдруг вновь возрождаются с неожиданной силой науки, начинающие развиваться с чудесной быстротой, то этим чудом мы опять-таки обяза­ны производству. Во-первых, со времени крестовых походов промышленность колоссально развилась и вызвала к жизни массу новых механических (ткачество, часовое дело, мельни­цы), химических (красильное дело, металлургия, алкоголь) и физических фактов (очки), ко­торые доставили не только огромный материал для наблюдений, но также и совершенно иные, чем раньше, средства для экспериментирования и позволили сконструировать новые инструменты. Можно сказать, что собственно систематическая экспериментальная наука стала возможной лишь с этого времени. Во-вторых, вся Западная и Центральная Европа, включая сюда и Польшу, развивалась теперь во взаимной связи, хотя Италия, благодаря сво­ей от древности унаследованной цивилизации, продолжала еще стоять во главе. В-третьих, географические открытия, — произведенные исключительно в погоне за наживой, т. е. в ко­нечном счете под влиянием интересов производства, — доставили бесконечный, до того времени недоступный материал из области метеорологии, зоологии, ботаники и физиологии (человека). В-четвертых, появился печатный станок* .

Теперь, — не говоря уж о математике, астрономии и механике, которые уже существова­ли, — физика окончательно обособляется от химии (Торричелли, Галилей, — первый, в за­висимости от промышленных гидротехнических сооружений, впервые изучает движение жидкостей, — см. у Клерка Максвелла). Бойль делает из химии науку. Гарвей благодаря от­крытию кровообращения делает науку из физиологии (человека, а также животных). Зооло­гия и ботаника остаются всё еще собирающими факты науками, пока сюда не присоединяет­ся палеонтология — Кювье, — а вскоре затем открытие клетки и развитие органической хи­мии. Благодаря этому сделались возможными сравнительная морфология и сравнительная физиология, и с тех пор обе стали подлинными науками. В конце прошлого века закладыва­ются основы геологии, в новейшее время — так называемой (неудачно) антропологии, опо­средствующей переход от морфологии и физиологии человека и его рас к истории. Исследо­вать подробнее и развить это.

Пометка на полях: «До сих пор хвастливо выставляют напоказ только то, чем производство обязано науке; но наука обязана производству бесконечно большим». Ред.

«ДИАЛЕКТИКА ПРИРОДЫ». ЗАМЕТКИ И ФРАГМЕНТЫ_________________ 502

* * *

ВОЗЗРЕНИЕ ДРЕВНИХ НА ПРИРОДУ

(Гегель, «История философии», т. I, — Греческая философия)³⁶²

О первых философах Аристотель («Метафизика», кн. I, гл. 3) говорит, что они утвержда­ют следующее:

«То, из чего все сущее состоит, из чего, как из первого, оно возникает и во что, как в последнее, оно возвра­щается, то, что, как субстанция (ouaux), остается всегда одним и тем же и изменяется лишь в своих определе­ниях (жхиет), — это есть элемент (ато1%еюу) и начало (ap%r|) всего сущего... Поэтому они полагают, что ни одна вещь не возникает (оите yiyveauai ouSev) и не исчезает, так как всегда сохраняется одна и та же природа» (стр. 198).

Таким образом, здесь перед нами уже полностью вырисовывается первоначальный сти­хийный материализм, который на первой стадии своего развития весьма естественно считает само собой разумеющимся единство в бесконечном многообразии явлений природы и ищет его в чем-то определенно-телесном, в чем-то особенном, как Фалес в воде.

Цицерон говорит:

«Фалес* из Милета... утверждал, что вода есть начало вещей, а бог — тот разум, который образует все из во­ды» («О природе богов», I, 10).

Гегель совершенно правильно объявляет это прибавкой Цицерона и добавляет:

«Но вопрос о том, верил ли Фалес еще, кроме того, в бога, нас здесь не касается; речь идет здесь не о допу­щениях, верованиях, народной религии... и если бы даже он и говорил о боге, как об образователе всех вещей из воды, то мы бы отсюда ничего больше не узнали об этой сущности... Это — пустое слово, лишенное своего понятия», стр. 209 (около 600 г. [до хр. эры]).

Древнейшие греческие философы были одновременно естествоиспытателями: Фалес был геометром, он определил продолжительность года в 365 дней, предсказал, как говорит пре­дание, одно солнечное затмение. — Анаксимандр изготовил солнечные часы, особую карту (тгергцетрои) суши и моря и различные астрономические инструменты. — Пифагор был ма­тематиком.

У Анаксимандра из Милета, по Плутарху («Застольные беседы», VIII, 8), «человек про­изошел от рыбы, вышел из воды на сушу»* (стр. 213). Для него архл каг aioixsiov то ajrsipov**, причем он не определял (ôiopiÇcov) его ни как воздух, ни как

Подчеркнуто Энгельсом. Ред.

** — первоначалом и элементом было бесконечное (подчеркнуто Энгельсом). Ред.

ИЗ ИСТОРИИ НАУКИ_______________________________ 503

воду, ни как что-нибудь другое (Диоген Лаэрций, кн. II, § 1) [стр. 210]. Гегель (стр. 215) пра­вильно передает это бесконечное словами: «неопределенная материя» (около 580 г.).

Анаксимен из Милета принимает за первоначало и за основной элемент воздух, который у него бесконечен (Цицерон, «О природе богов», I, 10).

«Из него все выступает и в него снова все возвращается» (Плутарх, «О мнениях философов», I, 3).

При этом воздух, аг|р = тгуеица*:

«Подобно тому как наша душа, которая представляет собой воздух, сдерживает нас, так дух (тгуеица) и воз­дух сдерживают весь мир; дух и воздух означают одно и то же» (Плутарх)³⁶³ [стр. 215—216].

Душа и воздух рассматриваются как всеобщая среда (около 555 г.).

Уже Аристотель говорит, что эти древнейшие философы полагают первосущность в неко­тором виде материи: в воздухе и воде (и, может быть, Анаксимандр в чем-то среднем между ними); позже Гераклит — в огне, но ни один из них не в земле из-за ее сложного состава ( tt|v |j,syaÀO|j,spsiav), «Метафизика», кн. I, гл. 8 (стр. 217).

Обо всех них Аристотель правильно замечает, что они оставляют необъясненным источ­ник движения (стр. 218 и следующие).

Пифагор из Самоса (около 540 г.): число—основное начало:

« Число есть сущность всех вещей, и организация вселенной в ее определениях представляет собой вообще

гармоническую систему чисел и их отношений » (Аристотель, «Метафизика», кн. I, гл. 5 passim ).

Гегель правильно обращает внимание на

«смелость подобного утверждения, которое сразу устраняет все то, что представление считает сущим или сущностным (истинным), и истребляет чувственную сущность», полагая сущность в логической категории, хотя бы очень ограниченной и односторонней [стр. 237—238].

Подобно тому как число подчинено определенным законам, так подчинена им и вселен­ная; этим впервые высказывается мысль о закономерности вселенной. Пифагору приписы­вают сведение музыкальной гармонии к математическим отношениям. Точно так же:

«В центре пифагорейцы помещали огонь; Землю же они рассматривали как звезду, обращающуюся по кругу вокруг этого центрального тела» (Аристотель, «О небе», II, 13) [стр. 265].

— дыхание, дух. Ред.

* Подчеркнуто Энгельсом. Ред.

" — в разных местах. Ред.

_____________________ «ДИАЛЕКТИКА ПРИРОДЫ». ЗАМЕТКИ И ФРАГМЕНТЫ_________________ 504

Но этот огонь не был Солнцем; тем не менее тут первая догадка о том, что Земля движет­ся.

Гегель о планетной системе:

«... Математика до сих пор еще не в состоянии указать закон гармонии, определяющий расстояния [между планетами]. Эмпирические числа мы знаем точно; но все имеет вид случайности, а не необходимости. Мы зна­ем приблизительную правильность расстояний, и благодаря этому было удачно предугадано существование еще некоторых планет между Марсом и Юпитером, там, где позднее открыли Цереру, Весту, Палладу и т. д. Но такого последовательного ряда, в котором был бы разум, смысл, астрономия еще не открыла в этих расстояни­ях. Она, наоборот, относится с презрением к мысли о таком изображении этого ряда, которое вскрывало бы в нем определенную правильность; но сам по себе это крайне важный пункт, и мы не должны отказываться от попытки найти такого рода ряд» (стр. 267—268).

При всем наивно-материалистическом характере мировоззрения в целом, уже у древней­ших греков имеется зерно позднейшего раскола. Уже у Фалеса душа есть нечто особое, от­личное от тела (он и магниту приписывает душу), у Анаксимена она — воздух (как в Книге бытия)³⁶⁴, у пифагорейцев она уже бессмертна и переселяется, а тело является для нее чем-то чисто случайным. И у пифагорейцев душа есть «отщепившаяся частица эфира (акоакаа\ха ouuspo^)» (Диоген Лаэрций, кн. VIII, § 26—28), причем холодный эфир есть воздух, а плотный образует море и влажность [стр. 279—280].

Аристотель также и пифагорейцев правильно упрекает в следующем:

Своими числами «они не объясняют, каким образом возникает движение и как без движения и изменения имеют место возникновение и исчезновение или же состояния и действия небесных вещей» («Метафизика», кн. I, гл. 8) [стр. 277].

Пифагор, как говорит предание, открыл тождество утренней и вечерней звезды, а также то, что Луна получает свой свет от Солнца. Наконец, он открыл пифагорову теорему.

«Говорят, что, когда Пифагор открыл эту теорему, он принес гекатомбу*... И замечательно, что его радость по этому поводу была так велика, что он устроил большое празднество, на которое были приглашены богачи и весь народ. Теорема стоила того. Это было веселье, радость духа (познания) — за счет быков» (стр. 279).

Элеаты.

Левкипп и Демокрит³⁶⁵.

«Левкипп и его сотоварищ Демокрит признают элементами полное и пустое, называя, например, одно су­щим, другое же небытием, а именно:

— жертву из ста быков. Ред.