Глава XII. Нормальность как проблематизация путинского надидеологического консенсуса

В основе путинского консенсуса лежал так называемый надидеологический синтез. Что это такое?

Берется нечто (пока даже не будем уточнять, что именно) и говорится: «Люди, что вам дороже? Это нечто или ваша идеология?» По отношению к путинскому большинству этим «нечто» (надидеологическим консенсусом–1 или НИК–1) стала страна. Россия. Необходимо оговорить, что началась работа с НИК–1 задолго до Путина. Да, Путин эту работу оформил делами и фактом соответствия между своей личностью и НИК–1. Честь и хвала ему за это, но...

Но формирование НИК–1 началось еще в начальный ельцинский период. И не где-то, а на страницах газеты «Завтра». Дело не в том, что автор данной книги печатается в «Завтра» или питает к этой газете неукротимое влечение. Известно, что не раз имело место совсем другое. И я с газетой расходился по определенным вопросам, причем достаточно кардинально. Нет, дело не в моих пристрастиях, а в очевидной для всех объективности. То, что НИК–1 начал формироваться именно на страницах газеты «Завтра», это неоспоримый факт современной российской истории.

Так давайте же присмотримся повнимательнее к этому факту. Формирование НИК – штука непростая и отнюдь не безболезненная. В самом деле, к людям обращаются с вопросом: «Что для вас важнее? Россия или идеология?» Люди отвечают по-разному. Ведь им приходится делать очень тяжкий выбор... и разве не было тех, кто сделал выбор в пользу идеи? Ой ли! Так ли коротка память некоторых патриотических групп, что они забыли начало так называемой «первой чеченской войны» (1994–1996 гг.) и демонстрации под красными флагами с лозунгами «Дудаев лучше Ельцина»? Разве не говорилось, что и Басаев лучше Ельцина (или Чубайса – какая разница)? Так говорили одни.

Другие сказали, что страна важнее идеи. А значит, Ельцин лучше Дудаева и Басаева. Но сказавшие не только не полюбили Ельцина. Они отдавали себе отчет в том, что Ельцин соорудит именно ту реальность, которая будет весьма и весьма далека от блага. И что страна, которую они спасут за счет этого самого НИК–1, будет и метастабильна, и начинена несимпатичными им свойствами. Но она будет. И в итоге факт ее Бытия победит все эти несимпатичные свойства. Иначе говоря, смысловое ядро цивилизации (нашей исторической личности), выстояв, перемелет навязанную, деформированную периферию этой же самой цивилизации.

Но для НИК–1 мало было такого общего упования. Нужны были встречные (и именно встречные) шаги. Ельцин шел на них с огромной неохотой и под давлением политического фатума 1996 года. Тогда он одобрил, скрипя зубами, «Письмо 13-ти», предложившее НИК–1 в качестве стратегии класса и государства (каждый, кто не поленится ознакомиться с этим письмом, убедится, что это НИК–1 в чистом виде).

Подписантам «Письма 13-ти» казалось, что они всего лишь осуществляют пиар-ход. Они не понимали, что слово и власть находятся в очень сложных соотношениях. Что ж, непонимание значения идеологического текста никак не сказывается на его исторической капитализации. Просто пользуются этой капитализацией не те, кто совершает действие. Воспользовался капитализацией Путин. Он гораздо охотнее и дальше, чем Ельцин, пошел в сторону НИК–1, не превращая это НИК–1 в неосоветскую реставрацию. В итоге НИК–1 состоялся.

Его предтечей был сходный, зеркально, так сказать, отраженный НИК периода гражданской войны и индустриализации. Тогда тоже задавался вопрос: что вам дороже – идеология или Россия? Тогда тоже отвечали на этот вопрос по-разному.

В основе любого НИК – закон жертвы. В чем этот закон? В том, что то, чем жертвуют, находится ниже того, ради чего жертвуют. Сказав в 1918 году «страна выше идеи», рощины и телегины пошли к красным. Шли они – «через не могу». Алексей Толстой назвал это «хождением по мукам».

Но почему удалось вынести муки, которые, конечно, были неизмеримо страшнее тех, что описал Толстой? Потому что белый, приходивший к красным, видел в чуждом – невероятно чуждом и бесконечно враждебном ему – комиссаре некую жертвенную страсть. Он понимал, что это не пиар, а страсть. Что и этот «гад в кожанке» тоже готов умереть за какую-то свою Россию. Но ведь за Россию!

Тексты о развитии, которые я анализирую, предлагают ни много ни мало, как новый НИК, НИК–2. Надидеологической точкой сборки должна стать не несомненность страны, а... Развитие.

Это возможно? Повторяю, в принципе – да. Но нельзя при этом не признать, что на пути к реальному осуществлению НИК–2 имеются очень серьезные препятствия. Гораздо более серьезные, чем те, которые с таким трудом были преодолены при осуществлении НИК–1.

Страна – это нечто экзистенциально, метафизически, чувственно несомненное. Не надо объяснять человеку, что такое Родина. НИК можно осуществлять вокруг чего-то несомненного и являющегося достаточно насыщенным страстью, подлинностью, серьезностью.

За все надо чем-то платить. Это и есть закон жертвы. Принести жертву можно только когда есть вера и любовь. А также надежда на то, что нечто будет осуществлено, а не полуиздевательски обозначено ради того, чтобы пипл, именуемый «Ненормальная Россия», это схавал. Рощины и телегины из романа, созданного в определенную эпоху, – это одно, хотя и в романе говорится о муках. А реальные прототипы – это другое. Они прекрасно понимали, что идут к красным под некую условную договоренность, которая впоследствии будет разорвана. Понимали, что для них все может обернуться расстрельными рвами и заполняемыми ГУЛАГами. Но шли. Почему? Потому что судьба их Родины была для них важнее их собственной судьбы. А также потому, что их вчерашние враги, которых теперь они же должны были поддержать, не пиаром занимались, а сами надрывались во имя Родины. Верили и надрывались. Надрывались и верили. Надидеологическая консолидация? Извините, но это не присоединение к кайфу «нормалька», который в итоге стал общим знаменателем путинизма, еще и прикола, «типа, развитие», который должен стать общим знаменателем постпутинского периода? Так не выйдет!

Либо у слова «развитие» возникнет очень мощное и жгучее наполнение. Либо никакого НИКа вокруг этого слова соорудить не удастся. НИК, напоминаю, – это надидеологический консенсус. Консенсус на халяву... Консенсус без наполнения... Это абсолютно невозможно!

Но о каком же наполнении может идти речь?

Политтехнологи чураются высокого стиля и любят обвинять сторонников подобного стиля в неэффективности. По большому счету, неэффективны сами эти политтехнологи. Но для того, чтобы дискутировать по любому вопросу, нужно находить общую территорию. В том числе – и с теми же политтехнологами. Тем более, что в чем-то они правы. Высокий стиль зачастую и впрямь соседствует с политической беспомощностью.

Используя высокий стиль, я мог бы говорить о словах благодатных и безблагостных, живых и мертвых.

Но, делая уступку политтехнологам (какая же дискуссия без уступок?), я буду говорить о заряженном и незаряженном. О заряженности слов психологи говорят, как минимум, с эпохи Фрейда. А в сущности, и до этого. У слов и вправду есть заряд. Фрейд связывал этот заряд с энергией Эроса. И утверждал, что и слова, и предметы, и действия могут быть заряжены этой самой энергией (которую он долго считал универсальной). А могут быть этой энергии лишены. Слова, лишенные энергии, не способны ни на что воздействовать. Слова, заряженные энергией, воздействуют тем больше, чем больше энергии. И чем она выше по своему качеству.

Господа кремлевские политтехнологи! Вы можете формально вводить любые НИКи. Но если вы не можете НИКи зарядить этой самой энергией, то это никакие не НИКи, а мертвые слова. Помните Гумилева?

И, как пчелы в улье опустелом,

Дурно пахнут мертвые слова...

НИК не может быть мертвым словом. НИК может быть только словом живым. О заряженности или разряженности НИКов я говорю лишь для того, чтобы не использовать высокого стиля (см. выше). Слово живое – это высокий стиль. А заряженность... О том, что есть заряженные и разряженные брэнды, знают даже те, кто донельзя чурается высокого стиля. Все – вплоть до рекламщиков. Не удалось зарядить слова и предметы, входящие в плакат или ролик, – никто не кинется покупать рекламируемое.

НИК – конечно же, не рекламная чушь. Но давайте все же используем по отношению к нему понятие «заряженность». Ведь НИК – это во многом конструкция. Концентратором подлинной страсти или живого слова является аутентичный смысл, а не компромиссный (НИК всегда компромиссен) смыслоконструкт. Предложите ранним христианам пожертвовать Христом ради Рима – ничего не выйдет. Но именно их вера в итоге спасла и Рим (на малое время), и Византию (на тысячелетие), и всю европейскую цивилизацию.

Зарядить НИК «страна», казалось бы, совсем не трудно. Страна является в какой-то мере естественным коллектором национальной энергии. Так-то оно так... Но и не вполне так. Ибо на алтарь НИК «страна» должны были быть положены человеческие судьбы. Убитые в Чечне и других «горячих» точках... Их родственники, близкие... А еще социальные интересы... А еще ценности, причем далеко не второстепенные... Да мало ли еще что...

Но в каком-то смысле НИК «страна» – это органический коллектор энергии, а НИК «развитие»... Разумеется, НИК «развитие» зарядить намного труднее, нежели НИК «страна». А платить за «развитие» ту или иную цену (то есть жертвовать) несомненно придется. Для того, чтобы в плане развития хоть что-то сдвинулось с мертвой точки, в жертву (да-да, жертву) развитию должно быть принесено очень многое – карьерные и клановые интересы, идеологические предпочтения, расхождения по принципу «свой – чужой»... В каком-то смысле даже и социальные интересы. Но именно в каком-то смысле. Потому что нельзя требовать от сброшенных на социальное дно масс жертв во имя развития и предъявлять этим массам антижертвенную, гипергедонистическую «шикующую» элиту. Такая надидеологическая сборка исключена.

Конечно, можно сказать, что нам уже не придется чем-то жертвовать ради чего-то, что развитие будет сопровождаться «неуклонным ростом благосостояния всех тру...», прошу прощения, всего российского населения.

Непонятен только смысл подобных «благо-пустопорожностей». Выборы вроде бы позади... Да и те, кто голосовал за неуклонный рост всеобщего благосостояния, опуская бюллетень в урну, понимал: в жизни надо платить за все. Платить – значит жертвовать.

Консолидация через развитие... Масштабная энергетизация понятия «развитие», придание слову «развитие» жизненности, заряженности, насыщения его энергетическими вибрациями... Возможно ли все это в 2009 году? В 1959 или даже 1969 году это было возможно. А теперь? О гарантированном успехе подобной энергетизации слова «развитие» сегодня могут говорить либо абсолютно циничные, либо абсолютно наивные и неумные люди.

Население как-то адаптировалось к новому базису. А также к порожденной им далеко не безусловной надстройке. Оно – страшно сказать – адаптировалось к регрессу. Оно не ждет перемен, как в конце 80-х годов. Оно ненавидит эти самые перемены, боится их пуще всего на свете. Советский потенциал развития обнулен. В лучшем случае – подарен Западу... Обычно в таких случаях говорят «за спасибо». Но тут даже не «за спасибо», а за плевок в лицо. Зарядить слово «развитие» в 2009 году в сотни раз труднее, чем в указанный мною выше советский период. В тысячи раз труднее, чем в 1986-м. А ведь НИК–2 надо насыщать большим количеством достаточно высококачественной энергии любви. Это вам не реклама обуви и не политреклама. Энергетизация тут должна быть не абы какой, а чрезвычайно мощной.

Предположим, что вы осуществили слабую энергетизацию и начали проект НИК–2... Рассказать, как его поломают?

Людей будут переключать на то, что имеет неизмеримо большую энергийность и притягательность. Вы им про развитие, а ваши конкуренты... Ну не про Карабах, как в конце 80-х годов прошлого века, а про ичкерийскую независимость. Или про ритуальное убийство царя евреями. Мало ли про что... Найдется про что! Зарядить нечто соседнее энергией конкурирующей любви... Или энергией ненависти... Что, мы не помним, как исполнялся подобный номер в различные эпохи нашей истории (в перестроечные годы в том числе)? Помним мы про это. Помним и про то, как преодолевались тогда те или иные «энергетизации», нацеленные на деструкцию.

Есть такое простое понятие – «натравить». Люди недовольны. Они иногда вообще не знают точно, чем они недовольны. Люди не всегда, кстати, знают, чем они довольны. А уж чем они конкретно недовольны... Этого они, как ни странно, очень часто не знают. Но это не значит, что нет недовольства. Оно может быть ни на что не замкнуто до поры до времени. И при этом разлито в воздухе.

Пока оно разлито в воздухе – нет инструмента реальной деструкции. Инструмент появляется только тогда, когда вся эта разлитая в воздухе энергия недовольства замыкается на нечто конкретное. Например, на какую-нибудь раздражающую политическую фигуру. Таковой может быть одиозный политик, коррумпированный чиновник, начальник, не справляющийся с ситуацией, знаковое лицо, с которым та или иная нация связывает свои бедствия, и так далее.

Итак, деструкторам для того, чтобы начать действовать, нужно замкнуть разлитое в воздухе недовольство на конкретный раздражитель. То есть этот самый предмет насытить негативной энергией. Между прочим, предметом может быть не только человек, но и... Когда-то, где-то, для кого-то – Лубянка, когда-то, где-то, для кого-то – мавзолей, когда-то, где-то, для кого-то – памятник Пушкину и так далее. Как только разлитая в воздухе деструктивная энергия замыкается на конкретный раздражитель, можно обеспечить некое начальное действие. Разрушить памятник, атаковать правительственное здание, в котором находится одиозная фигура.

Это начальное действие вызывает противодействие. За счет такого противодействия – действие, во-первых, усиливается. Но это не все. Тут-то обычно и изменяют саму направленность действия. Как? Сопрягая частное с общим, одиозную фигуру с государством.

Для противодействия деструкции надо помешать такому сопряжению. Буквально – разорвать ложную связь между частным и общим.

В национальном регионе кипят страсти. Кто-то канализирует всю эту негативную страсть и выдвигает лозунг: «Долой Везирова!» (первый секретарь ЦК КПСС Азербайджана в конце 80-х), а то и «Долой Горбачева!».

Толпа кидается на здание, где находится Везиров. Милиция ее туда не пускает. Толпа еще больше заводится. И тут кто-то меняет лозунг. И вместо «Долой Горбачева!» выкрикивается «Долой СССР!» или «Бей русских!»

У вас есть минимальное время на то, чтобы эту ложную связку разорвать, чтобы помешать перенести негативную энергетизацию с частного на общее. Как это делается? В каждом конкретном случае это делается по-разному. Но в принципе общая схема существует. И она отражена даже в былинах: «Не заради Князя Владимира, а заради земли святорусской, заради жен, сирот, детей малых».

Так Илья Муромец, посаженный Князем Владимиром в узилище, униженный им и поруганный, объясняет, почему он будет защищать ненавидимого князя от иноземных орд. Не князя, мол, он будет защищать как нечто частное, а нечто общее. И не надо, мол, подменять одно другим, осуществлять ложное сопряжение.

Что это значит применительно к тому, что мы рассматриваем теперь?

Вы, вводя новый НИК, должны сказать: не «заради земли святорусской» и не «заради Родины», а «заради Развития». Тогда вас попросят объяснишь, что это такое. Кто будет объяснять и на каком языке? Это полностью определяется вашим активом. Как политическим, так и административным. Полюбить можно лишь узнаваемое. И в узнаваемости своей находящее отклик в душе. В недрах нынешнего неозастоя должны найтись люди, адекватные теме развития. И обсуждающие ее серьезно, профессионально и страстно.

Страсть – это не истерика, не пафос, не трескучая болтовня. Русская классика давно тут все определила с абсолютной точностью: «Я знал одной лишь думы власть, одну – но пламенную страсть». Где думы власть – там и страсть. Человек может быть сух и конкретен. Но при этом абсолютно сосредоточен на этой – главной и единственной – думе. А раз так сосредоточен, то и серьезен.

Это можно уподобить огню. Когда огня, что называется, «до и больше», общество напоминает кипящую лаву. Когда огня становится меньше, с обществом происходит то же, что и с этой лавой. Остывая, она покрывается коркой. Или – коростой. Это остывшее (короста, корка) и представляет собой застой. Чем толще корка – тем всепобедительнее застой. Пока под коркой есть огонь – окончательная победа застоя невозможна. Но при очень толстых корках лава меняет качество. Она сама (не корка, а лавовый остаток) наполняется ядовитыми газами, другими продуктами подкорочного метаболизма. Борясь с застоем, вы пробиваете корку («пусть выйдет лава»). А лава-то уже того... В этом – одна из тайн так называемой перестройки.

Но об этом позже. Сейчас – о «коре застоя». В ней самой нет огня – серьезности, страстности, глубины. Но под ней огонь еще теплится. Под коркой брежневского застоя была, например, не до конца остывшая советская проектная лава. И пока она была, пока шло от нее какое-то остаточное тепло, даже не хватавшие звезд с неба аппаратчики могли говорить на языке «амбиций развития». Языке, хранящем память об этом самом «огне». А были тогда и другие люди, люди огня. Они – философы, системщики, технократы, деятели культуры – страстно и серьезно говорили об амбициях развития, считая себя частью миропроектного целого, несущего огонь развития человечеству. И все это как-то соотносилось с огнем.

Мне скажут, что амбиции – штука небезусловная. И что чем скромнее, тем лучше. Не спорю, скромность – это одно из драгоценных человеческих качеств. Но радом с ним не только его Антагонист (чванство, важничанье), но и двойник. Отсутствие уважения к себе. И не только к себе, но и к тому, чем ты занимаешься.

Приснопамятная шутка застойных лет: «Ранний репрессанс, поздний реабилитанс и сю-сю-реализм». Короста – это «сю-сю» на нужную тему. Хрущев у власти – одна тема. Брежнев – другая. Переход от одной темы к другой осуществляется «на раз». Разговор же на любую тему ведется на этом самом «сю-сю языке». Потому что никакого интереса к теме нет. Есть интерес к чему угодно другому – карьере, интригам. Но только не к теме.

Когда о Родине говорят на языке сю-сю, это может сойти, поскольку и без слов (даже вопреки им) Родина – «тело огненное». И тем не менее... Сю-сю по поводу Родины – это «сю-сю-стабилизанс».

Что такое «сю-сю-стабилизанс» – мы знаем. Знаем, как вдруг обнаружили в себе непоколебимых патриотов и даже националистов люди, которые перед этим говорили о патриотизме (а уж о национализме – тем более) с отвращением и ненавистью.

Если «сю-сю-развитанс» заменит «сю-сю-стабилизанс», то развития не будет. А в силу специфики тематики развития будет очень быстрое и сокрушительное фиаско. Ибо отнюдь не «тело огненное» – это самое развитие для сегодняшнего общества. Огонь надо зажигать заново. Зажечь его невероятно трудно. Под коркой неозастоя – не советская лава. Там – муть вышеназванных «четырех д».

Вы сказали хоть с какой-то степенью неопределенности о развитии? На ваш зов откликнется «4Д–дженерэйшн». Она устроит такой танец вокруг темы развития, что мало не покажется. Сю-сю и «4Д» – это липучка. Есть, говорят, такой вид нелетального оружия. Люди рвутся в бой. На них этим побрызгали. Они лежат спеленутые. Наподобие мух, прилипших к липкой ленте. И ждут, пока силы, использовавшие такую «нелеталку», распорядятся так или иначе их судьбами. Добьют ли... Или освободят и угонят в плен.

Парадоксальное свойство нынешней социокультурной и политической ситуации состоит в том, что эту липучку набросит на развитие не враг, а Система. В силу ее застойных качеств, помноженных на фактор «4Д-дженерэйшн». И каждый российский политик, выдвигая НИК, должен отдавать себе отчет в том, что это-то и произойдет в первую очередь.

Коммунистический проект погубил застойный кастинг. Но некое достоинство языка сохранялось вплоть до 1987 года. Функционеры, не имеющие ничего общего с коммунизмом, могли воспользоваться разработанным языком и в чем-то были ответственны перед этим языком и хранящемся в нем огненном начале. Генеральный секретарь ЦК КПСС не мог не начать отчетный доклад съезду КПСС с какой-то адресации к содержанию всемирно-исторической эпохи. Любой аппаратчик, используя язык, должен был прямо или косвенно затрагивать если не высшие, то высокие уровни проблемы развития.

Для аппаратчика из «4Д-дженерэйшн» нет никакой обусловленности – системой, языком или чем бы то ни было еще. Его «сю-сю» оторваны от этих обусловленностей. Бойко высказываться он готов на любую тему. От языка, на котором говорят о развитии, он отчужден на протяжении двух десятилетий. Его научили говорить на языке для цивилизованных туземцев, которые должны правильно взаимодействовать с международными организациями, помогающими туземцам нецивилизованным превращаться в туземцев цивилизованных.

На этом языке он и будет формировать тексты, исходя из сверхпонятного для него и его Системы принципа: «Начальство сказало? Поручило? Надо выполнять? Стиль выполнения – сю-сю. Сю-сю чего? На этот раз – развитанса. Язык? Какой есть – самый передовой на свете. Он же – международно обусловленный передовой язык по превращению туземцев нецивилизованных – в цивилизованных».

Ни о чем плохом такой представитель «4Д-дженерэйшн» не думает... И считает себя вовсе не «4Д-дженерэйшн», а «нормальным»... Что значит нормальным? Как говорится, «смотри все вышеизложенное» .

Хотеть-то он ничего плохого не хочет... А получается следующее.

Во-первых, эта самая клейкая «нелеталка», облепляющая идею развития, призванную породить НИК–2. Облепляя ее слой за слоем (один высокостатусный текст, другой, третий), эта «нелеталка» гарантированно убивает НИК–2.

Во-вторых, исполнителю этого нелетального действа неведомо, что его Отечество ценимо миром (тем самым, который он называет нормальным) лишь постольку, поскольку это Отечество сохраняет в себе потенциал ненормальности. Он же потенциал стратегии развития.

Продуцируя туземные тексты, исполнитель подрывает все, что дает его Отечеству право на жизнь и место в XXI столетии: надежду, что на этой почве взрастет нечто всемирно-исторически важное, касающееся судеб развития. Почему взрастет? Потому что почва такая. Потому что ядро, знаете ли, сменить не удалось...

Российская либеральная фронда подняла знакомый до боли хай по поводу подготовки «Концепции долгосрочного социально-экономического развития РФ до 2020 года». Ах, видите ли, до 2020! Нынешнее поколение россиян будет жить при... Путинизм-медведиз­ме, хи-хи, ха-ха!

Мне этот тип отношений глубочайше несимпатичен. Я бы и без них стал заинтересованно разбираться с концепцией. А уж после таких оценок... А вдруг люди, пусть и с совсем другими, чем у меня, представлениями о том, что такое развитие, хотят это развитие... Хотя бы предъявить как возможность... А если еще и в какой-то степени обеспечить?

Не моя аксиология? И что? НИК–1 мы осуществили на основе надидеологической сборки... Может быть, и НИК–2 осилим? Не будет развития – и страны не будет!

А будет страна... Интраистория все перемелет. Ядро воспроизведет константы исторической жизни с поправкой на новую реальность. Нет, не с позиций фрондерского негативизма начал я заниматься этой самой «Концепцией долгосрочного социально-экономического развития РФ до 2020 года». Но и без шараханья в противоположную крайность. Я стал вчитываться и анализировать, и снова вчитываться, и снова анализировать. И вот что я обнаружил в итоге еще весной 2008 года, затратив тогда достаточно много труда и времени.

Наши рекомендации