Глава 11. КРЕСТЬЯНСКАЯ ВОЙНА 1772–1775 гг
ПРЕДВЕСТНИКИ ВОССТАНИЯ
Фактический материал предыдущих глав с очевидностью раскрывает трагизм самого развития нашей страны, находящейся в глубинах территории Восточной Европы с весьма неблагоприятными природно-климатическими условиями, препятствующими сравнительно гармоничному развитию социума. Прежде всего этот трагизм был присущ механизмам своеобразной компенсации отсутствующих условий— Эти механизмы были внутренне противоречивы. С одной стороны, неистребимая архаичная крестьянская община как существеннейшая опора не вполне прочного крестьянского хозяйства. С другой стороны — это жесточайшая система крепостного права, уже накопившая в себе крайне негативные свойства. Однако в эпоху Екатерины II она еще далеко не исчерпала свои объективные макросвойства. Ведь именно они позволили оптимизировать аграрную экономику, усилить военную мощь государства и обеспечить пространство для поступательного развития экономики и самого общества. Вместе с тем цена такого развития была очень высока. Для социальных низов общества это развитие оборачивалось своей самой неприглядной и жестокой стороной, несущей народу кнут и плеть, тюрьму и ссылку, постоянно вызывающей вспышки социального гнева и ненависти, выливавшиеся в бунты и восстания народных масс. Последним таким крупнейшим восстанием была крестьянская война 1773–1775 гг.
Политика «просвещенного абсолютизма» не была способна ликвидировать противоречия, раздиравшие тогдашнее общество. Действуя в «духе времени», создавая новые формы влияния на общество, она в его низах оставляла все почти без изменений. Удерживая крестьян Черноземья на земле при растущих, но непременно необходимых барщинных повинностях, эта политика тем не менее делала положение крестьян постоянно критическим. Политика «просвещенного абсолютизма» не способствовала улучшению положения многочисленных государственных крестьян, все новые и новые массы которых принудительно привлекались к работе на казенных заводах и фабриках.
В конце 60 — начале 70-х гг. XVIII в. развернулось крупное движение приписных крестьян Олонецкого края. Весной 1771 г. волнения стали перерастать в вооруженное восстание. К лету число сопротивлявшихся достигало всего лишь 7 тыс. В июне около 2 тыс. крестьян, собравшихся на Кижском погосте, были обращены в бегство карателями. Вожакам восстания Клименту Соболеву, Андрею Сальникову и Семену Костину вырвали ноздри и по наказании кнутом сослали на каторгу в Нерчинск.
Однако волнения, подавленные в одном месте, с неумолимой закономерностью возникали в другом. В том же 1771 г. в таком огромном городе, каким была Москва, с ее скученными строениями и антисанитарными условиями, вспыхнула чудовищная эпидемия чумы, пришедшая с юга, из районов Украины. Болезнь косила десятки тысяч людей, смерть заставала их повсюду — на улице и дома, на мануфактурах и торговых площадях. Обезумевшие от горя и страха горожане толпами устремились к знаменитой «чудотворной» иконе Богородицы, что у Варварских ворот. Боясь усиления эпидемии, архиепископ Амвросий велел убрать икону. Доведенный до отчаяния «черный люд» поднял восстание. Раздался набат, толпы людей разгромили солдат у Варварских ворот и кинулись по Москве в поисках злосчастного Амвросия. Беспорядки стремительно перерастали в антифеодальное движение. Три дня в Москве шли бои, пока прибывшие в Москву гвардейцы во главе с екатерининским фаворитом Григорием Орловым не подавили восстание.
Но и теперь в России не наступил покой. На далеком русском Яике заволновались казаки. Еще недавно вольное, самоуправляемое казачье войско Яика с приближением укрепленных пограничных линий Российского государства, с появлением Оренбурга как центра края и оренбургского губернатора с его огромной властью стало постепенно лишаться былых привилегий. Казаки перестали выбирать своих атаманов, на них было взвалено тяжелое бремя службы в войсках империи, и старинные казацкие промыслы (добыча соли, рыболовство) стали также подвергаться ограничениям. Это дополнялось резким возрастанием розни между богатой казацкой «старшиной» и остальным «войском». В 1771 г. вспыхнул острый конфликт в связи с набором казаков в Московский легион для войны с Турцией. В Яик были введены правительственные войска, началось следствие и репрессии. Последний орган самоуправления — казачий круг был ликвидирован вместе с канцелярией, виновным вырезали ноздри, били кнутом, ссылали в Сибирь. На все войско был наложен тяжелейший денежный штраф.
Подавленный Яик затаился, но огонь восстания не погас; загнанный вглубь, он в любую минуту мог вспыхнуть с новой силой.
Важнейшим элементом ситуации накануне восстания была вновь охватившая Россию эпидемия самозванчества. В 1765 г. однодворец Гаврила Кремнев объявляет себя Петром III. Он ездит по селам Воронежской губернии и при торжественном богослужении приводит к присяге народ, обещая освобождение от рекрутчины, подушной подати и т. п. Схваченный властями, он был жестоко бит по всем тем селам, где ему присягали, клеймен и отправлен на вечную каторгу в Нерчинск.
Однако на сцене появляется другой самозванец. Им оказался армянин Асланбеков, объявивший себя Петром III. И он был бит плетьми и сослан в Нерчинск. Но Россия снова с неумолимой настойчивостью выдвигает нового самозванца. Это был беглый солдат Лев Евдокимов, назвавшийся Петром II. Почти одновременно в Слободской Украине беглый солдат брянского полка Петр Федорович Чернышев (из однодворцев) также объявил себя Петром III, и вновь осмелившийся присвоить имя царя был бит плетьми и сослан на каторгу в Нерчинск. В Исетской провинции казак Каменьщиков распространял слухи о том, что Петр III жив и заточен в Троицкой крепости. Беглый солдат Мамыкин был пойман под Астраханью и наказан за распространение слухов о Петре III.
Наконец, за год до появления Пугачева на Дону объявился беглый крестьянин Федот Богомолов, выдавший себя за Петра Федоровича. Его уже признали казаки Дубовки, центра Волжского казачьего войска, но дело кончилось внезапным арестом. Ф. Богомолов умер во время следствия, но в районе его действий и в Заволжье все время ходили о нем различного рода толки и слухи. Этим впоследствии и воспользовался Е. И. Пугачев.