Большевики выпускают Кракена. Удар по штабам Генуэзской конференции.

Как мы помним, глубоким вечером 15 апреля 1922 года, после долгих и трудных переговоров на вилле Альбертис, представитель Франции Луи Барту попрощался с советской делегацией следующими словами: "Господину Чичерину нужно со всей ясностью сказать "да" или "нет" по долгам. Особенно по частным долгам наших граждан, интересы которых мы поклялись защищать!".

Наших проводили и Барту с Ллойд Джорджем вышли к осаждавшим виллу журналистам. Ллойд Джордж отпустил пару шуточек про твердолобость большевиков, а Барту слово в слово повторил журналистам сказанное нам на прощание.
Через некоторое время Чичерина пригласили к телефону. В трубке он услышал два слова: "Барту повторил".
Георгий Васильевич положил трубку и отдал команду: "Выпускайте Кракена! Телеграфируйте Ленину!"
Когда Ленину на стол положили телеграмму, он сбросил на Париж атомную бомбу.

Но сначала немного предыстории.
Французы нас любили и совершенно искренне. До 1917 года. Причин было две:
- Франко-Русский союз. Франция теперь не одна против германского монстра;
- Царские займы у французских банкиров и, как следствие, беспрецедентные льготы для французского капитала в России. Многие предприятия в стране либо принадлежат французам, либо их акционеры участвуют в распределении прибыли. Французы участвуют в наиболее прибыльных проектах: добыча полезных ископаемых, железные дороги, уральская промышленность и т.д.

Если по первому пункту все ясно, то по второму необходимо добавить следующее.
Франция тогда - это страна по преимуществу финансового капитала. Это страна ренты и, соответственно, рантье. Тысячи французских буржуа (один из "столпов нации") являются вкладчиками как самого государства (облигации по большей части), так и французского капитала, который с 1870-х вкладывается в российские предприятия и выплачивает вкладчиком дивиденды из получаемых в России сверхприбылей. Огромное число французов живут за счет этих дивидендов.

В 1917 году мы предали Францию (а в 1918-м еще и в душу ей плюнули) и разорили ее средний класс.
Для Франции аннулирование ренты чистого дохода явилось более серьезным ударом, чем для Англии, которая тогда еще жила собственной промышленностью. У Франции бомбит жестче и сильнее всех.
Что происходит в 1921 году. Во Франции знают о Голоде. Письмо Горького напечатано во всех крупнейших газетах. На страницах "Figaro", "Le Temps" и других изданий начинается пора жарких споров: помогать или морить тварей? В парламенте доходит до рукопашных. Сознание общества и руководства страны расколото. Франция ловит когнитивный диссонанс: бросить на произвол судьбы голодающих, особенно на фоне начавшейся помощи АРА и Нансена - потерять честь; подать помощь большевикам - опять потерять честь и совесть и нарушить обязательства перед белой эмиграцией.

Уже в сентябре 1921 года во Франции по подпискам и частным инициативам собрали на помощь нам 6.000.000 франков. Эти деньги поступили на счет Французского Красного Креста. ФКК отказался от участия в Нансеновском комитете (не подобает Великой Франции идти в подчинение какому-то норвежскому выскочке) и заявил, что будет действовать самостоятельно. И тут сработал диссонанс. Руководителем ФКК и председателем комиссии помощи голодающим России назначают.... Нуланса!

Бывший посол Франции в РИ. Один из ключевых организаторов иностранной интервенции в 1918 году. Более ярого антибольшевика трудно представить. Назначить его на эту должность - дать пощечину Советскому правительству.
Нуланс сразу заявляет: "Большевистская диктатура является препятствием ко всякой помощи, направленной к спасению России". Другими словами: пока большевики у власти, ни одного су Россия не получит.
То есть пат.

Во Франции начались волнения: что за хрень - деньги-то собрали, хоть детей там накормите!
Нуланс на это ответил, что вести с большевиками переговоры бесполезно. На Нуланса надавили парламент и левые газеты. В октябре он послал в Москву даже не письмо, а ультиматум - признайте долги и получите помощь. И раструбил, что вот, мол, посмотрите - никакого ответа не будет.
А осень 1921 года в России - это Отчаяние как оно есть.
28 октября Нуланс получил ноту советского НКИД, в которой говорилось буквально следующее: "Советское правительство идет навстречу желаниям многочисленных мелких и частных держателей русских государственных займов, для которых признание царских долгов представляет жизненный интерес". Вернуть заводы и фабрики мы отказались, а вот помочь попавшим на бабки частным лицам согласились.
Нуланс эту ноту попросту убрал в стол.

Зимой во Франции снова сменилась власть, главой Правительства стал Пуанкаре.

Решив горящие внутриполитические проблемы, он отправил наконец ФКК в Россию. Но больше скидок большевикам и он не желал делать. Задача Барту на Генуэзской конференции, (помимо аннигилирования Германии, естественно) - выбивание совместно с англичанами и итальянцами долгов из РСФСР.
Вот.

Теперь бомба.
16 апреля 1922 года к Пуанкаре пришли специальные люди и положили перед ним ту самую ноту от 28 октября. И сказали, что вечером это будет во всех левых газетах в контексте заявления Барту и в парламенте. То, что новость узнает вся Франция и ее перепечатают газеты всего мира, нет никакого сомнения.

Вряд ли можно представить что-то ужаснее состояния Пуанкаре, когда до него дошло. Коммунисты ладно, но тысячи, если не миллион, буржуа на улицах жаждущих крови, вопли избирателей "Они нам врали! От нас скрывали!" Да у него перед глазами встали гильотины и собственная голова на пике!
Франция получила нокаут. Вышла из него только после 20 апреля. Барту лежал "больной".
Французский МИД наконец заговорил с советским НКИД, Париж начал договариваться с Москвой.

Раппальская бомба.

К вечеру субботы 15 апреля 1922 года, когда закончился второй раунд неофициальных переговоров РСФСР и Верховного совета Антанты, Германия достигла дна

Сначала ее страшно унизил Ллойд Джордж. Немцы трижды просили его о приеме. Что уже стыдобище. В нарушение всех правил дипломатической вежливости, они так и не были приняты. Это примерно как словить пинка в харю, делая приветственный поклон.
Немцы сглатывали ком в горле и смотрели, как на виллу Альбертис ездят русские.

Затем масла подлили бельгийцы, сообщив мимоходом на комиссии этим утром, что между РСФСР и Союзниками вот-вот будет достигнуто соглашение. После чего, захныкавшую Германию заставили подписать обязательство не выдавать паспорта своим гражданам из Эйпен-Мальмеди. Затем голландцы рассказали, как будут пилить на иголки немецкие суда, а поляки и чехословаки пообещали завтра поговорить о своих территориальных претензиях.
Итого:
- поимели и залили на ютюб;
- единственный союзник, по всей видимости, кинул;
- завтра отберут паспорт и продадут в бордель.

Итальянский дипломат Джаннини, который состоял на оплате у американского посла Чайлда и, пользуясь своим положением, слонялся по раутам, банкетам и гостиничным барам, а затем помогал Чайлду составлять отчеты в неофициальной их части, забрел в тот в вечер в отель к немцам:
"Весь вечер они мрачно сидели в вестибюле отеля в совершенном молчании. Спать они отправились в состоянии крайнего утомления и упадка духа" (G. Kennan. Russia and the West under Lenin and Stalin. Boston, 1961, p. 219).

В 2 часа ночи лакей разбудил статс-секретаря МИДа Германии Аго фон Мальцана

и сообщил, что его настойчиво приглашает к телефону какой-то русский.

Телефонный разговор занял всего три минуты - фон Мальцану сообщили, что завтра утром Чичерин и Красин ждут германскую делегацию в Рапалло для подписания договора, составленного в Берлине.
В эту ночь фон Мальцан больше не спал, а смотрел на расхаживающего по номеру из угла в угол министра иностранных дел Германии Вальтера Ратенау.

Нервы его понять можно - страшную в своей смелости вещь предстояло сделать. А последствия поди предугадай. Хорошо Вирту - старый шваб выслушал, хлопнул пива и завалился снова спать, а подпись-то твоя первой будет.

Ратенау не знал еще наперед, что его убьют всего через несколько месяцев за этот договор. Поэтому, когда в его голове возникла мысль побежать с этим договором еще раз к Ллойд Джорджу, как угодно прорваться и все рассказать - он дал фон Мальцану себя отговорить.

Утром, 16 апреля 1922 года, советская и германская делегации встретились в парке у отеля "Палаццо-империале", что ровно на полпути между Санта-Маргерита и Рапалло.
Разговор поначалу не клеился - немцы нам не совсем доверяли и колебался Ратенау. Но тут принесли утренние газеты с шуточками Ллойд Джорджа и заявлениями Барту. "Корьерре-делла сера" даже выделила шрифтом фразу Ллойд Джорджа по поводу наших контрпретензий: "Если Вы с этим приехали в Геную, можно было совсем не приезжать". Немцы на глазах стали оттаивать. Еще более лед растопило заявление Барту: "50 млрд. рублей золотом, которые требуют большевики, - это вдвое больше, чем та сумма, которую Франция требует от Германии за четырехлетнюю опустошительную войну!". Тут немцы даже разулыбались. Договор был подписан.

В историю он вошел под названием "Рапалльский договор". Так как у немцев последнее совещание по нему происходило глубокой ночью, со сна, то они в шутку прозвали его "Пижамным договором".

Основные пункты для тех, кому лень гуглить:
1. Немедленное возобновление дипломатических и консульских отношений между странами.
2. Германия полностью отказывается от всех видов претензий к Советской России, в том числе и за возмещение понесенных убытков вследствии национализации промышленности. При условии "что Правительство РСФСР не будет удовлетворять аналогичные претензии других государств". Согласно Любимову, немецкие претензии тянули на 378 миллионов рублей золотом.
Этот пункт вызовет наибольшую попоболь у Союзников и прочих (пока спустя пару лет не чухнут следующий) - прецедент же! А ссылаясь на оговорку, мы будем посылать лесом всех, предлагавших признать долги хоть частично.
3. Обе стороны признали принцип наибольшего благоприятствования в качестве основы их правовых и экономических отношений, обязывались содействовать развитию их торгово-экономических связей. Германское правительство заявляло о своей готовности оказать немецким фирмам помощь в деле развития деловых связей с советскими организациями.

Чтоб стало понятнее - пользуясь этой статьей (ст.5), мы наладили военное сотрудничество. Уже в ноябре к нам приедет первая немецкая частная фирма с чудным названием "Юнкерс".
Едва подписали - из немецкого отеля прибежал посыльный и сообщил, что звонил сам Ллойд Джордж и ждет германскую делегацию в гости. Срочно.
Из Ратенау посыпались кирпичи - натурально заперся в туалете почти на час. Фон Мальцан и Вирт засели с нами придумывать тактику на завтра. К Ллойд Джорджу не пошли.
17-го утром бомбануло.

Первыми бабахнули французские газеты "Тан" и "Матэн": "Необходим решительный ответ на коварство бошей и большевиков!". Бабахнули и осеклись - почему-то не поддержали ведущие французские издания (ну мы-то знаем почему, да). Но волну подхватили газеты других стран. Эмигрантские газеты вообще захлебнулись в истерике - "Руль", "Сегодня" и прочие прямым текстом требовали крови гнусных "предателей и осквернителей священного Версаля!".

На заседании на нас с немцами стали орать. Ллойд Джордж назвал Рапалльский договор "недостойным поступком, совершенным в нарушение всех дипломатических приличий!" ("Чья бы корова мычала" - думали, наверное, немцы).
Барту должен был привычно развить тему. Он встал и сказал, что "возмущен двуличием немцев, нанесших удар, когда европейские государства собрались, чтобы сообща поработать над экономическим восстановлением Европы". Просто сказал и сел. Про нас ни слова. (Ллойд Джордж, старый лис, это заметит).
Бельгийцы, итальянцы и прочие требовали торжественной порки изгоев. Факта орал, но подмигивал Джаннини (и это англичане срисуют).

В зал притащили текст Версальского договора и стали зачитывать статьи, которые Германия нарушила.
Ратенау прыгал как на иголках, зато остальные немцы заранее поддали и сидели тупо улыбаясь. Вирт вообще уснул.
Это было слишком. Обстановка не вполне ясна, но срочно нужно было что-то делать. Ллойд Джордж оглянулся на французов и профессионально нанес подлый удар в два хода.
Англия потребовала от Германии немедленно, вот здесь и сейчас, разорвать договор.
Ратенау чуть в обморок не свалился, пришлось растолкать Вирта. Вирт проснулся и сказал "Nein!".
Тогда Ллойд Джордж поставил на голосование вопрос об исключении Германии из состава конференции и назначении отдельной конференции по германскому вопросу. А советскую делегацию он попросил остаться, так как не потерял надежды договориться.

Это было неожиданно, сильно и подло. Немцы протрезвели и спали с лица. Все посмотрели на наших.
Геогрий Васильевич Чичерин встал и твердо заявил, что в случае исключения Германии, Советская делегация немедленно покинет конференцию.
А это было не только сильно, но и смело.
Поднялся гвалт. Орали все. Но все понимали, что без нас уже все теряет смысл, опять надо что-то делать! Объявили перерыв до завтра, до 18-го апреля.

Ллойд Джордж распустил пташек.

Пташки рассказали ему очень, очень-очень неприятное про Францию; рассказали про то, что в отеле, где подписали договор, в баре бухал итальянец Джаннини, а потом звонил куда-то; рассказали, что по парку гуляли турки и рассказали, что новость о договоре американский посол Чайлд отправил в США задолго до газет.
Англичане сделали выводы.

18 апреля, на заседании, было заявлено следующее:
"Немецкие представители заключили тайно, за спиной своих коллег, договор с Россией, и Германия своим коварным поведением сама себя исключила из круга держав, рассматривающих русский вопрос". И президиум постановил.. ТА-ДА-ДАММ! исключить Германию из комиссий по России и по транспорту!
Есть что сказать?!
Вирт встал и сказал, что Германия решила все вопросы с Россией и ей пофиг.
Весь мир не знал, плакать или смеяться.
Англия стала приводить Францию в чувство и готовить ответный удар (что и произойдет 2 мая).
А мы пошли с немцами бухать - меню с пьянки с автографами участников: