Итиль, лето 6449 от Сотворения Мира. Апрель.

Иосиф, каган-бек всех хазар, был не в духе с того проклятого мгновения, как солнечный луч, пробежав по подушке коснулся своим теплом лица. А с чего быть в духе властителю великого каганата? Разве случилось что хорошее? Да, арабы ослабли, и налета тысяч диких всадников с юга можно не ждать. Но хитрые ромеи, еще вчера считавшиеся союзниками, тут же начали плести интриги против бывших друзей. Правда, сейчас хитроумным не до хазар. Русь двинулась на Царьград. Император, конечно, откупится. Но какой ценой?.. Мало не покажется!

Впрочем, не ромеи волнуют всемогущего каган-бека, совсем не ромеи. Русы, неожиданно набравшие огромную силу, беспокоят Иосифа. А сильнее всего тревожат русины. Льющие странный металл в удивительных печах и зачем-то копающие болота, в которых и самый внимательный мастер не найдет и карата железной руды.

Тревожные мысли одолевали. А тут еще стаей назойливых мух мельтешат придворные, столпившиеся в зале. Мешающие думать своим настойчивым гудением. Жаждут, чтобы каган-бек снизошел, обратил внимание, пролил свет на тьму, сгучающуюся от скорби. Придворные мерзки и противны. И никому не нужны. Большинство – разряженные куклы, совершенно бесполезные, когда болтовня неуместна, и дошло до настоящего дела. Впрочем, не все, не все…

- Вон! – приказал властитель. – Все вон! Токак, останься!

Помещение быстро пустеть не хотело. Вернее, придворные не сумели верно выполнить приказ каган-бека. Забавно наблюдать за толкотней разряженых павлинов, сгрудившихся в дверях. И оглядываются, пряча за льстивыми улыбками ненависть перемешанную с завистью. Впрочем, это одно и то же. Подбодрить бы копьями верных ларисиев... Взгляд Иосифа остановился на невысоком худощавом воине. Токак, поставленный огланкуром совсем недавно, принял под командование остатки разбитого где-то под Кордно подразделения и быстро навел порядок... Погибший был дураком и лентяем. За что и поплатился. Уже и не помнится, как того звали. А этот, Токак, пока неплохо справляется. Молодой, но умный и смелый...

- Есть новости? – спросил Иосиф, когда в зале остались лишь двое. Он и Токак. Ну и шестеро наемников. Но у статуй нет ушей.

- Есть, великий!

Иосиф поморщился:

- Церемонии оставь павлинам. Ты - волк. Веди себя, как пристало волку.

- Русы выступили на Царьград. Идут двумя потоками. Из Киева вдоль Днепра и из Кордно по Волге с волоком в Дон.

- Второй поток не угрожает нам?

- Чудеса бывают лишь в сказках. И базарных слухах. Своими силами вятичам не одолеть войска Великого. Кроме того, они и так отстают от киевлян, и не будут терять время. Если не возникнет сложностей со снабжением. Но для этого достаточно действовать по Вашему плану, Великий!

- Хорошо. Отдай распоряжение в Шаркил приготовить еду для продажи русам. И выведи армию к излучине. Как только русы уйдут за Дон, пойдешь на север. Нужно захватить кузнецов, знающих, как получать эту их «сталь», а не тот мусор, что выходит у нас!

- Слушаюсь, Великий! - Токак склонился в поклоне. Низком. Однако молодой полководец сумел удержаться, и поклон выражает лишь уважение, но не лесть.

- И не забудь! Ты должен успеть до того, как они вернутся. Мы должны быть готовы и к ответным гостям. Да, ты не боишься русинских самострелов?

Огланкур презрительно поморщился:

- Детская игрушка. Наши луки бьют дальше и точнее!

- Иди.

Когда за Токаком закрылась дверь, каган-бек еще какое-то время размышлял над грядущими событиями. Нет, ошибки не видно. Пока русы будут громить Царьград, конница молодого огланкура обрушится на вятичей. Спалит города, разрушит все новые промыслы, что как грибы после дождя выросли за последние годы. И рабов пригонит. А измотанные схваткой с ромеями русы, вернувшись к пепелищам, будут не в силах нанести ответный удар. А через пару лет будет поздно. Да и никто не будет ждать пару лет. Следующим же летом Иосиф уничтожит эту угрозу. Впрочем, возможно все решится и в этом году. Если удачно выбрать время, дождавшись вятичских войск на обратном пути…

Книга.

«Мы шли не на Царьград. Для ромеев на первом этапе достаточно Игоря. Конечно, разгромить Византию в одиночку Безжалостный не мог. Да и поддержка степняков не гарантировала успех. Но это и не требовалось. Князь должен был оттянуть основные силы Империи на Северном ТВД. Чтобы Константинополь забыл о существовании других направлений.

Основной удар на первом этапе шел на Итиль. Может, конечно, нам не давали покоя будущие деяния Святослава Игоревича, и жаждалось отобрать у малыша победу. Но если серьезно, то терпеть в своем тылу змею, готовую ежеминутно ужалить незащищенную спину не хотелось. Да и просто нельзя было.

То, что огланкур Токак собирался, проследив за волоком, отправиться не на «зимние квартиры», не понял бы только круглый дурак. Токак по большому счету, шел домой. Но не к себе. Что категорически нас не устраивало. Не хотелось ни обнаружить по возвращению пепелища на месте городов и весей, ни оставлять крупные силы для обороны. Да и давно известно, что лучшая оборона – наступление.

А потому первое сражение Русинско-Ромейской войны состоялось в приволжских степях. Через сутки после успешного окончания волока по маршруту будущего Волго-Донского канала. Интересно, потомок, а в вашей истории его построили? Надеюсь, что да. Очень уж много плюсов...

Не знаю, о чем думал огланкур в ночь перед выступлением на север. Наверное, что после завершения похода молодой тюрк станет правой рукой каган-бека. А в дальнейшем… Не стоит загадывать. Ни к чему. Что случится - то случится. Надо еще вернуться, выполнив поставленные задачи.

Он был прав, не стоило загадывать. Хотя бы потому, что под видом вассальных, и, соответственно, не воспринимаемых как угроза, племен оросов и сполов, вокруг переправы кружились сиверские «казаки». А сами сполы откочевали юго-восточней, перекрыв хазарам дорогу на Итиль, И второй день наваливались на весла викинги Олафа Карлссона, торопясь вовремя успеть к назначенному месту. И рядом с ними на банках драккаров сидела бОльшая часть вятичской дружины. Охрану хазарского лагеря, которому не суждено было пережить ближайшую ночь, несли оросы «батьки» Щараха, четырежды зятя князя Ярослава.

Мы навалились ночью. И к утру честолюбивые планы Токака были уничтожены вместе с его войском. И с ним самим. Надо отдать должное тюрку. И сам сражался храбро, и сопротивление пытался организовать. Пока пика кого-то из Рубцовских головорезов не пробила турецкую грудь. И всё. Нет больше великого воина. И не родится у него сын, названный Сельджуком. Не объединит под своей властью тюркские племена, положив начало турецкой империи, названной его именем. Один удар пикой, и полетела к чертям еще одна ветка известной истории...

Мы не просто разбили хазар. Мы уничтожили их. Если кто и ушел, то только прорыв подземный ход. Да, треть личного состава сидело в оцеплении, но зато беглецов отловили всех. Зарезали, конечно, не поголовно, но ни одна сволочь не сбежала...

Предложение полного уничтожения, конечно, звучало. Что от русов, что от некоторых из наших, проникнувшихся местными подходами к решению подобных проблем. Но победила логика. К чему устраивать геноцид? Большинство пленников к хазарам относились крайне условно. Представители разнообразнейших племен, находившихся в разной степени вассальной зависимости, не более того. Ситуация, точь в точь, как с оросами.

Если разобраться, практически всем нашим пленникам наплевать на каганат с высокого зиккурата. Одна забота - лишь бы родные кочевья не трогали. А уж на кого набегом – дело вообще десятое.

В общем, складывалась ситуация времен нашей Гражданской Войны. Потому и переход побежденных на сторону победителя считался делом совершенно естественным. И в верности, таким образом полученного пополнения, можно не сомневаться. Пока мы побеждаем, конечно. Вот и лишний повод побеждать появился. Иначе собственные союзнички запросто развернут коней в противоположную сторону. Так что остатки армии Токака двинулись не на Кордно, а на Шаркел.»