Кордно, лето 6448 от Сотворения мира, сечень
Человек шел по зимнему лесу. Шел уверенно, чувствовалось, что не в первый раз идет он по этим местам. Его шаг не назвать неслышной походкой охотника, скрадывающего дичь. Скорее поступь лесоруба, которому не от кого таиться. Топор за поясом и ведомая под уздцы лошадка, запряженная в небольшие сани, наглядно, лучше всяких мудрствований подтверждала: за дровами хозяин идет.
Хотя рачительный хозяин дров всегда с осени заготовит, а правильнее с весны, когда расчищают засеки под посевы. Но мало ли, просчитался. Зима ныне дюже холодная. А может выручил кого. Кулак силен единством пальцев, а чем веска хуже?
Вышел на поляну. Привязал поводья к стоящей на опушке березе, отошел к большой куче уже приготовленных стволов. Присел на будущие дрова.
Второй возник незаметно. Метнулась от леса тень и соткалась на тех же дровах неказистым мужичонкой. Самым обычным, только волосы темны. Не чернотой воронова крыла крыла, чуть светлее. Но до вятичской «соломы» далеко. И черные глаза выглядывают из узеньких прорезей век. То ли торк, то ли булгарин.
- Здрав будь, Зубарь, - поздоровался невзрачный.
- И тебе не болеть, - ответил дровосек. Словно невзначай оглаживая отполированное тысячами прикосновений топорище.
- Выяснил, откуда они?
- Ничего нового, Рат.
- Плохо. Зачем звал?
Черноглазый неодобрительно уставился на собеседника. Лесоруб хмыкнул.
- «Откуда» не узнал. Зато «куда» узнал. Затем и позвал.
Рат молчал. Ждал.
- По следующему лету вои киевские на Царьград пойдут, - сказал Зубарь.
- То не новость. - «торк» отвернулся, глядя как прядет ушами начинающая подмерзать лошадь.
- Не новость. А то, что наши с ними силой великой собираются, то новость?
«Булгарин» резко обернулся, мигом потеряв интерес к животине:
- Сказывай.
- А что сказывать? Дружинники в корчме болтают. Не то чтобы все время, но слово здесь, слово там… - Зубарь гулко высморкался, стряхнув накопившееся в снег. - И девки мои ночами то же слышат, как разомлеют парни маленько. И русины то бают, и вятичи. И ополченцы будущие, что на воевских «полигонах», - последнее слово лесоруб выговорил медленно, чуть ли не по слогам, - ученье ратное постигают. Много нового в тех «по-ли-го-нах»...
- Многоугольники? - недоуменно поднял глаза "торк". - Причем здесь многоугольники?
Тут уже пришла очередь недоумевать его собеседнику.
- Ромеев среди них нет? - нахмурившись, спросил узкоглазый.
- Да вроде нет. Хотя, кто их знает…
- Непохоже, что князь к рати готовится, - усомнился Рат. – Цены на справу воинскую не только не выросли, упали дюже.
- Так то особа статья, - усмехнулся Зубарь непонятливости собеседника. - Мечи заморские больше не нужны никому. Пришлецы по-своему железо делать научили. Видал в городе печи огромные? То новые плавильни, в них железо лучше намного выходит. «Сталь» называется. Почти как харалуг, только дешевле обходится в разы. Против мечей с той стали южные клинки – как котенок против взрослого пардуса. А еще князь сказал, что каждому, кто в поход пойдет, доспех полный выдадут, да оружие, что ему потребно будет. Из княжеской казны. Вот цены и падают.
- И что? Кузнецы не шумят? - удивился Рат. - Им ведь прибытку нету!
- А что им шуметь. С них за учение платы не брали. Как оговоренные брони да клинки для князя сладят, так и в расчете. А умение останется. Да и платят русины за справу. По твердой цене платят.
- Умение, - в раздумье произнес «торк». – Что про него знаешь? Нам секрет «стали» той потребен будет.
- Мало знаю, - вздохнул Зубарь. - Кузнецы тайны свои стеречь умеют. Плавильни те не на один раз, на много. И углежоги за головы беруться. У них угля требуют больше и больше. Вот, думаю, может до них податься? Да еще... - вспомнил Зубарь. - Русины еще землей болотной топят. А кто ее копать да сушить согласен, хорошую плату дают. И голод не грозит. Ярослав по осени у всех соседей излишки скупил. А в Голодуповке и Волчьей Сыти, поля неведомой рожью осенью засеяли. Обещают урожай невиданный.
- Может, не выйдет еще? – усомнился Рат. - Перемерзнет, зимою-то...
- Выйдет, - усмехнулся Зубарь. – У них всё выходит, как скажут. То ли с Велесом в большой дружбе, то ли знают много.
- А если потраву на поля пустить? - начал вслух прикидывать Рат варианты противодействия русинам.
- Попробуй только! – широкое лицо лесоруба исказила гримаса. – Первым череп проломлю. Хоть и помогаю тебе за золото ромейское, а за хлеб, сам понимаешь!
- Ты что, ты что, - вскинулся Рат, - как можно? Пошутковал я. Выяснить бы, что за семена, а то и достать немного...
- Так в том беды нет. После урожая продавать те семена будут. А сеять их по осени надо. Так что… - начал подниматься с бревна дровосек, показывая, что беседа подходит к завершению.
- Ладно, - хлопнул по колену Рат. - Бог с ними, с теми семенами. Ты мне лучше вот что скажи, почему думаешь, что на Царьград пойдут? Мы вятичам поперек горла стоим. Куда там ромеям!
- Так не русины решают, - Зубарь усмехнулся. – Игорь Безжалостный делу голова. А ему ромейское золото куда как больше глянется, чем ваше. Да и идти ближе. В одну голову вятичам ваших крепостей не взять. Маловато сил.
- Убедил, - кивнул «торк». - Почти. Впрочем, это не мне решать. А почему думаешь, что на следующее лето? Может по весне уже, как дороги станут?
- Не, не успеют. Маловато у них «стали» этой. И печей пока немного. А без оружия нового…
- Попробуй секрет «стали» выведать. И печей этих неведомых. Против русинского оружия надобно свое такое же иметь. Образец бы достать…
- Непросто будет, - усмехнулся Зубарь. – И недешево.
- Держи, - увесистый мешочек перекочевал из рук в руки. - Тут вдвое против обычного.
- Ох, - вздохнул лесоруб, - погубит меня когда-нибудь жадность…
Но «булгарин» уже исчез в лесу.
Дровосек еще раз вздохнул и принялся за погрузку…