Факты, связанные с человеком 49 страница
Урбанизация в XX веке — глобальный процесс, в который все больше втягивается и третий мир. До 1900 года рост городов практически целиком приходился на страны запада; в последующие полвека в развивающихся странах произошел некоторый рост городов, но период их наиболее бурного роста пришелся где-то на последние 40 лет. Общая численность городского населения растет быстрее, чем общая численность населения Земли: в 1975 году 39% мирового народонаселения проживало в городах;
по оценкам ООН, доля городского населения в 2000 году должна составить 50%, а к 2025 — 63%. Около половины всего населения планеты в 2025 году будет сосредоточено в Восточной и Южной Азии. К этому времени городское население Африки и Южной Америки превысит численность населения городов Европы.
Развитие современных городов: самосознание и культура
Только в конце двадцатого века статистики и исследователи общества стали делать различия между небольшими городками, местными центрами, и крупными городами с большим населением, считающимися обычно более космополитичными, простирающими свое влияние за пределы национального общества, частью которого они являются. Рост больших городов явился результатом роста населения, а также миграции жителей с ферм, из деревень и маленьких городов. Эта миграция часто была интернациональной, и люди, выросшие в крестьянской среде, переезжая в другие страны, попадали сразу в города; наиболее очевидный пример такого рода — иммиграция большого количества европейцев из бедных сельских общин в Соединенные Штаты.
Межнациональное переселение в города было также широко распространено между странами самой Европы. Крестьяне и жители небольших поселков перебирались в города (подобно тому, как сегодня это повсеместно происходит в развивающихся странах), так как в сельских районах их возможности были ограничены, города же имели видимые преимущества и выглядели очень привлекательно, с “улицами, вымощенными золотом”; они сулили работу, богатство, широкий выбор товаров и услуг. Более того, крупные города все более становились центрами финансовой и промышленной власти; порой новые городские районы создавались предпринимателями на голом месте. Например, на территории, которая до 1830 года была почти полностью незаселенной, к 1900 вырос Чикаго с населением, превышающим 2 миллиона человек.
Развитие современных городов оказало огромное влияние не только на привычки и стереотипы поведения, но и на образ мышления и мироощущения1). С появлением в XVIII веке больших городских агломераций мнения о влиянии городов на общественную жизнь разделились, и это разделение сохраняется по сей день. Некоторые видят в городах воплощение добродетелей цивилизации, источник динамизма и созидания2). По мнению этих авторов, города открывают наиболее широкие возможности для экономического и культурного развития, обеспечивают средства для комфортного и достойного существования. Джеймс Босуэлл часто подчеркивал достоинства Лондона, который он сравнивал с “музеем, садом, бесконечными музыкальными сочетаниями”. Другие видели в городе чадящий ад, заполненный толпами агрессивно настроенных, не доверяющих друг другу людей, зараженных преступностью, насилием и продажностью. 519
Интерпретация городской жизни
В XIX и в начале XX века, по мере того как города быстро разрастались, эти противостоящие взгляды находили новые формы выражения. Критики нашли легкие мишени для своих атак: условия жизни бедноты в быстро растущих городских районах были ужасающими. Английский писатель и социолог Джордж Тиссинг на собственном опыте испытал крайнюю бедность, в которой существовали жители Лондона и Чикаго в 1870-х годах. Его описания беднейшего лондонского района Ист-Энд рисуют мрачную картину жизни в этой части британской столицы.
Это район зловонных торговых улиц, фабрик, лесных складов, покрытых копотью пакгаузов, район переулков, кишащих мелкими лавками, мастерскими, район грязных дворов и проулков, ведущих в смрадную мглу; повсюду тяжелый труд в наиболее отсталых формах; по улицам грохочут доверху груженные повозки, тротуары заполнены трудовым людом самого грубого вида; все углы и щели свидетельствуют об отвратительной нищете их обитателей.3)
В то время нищета в американских городах меньше бросалась в глаза, чем в европейских. Однако к концу века реформаторы все чаще стали привлекать общественное внимание к убожеству и непригодности для жизни многих районов Нью-Йорка, Бостона, Чикаго и других крупных городов. Джекоб Риис, датский иммигрант, ставший корреспондентом “Нью-Йорк трибюн”, много путешествовал по Соединенным Штатам, собирая документальные свидетельства нищеты, и выступал с лекциями о необходимости реформ. Книга Рииса “Как живет другая половина”, вышедшая в 1890 году, пользовалась широким читательским спросом4). Голос Рииса не был одинок. Один из поэтов так описывал бостонскую бедноту:
Ужели умирать от голода во граде христиан,
Когда завален снедью роскошный ресторан!
Ужели умирать больным в его тюрьме,
Когда в больнице быть бы мне!
Неужто замерзать бездомным там,
Где у пустых домов — лишь тени по углам!
О, равнодушный город богачей!
Любой, кто беден, для тебя — ничей.
Растущий уровень нищеты в городах, а также огромная разница между различными городскими районами были одними из основных факторов, давших толчок раннему социологическому анализу жизни в городах. Неудивительно, что первые крупные социологические исследования и теории, посвященные жизни в современных городских условиях, появились в Чикаго — городе, отмеченном феноменальными темпами развития и самыми вопиющими контрастами.
Теории урбанизма
Чикагская школа
Ряд авторов, связанных с университетом Чикаго в период 1920-1940 годов, особенно Роберт Парк, Эрнест Берджесс и Луис Уэрт, развивали идеи, которые на долгие годы стали основой теории и практики исследований социологии городов. Две концепции, разработанные представителями чикагской школы, заслуживают особого внимания. Одна — это так называемыйэкологический подход к анализу города, другая, разработанная Уэртом, описываетурбанизм как образ жизни.
Урбанистическая экология
Термин экология заимствован из естественных наук и означает исследование приспособляемости растений и живых организмов к окружающей среде. В природе организмы, как правило, определенным образом распределяются по территории, в результате чего достигается определенный баланс или равновесие между различными видами. Представители чикагской школы полагали, что размещение основных городских поселений и распределение внутри них различных районов может быть понято на основе подобных принципов. Города, по их мнению, растут не беспорядочно, а сообразуясь с преобладающими свойствами окружающей среды. Так, например, обширные зоны городской застройки в современных обществах имеют тенденцию развиваться вдоль берегов рек, на плодородных равнинах, на пересечении торговых путей или железных дорог.
По словам Парка, “будучи однажды основанным, город оказывается большим ситом, которое безошибочно выбирает из населения страны как целого тех, кто более всего подходит для жизни в данном районе или в данной среде”5). Города приходят в соответствие с окружающей “естественной средой” посредством про-цессоЯ' ^естественного отбора, захвата своей экологической ниши и закрепления в ней, т. е. через те же процессы, которые протекают в биологической экологии. Если мы взглянем на экологию озера в естественной среде, то обнаружим, что среди разнообразных видов рыб, насекомых и других организмов идет борьба, приводящая к достижению относительно стабильного соотношения. Этот баланс нарушается в случае “вторжения” новых видов, пытающихся превратить озеро в место своего обитания. Некоторые виды, распространившиеся в центральной части озера, вытесняются и обрекаются на худшие условия существования в периферийной части. В центральной же части утверждаются пришедшие на их место “захватчики”.
По мнению сторонников экологической концепции, особенности размещения, передвижения и повторного размещения на новом месте в городской среде аналогичны природным. Различные городские районы развиваются путем адаптации населяющих их жителей, борющихся за средства существования. Город может быть представлен как совокупность районов, отличающихся друг от друга своими социальными характеристиками. На начальных этапах становления современных городов промышленность сосредоточивается в местах, удобных для доставки необходимого сырья, вблизи от дорог, по которым осуществляется снабжение. Население группируется вокруг этих промышленных зон, которые принимают все более и более разнообразные формы по мере роста численности городского населения. При этом 521 зоны отдыха становятся соответственно все более и более привлекательными, и за обладание ими разворачивается все более острая конкуренция. Растут цены на землю и налоги на собственность, затрудняя семьям дальнейшее проживание в центре города. Исключение составляет лишь проживание в чрезвычайно стесненных условиях или в зданиях, приходящих в негодность, с низкой оплатой за жилье. В центре начинают доминировать бизнес и индустрия развлечений, а наиболее состоятельные жители перемещаются во вновь формируемые пригороды. Этот процесс привязан к транспортным аргериям, поскольку это сокращает время, необходимое для поездок на работу. Районы, расположенные в стороне от дорог, развиваются медленнее.
Формирование города можно рассматривать как образование последовательных кольцевых концентрических областей, разделенных на секторы. В центре располагаются районы так называемоговнутреннего города, в котором процветающий большой бизнес соседствует с приходящими в упадок частными домами. Вне этой зоны находятся сформировавшиеся позднее жилые кварталы, в которых проживают трудящиеся из низших слоев общества, имеющие постоянную работу. Далее начинаются пригороды, в которых селятся представители более состоятельных социальных групп. Процессызахвата своей экологической ниши изакрепления в ней происходят в секторах концентрических кругов. Так, по мере разрушения собственности в центральной или примыкающей к ней части города группы, состоящие из этнических меньшинств, могут начать продвижение в эти районы. По мере их перемещения туда все большее число прежних обитателей этой части города начинает покидать ее, ускоряя массовый выезд в другие районы города или его окрестности.
Несмотря на то, что в течение некоторого времениурбанистическая экологияне пользовалась популярностью, к ней вновь вернулись позднее, и она получила дальнейшее развитие в трудах некоторых авторов, в частности Эймоса Холи6). Но в отличие от своих предшественников, делавших акцент на соперничестве за обладание скудными ресурсами, Холи подчеркивает взаимозависимость различных частей города. Дифференциация — специализация групп и профессиональных ролей — является основным путем приспособления человека к окружающей среде. Группы, от которых зависят многие остальные, будут играть доминирующую роль. Зачастую это отражено в их расположении в центре города. Деловые учреждения, как, например, крупные банки или страховые компании, оказывают наиболее важные услуги многим членам сообщества и потому обычно располагаются в центральной части населенных пунктов. Однако разбиение на зоны, развивающиеся в урбанизированных зонах, возникает, как подчеркивает Холи, не только в связи с пространственным фактором, но и с временным. Доминирующая роль бизнеса, например, выражается не только в плане землепользования, но и в ритмах ежедневной деловой активности, иллюстрацией чему могут служить часы пик. Распорядок дня в повседневной жизни людей отражает иерархию различных частей города.
Важность экологического подхода нашла свое выражение как в ряде проведенных с его помощью эмпирических исследований, так и в его ценности для теоретических перспектив. Многие работы по изучению городов в целом или отдельных городских районов, связанные с упоминающимися выше процессами “захвата” и “закрепления” в экологической нише, обязаны своим появлением экологическому подходу. Однако можно отметить и ряд справедливых критических замечаний. Экологической перспективе свойственна недооценка важности сознательного проектирования 522 и планирования городской организации, поскольку развитие города рассматривается в этом случае как “естественный” процесс. Разработанные Парком, Берджессом и их коллегами модели пространственной организации были основаны на американском опыте и подходили лишь для некоторых типов городов в Соединенных Штатах, оставляя за рамками исследования многие города Западной и Восточной Европы, Японии и стран третьего мира.
Урбанизм как образ жизни
Тезис Уэрта об урбанизме как образе жизни не столько связан с внутренней дифференциацией городов, сколько с тем, что урбанизм есть форма социального существования. Как отмечает Уэрт, та степень, в которой современный мир может называться “городским”, не измеряется полностью и точно долей населения, проживающего в городах. Влияние, оказываемое городами на социальную жизнь человека, значительно больше, чем могла бы указать доля городского населения. Город — уже не только место проживания и работы современного человека, но и центр, откуда берет начало и управляется экономическая, политическая и культурная жизнь, центр, вовлекающий в свою орбиту в глобальном масштабе самые удаленные сообщества и соединяющий различные территории, народы и области деятельности в упорядоченную систему.7)
В больших городах, подчеркивает Уэрт, множество людей живет в непосредственной близости друг от друга, оставаясь в большинстве своем незнакомыми друг с другом — существеннейшее отличие от малых традиционных сельских поселений. Большинство контактов между горожанами носит быстротечный и поверхностный характер, и является скорее средством достижения целей, а не полноценными удовлетворительными взаимоотношениями. Взаимодействие с продавцами в магазинах, кассирами в банках, пассажирами и проводниками в поездах железных дорог суть лишь преходящие, мимолетные случайные встречи, сами по себе не имеющие значения и служащие лишь для достижения иных целей.
Поскольку те, кто живет в городах, становятся все более мобильными, связи между ними относительно слабы. Люди вовлечены в самые различные виды деятельности и ежедневно оказываются в различных ситуациях, поэтому в городе “темпы жизни” быстрее, чем в сельской местности. Соперничество доминирует над сотрудничеством. Уэрт признает, что насыщенность социальной жизни в городах ведет к формированию различных по своим характеристикам городских районов, и некоторые из них могут сохранять черты малых сообществ. Так, например, в местах проживания иммигрантов сохраняются традиционные типы связей между семьями, когда большинство людей знает друг друга лично. Однако чем интенсивнее эти районы включаются в городскую жизнь, тем меньше остается таких черт,
Идеи Уэрта заслуженно получили широкое распространение. Имеется достаточное количество примеров безличности городов и слабой степени взаимосвязанности горожан. Один из таких примеров — бесславное дело об убийстве Катрин Жеиевез 13 марта 1964 года в Нью-Йорке. Женевез возвращалась поздно ночью домой, в респектабельный район Куинз, расположенный неподалеку от Манхэттена. По дороге она трижды подвергалась нападениям, причем третий раз, ставший для нее роковым, — в вестибюле собственного дома. Безразличие посторонних наблюдателей показывает, насколько безлична, деиндивидуализирована городская жизнь. 523
Ни один из 39 уважаемых граждан города, бывших свидетелями нападений, не пришел на помощь, никто даже не вызвал полицию. В редакционной статье одной из газет говорилось, что “город лишил Катрин Женевез ее друзей”8). Но она, конечно же, имела друзей. Где же они были, когда она так нуждалась в них? В соответствии с укладом жизни большого города они, несомненно, сидели в своих домах где-нибудь в Манхэттене, Лонг-Айленде или Бруклине и ничего не знали о ее беде.
Невозможно отрицать обезличенность многих повседневных контактов в современных городах; в определенной степени она является фактом социальной жизни всего современного общества. Теория Уэрта важна тем, что признает урбанизацию не только как часть общества, но и как отражение природы более широкой социальной системы, а также фактор, воздействующий на нее. Те или иные аспекты городского образа жизни характеризуют социальную жизнь современного общества в целом, а не только жизнь тех, кому довелось жить в больших городах. Однако идеи Уэрта также имеют определенные ограничения. Как и экологическая концепция, с которой она имеет много общего, теория Уэрта в основном базируется на наблюдениях, сделанных в американских городах, но переносит свои обобщения на урбанизм в целом. Урбанизм по-разному проявляет себя в зависимости от места и времени. Например, как уже говорилось, города древности по многим аспектам довольно сильно отличались от городов, возникших в современном обществе. Жизнь большинства людей в древних городах с точки зрения ее обезличенности не очень отличалась от жизни жителей села.
Уэрт также преувеличивает деиндивидуализацию в современных городах. Сообщества, основанные на тесной дружбе или родстве, более устойчивы в современном городе, чем он предполагает. Эверетт Хыоз, коллега Уэрта по Чикагскому университету, писал о нем: “Луис привел все возможные аргументы в пользу тезиса об обезличивании человека в городе — хотя сам жил с целым кланом своих родственников и друзей на самой что ни есть личностной основе”9). Подобные группы, которые Герберт Ганс называл “городскими селянами”, повсеместно встречаются в современных городах. К ним относятся американцы итальянского Происхождения, живущие в отдельном районе Бостона. Возможно, такие районы, населенные выходцами из Европы, утрачивают в американских городах свое прежнее значение, но их сменяют другие общины, состоящие из новых иммигрантов.
Еще более важно то, что сообщества, основанные на близком родстве и личных связях, довольно часто активно формируются самой городской жизнью; они — не просто следы предшествующего образа жизни, уцелевшие на какое-то время в городе.
Клод Фишер предложил объяснение того, почему развитый урбанизм, как правило, способствует появлению различных Субкультур, а не нивелирует всех в анонимной массе. Те, кто живет в городах, подчеркивает Фишер, готовы сотрудничать на той или иной основе для развития местных связей и могут примкнуть к различным религиозным, этническим, политическим и другим субкультурным группам. В малом городе или деревне развитие такого субкультурного разнообразия было бы невозможно10). Те, например, кто составляет этнические сообщества внутри городов, могли быть едва знакомы друг с другом или вообще незнакомы на своей 524 родине. Когда они прибывают в другую страну, то, естественно, собираются в тех районах, где живут люди с аналогичными культурными и языковыми особенностями. Так формируются структуры нового сообщества. В деревне или в небольшом городке художник вряд ли найдет себе подобных, чтобы объединиться с ними. А вот в большом городе — другое дело; он сможет стать частью какой-либо значимой творческой или интеллектуальной субкультуры.
Другие исследования показывают, что характеристики, которые Уэрт считал городскими, часто встречаются и в малых городах и в деревнях. Питер Манн сравнил небольшую сельскую общину в Сассексе (Южная Англия) с г. Хаддерсфилдом на севере. Деревня находится рядом со скоростной железнодорожной и автомобильной магистралями на Лондон, и многие жители работают там. Они намного космополитичное большинства жителей северного города, который находится значительно дальше от Лондона. Среди тех, кто живет в различных районах Хаддерсфилда, существует, возможно, больше личных родственных связей, чем у жителей сассекской деревни11). Таким образом, можно было бы утверждать, что эта деревня представляет собой часть городской культуры; прежние личные связи его жителей разрушались под влиянием людей, чья жизнь была ориентирована на город. Если это так, то изменение можно было бы связать скорее с фактором деиндивидуализации, чем с существованием самих городов.
Большой город — это “мир чужаков”, который, тем не менее, устанавливает и поддерживает личные связи. И это не парадокс. В городской действительности мы должны различать общественную сферу отчужденных встреч и личный мир семьи, друзей, коллег по работе. Может быть, трудно, впервые попав в большой город, “встретить там людей”. Но любой, оказавшийся в небольшой сельской общине, может обнаружить, что приветливость сельчан объясняется в основном их вежливостью, и могут пройти годы, прежде чем пришедший со стороны будет “принят”. В городе дело обстоит иначе. В этой связи Эдвард Крапэт писал:
У городского яйца... более прочная скорлупа. Не имея повода и соответствующих обстоятельств для сближения, многие люди, встречающие друг друга на автобусной остановке или железнодорожной платформе, в кафе или в вестибюле здания, под крышей которого они вместе работают, — многие так и остаются друг для друга не более чем “знакомыми незнакомцами”. Некоторые люди могут также оказаться целиком вне общественной жизни, будучи лишенными навыков общения или будучи малоинициативными. И все же абсолютно очевидно, что разнообразие незнакомых людей, каждый из которых является потенциальным другом, широкие вариации образа жизни и интересов в городе — все это привлекает людей в города. Едва же они оказываются внутри одной из групп или социальных структур, возможности расширения их связей значительно возрастают. Результатом этого, как свидетельствует опыт, является то, что плюсы городской жизни, как часто кажется, перевешивают минусы, поскольку позитивные возможности города позволяют людям развивать и поддерживать удовлетворяющие их взаимоотношения.12)
Идеи Уэрта по-прежнему состоятельны, но в свете последовательного развития становится ясно, что они являются чрезмерно обобщенными. Современные города часто включают деперсонализированные, обезличенные социальные отношения, но они являются также источником разнообразия — и иногда интимности. 525
Урбанизм и искусственная среда
Современные теории урбанизма подчеркивают, что урбанизм — не изолированное явление, он должен изучаться во взаимосвязи с основными характеристиками политических и экономических изменений. Два ведущих автора по проблемам городов — Дэвид Харви и Мануэль Кастеллс — испытали сильное влияние Маркса13).
Харви: реорганизация пространства
Урбанизм, подчеркивает Харви, является одним из аспектов искусственноесреды,порожденной распространением промышленного капитализма. В традиционном обществе город и село были четко разделены. В современном мире промышленность стирает грань между ними. Сельское хозяйство становится механизированным и функционирует в соответствии с критериями цены и прибыли, подобно промышленному производству. Этот процесс размывает отличия в образе жизни городского и сельского населения.
В современном урбанизме, отмечает далее Харви, пространство непрерывно реорганизуется. Этот процесс определяется тем, где крупные фирмы выбирают место для размещения своего производства, научно-исследовательских и опытно-конструкторских центров и т.д.; он контролируется властями, регулирующими как промышленное, так и сельскохозяйственное производство; этот процесс также реализуется через деятельность частных инвесторов, покупающих и продающих дома и земли. Фирмы, например, всегда оценивают относительные преимущества нового местоположения в сравнении с существующим. По мере того как продукция становится дешевле в одном районе по сравнению с другим, или в связи с переходом фирмы с одного вида продукции на другой, административные здания и производственные помещения будут закрываться в одном месте и открываться где-нибудь в другом. Так, в периоды, когда возможно получение больших прибылей, административные здания могут расти в центральных районах больших городов как грибы после дождя. С завершением строительства и реконструкции центральных районов инвесторы ищут новые возможности выгодного строительства где-нибудь еще. Порой то, что было выгодно вчера, завтра уже таким не будет из-за изменения финансовой ситуации.
Активность тех, кто покупает частные дома, в значительной степени зависит от того, где и насколько предприниматели заинтересованы в земле, а также от того, какие учетные ставки по ссудам и какие налоги установлены местными и центральными властями. После Второй мировой войны, например, в основных городах Соединенных Штатов быстро росли пригороды. Отчасти это объяснялось дискриминацией этнических меньшинств и стремлением белого населения покинуть центральные районы города. Однако это стало возможным, утверждает Харви, лишь в силу правительственных решений, предоставивших налоговые льготы тем, кто покупал дома, и строительным фирмам, а также в силу установленного финансовыми организациями особого порядка кредитования. Все это создало основу для строительства и приобретения новых домов на окраинах городов и в то же время стимулировало спрос на такие продукты промышленного производства, как автомобили. Увеличение размеров и процветание больших и малых городов на юге Англии начиная с 1960-х годов напрямую связано с упадком традиционных отраслей 526 промышленности на Севере и соответственно перемещением инвестиций в новые промышленные производства.
Кастеллс: урбанизм и социальные движения
Кастеллс, подобно Харви, подчеркивает, что пространственная форма общества тесно связана со всеми механизмами его развития. Чтобы понять город, мы должны осознать процессы, управляющие созданием и изменением пространственных форм. Архитектурно-планировочные решения городов и отдельных кварталов отражают борьбу различных социальных групп и конфликты между ними. Другими словами, городская среда в символической и пространственной форме представляет собой проявление более широких социальных сил. Например, небоскребы могут быть построены, поскольку от них надеются получить прибыль, но гигантские здания, кроме того, “символизируют власть денег над городом, осуществляемую посредством технологии и самоуверенности, и являются храмами эпохи роста промышленного капитализма”14).
В отличие от социологов чикагской школы, Кастеллс рассматривает город не просто как отдельный населенный пункт, зону городской застройки, но и как составную часть процессаколлективного потребления, являющегося неотъемлемой чертой промышленного капитализма. Дома, школы, городской транспорт, места проведения досуга — везде люди “потребляют” изделия современной промышленности. Система налогов влияет на то, кто и где способен купить или арендовать, кто и где ведет строительство. Крупные корпорации, банки и страховые компании, которые финансируют строительство, оказывают огромное влияние на эти процессы. Правительственные учреждения также непосредственным образом влияют на многие стороны городской жизни, ведя строительство дорог, жилья, планируя зеленые зоны. Физический вид городов является, таким образом, продуктом рыночных сил и правительственной власти.
Однако характер искусственной среды есть не только результат деятельности состоятельных и влиятельных людей. Кастеллс подчеркивает значение той борьбы, которую ведут социальные группы, лишенные привилегий, за изменение условий своей жизни. Проблемы города стимулируют самые разные социальные движения, озабоченные улучшением жилищных условий, протестующие против загрязнения воздуха, защищающие зеленые насаждения, борющиеся против такого строительства, которое искажает облик районов. Кастеллс, например, изучал движение гомосексуалистов в Сан-Франциско, которым удалось перестроить городскую среду согласно их собственным культурным ценностям (было допущено развитие многих организаций гомосексуалистов, клубов, баров) и добиться определенных позиций в местной политике.
Города, подчеркивают Харви и Кастеллс, являются почти целиком искусственной средой, построенной нами самими. Даже наиболее глухие сельские районы не могут избежать влияния человека и современной технологии, поскольку деятельность человека преобразовывает мир природы. Продукты питания производятся не только для местного потребления, но предназначены для национального и международного рынка. В механизированном сельском хозяйстве земля строго поделена, используется с конкретной целью и наделяется физическими характеристиками, имеющими весьма отдаленное отношение к естественным особенностям окружающей среды.Те,527 кто живет на фермах и в отдаленных сельских районах, экономически, политически и культурно связаны с жизнью большого общества, хотя в некоторых стереотипах своего поведения они могут и отличаться от горожан.
Оценка
Взгляды Харви и Кастеллса широко обсуждались. Их работы были очень важны для переориентации социологического анализа города. В противовес экологическому подходу они делали акцент не на “естественные” пространственные процессы, а на то, как земля и искусственная среда отражают социальную и экономическую системы власти. Это знаменовало собой важное смещение центра внимания. Однако идеи Харви и Кастеллса излагались крайне отвлеченным образом и не стимулировали такого широкого спектра исследований, как работы чикагской школы.
В известном смысле взгляды Харви и Кастеллса, а также представителей чикагской школы дополняют друг друга и могут быть объединены для получения всеобъемлющей картины процессов урбанизации. Описанные в экологическом урбанизме различия между районами города действительно существуют, как существует и общая деперсонализация городской жизни. Однако эти явления гораздо более разнообразны, чем полагают представители чикагской школы, и в первую очередь определяются социальными и экономическими факторами, которые были проанализированы Харви и Кастеллсом. Джон Логан и Харви Молоч предложили подход, который непосредственно соединяет оценки таких авторов, как Харви и Кастеллс, с некоторыми чертами экологического подхода15). Они согласны с Харви и Кастеллсом в том, что общие характеристики экономического развития — как в национальном, так и в международном плане — оказывают непосредственное влияние на жизнь города. Но действие этих разнообразных экономических факторов, по мнению Логана и Молоча, проявляется через деятельность местных организаций и отдельных лиц, включая банки, правительственные учреждения и индивидуальных домовладельцев.