Социально-психологический аспект

Своеобразие египетского пути развития отразилось и на социально-психологическом облике египетского общества. Само мироздание мыслится здесь перевернутым: небо – женское начало, земля – мужское, культ плодородия принимает характер культа мертвых и жизни в смерти. Фараон Аменхотеп IV (Эхнатон) в XV в. до н.э. попытался провести политико-религиозную реформу, введя учение об универсальном верховном солнечном боге Атоне. Реформа потерпела поражение, но на некоторое время несколько раскрепостила строгие канонические рамки изобразительного искусства, сохранившееся во множестве образцы которого являются ценнейшим историческим источником. Канон – первоначально название измерительного инструмента, определяющего прямое направление; им могли быть и отвес, и линейка. В египетской культуре этим словом обозначались образцы, освященные религией, передававшие из поколения в поколение строго закрепленную трактовку образов. Возможно, благодаря именно этим канонам, изображения людей на фресках и памятниках на первый взгляд кажутся плоскими, напыщенными, холодными, безрадостными и неживыми. И таковым нередко представлялось древнеегипетское общество и сам египтянин. Основоположник современного искусствознания И.И. Винкельман (1717-1768) считал, что «египтяне не принадлежали к числу людей, кажущихся созданными для радости и веселья» (51). Но египтология внесла серьезные коррективы в подобные представления. Как отметил П. Монте, неверно воспринимать египтян как беспомощных рабов, готовых слепо подчиниться любой прихоти безжалостного фараона и фанатичных корыстных жрецов; в жизни простого египтянина было больше хорошего, чем плохого (52). Не следует забывать и слова римского историка IV в. Аммиана Марцеллина о том, что «жители Египта в основном смуглы, имеют лицо скорее черноватое, чем мрачное ... У них стыдится тот, кто не может показать множество шрамов на теле за отказ платить подати, и до сих пор еще не могли изобрести орудие пытки, которое могло бы у какого-нибудь закоренелого разбойника в этой стране вырвать против воли настоящее его имя»» (53).

Еще Геродот отметил, что «подобно тому, как небо в Египте иное, чем где-либо в другом месте, и как река у них отличается иными природными свойствами, чем остальные реки, так и нравы и обычаи египтян почти во всех отношениях противоположны нравам и обычаям остальных народов» (54). Основные особенности эколого-географической среды Нила – определенная территориальная замкнутость, регулярность и постоянство природных процессов, проявляющиеся в строгой периодичности разливов Нила, симметричность в ландшафте и климате, единообразие в фауне и флоре во многом способствовали специфичности формирования древнеегипетского мировоззрения. Стабильность и регулярность жизненно важных природных процессов формировали шкалу древнеегипетских ценностей, выстраивали параметры канона. Основными из них являлись устойчивость, незыблемость, долговечность, воплощенные в пирамидах. Платон следующим образом комментировал происхождение художественных канонов у египтян со времен глубокой древности: «Установив, что является прекрасным, египтяне объявили об этом на священных празднествах, и никому - ни живописцам, ни кому-нибудь другому, создающему всевозможные изображения ... не дозволено было вводить новшества и измышлять что-либо иное, не отечественное» (55). Единообразие и симметричность в природе породило у египтян острое чувство симметрии и равновесия, что отразилось, в частности, в строгой пропорциональности, соразмерности и монументальном спокойствии скульптурных изображений. Не только мир, но и свою жизнь в этом мире египтяне воспринимали как нечто стабильное, максимально упорядоченное, воспроизводящееся из поколения в поколение, “запрограммированное” самим фактом принадлежности человека к этому стабильному, упорядоченному, мало изменчивому и воспроизводящему миру. Даже в отношении к смерти преобладает признание того, что смерть, будучи обязательным уделом человека, не является его тотальным концом (56). Отсюда – формирование сложного погребального культа.

Замкнутость страны сказалась на контрастном противопоставлении достоинств родной Черной земли и ее жителей чужим Красным землям и их обитателям: «Подл азиат, плохо место, в котором он живет», – поучает своего сына Мерикара гераклеопольский царь. «Египтяне после ливийцев самый здоровый народ на свете, что зависит, по моему мнению от климата - ведь там нет смены времен года» - писал Геродот (57). Как подчеркивает И.И. Винкельман, у голов египетских мумий, в бесчисленном количестве осмотренных князем М.К. Радзивиллом, совершившим в 1582-1584 гг. путешествие в Египет, все зубы были на месте, и не нашлось даже ни одного испорченного (58).

По свидетельствам древних авторов, во многих деяниях человеческих египтяне были первыми, а их опыт был использован другими народами. Сами же они ни от кого не желали перенимать никаких обычаев, вели более совершенный образ жизни, чем другие народы (59), стойко переносили превратности жизни, были трудолюбивы, спокойны и мудры, уверенны в себе и в стабильности процессов окружающего мира. Жители Верхнего Египта, где условия жизни были весьма суровыми, по натуре были более воинственными. Жившие на плодородных землях в более мягких природных условиях, жители Нижнего Египта были кроткими и общительными. Географическая изоляция избавляла их от страха быть завоеванными, что во многом определило уникальность формирования менталитета. Международная торговля – один из источников иноземного влияния, была прерогативой царствующей династии, что весьма ограничивало культурное влияние извне. Уже Страбон отмечал, что Египет издревле отличался миролюбием вследствие того, что он был самодовлеющей страной, недоступной для вторжения чужестранцев. По мнению Д. М. Уайта, древние египтяне могут считаться одним из наименее невротических обществ, когда-либо существовавших в мире (60). Видный отечественный египтолог Ю.Я. Перепелкин в «Истории Древнего Египта» говорит о том, что египтяне не пошли по пути усовершенствования орудий производства, методов орошения и т.д. (что было для них жизненно важно), а занялись строительством пирамид, которые для жизнеобеспечения страны и повышения уровня благосостояния народа были абсолютно бесполезны. Над вопросами, почему же древнеегипетская цивилизация не пошла по пути технологического усложнения орудий труда и простейших механизмов, хотя условия жизни к этому их подталкивали, и так ли уж был бессилен перед природными явлениями человек того времени, если, будучи религиозным не по призванию, а по рождению, рассматривал их как проявления божественной воли, размышлял крупный российский ученый, академик Б.А. Тураев (1868-1920). Согласно его выводам, законы природы входили в систему вселенской гармонии, с которой древний египтянин соприкасался каждую минуту своей жизни. Возможности человека как сложного психологического организма, наделенного сознанием, далеко не ограничиваются рамками материальной, или видимой, сферы существования. Оазис и пустыня в мировоззрении древних египтян олицетворяли жизнь и смерть, связывались с идеей о загробном мире, о жизни после смерти, символом которой выступал Нил, ежегодно разливающийся и уходящий обратно с наступлением засухи. Редкие контрасты природы и соприкосновение необычайно плодородной долины с бесплодной пустыней, быстрое чередование яркого света и темной ночи, смена ветров и периодов Нила наложили печать на религиозное мышление египтянина, развив в нем сначала космический, затем этический дуализм (61). Вот почему политические решения диктовались не только экономическими, завоевательными, но и религиозными соображениями. Отсюда и грандиозное строительство пирамид - неотъемлемый фактор жизни египтян, отражавший их мировоззрение, находившееся в прямой связи с природой и ее явлениями. Египетское общество было теократическим. Все нити общественной и духовной власти находились в руках фараона. Сама структура общества была подобна пирамиде, конусом, венчавшим эту пирамиду, являлся фараон.

Исследователи обращают внимание на один очень любопытный аспект. У любого народа, достигшего предгосударственного или раннегосударственного уровня, неизбежно возникает та или иная форма эпоса с героической центральной фигурой. В древнеегипетских памятниках нет даже намека на существование эпоса. Идеалом египетской бюрократической государственности был вовсе не мужественный воин - война считалась обычной, хоть и трудной работой, приносящей материальный успех, а всецело занятый своей службой чиновник, опора фараона, винтик весьма сложной древнеегипетской государственной машины. В зажатом пределами естественных границ Египте, изолированном от остального мира, где государственность уподоблялась миропорядку, а ее упадок - крушению мира, функции каждого винтика-чиновника были строго определены и также строго контролировались сверху донизу. Главная задача образования заключалась в подготовке грамотного писца, будущего чиновника. Сделать блестящую карьеру, суметь подняться благодаря послушанию, чинопочитанию, благопристойности, инициативности строго в рамках должностных обязанностей, с низов чиновной иерархии до поста визиря - вот идеальный кодекс поведения. Героика всегда предполагает наличие экстремальной ситуации, что являлось в глазах египтян угрозой налаженному порядку и самому мирозданию. Ей не было места в жизни древнеегипетского общества. Героя на долгие времена вытеснил чиновник. Египту нужны были не герои, а организаторы стабильного благополучия. В общественном сознании укоренился стереотип: «сильная власть - хорошая жизнь» (62). Египтяне не ставили своей задачей преобразовать общественную систему, напротив, они хотели как можно меньше портить ее (63). Даже, так называемые, переходные периоды от Древнему к Среднему и от Среднего к Новому царствам, основательно потрясли – «Воистину: земля перевернулась подобно гончарному кругу» (64), но не разрушили основу и структуру египетского общества. За распадом государственности следовал новый виток установления твердой власти, правившей уже с учетом реалий нового исторического времени. Таким образом, для Египта единство, сменяемое лишь краткими периодами хаоса и распада, являлось нормой, тогда как другие культуры древности до империй существовали в основном в условиях раздробленности.

Уже Геродот подметил одну чрезвычайно важную особенность египтян: они «больше всего сохраняют память [о прошлом своей земли] и потому разбираются в истории своей страны лучше всех людей, с которыми мне пришлось общаться в своих странствиях» (65). Возможно, и эта сохраняемая память подкрепляла незыблемость мировоззрения. «Золотой век» древних египтян не был связан с гипотетическим «райским» будущем, как у многих других народов. Он, в их представлениях, был связан с прошлым, когда мудро правили боги, создав и подарив людям сбалансированную общественную систему; людям следовало только поддерживать этот баланс с помощью твердой власти. Быстрота объединения привела к тому, что в эпоху централизованного государства перешло весьма архаическое мировоззрение, не успевшее разложиться в «номовый» период, и идеология Старого царства основывалась на древнейших, первобытных, по сути, представлениях, переломленных через призму государственности.

Как уже отмечалось, эколого-географическая ниша формирования цивилизации Древней Месопотамии характеризуется большей открытостью, нерегулярностью и непредсказуемостью порой опустошительных разливов Евфрата и Тигра, асимметричностью в ландшафте и климате, разнообразием в фауне и флоре. С этими особенностями исследователи связывают выраженную асимметричность шумерских скульптур, тревожную динамичность рельефов, ощущение быстротечности и зыбкости всего существующего. В отличие от «вечных» египетских пирамид зиккураты Древнего Двуречья, построенные из сырцовых кирпичей, ненадолго пережили своих строителей. Возможно, и в этом сказывалось различие в мироощущениях обитателей Нильской долины и Междуречья. Шумеры и вавилоняне, в отличие от египтян, воспринимали общество как изменчивое и зыбкое, неустойчивое и относительно быстротечное. Смерть воспринималась как окончательная разлука с жизнью и живыми, переход в инобытие, причем в плохое (66). Как отмечает И. С. Клочков, жители Древней Месопотамии не создали четко оформленной этической системы, имеющей такой категорический характер, как Десять заповедей Моисея. Они, как и египтяне, не были склонны к теоретизированию и широким обобщениям. Но их математика в большей мере, чем египетская, имела абстрактный характер, хотя и в ее текстах нет доказательств. Законы основывались на прецедентном праве, а не вытекали из осознания общих принципов. Произведения религиозной литературы, сообщая о тех или иных верованиях и представлениях, практически не дают примеров их обоснования и толкования. Но общий тон произведений литературы позволяет характеризовать этику жителей Месопотамии как этику положительного эвдемонизма, в основе которого лежит учение о стремлении человека к счастью, а мировоззрение - как миро- и жизнеутверждающее (67). Борьба светской знати против жрецов породила свободомыслие. Свободомыслие пробило брешь в авторитарном складе мышления - идеалом становится не вся система организации общества, а отдельно взятый человек. Одним из них стал Гильгамеш. Наделенный героическим характером, он противостоит не только послам Агги, которые «из Киша в Урук к Гильгамешу явились», но и старцам своего города, призывавшими не разить Киш оружием, склонить перед ним голову - «все колодцы в стране вырыть». Гильгамеш смог побороть общественное мнение и

«... Собрание мужей города Урука

Гильгамешу отвечает:

«О стоящие, о сидящие!

За военным вождем идущие!

Бока осла сжимающие! -

Кто для защиты города дышит? -

Перед Кишем главы не склоним, Киш оружием сразим!».

Гильгамеш призывает своего слугу Энкиду покрыть боевое оружие сиянием славы, «мужам своим доблестным молвит слово:

«Герои мои! Острогляды мои!

Отважный да встанет...».

Не тягостным уделом воина, а героикой военных подвигов воспета в эпосе воинская служба. Идеалу удачного бюрократа жители Древней Месопотамии предпочли идеал героя. В художественной культуре разрабатывался образ сильной индивидуальной личности. Если военная песнь о возвращении «разворотившего», «разорившего страну кочевников» победоносного египетского войска под началом Уны перечисляла чисто материальные выгоды похода, то в Междуречье воспевали не только радость добычи, но и отвагу своих воинов. В одной из царских гробниц царей Ура археологом Л. Вуллеем при раскопках 1927-1928 гг. был найден так называемый штандарт Ура - мозаичная картина из лазурита и перламутра из двух деревянных пластинок длиной в 55 см и шириной по 22,5 см каждая. Находка датирована открывателем 3500 г. до н.э. На пластине представлены не только захваченная добыча и пир победителей, но, что самое главное, изображена марширующая, сомкнув щиты, пехота и мчащиеся колесницы, запряженные ослами. Даже спустя тысячу лет соседние народы еще не знали колесниц и не могли маршировать сомкнутыми рядами. Уже в те времена шумеры применяли кожаные шины, надутые воздухом. Египтяне хорошо овладели искусством ведения войны, в бою были грозными и решительными. Но естественные границы страны и отсутствие превосходившего по мощи агрессора позволяло египтянам не торопиться с прогрессом в военном деле. Географическая же открытость Междуречья привлекала воинственные горные племена, которые готовы были всегда броситься на плодородную, а потом и культурную страну. Никакие меры обороны не могли быть действенными, так как за горами простирались необъятные пространства Восточной Европы и Средней Азии, всегда поставлявшие контингенты разноплеменных завоевателей и грабителей. Вся история цивилизации Двуречья представляет постоянное чередование вторжений новых рас, ассимиляций, перемен, смен языков и смешений этносов (68). В этих условиях постоянно грозящая опасность требовала от каждого воина самопожертвования, отваги и героизма - общество нуждалось в герое.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Гердер И. Идеи к философии истории человечества / Пер. А.В. Михайлова. М., 1977. С. 320.

2. Гиппократ. О воздухах, водах и местностях, 13; 24.

3. Дьяконов И.М. Основные черты древнего общества // Проблемы докапиталистических обществ в странах Востока. М., 1971. С.127 - 145; Пути истории. М., 1994. С.12 - 43; Ильин Г.Ф. Древневосточное общество и проблемы его социально-экономической структуры // Вопросы древней истории. 1983. № 3. С.13-18; Дандамаев М.А. Нерабские формы зависимости в древней Передней Азии (к постановке вопроса) // Проблемы социальных отношений и форм зависимости на древнем Востоке. М., 1984. С. 5 и сл.; Васильев Л.С. История Востока. М., 1994. С.50 - 57; История Востока: в 6 тт. / Отв. ред. В.А. Якобсон. Т.1. Восток в древности. М., 1997.

4. Клименко В.В. Климат и история в эпоху первых высоких культур (3500-500 гг. до н.э.) // Восток. 1998. № 4. С.20.

5. Страбон. География. XVI, 1, 9-10.

6. Кайтуков В.М. Эволюция диктата. М., 1995. С.25 - 26.

7. Вебер М. История хозяйства. Город. М., 2001. С.72.

8. Циглер К. Долина Нила (3000-1780 гг. до н.э.) // История человечества / Под. ред. А.Х. Дани и Ж-П. Модна. ЮНЕСКО, 2003. Т.2. С. 121.

9. Дьяконов И.М. Жители города Ура. М., 1990. С. 292.

10. Тураев Б.А. История Древнего Востока. М., 2002. С.56.

11. Плиний Старший. Естествознание. Об искусстве. XXXVI, 57; 59.

12. Тураев Б.А. Древний Египет. СПб., 2000. С.44.

13. Павсаний. Описание Эллады. VIII, 24, 12.

14. Плиний Старший, XXXVI, 58.

15. Числа, XI, 5.

16. Страбон. География. XVI, 1,15.

17. Геродот. История. I, 179.

18. Витрувий. Об архитектуре. VIII, 3, 8.

19. Геродот, I, 193. 20.

20. Страбон, XVI, 5; 14.

21. Хронологически Раннединастический период /РД/ подразделяется на три этапа: РД I - XXVIII-XXVII вв. до н.э.; РД II - XXVII-XXVI вв. до н.э.; РД III - XXV-XXIV вв. до н.э.

22. Ламберг-Карповски К., Райт Р. Долина Тигра и Евфрата (3000-1500 гг. до н.э.) // История человечества. Т. 2. С. 175.

23. Там же. С. 175 - 176.

24. Струве В.В. Манефон и его время. СПб. 2003. С.5.

25. См., например: Тураев Б.А. Древней Египет. С.37.

26. Циглер К. Указ. соч. С. 121 - 122.

27. Замаровский В. Их величества пирамиды. М., 1986. С.121 - 122; Рак И.В. Мифы Древнего Египта. СПб., 1993. С.230; Циглер К. Указ. соч. С.123.

28. Уайт Д. М. Боги и люди Древнего Египта. М., 2004. С. 115.

29. Дьяконов И.М. Пути истории. М., 1994. С. 36.

30. Большаков А.О. Сущевский А.Г. Герой и общество в древнем Египте / Древние цивилизации от Египта до Китая. М., 1997. С. 317 - 318 // ВДИ. 1991. № 3.

31. Ламберг-Карповски К., Райт Р. Указ. соч. С.176.

32. Дандамаев М.А. Распад государственного хозяйства и процессы приватизации в древней Месопотамии // ВДИ. 2002. № 4. С. 3.

33. Там же. С. 5.

34. Дьяконов И.М. Люди города Ура. М., 1990. С. 8.

35. Дандамаев М.А. Указ. соч. С. 5 - 6.

36. Ламберг-Карповски К., Райт Р. Указ. соч. С. 180.

37. Перепелкин Ю.Я. Хозяйство староегипетских вельмож» / М., 1988. С. 5.

38. Дьяконов И.М. Пути истории. С. 36.

39. Богословский Е.С. Древнеегипетская экономика на пути к возникновению денег / Древние цивилизации от Египта до Китая. М., 1997. С. 201 - 202 // ВДИ. 1982. № 1.

40. Головина. В.А. KDB: земельная аренда в Египте эпохи раннего Среднего царства» / Древние цивилизации от Египта до Китая. М., 1997. С. 341 // ВДИ. 1995. № 2.

41. Дьяконов И.М. Люди города Ура. С. 8 - 9.

42. Ламберг-Карловски К., Райт Р. С. 181.

43. Дьяконов И.М. Люди города Ура. С.11 - 17.

44. Дьяконов И.М. Пути истории. С. 37.

45. Ламберг-Карповски К., Райт Р. Указ. соч. С. 176.

46. Струве В. В. Рабовладельческая латифундия в Сумире III династии Ура // Сборник в честь Ольденбурга. Л. 1934. С. 495 - 507.

47. Дьяконов И.М. Люди города Ура. С. 7.

48. Дандамаев М.А. Указ. соч. С. 5.

49. Дьяконов И.М. Люди города Ура. С. 7-8.

50. Перепелкин Ю.Я. Указ. соч. С. 71.

51. Винкельман И.И. История искусства древности. СПб., 2000. С. 38.

52. Монте П. Повседневная жизнь Египта. М., 2004. С. 359.