Консервативная революция в экономике
«Наши планы – планы-директивы». В условиях отсутствия экономических механизмов, способных одновременно обеспечить и динамичное развитие народного хозяйства, и его сбалансированность, к середине 20-х гг. из недалекого военно-коммунистического прошлого извлекается идея всеобщего государственного планирования.
Ещё в 1921 г. для осуществления грандиозного плана электрификации (ГОЭЛРО) была создана Государственная общеплановая комиссия при Совете Труда и Обороны – Госплан. После завершения работы над «контрольными цифрами» на 1925/1926 г. Госплан начинает играть роль фактического, а не формального органа планирования.
В конце 20-х гг. Госплан уже сам точно определял количественные объемы производства каждого продукта и затем в виде заданий разверстывал их по плановым комиссиям наркоматов и экономических районов. При этом плановая установка превращалась в жесткую директиву, а планирование велось от достигнутого. Фактически уже «контрольные цифры» на 1927/28 хозяйственный год становятся обязательными для ведомств.
Особенности первой пятилетки. Разработкой первого пятилетнего плана занимались две группы специалистов: одна из Госплана, другая представляла ВСНХ. Сталинским руководством был поддержан вариант ВСНХ, основное внимание в котором уделялось развитию тяжелой промышленности, остальные же отрасли должны были развиваться в зависимости от этого решающего сектора экономики. Выполнение пятилетнего плана, намеченного на 1928/29–1932/33 гг., официально началось 1 октября 1928 г. (хозяйственный год тогда начинался с октября). К этому сроку задания не были ещё опубликованы и даже не утверждены. Характерно, что председатель ВСНХ В. В. Куйбышев уже после этой даты получил «свыше» задание за ночь свести баланс по «контрольным цифрам». Широкое обсуждение плана началось лишь в самом конце 1928 г. Из двух подготовленных вариантов пятилетки – отправного, или минимального, и оптимального (который по основным показателям был примерно на 20% выше первого), XVI партконференция (апрель 1929 г.) без всяких споров утвердила оптимальный. Он предусматривал ежегодный рост промышленного производства на 21–25%, т. е. несколько более высокий темп, чем прогнозировал в 1925 г. Троцкий, обвиненный тогда за это в «сверхиндустриализаторстве».
После партконференции серией постановлений ЦК партии, Совнаркома, ЦИК СССР были повышены пятилетние задания по выплавке чугуна, добыче нефти, производству тракторов и провозглашен лозунг «пятилетку – в четыре года».
Первый пятилетний план был ориентирован прежде всего на развитие тяжелой индустрии: металлургической и топливной промышленности, машиностроения. Тем самым он должен был создать надежную техническую базу для производства новейших систем вооружений. При общем темпе роста валовой продукции всей планируемой промышленности в 2,8 раза тяжелую индустрию предполагалось поднять в 3,3 раза, а легкую – в 2,3 раза.
Главной политической целью пятилетки было усиление социалистического сектора в городе и деревне. Но при этом первый пятилетний план, в отличие от последующих, базировался на принципах нэпа. В нем намечалось дальнейшее развертывание хозрасчета, доведение его до каждого предприятия. Важнейшим его достоинством была сбалансированность всех важнейших заданий.
Решая задачи первой пятилетки, сталинское руководство становится на путь пересмотра и без того завышенных заданий. Летом 1930 г. на XVI съезде партии Куйбышев заявил о том, что необходимо каждый год удваивать объем капиталовложений и увеличивать производство на 30%. В феврале 1931 г. Сталин заговорил о возможности и необходимости выполнения плана в основных отраслях за три года. Новые планы были далеки от реальных возможностей страны. На их выполнение привлекалось все больше рабочих. За первую пятилетку их численность удвоилась (с 4,6 до 10 миллионов человек). Но рабочих рук не хватало. Наркомтруд получает право переводить любого квалифицированного рабочего в любую точку страны без согласия последнего. Росло число начатых и незавершенных строек; в конце первой пятилетки в них было заморожено 76% капиталовложений, против 31% в начале. В конечном итоге фактические показатели выполнения пятилетнего плана существенно отклонились от запланированных.
Цена индустриального скачка. Непосредственным поводом для отказа от нэпа послужил кризис хлебозаготовок конца 1927 г., прямо связанный с попыткой форсировать темпы роста накопления и удержать цены на зерно на низком уровне. Хлеб давал валюту, поэтому от хлебозаготовок во многом зависели сроки и темпы превращения СССР из аграрной страны в индустриальную.
После очередного снижения цен на сельскохозяйственные продукты крестьяне отказались продавать свои излишки государству. За вторую половину 1927 г. заготовки зерна по сравнению с аналогичным периодом 1926 г. сократились с 428 до 300 миллионов пудов. Политика высоких темпов индустриализации оказалась под угрозой срыва. Привычка видеть причины экономических и политических провалов и просчетов главным образом в недостаточной организационно-партийной и идеологической работе приводит к тому, что власть использует всю репрессивную мощь государства, встает на путь «закручивания гаек» и репрессий.
После того как направленные в конце 1927 – начале 1928 г. на места для ужесточения административных мер по отношению к крестьянству грозные директивы ЦК ВКП(б) не внесли перелома в ход хлебозаготовок, Сталин обвинил в неудачах местное руководство. «Хлебозаготовки, – указывал он в телеграмме на места, – представляют крепость, которую должны мы взять во что бы то ни стало. И мы возьмем её наверняка, если проведем работу по-большевистски, с большевистским нажимом».
Что это такое, Сталин продемонстрировал на практике во время своей секретной поездки в Сибирь в начале 1928 г. За три недели сибирского вояжа генерального секретаря ЦК ВКП(б) была отработана система репрессивных мер против крестьянства, получившая затем наименование «урало-сибирского метода».
Посещая хлебные районы Сибири, Сталин требовал наказывать крестьян по 107-й статье УК РСФСР, предусматривавшей лишение свободы до одного года с конфискацией имущества, за то, что они не желали продавать государственным заготовителям по низким ценам произведенный ими хлеб. План хлебозаготовок 1928 г. удалось выполнить ценой повальных обысков в деревнях, судебных репрессий.
Свертывание нэпа в деревне. Партийные руководители рьяно взялись за выполнение сталинских директив. На местах создаются наделенные всей полнотой власти чрезвычайные неконституционные и внеуставные «хлебные тройки» в составе секретаря и двух членов окружкома и райкома. Для активизации хлебозаготовок применяются методы продовольственной разверстки. Как и в период комбедов, большевистская власть поднимает против зажиточной части деревни бедноту.
Осенью 1928 г. на ноябрьском Пленуме была сформулирована задача увязать производственное кооперирование сельского хозяйства с разгромом кулачества. На пленуме Сталин определил колхозно-совхозное строительство в качестве важнейшего направления аграрной политики. На эти цели вдвое увеличивались капиталовложения и тем самым фактически уже в 1928 г. в деревне нэп был ликвидирован. Его сменила политика «военно-феодальной эксплуатации крестьянства», взимания с него дани.
Осенью 1929 г. примерно 1/3 хлеба из деревни изымалась силой. В ответ крестьянство пыталось оказывать сопротивление. В 1929 г. было зарегистрировано до 1300 «кулацких» мятежей. Одновременно крупные зажиточные хозяйства дробились на мелкие, чтобы скрыть доходы и уменьшить налоги, число кулацких хозяйств снизилось на 25%. Уменьшался приток продовольствия на городской рынок. Торговцы, не выдерживая произвола властей, закрывали свои предприятия. Экономический кризис приобретал всеобщий характер.
Перспектива экономического застоя и реальная возможность социального взрыва заставили советских руководителей отключить рыночные механизмы.
Была и другая, не менее веская причина, заставившая Сталина «отбросить к черту» нэп. Сталин и его окружение отчетливо видели, что дальнейшее осуществление нэпа неминуемо ведет к ослаблению режима диктатуры пролетариата, подрывает однопартийность, «поднимает шансы на восстановление капитализма в стране».
Чтобы обеспечить поддержку новому курсу на «социалистическое наступление», Сталин развертывает борьбу против тех партийных руководителей, кто продолжал отстаивать принципы нэпа. В силу этого обстоятельства анонимный «правый уклон» очень скоро был персонифицирован и стал связываться с именем главного идеолога нэпа Бухарина.
Непосредственным поводом для перерастания скрытых разногласий в открытое противостояние послужили чрезвычайные меры, принятые Сталиным для преодоления хлебозаготовительного кризиса, которые Бухарин и его сторонники справедливо расценили как отход от нэпа. В статье «Заметки экономиста», опубликованной в «Правде» осенью 1928 г., Бухарин под видом борьбы с троцкизмом выступил против «авантюризма» нового курса, связав с ним возможность нарушения политического равновесия в стране. Сталин расценил статью как теоретическую платформу новой оппозиции и антипартийное выступление.
Скрытый характер борьбы, вовлечение в нее лишь партийной верхушки, нежелание Бухарина апеллировать к партийным низам с самого начала обеспечили перевес в этой борьбе Сталину. Генсек, собрав большинство в поддержку своего курса, в конце февраля 1929 г. обвинил Бухарина, Рыкова, Томского во фракционной борьбе, в попытке выступить против курса партии, объявляя намеченные темпы индустриализации гибельными. Вслед за тем легко и просто настоял на утверждении «оптимального» плана пятилетки. «Правые» получают ярлык «защитников капиталистических элементов», «выразителей идеологии кулачества» и вскоре капитулируют, признав правильность генеральной линии партии. Тем не менее и Бухарин, и Томский, и Рыков были лишены влиятельных постов в партии и государстве.
Начало коллективизации.Согласно утвержденному весной 1929 г. пятилетнему плану в колхозы предполагалось вовлечь лишь 4–4,5 миллиона или 16–18% общего числа крестьянских хозяйств в стране. Таким образом, в течение всей первой пятилетки основная масса крестьянских хозяйств должна была быть по-прежнему сосредоточена в индивидуальном секторе. Решение сократить намеченные первым пятилетним планом сроки осуществления коллективизации пришло очень скоро. 7 ноября 1929 г. в статье «Год великого перелома», опубликованной в «Правде», Сталин заявил о произошедшем «коренном переломе» на всех фронтах социалистического строительства, в том числе в «недрах самого крестьянства в пользу колхозов». Вопреки действительному положению дел он утверждал, что партии за прошедший год удалось повернуть основные массы крестьянства к новому, социалистическому пути развития, что в колхозы якобы пошел середняк. Реально в колхозы в это время было объединено всего 6–7% крестьянских хозяйств.
Решительно насаждая колхозы, Сталин преследовал несколько целей: для осуществления беспрецедентной программы индустриализации советскому государству необходимо было сосредоточить в своих руках все экономические и политические рычаги. Только политика насильственной коллективизации давала их в руки правительству. Для того чтобы мелкокрестьянская деревня пошла за социалистическим городом, Сталин встал на путь насаждения в деревне крупных социалистических хозяйств в виде колхозов и совхозов.
Предлагая сделать страну на основе «усиленных темпов» коллективизации «через каких-нибудь три года» одной из самых хлебных стран мира, Сталин предупреждал всех несогласных, что партия будет решительно бороться с противниками насильственной коллективизации.
Это предупреждение было услышано. Всероссийский союз сельскохозяйственных коллективов (Колхозцентр) и Народный комиссариат земледелия (Наркомзем) РСФСР в очередной раз пересмотрели план коллективизации крестьянских хозяйств. В соответствии с новым планом предлагалось в весеннюю посевную кампанию 1930 г. вовлечь в колхозы 6,6 миллиона хозяйств единоличников (34%), а число колхозов довести до 56 тысяч. Открывался простор для фантастических выдумок, административного произвола и насилия.
Темп гонки ещё больше возрастает после того, как ЦК ВКП(б) 5 января 1930 г. принимает постановление «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству», где говорилось о необходимости сократить в два-три раза сроки коллективизации. Признав артель лишь переходной к коммуне формой коллективного хозяйства, постановление ориентировало местных работников на усиление обобществления средств производства.
Высокие темпы коллективизации поддерживались массовыми репрессиями, вплоть до применения военной силы. К организации колхозов были привлечены городские жители (партийно-хозяйственный актив, студенты), плохо знакомые с деревенской жизнью, её экономикой, традициями, а также тысячи рабочих. По партийной разнарядке их число должно было составить не менее 25 тысяч. Фактически же в деревню весной 1930 г. было послано более 27 тысяч активистов.
Крестьяне принуждались к вступлению в колхозы под угрозой лишения избирательных прав, ссылки, конфискации имущества, прекращения снабжения дефицитными товарами. Административный произвол принял массовый характер. Руководители ряда областей и республик взялись досрочно завершить коллективизацию. Уже весной и летом 1930 г. в зерновых районах страны 60% хозяйств было обобществлено. Выдвинув в декабре 1929 г. лозунг о ликвидации кулачества как класса, Сталин придает своему тезису практический характер. К 1930 г. раскулачивание принимает необычайно жестокие формы.
Раскулачивание. Порядок раскулачивания определялся секретной инструкцией ЦИК СССР и Совнаркома от 4 февраля 1930 г. Этой инструкцией предписывалось кулаков – участников антисоветских движений (I категория) арестовывать, передавать их дела в органы ОГПУ. Зажиточные влиятельные кулаки (II категории) переселялись в пределах области или в другие области, третья группа – остальные кулацкие хозяйства – расселялись на худших землях, вне колхозных земельных участков. Земля, скот, хозяйственные постройки раскулаченных передавались в колхозы, личное имущество, продукты питания конфисковывались, а затем раздавались односельчанам или распродавались. Отбирались и денежные накопления.
В местах поселений кулаки принуждались к лесоразработке, строительным, мелиоративным работам. Основными районами кулацкой ссылки стали Урал, Сибирь, Северный край, Казахстан, Дальний Восток. За 1930–1931 гг. более 300 тысяч крестьянских семей, насчитывавших 1,8 миллиона человек, оказались в вынужденной кулацкой ссылке с политическим клеймом «переселенцев».
В эти же годы по стране прокатилась волна закрытия церквей. Лишь за один 1929 г. в стране было закрыто 1119 церквей. В 1931 г. был взорван храм Христа Спасителя, с куполов которого годом раньше сняли позолоту.
С многих церквей сбрасывались кресты и колокола, а священнослужители подвергались репрессиям.
Насилие властей вызвало ответный протест крестьян, не желавших вступать в колхозы и видящих в них новое крепостное право. Наряду с такими формами, как письма-жалобы в местные и центральные органы власти, ширились и открытые выступления, вплоть до восстаний. В январе–марте 1930 г. произошло более 2 тысяч вооруженных выступлений крестьян. Не желая вести в колхозное стадо свой личный скот, крестьяне его резали. Поголовье крупного, а особенно мелкого скота сократилось в два-три раза.
Опасение того, что может произойти всеобщее крестьянское восстание, заставило Сталина предпринять отвлекающий маневр. В марте–апреле 1930 г. он опубликовал статьи «Головокружение от успехов», «Ответ товарищам колхозникам», а ЦК партии в свою очередь принял постановление «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении», где вся ответственность за «перегибы» возлагалась на местные органы власти.
После опубликования партийных документов темп коллективизации снизился. Из наспех созданных колхозов начался массовый выход крестьян. Но эта передышка была недолгой. Сталин убеждал партию, что политика, хотя и с некоторой корректировкой, остается прежней; он настаивал на скорейшей коллективизации сельского хозяйства. Осенью 1930 г., после сбора урожая, нажим на единоличников вновь усилился, а через несколько месяцев началась новая волна раскулачивания. Осенью 1931 г. и эта волна коллективизации выдыхается. Зимой и весной 1932 г. вновь наблюдался отток крестьян из колхозов. Тем не менее, несмотря на тактические уступки, сталинская политика насильственной коллективизации продолжалась.
Изменение механизма власти
Особенности советской политической системы. К середине 30-х гг. завершается становление советской общественной системы как особой формы тоталитаризма, опирающейся на традиционные элементы российской политической культуры.
Утопическая задача построения социализма в кратчайшие сроки в условиях международной изоляции и самоизоляции существенно повлияла на всю систему власти и управления. Менее чем за 20 лет в силу внутренней логики «диктатура пролетариата» перерастает сначала в диктатуру правящей партии, а затем и в диктатуру одного человека.
Характерными чертами советской политической системы становятся сверхцентрализация, командно-репрессивные методы функционирования государственного механизма, однопартийность, сращивание партийных органов с государственными, огосударствление общественных организаций.
В ходе внутрипартийной борьбы 20-х гг. все чаще решения коллегиальных партийных органов подменяются решениями узкого круга партийных руководителей. Во время болезни Ленина все основные вопросы решались «тройкой» Зиновьев – Сталин – Каменев, затем два года роль секретного ЦК играла «семерка», в которую входили Сталин, Зиновьев, Каменев, Бухарин, Рыков, Куйбышев и Томский.
С конца 20-х гг. в ВКП(б) ужесточается дисциплина и свертывается внутрипартийная демократия. Усиливается система секретности, поддерживая анонимность реальной власти, скрывая многие стороны работы партаппарата не только от народа, но и от самой партии. Классовое понимание демократии неизбежно привело к монополии на информацию и на истину только правящей политической партии. На основе ст. 126 Конституции СССР 1936 г. ранее существовавшая практика принятия совместных решений государственных и партийных органов на всех этапах управления приобретает официальный статус. С этого времени партийные решения фактически являются нормативными актами и воспринимаются государственными органами как обязательные для них.
Важнейшей особенностью советской номенклатуры являлся её закрытый характер. С 1932 г. номенклатурные списки должностей становятся государственной тайной. Партийные инстанции активно формировали персональный состав органов власти и управления. К концу 30-х гг. номенклатурный принцип охватил все выборные органы власти, всю систему государственного и общественного управления, хозяйственные должности, порождал частую перестановку управленческих кадров, их безответственность, партийную деспотию. При этом сам Сталин полностью контролировал списки № 1 и № 2.
Таким образом, в 30-е гг. верховной властью в СССР являлся не конституционный ВЦИК, а высшие органы партийного аппарата – Политбюро, Оргбюро и Секретариат ЦК, на заседания которых выносились практически все принципиальные политические и экономические вопросы, что лишний раз свидетельствует о тоталитарной природе складывающейся советской политической системы.
После XVII съезда ВКЛ(б) (1934 г.) наряду с решением принципиальных политических вопросов партийные органы окончательно берут на себя задачи организации и управления производством. В аппарате ЦК ВКП(б) создаются отделы по промышленности, строительству, транспорту, связи. Соответствующие структуры организуются на местах – на уровне обкомов и райкомов партии. На крупнейших стройках и заводах появляются наделенные чрезвычайными полномочиями парторги ЦК.
14 апреля 1937 г. в стране был создан новый консультативно-распорядительный орган – Комиссия Политбюро по вопросам безопасности и внешней политики. Комиссия рассматривала все соответствующие вопросы, в том числе секретные, связанные с государственной безопасностью, внешней политикой и военным строительством. В её состав вошли лишь пять человек: внешнюю политику курировал Молотов, экономическую безопасность – Каганович, оборону – Ворошилов, кадровую политику и НКВД – Ежов. В известной мере эти новации носили вынужденный характер: слишком неповоротлив был ©бюрократизированный и коррумпированный государственный аппарат. Попытки опереться на партийные структуры в решении производственных вопросов окончательно приводят к огосударствлению правящей партии, к превращению Советов в декоративные учреждения.
Немаловажную роль в формировании тоталитарной политической системы играло стремление самого Сталина к единоличной власти.
Логическим продолжением процесса концентрации власти стало создание «секретариата тов. Сталина». Первоначально его роль была чисто технической, но по мере концентрации власти она резко возросла, поставив этот внеконституционный институт над всеми высшими органами партии. Это учреждение фактически становится высшим исполнительным органом партии, проводящим кадровые перестановки в верхних эшелонах власти: партии, правительстве, силовых ведомствах. Все важнейшие вопросы внутренней и внешней политики предрешались, таким образом, до их передачи в высшие органы партии и затем просто утверждались Секретариатом ЦК, Оргбюро и Политбюро. Одновременно все важнейшие правительственные посты занимают сторонники и выдвиженцы Сталина: К. Е. Ворошилов, который с ноября 1925 г. становится наркомом по военным и морским делам, Г. Г. Ягода, возглавивший в 1926 г. ОГПУ, В. М. Молотов, занявший пост Председателя Совнаркома СССР в декабре 1930 г.
На протяжении 30-х гг. происходит усиление карательно-репрессивного аппарата, непрерывно расширяются функции милиции, растет её численный состав. В конце 1930 г. она передается в состав ОГПУ для использования её сети в интересах политического сыска. С введением в 1932 г. паспортной системы и обязательной прописки граждан на милицию возлагаются обязанности контроля за соблюдением паспортного режима.
В 1934 г. формирование мощного репрессивного аппарата завершается. В НКВД СССР входят бывшее ОГПУ, Главное управление милиции, Главное управление пограничных и внутренних войск, Главное управление исправительно-трудовых лагерей и трудовых поселений (ГУЛАГ) и ряд других ведомств. Объединенный наркомат получает в свое ведение все силовые структуры (за исключением армейских): конвойные и железнодорожные войска, части особого назначения. За десятилетие численность внутренних войск возрастает в четыре раза (до 200 тысяч к началу 40-х гг.).
К режиму личной власти. С ликвидацией оппозиции достигает пика режим тотального контроля над обществом. Распространение системы контроля из центра к периферии достигалось созданием во всех местных партийных организациях специальных отделов, подчиняющихся непосредственно сталинскому секретариату. В их задачу входило наблюдение за парторганизациями и представление регулярных отчетов о них. Обмен информацией между центром и периферией также велся по каналам спецотделов.
Невозможность для сталинского руководства опереться на авторитет традиций, а также демократически выраженную волю большинства населения вызывает необходимость сознательного культивирования личности Сталина.
Его канонизация начинается через год после смерти Ленина – в 1925 г. Царицын был переименован в Сталинград. Затем появляются Сталинск, Сталинири, Сталинабад и т. д. Уже на XIV съезде благодаря выступлению К. Е. Ворошилова партийная линия отождествляется с личностью Сталина, приобретает вполне определенную форму: «Тов. Сталину, очевидно, уже природой или роком суждено формулировать вопросы несколько более удачно, чем какому-либо другому члену Политбюро». К началу 30-х гг. любое слово Сталина воспринималось как откровение, как прямое руководство к действию.
Таким образом, к концу 30-х гг. в стране завершается формирование целостной советской командной системы. Она приобретает устойчивость и способность решать стоявшие перед страной задачи.
Отключение рыночных механизмов в результате масштабной национализации и построение жесткой иерархии управления позволило сталинской верхушке осуществить масштабные структурные маневры, оперативно перебрасывать ресурсы из одного сектора экономики в другой. При больших мобилизационных возможностях сталинский властный механизм имел целый ряд существенных недостатков. В нем прежде всего отсутствовали внутренние пружины саморегуляции и самонастройки. Любое изменение в системе исходило сверху. Ответственность в этих условиях представляла собой угрозу для исполнителей, поэтому она делегировалась снизу на самый верх. Как следствие, Центр был перегружен делами, отсюда нерациональность его деятельности, волокита, крайняя зависимость принимаемых решений от воли вождя.
Два лица советской Конституции. 5 декабря 1936 г. Чрезвычайный VIII Всесоюзный съезд Советов, созванный «ввиду особой важности» вопроса, принял текст новой советской Конституции.
По сравнению с Конституцией 1924 г., Основной закон 1936 г. содержал много нового. Важнейшей новацией являлась реорганизация органов советской власти. Упразднялись областные и республиканские съезды Советов. На базе ЦИК СССР был создан новый орган власти – двухпалатный Верховный Совет, осуществляющий все законодательные и иные полномочия Союза ССР. Вместо Президиума ЦИК был создан Президиум Верховного Совета. На местах избирались районные, городские, областные, республиканские Советы. При этом законодательно была закреплена в качестве конституционной основы власти роль ВКП(б), которая, согласно ст. 126, представляла собой руководящее ядро всех общественных и государственных организаций трудящихся. Конституция официально провозгласила победу социализма в СССР. Провозглашались в Конституции и все основные политические права: свобода слова, свобода печати, свобода собраний, неприкосновенность жилища. Новая Конституция прежде всего преследовала внешнеполитические цели: перед лицом надвигающейся военной угрозы со стороны нацистской Германии руководство страны не исключало возможности обращения за поддержкой к западным демократиям. Принятие основных демократических прав личности и создание демократических политических институтов должны были создать в мире иллюзию эволюции советской системы в направлении западных конституционных государств.
В реальной жизни пределы декларируемых Конституцией прав и свобод определялись одним из пунктов ст. 58 УК РСФСР (о контрреволюционной пропаганде), содержание которой было настолько широко сформулировано, что позволяло подвести под контрреволюционную пропаганду любую критику любого должностного лица.