Перевод как прикладная лингвистическая дисциплина 147

[(...) когда я говорю «солнце встает на востоке», мои слова означают собственно, что некое существо женского пола, способное к спонтанным дей­ствиям, — то, что мы называем «солнцем» — совершает действие «вставания».]

В немецком переводе испанского выражения un ente de sexo varonil «существо мужского пола» заменено на ein Wesen weiblichen Geschlechts «существо женского пола», так как слово Sonne «солнце» в немецком языке — существительное женского рода. Если в переводе стихотворения Гейне изменение грамматического рода влекло нежелательные послед­ствия для его образной системы, в данном примере это совершенно оправданно, поскольку нужно отразить сам факт и саму возможность персонификации. Какого пола будет эта персонифицированная сущность в данной коммуникативной ситуации — не важно. Так, по-русски в этом случае вполне допустимо было бы сказать «некое живое существо», во­обще не указывая его пол и избежав тем самым трудностей, связанных с тем, что в русском языке солнце — существительное среднего рода.

1.3.1.4. Семантика: скрытые категории. Помимо «классических» случа­ев межъязыковых расхождений в грамматикализации категорий типа определенности-неопределенности, встречаются случаи, в которых реле­вантные различия практически не грамматикализуются или выражаются морфологически нерегулярно, что делает их очень сложными для систе­матического описания. Эти категории часто называются «скрытыми» или «имплицитными». Примером подобных семантических категорий может служить категория неотчуждаемой принадлежности, которую можно рас­сматривать как частный случай категории посессивности. Например, по-немецки (как и в большинстве других германских языков) русским сло­восочетаниям велосипедная цепь и цепь от велосипеда соответствует одна и та же агглютинативная конструкция Fahrradkette. Иными словами, не­мецкий язык не делает разницы между отчужденной (цепь от велосипеда, валяющаяся на помойке) и неотчужденной принадлежностью (велоси­педная цепь как деталь велосипеда)[6]Выбор правильного перевода слов типа Fahrradkette на русский язык — задача не вполне тривиальная. Так, немецкое Autoschlüssel может быть переведено на русский только как ключ от машины (*машинный ключ в этом значении невозможен). Это объяс­няется тем, что ключ — в любом случае отторгаемая (отчуждаемая) часть машины, так как он может лежать в кармане владельца, а не торчать в замке. По-немецки это различие не передается. Важную информацию о возможностях перевода выражений с категорией неотчуждаемой при­надлежности можно получить из знаний об устройства мира. Если неко­торая сущность является частью другой сущности, то следует иметь в виду, что для нее обсуждаемая скрытая категория может оказаться релевантной.

Категория неотчуждаемой принадлежности может смешиваться с дру­гой категорией — «класс vs. представитель класса», не менее важной с точ­ки зрения переводческой практики. Так, русские эквиваленты немецкого слова Frauenhände — женские руки и руки женщины в большинстве случаев легко взаимозаменимы. Если речь идет о конкретном референте, пред­ставителе класса, в принципе допустимы обе конструкции; ср. Нежные руки женщины прикоснулись ко мне и Нежные женские руки прикоснулись ко мне. Однако в контекстах квалификации, отнесения к классу для рассматриваемого выражения возможна только конструкция «прилага­тельное + существительное». Ср. У него были миниатюрные женские руки при нежелательности ^? У него были миниатюрные руки женщины. В соот­ветствующих немецких предложениях во всех случаях будет использована конструкция Frauenhände.

Ошибки, связанные с передачей категории неотчуждаемой принад­лежности, обнаруживаются и в рекламе. На российском телевидении рекламные ролики часто просто переводятся с английского, немецкого, французского и других европейских языков. Неумелый перевод приво­дит к коммуникативному эффекту, обратному ожидавшемуся. Например, героиня рекламного ролика мыла «Palmolive» восклицает: «Как приятно ощущать мою кожу такой свежей!». Использование притяжательного ме­стоимения мой в данном случае предполагает, что кожа отделена от тела и вымыта мылом «Palmolive». Семантико-прагматические следствия тако­го рода вряд ли будут способствовать успеху рекламной кампании. Более приемлемый вариант перевода звучал бы приблизительно так: «Как мне приятно ощущать свою кожу такой свежей!».

1.3.1.5. Семантика: «ложные друзья переводчика». Одной из наиболее тра­диционных является проблема так называемых «ложных друзей перевод­чика» (faux amis). К ложным друзьям относят в первую очередь слова, сходно звучащие в языках L₁ и L₂, восходящие часто к общим эти­мологическим корням, но имеющие в L₁ и L₂ совершенно различные значения. Например, по-английски eventual означает «окончательный, за­вершающий», а по-немецки eventuell — «возможный» или «может быть»; немецкое существительное Fabrik, как и русское фабрика, переводится на английский не как fabric, а как factory или mill. Ср. также немецкое vital «энергичный» и английское vital «жизненно важный».

Подобные случаи не представляют собой серьезной переводческой проблемы, поскольку они хорошо известны и неплохо описаны в слова­рях — как в специальных словарях «ложных друзей», так и в обычных двуязычных словарях общего характера. Гораздо сложнее дело обстоит с устойчивыми словосочетаниями (прежде всего идиомами), которые, бу­дучи идентичными или очень схожими по лексическому составу и образ­ной составляющей, тем не менее существенно отличаются по значению [Райхштейн 1980, с. 29].

Сравним в качестве примера французскую идиому mettre la puce a Voreille с ее немецким «ложным другом» jmdm. einen Floh ins Ohr setzen

148________ Глава 4. Оптимизация информационной функции языка