Особенности экономического и социально-политического развития российского общества

Конец XIX – начало XX в. – это время бурного развития в мире капитализма. Согласно концепции трех волн капитализма, страны мирового сообщества вступали в эту стадию общественного развития различно. В странах пер­вой волны капитализма (Западной Европы и Северной Америки) буржуазные отношения зародились относительно рано – в се­ре­ди­не XIV века. Здесь капитализм развивался на национальной почве, естественно, постепенно и к концу XIX в. достиг своей зрелости. В промышленности классический капитализм прошел ряд последовательных стадий. На этапе первоначального накопления капитала была уничтожена трудовая частная собственность ремесленников и возникла капиталистическая частная собственность, созданная с ис­пользо­ва­ни­ем наемного труда. Затем наступил период индустриализации, когда промышленность из мануфактурной стадии перешла в ста­дию крупного машинного производства. Этап индустриализации сменила эпоха империализма,[502] где были созданы монополии, произошла концентрация собственности, предприятий, рабочей силы в нем­но­гих руках. С се­ре­ди­ны XX в. передовые страны вступили в пос­тин­дустри­альный период развития. Начался процесс возрождения мелких собственников, но уже на новой основе, когда труженики предприятий превратились в сов­ла­дельцев крупных производств. В государствах второй волны капитализма (Японии, Турции, Пруссии и др.) буржуазные отношения появились гораздо позднее. Они складывались в период с се­ре­ди­ны XIX века до первой четверти XX . Общим для стран «второго эшелона» капитализма было насаждение буржуазных отношений « сверху» - самим государством. При этом на буржуазной основе реформировалась не вся экономика, а только те отрасли, которые обеспечивали высокие темпы развития. Следствием такого подхода было нарушение гармоничности экономического развития и нарастание различного рода противоречий в об­ществе.

Черты стран «второго эшелона» были свойственны и капиталистической эволюции России. Однако российский капитализм имел свои специфические особенности. Большие пространства, избыток населения, богатые земли обусловили экстенсивное развитие и аграрный характер экономики, устойчивость феодальных отношений, коллективизм и уравнительную психологию. В стране сформировалось особое отношение к про­мыш­лен­нос­ти. Она находилась на обочине правительственного внимания, развивалась неравномерно, в пер­вую очередь в за­ви­си­мос­ти от стратегических, внешнеполитических задач государства. Первым правителем, который стал серьезно стимулировать промышленность (под влиянием Северной войны), был Петр I. В те­че­ние последующего периода, вплоть до второй половины XIX в., правительство с опас­кой смотрело на развитие промышленности, боясь неизбежного ее следствия – буржуазных революций, представлявших угрозу для монархии. Специфическими чертами русской дореформенной промышленности были ее опора на труд крепостных; работа на государственный заказ; функционирование под жестким контролем государства и в ус­ло­ви­ях отсутствия ка­кой-ли­бо конкуренции. Тяжелейшее поражение России в Крымской войне 1853 – 1856гг. обнаружило всю опасность экономического отставания, грозившего потерей национальной независимости, и заставило царизм осознать насущную необходимость усиленного внимания к промышленности. На капиталистической основе промышленность начала развиваться после реформ Александра II и модернизации Александра III. В годы их царствования в 1890-е гг. развертыванием процесса индустриализации Россия была обязана министру финансов С. Ю. Вит­те.[503] Он разработал программу десятилетнего скачка промышленности с на­ме­ре­ни­ем догнать в этом отношении передовые страны. С. Вит­те предложил целый арсенал средств и методов для решения этой стратегической задачи. Предполагалась жесткая регламентация сверху и полная свобода частной инициативы; протекционизм и массовое привлечение иностранных капиталов.[504] Витте осуществил денежную реформу, добился стабилизации рубля, его обеспечения золотом и конвертируемости вплоть до начала первой мировой войны. Финансовая стабилизация обусловила развитие банковского дела. Многие банки (Русский, Северный, Русско-Ази­атский) приобрели международную известность. Чтобы пополнить бюджет, С. Вит­те пересмотрел систему налогообложения, увеличил прямые и косвенные налоги, установил государственную монополию на продажу вин­но-во­доч­ных изделий.[505] Все это позволило увеличить масштабы кредитования растущей промышленности, реализовать программу развития отечественного предпринимательства и государственных предприятий. Ме­роп­ри­ятия С. Вит­те усилили динамику экономической эволюции, обусловили промышленный бум в стра­не. За десять лет удвоился общий объем промышленного производства и общая протяженность железнодорожной сети, утроилось производство чугуна, проката, стали, в 5 раз увеличилась добыча нефти. Поднялась и окрепла русская буржуазия. С размахом вели дело капиталисты Морозовы, Гучковы, Рябушинские, Елисеевы, Филипповы. В итоге многие стратегические задачи политики С.Витте были решены. Россия приблизилась по многим параметрам к ведущим странам, а по ряду из них заняла лидирующие позиции. Она вышла на первое место в мире по темпам индустриального роста, на пятое – по объемам промышленного производства, уступив США. Англии, Франции и Германии, стала лидером по добыче и переработке нефти, по протяженности железных дорог, по некоторым видам машиностроения.

В на­ча­ле XX века разразился мировой экономический кризис. Российская экономика, связанная с ми­ро­вой, также вступила в полосу кризиса. В 5 раз сократилось железнодорожное строительство, на 25–30% упало производство в ме­тал­лур­гии и машиностроении. Уменьшилась деловая активность, в 4 ра­за сократилось количество ежегодно учреждаемых акционерных обществ.[506] Стремясь приостановить кризис, российские промышленники, так же как и западные, встали на путь создания объединений. Первые монополии в Рос­сии появились в 1880‑е гг. Это были сахарные гвоздильные, проволочные, рельсопрокатные синдикаты.[507] Поначалу монополии были немногочисленными и не оказывали влияния на эко­но­ми­ческие процессы. Однако к 1905г. возникло уже 30, а к 1913 г. – 140 мо­но­по­лис­ти­чес­ких объединений во всех важнейших отраслях производства, игравших значимую роль в экономике.[508] По количеству монополий Россия отставала от развитых стран, но по степени концентрации производства она вышла на первое место в Европе. Подавляющее большинство российских монополий объединяло от 60 до 100% производства и сбыта соответствующих видов продукции («Продамет» – 80–95%, «Гвоздь» – 90%, «Медь» – 75%, «Продвагон» – 97–99%). Власть, поначалу всемерно содействующая отдельным промышленным предприятиям, в процессе концентрации производства стала оказывать поддержку и монополиям. Были созданы особые государственно-капиталистические органы: совещания, Съезды, советы и т.д. Они принимали решения о предоставлении промышленным объединениям субсидий, льгот, заказов. Во многом это объяснялось заинтересованностью правительства, которое полагало, что только крупные промышленные объекты способны выполнить грандиозные государственные заказы, преодолеть отставание от Запада, укрепить во­ен­но-эко­но­ми­чес­кий потенциал России как великой военной державы.[509] Поэтому владельцы крупных предприятий через Государственный банк и другие каналы получали от властей огромные кредиты, пользовались разнообразными налоговыми послаблениями. Становлению крупного производства способствовала также возможность воспользоваться техническими достижениями, организационным опытом, капиталами и инженерными кадрами передовых стран Запада. Одновременно шел процесс концентрации банковского капитала. К 1913 г. 7 круп­нейших банков России сосредоточили 55 % капиталов акционерных и коммерческих банков и 60% их оборотов. Формировалась и финансовая олигархия. Финансисты охотно вкладывали деньги в нуж­да­ющу­юся промышленность, входили в прав­ле­ние синдикатов, картелей, трестов, концернов, что способствовало слиянию банковского и промышленного капиталов. Типичными представителями нового делового мира были Путиловы, Нобели, Лианозовы, Темирязевы, Давыдовы. Признаком вступления отечественной экономики в империалистическую фазу стало начало экспансии российского капитала за рубеж, прежде всего в соп­ре­дельные страны Иран и Китай. Однако процессы модернизации в российской промышленности развивались неравномерно. Быстрое вступление российской промышленности в ка­пи­та­лизм, а затем и в его империалистическую стадию, обусловило почти одновременный рост различных форм экономической организации производства: мелкотоварной, частнокапиталистической, монополистической, го­су­дарствен­но-монополистической. Не пройдя до конца мануфактурную стадию развития, промышленность вступила в этап крупного машинного производства, где была занята основная масса фаб­рич­но-за­водско­го пролетариата. Наряду с круп­ны­ми предприятиями современного образца сохранялось множество мелких и средних полукустарных производств, в которых господствовала при­ми­тив­ная техническая база, и сохранялось небольшое количество рабочих. С. Витте не реализовал до конца программу индустриализации. Россия приблизилась к ведущим индустриальным государствам, но не догнала их. В 1898г страна выплавляла чугуна в 3 раза меньше Германии, в 4 раза - чем в Англии. Железнодорожная сеть империи в пересчете на 100км. территории была в 10 раз короче, чем в Германии.

Несмотря на высокие темпы индустриализации, Россия на рубеже XIX–XX вв. оставалась аграрной страной. В де­рев­не проживало и занималось сельским хозяйством 77% населения страны. Валовая продукция сельского хозяйства в пол­то­ра раза превышала валовую продукцию крупной промышленности. Аграрный сектор давал 51% национального дохода. Россия занимала первое место в ми­ре по объему сельскохозяйственной продукции. Она являлась ее главным поставщиком на зарубежный рынок.[510] В пореформенной рос­сийской деревне наблюдались две тенденции: сохранялись старые феодальные и наступали новые капиталистические отношения. Проникновение буржуазных отношений стало возможным благодаря отмене крепостного права в 1861 г. и политике Александра III. Множилось число по­ме­щи­ков-дво­рян, которые использовали наемный труд, приобретали сельскохозяйственную технику, совершенствовали агрономические приемы обработки земли. Это способствовало повышению урожайности и увеличению поставок зерна на рынок. Представление советских историков о пореформенной крестьянской деревне, как о нищей, разоренной и небуржуазной, также являлось преувеличением. В хо­де начавшегося разложения общины из нее выделился слой зажиточных крестьян. От 5 до 25% крестьян покупали десятки, сотни и даже тысячи гектаров земли, нанимали батраков и процветали. Значительное число (1/6 часть) крестьян на условиях аренды[511] распоряжалась половиной всех надельных земель и давала 34% от общего количества товарного хлеба.[512] К этой прослойке примыкали деревенские жители, источником богатств которых была не работа на земле, а тор­го­во-рос­тов­щи­чес­кая деятельность. Вместе с тем состояние сельского хозяйства все же было далеко не идеальным, как это представляется некоторым современным публицистам. Несмотря на определенный прогресс, в сельском хозяйстве преобладал традиционный уклад, и были слабы структуры рыночного типа. Наследие феодального прошлого ощущалось в эко­но­ми­чес­ком мышлении помещиков. Многие из них продолжали смотреть на землю как на источник пропитания, а не как на средство для получения прибыли. Полученный от государства денежный кредит в раз­ме­ре 1 млрд. руб.[513] они не использовали на раз­ви­тие своих хозяйств, а за­ло­жи­ли его в бан­ки и затем растратили. Дво­ря­не-зем­лев­ла­дельцы не спешили внедрять технические усовершенствования, имея в из­быт­ке почти бесплатную крестьянскую рабочую силу и сельскохозяйственный инвентарь крестьян, отбывающих у по­ме­щи­ков барщину в виде отработок за землю. В итоге, несмотря на защиту правительства, значительное число хозяйств поместных дворян, постепенно пришло в упа­док. Стал осуществляться переход помещичьих земель в ру­ки других социальных слоев. Если в 1877 г. дворяне имели 73 млн. десятин земли, но в 1905 г. – 53 млн. Капиталистические отношения недостаточно быстро проникали и в крестьянскую среду. Превращению крестьян в сельскую буржуазию мешало давление со стороны государства, помещиков и общины. Государство продолжало взимать с крестьян высокие выкупные платежи. К на­ча­лу XX в. крестьяне выплатили 1,5 млрд. руб., что превышало рыночную стоимость земли в 3 ра­за. Однако даже после этого они остались должны государству еще 500 млн. руб.[514] Кроме того, на крестьян ложилась основная часть налогов, за счет которых правительство проводило индустриализацию. Положение крестьян ухудшилось и в свя­зи с тем, что в пе­ри­од с 1860 по 1900г. почти на половину снизились цены на сельскохозяйственную продукцию, зато выросла стоимость и аренда земли, а также цены на промышленные товары. Препятствием на пути развития буржуазных отношений в деревне была сохранившаяся община. Общину поддерживало по политическим и фискальным соображениям государство. К ней благоволила революционная интеллигенция, считая общинные отношения зарождением будущего социалистического строя. Существование общины было выгодно и нетрудоспособной части деревни вследствие коллективного решения возникающих проблем. Инициативные и предприимчивые крестьяне попадали под мелочную опеку общины. Община устанавливала свои правила и условия периодического перераспределения земель, календарные сроки сельскохозяйственных работ и порядок чередования культур, решала вопрос о вы­да­че паспортов крестьянам, покидающим деревню, выполняла фискальные функции. Община, а не крестьянство, получила земельный фонд, который не подлежал отчуждению и делился подушно между ее членами. Размеры фонда не увеличились, а чис­лен­ность населения за 40 по­ре­фор­мен­ных лет выросла на 65%.[515] Поэтому постепенно нарастала проблема нехватки пахотных и прочих угодий, уменьшался душевой крестьянский надел,[516] появились безземельные крестьяне.[517] Община нацеливала своих членов на рутинные агротехнические приемы, что стало одной из основных причин низкой эффективности сельскохозяйственного производства. В Гер­ма­нии и Франции, например, на одного труженика деревни приходилось в 1,5 ра­за меньше земли, чем в Рос­сии. Но передовые методы хозяйствования позволяли собирать во Франции с од­ной десятины 70,5 пу­дов зерна, в Гер­ма­нии – 77 пу­дов, в то время как в Рос­сии этот показатель равнялся только 28,2 пу­да.[518] Общинный уклад сформировал особое отношение крестьян к собствен­нос­ти на землю. Крестьяне полагали, что земля, как и воздух, вода, солнце, является общей и не должна принадлежать никому. Мало кто из крестьян ставил вопрос о передаче помещичьей земли в частные руки. Речь шла о рас­ши­ре­нии общинных владений с пе­ре­да­чей новых земель в пользо­ва­ние членов общины. Крестьяне привыкли к об­щин­но­му землепользованию, ибо община помогала выплачивать налоги, организовывала помощь, не позволяла умереть с го­ло­ду. Поэтому в крестьянской среде процветающая частная собственность часто вызывала ненависть крестьян. Распространенным явлением был захват не только господских земель, лесов, пастбищ, но и усадеб зажиточных крестьян. Иными словами, объективно значительная часть сельского населения выступала против внедрения в де­рев­не капиталистического уклада, защищала традиционный уклад, что мешало развитию сельской буржуазии. Чувство принадлежности к об­щи­не тормозило процесс пролетаризации самой обездоленной части деревни. Многие крестьяне, разорившись, переехав в го­род и став рабочими, долгое время не теряли связи с се­лом. За ними в об­щи­не сохраняли надел и вернувшиеся крестьяне могли его обрабатывать. К то­му же политика государства закрепляла тенденцию сохранения общины и сдерживания ее социального расслоения. По закону от 14 де­каб­ря 1893г. из общины можно было выйти только при условии полного расчета за землю и согласия на выход не менее 2/3 ее членов. Еще одной проблемой пореформенной деревни стало обострение взаимоотношений крестьян и помещиков. Реформа 1861г. освободила крестьян лишь с юри­ди­чес­кой точки зрения, не дав им полной экономической свободы. За помещиками были сохранены самые лучшие земли. Часть крестьянских наделов, превышающих установленные нормы, возвращалась помещикам в ви­де «отрезков». Эти отрезанные земли сплошь и рядом перемежались крестьянскими наделами, возникала чересполосица. Крестьяне, чтобы сохранить целостность своих владений, как правило, за различные отработки арендовали «отрезки». При этом помещик забирал с арен­ды до 80% дохода[519]. Отработочная система была не только изнурительной для крестьян, но и малопроизводительной для сельского хозяйства. Крестьяне нередко, чтобы выжить, вынуждены были продавать ту сельскохозяйственную продукцию, которая предназначалась для внутреннего потребления. Крестьянство все больше осознавало, что помещики во многом строят свое благополучие на его бедах. Обстановка в де­рев­не в на­ча­ле XX в. все более накалялась, особенно в ев­ро­пейской части России, где концентрировалось крупное помещичье хозяйство. В 1890‑е гг. было зафиксировано 594 крестьянских выступлений, в 1900–1904 гг. – 1 205.[520] В 1905 г. разразилась революция, главным вопросом которой стала аграрная реформа. Одновременно аграрный вопрос перешел в по­ли­ти­чес­кую сферу, стал предметом яростных дискуссий. До революционных событий 1905–1907 гг. большинство политиков, включая и правительственных чиновников, ориентировалось на программы развития в деревне разных форм частной собственности. По мере роста крестьянских выступлений и под давлением уравнительных настроений на первый план выдвинулись требования частичной или полной национализации земли с пос­ле­ду­ющей ее передачей в пользо­ва­ние крестьянам. Эти популистские требования являлись средством борьбы за расширение социальной базы политических партий за счет крестьян, за получение политической власти. Результатом стало углубление конфронтации в об­ществе и нарастающая социальная нестабильность.[521] На этом фоне диссонансом стала аграрная программа премьер-ми­нистра П. А. Сто­лы­пи­на, предложенная в 1906 г.[522] Она предполагала и сохранение частного помещичьего землевладения, и создание слоя собственников земли из крестьян. Данная программа противоречила интересам и социалистических партий, и монархических организаций. Поэтому реформы П. А. Сто­лы­пи­на подвергались нападкам и справа, и слева. Они вызывали бурю страстей в средствах массовой информации, в на­уч­ных статьях, на трибуне Государственной думы.[523] Между тем П. А. Сто­лы­пин считал, что предложенная им программа преобразований в аг­рар­ном секторе являлась продолжением реформ Александра II, которые до конца были не завершены. Реформа 1861г. решила первую часть задачи, освободив крестьян от крепостной зависимости. Реализацию второй - ос­во­бож­де­ние крестьян от пут общины - взял на себя Столыпин. Предполагалось из наиболее работоспособных, «крепких и сильных» сельских тружеников создать слой фермеров. Затем при опоре на них без революционной ломки и разгрома помещичьих имений обеспечить подъем сельского хозяйства, направить его, как и всю экономику, на путь дальнейшего развития капиталистических отношений. Ре­фор­мы П. А. Сто­лы­пи­на были подготовлены аграрными законами начала XX в. Манифест от 26 фев­ра­ля 1903г. указывал сельским обществам не препятствовать выходу крестьян из общины. Манифест от 3 но­яб­ря 1905г. отменял круговую поруку и выкупные платежи за землю, объявлял свободный выход из общины и расширял возможности Крестьянского банка по приобретению земель и выдаче ссуд крестьянам. Однако центральное место занимал указ от 9 но­яб­ря 1906г. Это постановление отменяло закон 1893г. Крестьянам разрешалось выйти из общины и закрепить свои наделы в частную собственность. В це­лях ликвидации чересполосицы каждый хозяин имел право требовать земли в од­ном месте (отруб). В дальнейшем к от­ру­бу можно было перенести хозяйственные постройки, дом и образовать хутор. Сельскому обществу было запрещено вмешиваться в хо­зяйство крестьяни­на-еди­но­лич­ни­ка. Его благосостояние отныне полностью зависело от того, как он распорядится землей. Крестьяне могли расширить свои владения, получить ссуду в Крестьянском банке и купить помещичьи, казенные или удельные земли. Запрещалась концентрация в од­них руках более шести наделов, а так­же продажа земли иностранцам и передача ее за долги. Эти меры были направлены на поддержку наиболее состоятельных крестьян. Проблемы, связанные с бед­нейшей частью сельского населения, П. А. Сто­лы­пин рассчитывал решить при помощи политики переселения. Поэтому его программа содержала меры по оказанию государственной помощи переселенцам. Правительственные ассигнования на переселение с 1906 по 1912г. выросли с 4,5 до 26,3 млн. руб.[524] Основные группы переселенцев направлялись в Си­бирь, а так­же в Сред­нюю Азию. Создавались региональные переселенческие комиссии, был разработан план строительства новых железных дорог, выделены средства на постройку улучшенных вагонов для переезда крестьян с семьями и имуществом. На местах властями организовывалась постоянная агрономическая помощь переселенцам, для них создавались фельдшерские пункты и школы. Заключительными аккордами в сис­те­ме аграрной реформы П. А. Сто­лы­пи­на стали царские указы 1910–1911 гг. Эти законы разрешили крестьянам-собствен­ни­кам передавать свои владения по наследству, что означало признание их полноправными хозяевами земли. В ли­те­ра­ту­ре сложились две противоположные оценки результатов столыпинской аграрной реформы. Советские историки утверждали, что реформа потерпела крах. Многие современные ученые наоборот преувеличивают ее значение. Между тем преобразования П.А. Столыпина в аграрном секторе нельзя оценивать односторонне. Реформа проводилась в слож­ных условиях российской действительности, сталкивалась с большими трудностями и поэтому осуществлялась противоречиво, накопила ряд недостатков. Ход преобразований показал, что многие крестьяне продолжали быть верными духу коллективизма и не стремились создавать ин­ди­ви­ду­альные хозяйства. Только четверть выделившихся из общины дворов получила согласие сельского мира, а ос­тальные смогли выйти из нее после обращения за помощью к властям. Более половины дворов взяли надел в собствен­ность с тем, чтобы его продать и уйти в го­род.[525] Крестьяне, ставшие собственниками, как и в прежние времена, нередко являлись предметом ненависти всей деревни. Беднота мечтала об уравнительном переделе земли. В распределении земель по закону не были заинтересованы кулаки. Они возглавляли насильственный захват крестьянами помещичьих земель и забирали лучшие участки. Своих реальных экономических конкурентов в «новых хозяевах» видели и помещики. Сельские жители преследовали единоличников, жгли их хутора и отруба, подвергали их остракизму.[526] Добавим, что количество хуторов и отрубов, созданных на надельных землях, по масштабам России было незначительно. По некоторым данным их насчитывалось 1 млн.265тыс., что составляло 10,3% от числа крестьянских хозяйств. Не всегда хорошо были организованы переезд и землеустройство переселенцев. Нередко крестьян бросали на произвол судьбы. Многие попадали в ка­ба­лу к си­бирским старожилам, другие предпочли вернуться в род­ные края[527] или обосноваться в уже обжитых районах Урала и Западной Сибири. К трудностям, с ко­то­ры­ми столкнулась аграрная реформа, относились нехватка средств и агротехнического персонала, неумелые действия власти, сопротивление со стороны некоторых земств. Таким образом, кардинально реформировать «почву» при П. А. Сто­лы­пи­не не удалось, но на это и не следовало рассчитывать. Сам премьер-ми­нистр, понимая, что предстоит изменить не просто основы земледелия, а весь строй жизни и психологию крестьянства, отводил на проведение аграрной реформы не менее двадцати лет. Но этого времени деревня не получила. Реформа осуществлялась недолго. Ее остановило убийство П. А. Сто­лы­пи­на 1 сентября 1911г.[528] Трагедия реформатора заключалась не только в том, что пуля террориста преждевременно прервала его жизнь, но и в том, что образованное общество не сочувствовало его начинаниям. Сам император под влиянием своего окружения к 1911г. все явственнее отказывал в поддержке Столыпину. Вместе с тем аграрная реформа, несмотря на кратковременность и недостатки, принесла свои плоды. Столыпинская аграрная реформа изменила ситуацию в деревне. В ре­зульта­те осуществления реформы начался процесс создания слоя мелких собственников фермерского типа. С 1861 по 1906г. из общины вышло 140 тыс. крестьянских хозяйств, с 1906 по 1916г. – 2,5 млн. Кроме того, 700 тыс. общинников подали заявление о вы­хо­де, что вместе составляло 43% русского крестьянства.[529] К кон­цу 1916г. помещичье землевладение сократилось с 53 до 44 млн. десятин, остальные земли приобрели крестьяне-собствен­ни­ки.[530] Таким образом, переход помещичьих земель в ру­ки крестьян осуществлялся без революций и экспроприаций. Решалась проблема перенаселенности и земельного голода центральных районов России. В 1906–1916 гг. 2,5 млн. бедных крестьян переселились в Си­бирь и Туркестан. Значительная часть из них там закрепилось, получив 31 млн. десятин земли.[531] Итогом аграрной реформы Столыпина стал рост потребительской кооперации, сельскохозяйственных обществ.[532] За время реформы увеличились крестьянские денежные вклады, возникли кредитные товарищества, крестьяне стали активно вкладывать деньги в хо­зяйство[533]. Реформа изменила облик села. Появились первые комбайны, тракторы, для молодежи были открыты различные сельскохозяйственные курсы по овладению передовыми технологиями. Важным следствием реформы явился качественный сдвиг в пси­хо­ло­гии части крестьянства, земских и правительственных кругов, повсеместное распространение прагматизма и профессионализма в аг­рар­ном секторе экономики. Все это обеспечило устойчивое развитие земледелия. За 1906 – 1914гг. посевные площади увеличились на 10%[534], урожайность - на 14%.[535] К 1916 г. в Рос­сии имелось около 800 млн. пудов избытка хлеба.[536] Экспорт зерна только в 1908–1910 гг. вырос в 3,5 ра­за. Поголовье рогатого скота за эти же годы увеличилось на 63,5%, лошадей – на 37%. Россия обеспечивала 50% мирового экспорта яиц, 80% мировой добычи льна.[537] На базе подъема сельского хозяйства развивались и другие отрасли экономики. В 1909–1913 гг. Россия пережила второй промышленный подъем. За эти годы промышленное производство возросло на 54%.[538] Перед первой мировой войной Россия удовлетворяла свои потребности в стан­ках и оборудовании за счет собственного производства на 56%.[539] Все отрасли промышленности находились на подъеме, особенно производство стали, металлургия, добыча нефти, производство электроэнергии, сельскохозяйственных машин. Динамичный рост народного хозяйства России вел к на­ра­щи­ва­нию общественного богатства и повышению благосостояния населения, включая крестьянство.[540] За 1894–1914 гг. бюджет государства увеличился в 5,5 ра­за, золотой запас – в 3,7 ра­за. Сумма вкладов в сбер­кас­сы возросла десятикратно.[541] Росло потребление продуктов питания. В 1906г. потребление пшеницы составило 4,6 пуда на человека, а в 1911 – 7,1 пуда. Улучшение жизни вело к увеличению рождаемости, бурному росту численности населения. В 1902г. в России насчитывалось 139,3 млн. человек, в 1912- 171 млн.[542] На базе роста национального дохода повышались расходы на просвещение и культуру.[543] 1913г. считается годом самых высоких показателей развития отечественной экономики, а ру­беж XIX–XX веков до начала первой мировой войны нередко называют «золотым веком» российского капитализма. По мнению некоторых ученых сохранение данного вектора развития вывело бы Россию в ближайшие двадцать лет на лидирующие позиции в мире. Поэтому мировой капитал, чтобы остановить поднимающегося конкурента, развязал первую мировую войну. В дан­ном рассуждении налицо преувеличение достигнутых Россией результатов. Чтобы дать объективную оценку картине всеобщего преуспевания, следует рассмотреть ее в ми­ро­вом масштабе. В 1913 г. общий объем промышленного производства в Рос­сии был в 2,5 ра­за меньше, чем во Франции, в 6,5 раза – чем в Гер­ма­нии и в 14 раз – чем в США.[544] Экономика России к 1914 г. утратила аграрный характер, но и не стала, как на Западе, полностью индустриальной. Ре­фор­мы П. А. Сто­лы­пи­на и в де­рев­не, и в дру­гих сферах общественной жизни[545] были не завершены. Продвижению российской экономики по пути буржуазного развития мешало обострение рабочего и национального вопросов. Наконец, разразившаяся в ав­гус­те 1914г., первая мировая война приостановила экономический прогресс и ликвидировала достижения предшествующего периода.

Духовенство все активнее стало выступать с ре­ак­ци­он­ных позиций, устраивало гонения на прогрессивных общественных деятелей и возглавляло многие черносотенные организации. Наиболее многочисленным и обездоленным сословием, как и ранее, было крестьянство. Оно составляло 70% населения (97 млн. человек).[546] После реформ Александра II крестьянство расслоилось на зажиточных, середняков и бедноту.[547] Благодаря реформам П. А. Сто­лы­пи­на увеличился удельный вес крестьян – собственников земли. За счет разоряющихся крестьян произошел значительный рост деклассированных элементов. Политическое поведение крестьянства определялось его двойственностью. С од­ной стороны, оно было опорой самодержавия, цеплялось за общину и боялось любых перемен, с дру­гой – выступало в ка­честве стихийного борца за более справедливое перераспределение земли. Поэтому союза с крестьянством искали и правительственные, и революционные организации. На протяжении всего изучаемого периода деревня была опасным очагом социальных конфликтов. На рубеже XIX- XX веков продолжалось утверждение новой социальной структуры. Она включала в се­бя классы капиталистической формации: буржуазию и пролетариат. В по­ре­фор­мен­ный период более быстрыми темпами развивалась тор­го­во-про­мыш­лен­ная буржуазия, постепенно завоевывая ведущие позиции в эко­но­ми­ке. Однако, в си­лу запоздалого развития капитализма, она была немногочисленна и разнородна[548]. Часть крупной, главным образом промышленной, буржуазии была связана с мо­нар­хи­чес­ким государством, так как выполняла его заказы. На рубеже веков появилась «новая» буржуазия, отстаивающая принципы свободного капиталистического хозяйствования. Выделился и слой мелкой буржуазии в ли­це крестьян-собствен­ни­ков, кустарей, торговцев. Расширить возможности для предпринимательской деятельности буржуазии можно было только путем ограничения политической роли самодержавия. Долгое время буржуазия приспосабливалась к по­ряд­кам феодального государства, стремилась «попасть в дво­ря­не», как и феодалы жестоко эксплуатировала рабочих. К на­ча­лу XX в. самосознание буржуазии выросло. Она начала осознавать свою ведущую роль в эко­но­ми­ке и стала принимать активное участие в по­ли­ти­чес­кой жизни. Она создала ряд политических партий и получила доступ к влас­ти. Вместе с тем молодая российская буржуазия так и не обрела полной независимости, до конца правления династии Романовых сотрудничала с ца­риз­мом, легко шла с ним на компромисс и не стала настоящей оппозицией монархии, как это было на Западе. Реформы Александра II создали основу для роста рабочего класса.[549] Быстрые темпы индустриализации не оставили времени для возникновения промежуточных прослоек типа рабочей аристократии, как на Западе, или широкого слоя потомственных пролетариев. Только в пер­вое десятилетие XX в. появилась устойчивая группа квалифицированных рабочих, целиком принадлежащая к го­родской социальной культуре, численностью примерно 3 млн. человек.[550] Основная масса рабочих была тесно связана с зем­лей, с де­рев­ней, откуда она и вышла, и имела общинную психологию. Этим объяснялась низкая образованность значительной массы рабочих, так как деревня в ос­нов­ном была темной и неграмотной. Повсеместно наблюдалось несоответствие культур­но-тех­ни­чес­ко­го уровня пролетариата требованиям времени. Положение рабочих в стра­не с за­поз­дав­шей индустриализацией, с не­дос­та­точ­но развитой технической базой определялось системой «выжимания пота», когда владельцы компенсировали низкую производительность труда увеличением продолжительности рабочего дня, штрафами, низкой заработной платой, экономией на условиях труда и быта рабочих. По мере модернизации страны принималось и совершенствовалось рабочее законодательство, которое меняло положение рабочих в луч­шую сторону. Продолжительность трудового дня с кон­ца XIX в. до начала первой мировой войны сократилось с 11 до 9,5 ча­сов. Некоторым категориям рабочих повысили заработную плату[551]. Был запрещен труд детей, ограничен труд подростков. Владельцы крупных предприятий обязаны были оказывать рабочим бесплатную медицинскую помощь, организовывать курсы по ликвидации неграмотности. Для надзора за исполнением законов учреждалась рабочая инспекция. Однако владельцы предприятий нередко игнорировали законы, а пра­ви­тельство не контролировало их выполнение. Уровень материального положения, быта и жизни русских рабочих на фоне западных стран оставался невысоким. Жизнь российского пролетариата характеризовало полное политическое бесправие. Существовали многочисленные препятствия для создания собственных организаций, профсоюзов, клубов, в то время как рабочие Запада добились в этом направлении крупных успехов. Таким образом, в ра­бо­чей среде сложились объективные предпосылки для возникновения революционного радикализма. Слой рабочей аристократии, направлявшей в мирное реформистское русло европейское пролетарское движение, в Рос­сии отсутствовал. Основная масса рабочих восприняла марксистские идеи, поддержала максимализм больше­вистской партии и стала его главной социальной опорой. В за­ру­беж­ной историографии выделяют и средние слои, куда включают мелких предпринимателей города и деревни, служащих, офицеров, работников образования, здравоохранения, юриспруденции, актеров, инженеров, техников и т. д. На Западе это была образованная, имеющая средние доходы часть общества, составляющая примерно 40–50% населения страны. Средний класс являлся основой европейской общественной стабильности и демократии. По российским меркам к сред­ним слоям едва ли правомерно относить зажиточных крестьян, ремесленников, кустарей и т.д. Они были далеки от соответствующих европейских стандартов по уровню жизни и культуры. Удельный вес средних слоев западноевропейского образца равнялся в Рос­сии примерно 8%. Ядром была интеллигенция с выс­шим образованием, составляющая около 2,2%[552]. В ус­ло­ви­ях самодержавного строя почти вся интеллигенция, как и большинство населения, была отторгнута от решения политических и со­ци­ально-эко­но­ми­чес­ких проблем, от реальной политической жизни. Поэтому ее отличала высокая степень политизации с кри­ти­чес­ки-не­га­тив­ной направленностью в от­но­ше­нии властей. Постепенно интеллигенция выдвинулась в центр политической борьбы, взяла на себя функции выразителя интересов всех социальных слоев, составила разнообразные (от анархических до ком­му­нис­ти­чес­ких) проекты переустройства общества, встала у ис­то­ков формирования практически всех политических партий. Особую противоречивость социальной обстановке России придавал национальный вопрос. В на­ча­ле XX века в стране проживало более 100 на­род­нос­тей. 57% населения было нерусским. На­ро­ды, входившие в сос­тав Российской империи, отличались по типу цивилизации, историческому прошлому, исповедуемым религиям, духовным традициям, экономическому уровню и политическому статусу. Часть из них присоединилась к России добровольно, другие были включены насильственно. В ус­ло­ви­ях модернизации экономики и демократизации общественной жизни закономерным ста