Современная дипломатия Германии

Оккупационные власти осуществляли управление не толь­ко внутренними, но и внешними делами Германии. Лишь после образования на территории оккупационных зон в 1949 г. двух германских государств и постепенной передачи им державами-победительницами функций управления стала заново создаваться германская дипломатическая служба, одна — в ФРГ, другая — в ГДР. Однако и после этого два германских государства были существенно ограничены в про­ведении внешней политики, поскольку сохранялся жесткий контроль со стороны окк>пационных держав. В то время речь еще не могла идти о самостоятельной внешней политике гер­манских государств и о формировании каких-то присущих только им методов и технологий внешних сношений.

Даже после формального возвращения им суверенитета и снятия в середине 50-х годов ограничений, установленных по­бедителями, их внешняя политика формировалась под силь­ным влиянием государств-патронов. ФРГ стала членом НАТО, а ГДР — Варшавского договора, и принадлежность к противостоящим военно-политическим блокам на долгие годы определила направленность внешней политики одного и другого германских государств.

В послевоенный период западно-германская дипломатия формировалась как дипломатия противостояния и конфронта­ции. «Холодная война» диктовала свои законы, и МИД ФРГ и его сотрудники были весьма активными и жесткими про­водниками политики НАТО. Конфронтационный стиль гер­манской дипломатии этого периода усиливался фактом раско­ла страны и непримиримой настойчивостью МИД ФРГ в осу­ществлении доктрины Хальштейна. Бонн широко использовал методы политического давления, экономические и финансо­вые рычаги для того, чтобы удержать другие государства от установления дипломатических отношений с ГДР.

Германская дипломатия была одним из наиболее активных отрядов Запада в проведении политики гонки вооружений, длительное время блокировала усилия по разрядке напряжен­ности и развитию мирного сотрудничества. В Бонне упорно придерживались тезиса, что главной причиной напряженнос­ти является раскол Германии, поэтому основные усилия меж­дународного сообщества должны быть направлены на его пре­одоление, и лишь после этого можно переходить к осущест­влению практических шагов по разрядке напряженности.

Эпоха разрядки смягчила стиль германской дипломатии, в значительной мере сориентировала ее на поиски взаимопри­емлемых вариантов решения острых международных проблем. Однако полного очищения от конфронтационности времен «холодной войны» не произошло.

Связанное членством в НАТО, правительство ФРГ не предпринимало попыток проводить какой-то самостоятель­ный курс, способный вызвать раздражение на Западе. В тоже время, западно-германская дипломатия имела свою специфи­ческую цель, на достижение которой была сфокусирована по­литика Бонна. Эта цель — объединение Германии на своих условиях. И они не скрывались. Речь шла о фактическом по­глощении ГДР, ликвидации существовавшего там строя и включения всей Германии в систему западных союзов.

Аденауэр и его преемники понимали, что достижение такой цели без поддержки западных союзников по НАТО не­реально. Им было также ясно, что даже для союзников объ­единение не является приоритетной задачей. Памятуя недав­нее прошлое, ни Лондон, ни Париж не желали восстановле­ния у себя под боком мощного германского государства. Осознавая это, в Бонне стремились демонстрировать в отно­шении союзников, особенно Вашингтона, Парижа и Лондона, полную лояльность и отсутствие каких-либо амбиций на самостоятельность и выход из-под их опеки. В этих целях ак­тивно эксплуатировалась идея европейского единства. Прави­тельство ФРГ настойчиво продвигало тезис, что объединение должно стать одним из составных элементов европейской ин­теграции, а объединенная Германия — составной частью еди­ной Европы. Тем самым союзникам давали понять, что в рам­ках единой Европы Германия не может представлять для них какой-либо угрозы, что с помощью механизмов единых поли­тических, экономических и военных структур они вполне смогут контролировать Германию.

Помимо «успокоения» союзников этот тезис преследовал и вполне прагматическую цель — побудить их к активной под­держке своей политики достижения германского единства, коль скоро это элемент общей стратегии Запада.

В условиях «холодной войны» Запад принял предложен­ную ФРГ конструкцию. Но это было сделано не из особого расположения к Германии, а, прежде всего потому, что она ставилась в жесткую зависимость от поддержки НАТО и оста­валась под контролем альянса на обозримый период. В дейст­вительности же на Западе не особенно торопились объединять Германию.

Таким образом, западно-германская дипломатия эффек­тивно использовала в своих интересах сложившуюся в Европе в годы «холодной войны» ситуацию и сумела обеспечить своей политике поддержку союзников, в том числе и в период начавшейся в 80-е годы разрядки напряженности.

Объединение страны было одним из важнейших, хотя и не единственным направлением, по которому развивались уси­лия боннской дипломатии. Другим ее приоритетом было все­мерное ослабление ГДР, подрыв ее экономической стабиль­ности, предотвращение международного признания второго германского государства. Эта политика Бонна имела лишь частичный успех. Усилиями СССР и других государств «док­трина Хальштейна» была сломлена и ГДР, наряду с ФРГ, стала в 1973 г. полноправным членом ООН, получив широкое международное признание. Однако в противоборстве на эко­номическом пространстве ГДР не смогла выдержать конку­ренции с ФРГ.

С началом разрядки международной напряженности ФРГ модифицировала свою политику в отношении ГДР. Хотя в Бонне никогда не отказывались от претензии на единоличное представительство интересов «Германии в целом» и от поли­тико-пропагандистского давления на ГДР, с середины 70-х годов правительство ФРГ в рамках «новой восточной полити­ки» стало осторожно налаживать контакты с ГДР, стремясь с их помощью «размягчить» ее режим. Выделялись кредиты, финансировалось строительство коммуникаций, стимулирова­лось, в том числе с помощью финансовых средств, оживление «человеческих контактов». Эти методы «мирного наступле­ния» на ГДР приносили свои плоды, способствуя политичес­кой и экономической дестабилизации республики.

Менее успешными были попытки западно-германской дипломатии добиться решения другой «национальной зада­чи» — признания существования Германии в границах 1937 г., которые и должны были стать границами объединенной Гер­мании. Постановка такой задачи фактически означала претен­зию на пересмотр сложившихся в Европе границ. Поэтому так прямолинейно и грубо эта задача официальными властя­ми не формулировалась. Роль глашатаев «национальной цели» отводилась крайне правым политическим силам в стране.

Правительство же ФРГ ограничивалось тем, что отказыва­лось безоговорочно и прямо фиксировать в договорной форме

окончательность существующих германских границ, ссылаясь на необходимость решения этого вопроса в рамках мирного урегулирования. Наряду с этим, Бонн активно пробивал при выработке Хельсинкского Заключительного Акта идею вклю­чения в раздел принципов взаимоотношений государств воз­можности изменения границ «мирным путем и по договорен­ности». Этого Бонну удалось добиться.

Дипломатическая служба ГДР в течение 40 лет существова­ния республики работала над решением иных по содержанию задач, отвечающих ее интересам и вписывающихся в общую политику стран Варшавского договора. Прежде всего, это была задача обеспечения международного признания ГДР и упрочения ее позиций на международной арене, укрепления влияния ГДР в самом Варшавском договоре. Дипломатия ГДР проявила при этом немало настойчивости, умения, гибкости и высокого профессионализма, доказав, что является одной из наиболее сильных и квалифицированных дипломатических служб в мире.

Было бы, однако, преувеличением считать, что объедине­ние Германии стало исключительно результатом действий гер­манской дипломатии, хотя она активно работала над решени­ем этой задачи весь послевоенный период. Тем не менее, в течение почти полувека усилия дипломатии ФРГ оставались тщетными. Выдвигавшиеся Бонном условия не только не на­ходили понимания на востоке континента, но не получали ве­сомой поддержки со стороны союзников, которые ограничи­вались в основном декларациями солидарности.

Лишь после того, как развивавшиеся в Европе политичес­кие процессы привели к глубоким деформациям в обществен­ном и государственном устройстве в Восточной Европе и в Советском Союзе, к изменению подходов советского руковод­ства к проблеме объединения Германии у правительства ФРГ появилась возможность реализовать свои планы создания еди­ного германского государства. Дипломатия ФРГ лишь умело воспользовалась предоставленным историей шансом, следуя завету Бисмарка — «успеть ухватить за край одежды проле­тающую мимо фортуну». Г.Коль и Г-Д.Геншер, как и сам Бисмарк в 1871 г. не прозевали этот момент.

С объединением Германии начался новый этап в истории ее дипломатии. Достигнутое единство страны добавило ей уверенности, настойчивости и жесткости в достижении по­ставленных целей. Заметно возросла международная актив­ность Германии. Она стала вторгаться в области, которые ранее были для нее закрыты. Это ярко проявилось в политике Германии на Балканах, где она проявила завидное упорство в реализации своей претензии на влияние в этом регионе.

Политика ФРГ на Балканах ясно показала, что Берлин все больше стремится играть роль «координатора» внешней поли­тики Европейского Союза, склоняя партнеров к поддержке своих стратегических и тактических решений возникающих проблем. Далеко не всегда это проходит гладко. Европейские государства с настороженностью следят за попытками ФРГ выступать в такой роли и по мере возможности стараются притормозить активность германской дипломатии, когда она становится излишне навязчивой.

В Берлине понимают, что чрезмерное рвение в попытках захватить лидерство в определении внешней политики ЕС чревато для ФРГ осложнениями в отношениях с союзниками. Поэтому, проявляя осторожность, там делают упор на форси­рование выработки единой политики Союза, которая не должна иметь национальной окраски и восприниматься как продиктованная интересами какого-либо одного государства.

Вплетение национальной политики Германии в общую ткань европейской политики является в настоящее время одной из основных особенностей германской дипломатии, как, впрочем, и дипломатии других государств ЕС.

Делая ставку на развитие европейской интеграции и рас­пространение ее в возрастающей мере на внешнеполитичес­кую и военную сферы, правительство ФРГ использует все возможности, чтобы придать ей «немецкий акцент». Вместе с тем, в Берлине внимательно следят за тем, чтобы не спрово­цировать при этом антинемецкие настроения. В этом смысле немцы извлекли уроки из истории и осознали, что путем до­говоренностей и сотрудничества можно добиться лучших ре­зультатов, чем методами грубого давления и, тем более, сило­вого воздействия. Проявляя гибкость в отношениях с союзни­ками и опираясь на растущую экономическую мощь, Герма­ния существенно укрепила свои позиции в Европе и мировом сообществе.

В отношениях с внешним миром германская дипломатия, тем не менее, не отказывается от использования жестких мер, включающих политическое давление и экономические сан­кции. Отработан и апробирован механизм таких действий. Для его включения чаще всего используются обвинения в на­рушении прав человека в какой-либо стране или существова­ние там «антидемократического режима». Именно так обосно­вывались акции НАТО в Боснии и Косово, давление, оказы­ваемое на Белоруссию и ряд других государств. Нарушением гуманитарных норм объяснялись и демарши ФРГ в связи с событиями в Чечне.

Германия разделяет и пропагандирует концепцию «гума­нитарного вмешательства», предусматривающую применение военной силы против государств, в которых допускаются на­рушения прав человека. При этом считается возможным иг­норировать принципы неприменения силы и невмешательства во внутренние дела суверенных государств, зафиксированные во многих международных актах, включая Устав ООН и Хель­синкский Заключительный Акт. Ссылки на эти принципы вы­зывают все большее раздражение на Западе и стремление ог­раничить их действие. Ссылаются на то, что права человека имеют приоритет перед правами и интересами государства, а потому применение силы вполне допустимо. Более того, пы­таются внедрить в международную практику использование силы по решению группы государств, без специального реше­ния Совета Безопасности ООН, хотя именно он имеет исклю­чительное право принимать решение о силовых действиях.

Для современной дипломатии ФРГ характерна четкая ори­ентированность на поддержку, продвижение и защиту герман­ских экономических интересов за рубежом. Это объявлено одним из главных приоритетов. Правительство ФРГ и дело­вые круги внимательно следят за тем, чтобы посольства и консульства оказывали самую активную поддержку реализа­ции немецких экономических проектов. Для этого широко используются и контакты на высоком и высшем уровне.

Еще одним важным направлением деятельности герман­ской дипломатической службы является культурная политика за рубежом. МИД ФРГ координирует работу всех организа­ций, занимающихся сотрудничеством в культурной сфере и продвижением немецких интересов в этой области. Бюджет­ное финансирование Институтов Гете и других организаций-популяризаторов немецкой культуры также осуществляется через МИД ФРГ. Самостоятельно в организационном плане работают за границей «Фонд Конрада Аденауэра», «Фонд Фридриха Эберта» и другие партийные фонды, а также фонды, созданные крупными промышленными корпорация­ми. Однако и они согласовывают свою деятельность с МИД ФРГ.

Дипломатия ФРГ не стоит в стороне и от информацион­ной политики за рубежом. Корреспондентские пункты ин­формационных агентств, электронных и печатных СМИ, при всей их независимости, поддерживают контакты с пресс-службами своих посольств, обмениваются с ними информацией, а в необходимых случаях согласовывают с ними и* своипубликации.