Исторические факты...по 16 веку...
Знали ли Вы, что послания Грозного пронизаны живым юмором и сарказмом. Это свойственно даже дипломатической переписке, где, казалось бы, надо быть особо осторожным в выражениях. Не понравилось царю, что Англия, получив значительные привилегии во внешней торговле с Россией, на захотела поддержать ее в Ливонской войне. Например, Иван Грозный с возмущением пишет королеве Елизавете: «И мы чаяли того, что ты на своем государьстве государыня и сама владееш… Ажно у тебя мимо тебя люди владеют, и не токмо люди, но и мужики торговые… А ты пребываешь в своем девическом чину, как есть пошлая девица». Назвать великую английскую королеву «пошлой» (т.е. обыкновенной) девицей!
Но даже это неслыханно оскорбительное послание может показаться верхом благовоспитанности по сравнению с тем, что написал Иван Грозный шведскому королю Юхану: «А ты, взяв собачей рот, захошь за посмех лаяти, ино то твое страдничье (холопское) пригожство: тебе то честь, а нам, великим государем, с тобою и ссылатися безщестно… А с тобою перелаиваться, и на сем свете того горее и нет, и будет похошь перелаиваться, и ты себе найди такова ж страдника, каков сам еси страдник, да с ним перелаивайся». Грозному не откажешь в литературной выразительности.
Французский король Карл IX за одну только Варфоломеевскую ночь зарезал несколько десятков тысяч своих подданных. А Генрих VIII — этот женолюбец и религиозный реформатор, разве ассоциируется у нас с образом кровавого безумца? Нет. А ведь этот монарх только по религиозным приговорам казнил около 100 тысяч человек. Но раз сам Генрих не говорил, что он кровавый диктатор, мы и не считаем его таковым. Напрасно автор материала пишет о репрессиях Ивана IV как о чем-то из ряда вон выходящем. Вопиющими были, скорее, их отнюдь не большие масштабы и определенная осмысленность.
Автор, достаточно интересно повернув проблему правления великого государя, пользуется широко распространенными стереотипами, как доказанными фактами, оперирует поэтически-политическими образами — как истиной. Так, он пишет о том, что «на Руси постепенно утверждалось и представление о Москве, как Третьем Риме, и о «русском мессианстве», и о «крестовых походах» применительно к Руси — как о само собой разумеющихся фактах.
О крестовом походе русских князей против половцев в 1111 году, не греша против исторической истины, говорить еще не зазорно, но что можно сказать о веке XVI? А потому сомнения в историчности такого подхода имеют место. Что же касается идеи «Москва — Третий Рим», то считать ее идеологической доктриной Московского государства, по моему мнению, не более чем политический стереотип. Определение это было впервые употреблено монахом одного из псковских монастырей Филофеем в письме к государю московскому Василию III. Письмо было ругательным. Страна, которая осталась единственным в мире оплотом православия, по мнению автора письма, погрязла в самых разнообразных грехах. С трудом представляется, что Василий III или Иван IV цитировали такое послание в идеологических целях. Трудов Василия не осталось, в текстах же Ивана и его сына Федора ничего подобного не встречается.
Византия, прежде чем обратиться к Западу и Римскому Папе за помощью против турок, много раз взывала к своим единоверцам. Но ни одного раза русские не выказали ни малейшей заинтересованности в подобных действиях. После этого Константинополь обратился к Риму и, заплатив за предполагаемую, но не состоявшуюся помощь позором флорентийской унии, пал под ударами турок. О каком же мессианстве Ивана Грозного можно говорить? Иван Васильевич принимал в подданство и мусульман, и язычников, даже не требуя от них акта принятия православия. Нельзя согласиться с автором статьи и в том, что Адашев, Сильвестр и Андрей Курбский были удалены от царского двора из-за споров о Ливонской войне. Это один из центральных вопросов, где связываются воедино внешняя и внутренняя политика государя, но — связываются напрасно. Здесь не одна причинно-следственная связь, а целых две большие проблемы. Первая из них — причина разрыва царя с кругом его ближайших советников (избранной Радой), вторая — предпосылки Ливонской войны. Идея этой войны родилась отнюдь не в теремах Московского Кремля. Когда мы говорим об открытии в конце XV века Американского континента, то редко задумываемся об огромных экономических последствиях этого события. В начале XVI века в трюмах испанских и португальских кораблей в Европу потекли реки серебра. Количество этого благородного металла было таково, что цена на него упала сначала в десятки, а потом и в сотни раз. В результате в Западной Европе произошла так называемая «революция цен» (выросших в те же десятки раз). При этом создалась очень большая разница в ценах между Западной и Восточной частями Европы. Даже в центр континента серебро не поступало в таких огромных количествах, а восточнее — и вовсе не доходило. Так что цены на продукты и сырье в Польше и Литве были немногим выше, чем в начале XVI века, в России же они не изменились вовсе. Покупать в восточных районах Европы все, что продадут, везти на Запад и там продавать, получая сотни процентов чистой прибыли, — вот что занимало умы европейских торговцев в течение XVI и XVII столетий, пока держалась эта разница цен. Если бы Московское государство не было отброшено от Балтийского моря, то миллионы рейхсталлеров, которые Германия, Польша, Литва и Швеция надеялись получить на спекулятивной торговле, уплыли бы в карман московитов…Так что Ливонскую войну Русь не выбирала. Война была навязана ей европейской дипломатией, европейскими экономическими интересами и внутренними проблемами. Кажется, что прибывший через Архангельск к московскому государю английский посол Чеслер лукавил, объясняя, что он будто искал транзитную дорогу на Восток. Англия получила от России именно то, что хотела от нее получить Германия — монопольное право закупать по российским ценам российские же продукты и везти их в Европу. Приезд английского посла и полученные им для своей страны права означали, что Русь фактически вступила в общеевропейскую борьбу на стороне коалиции молодых национальных монархий. Готов был сложиться военно-экономический союз — Англия, Франция Московия — против Германии, Испании, Нидерландов и Польши. Переписка Ивана Грозного с Елизаветой I — вовсе не проба пера в эпистолярном жанре, а разговор союзников. Не случайны упреки Ивана английской стороне в невыполнении взятых ею на себя обязательств. Англия просто использовала Россию, и иллюзии Ивана IV относительно честного союза с ней, несомненно, были его крупной внешнеполитической ошибкой. Возможно, лучше было бы осваивать южнорусские земли, но такой возможности у страны не было, поскольку на территорию Руси пришла общеевропейская война. И война эта была не с Ливонским орденом, Речью Посполитой и Швецией (таковую войну Россия выиграла бы легко). Война велась с потоками того самого американского серебра. И вот ее, да еще с учетом того, что в 1568 году император Священной Римской империи Максимилиан II Габсбург заключил мир с турецким султаном Селимом II, признав себя его данником, и направил военную экспансию Турции на Москву, России выиграть было очень тяжело. Действительно, существовавшая альтернатива касалась методов ведения внутренней политики. Это очень непростая тема, которая, несомненно, заслуживает отдельного разговора. Однако и тут внешнеполитические проблемы наложили сильный отпечаток на весь ход внутриполитических процессов. Величайшее напряжение сил в многолетней войне имело следствием опустение русских деревень к 1580-м годам. Если принять во внимание все упомянутые обстоятельства, то отношение к Ивану IV неизбежно меняется. В сознании возникает рассудительный и, когда надо, решительный государственный деятель, хотя и не лишенный иллюзий во внешней политике и осложняющий свою внутреннюю политику склонностью к театрализованным эффектам. Вот только правление его пришлось на тот период в истории Европы, когда для России сложилась крайне неблагоприятная внешнеполитическая обстановка. В начале царствования Ивана Васильевича его умение слушаться советов и желание проводить взвешенную политику привели страну к экономическому подъему и росту ее военного потенциала. Но именно эти события породили среди европейских держав зависть и недоверие к Московско-Русскому государству, создали условия для формирования против него «восточного барьера». В этой ситуации Ивану IV нужно было не спешить, взять время на раздумье, как, например, делал его дед Иван III. Была ли возможность избежать войны со всем миром? Возможно, да. Эта возможность касалась методов ведения внутренней политики уже во второй половине 1560 — начале 1580-х годов.