Борьба ивана iii с боярами-княжатами

Изменился и сам характер правления Ивана. Он все меньше и меньше считался с боярством. Ранее князь совещался с боярской думой, решал все вопросы вместе с боярами и многим был обязан именно боярству. Теперь изменился и характер боярства, и отношение к нему

[171]

князя. Постепенно теряют свое значение старинные мо­сковские боярские фамилии: Кошкины, Сабуровы, Челяднины, Морозовы, Ховрины, Воронцовы, Бутурлины и др. К сорока старинным боярским фамилиям теперь прибавляется не менее полутораста новых. Это все было главным образом удельное княжье из присоединенных и ликвидированных княжеств: Патрикеевы, Ряполов-ские, Оболенские, Холмские, Вельские, Курбские, Шуй­ские, Мстиславские, Воротынские и др. Эти титулован­ные княжеские роды из Рюриковичей или Гедиминови-чей заполнили всю Москву и заняли все верховные должности. Они сидели в боярской думе, правили на местах, судили от имени «государя всея Руси», водили войска и т. д. Старое московское боярство, на которое некогда опирались Московские князья, стушевалось и отошло на второй план, оттесненное богатым и знатным княжьем, приехавшим в Москву вместе со своими боя­рами и челядью. Среди самого боярства теперь образо­валось несколько прослоек; бояре «местничали», сле­дили за тем, чтобы менее родовитые не «заехали», т. е. не обошли их; начались бесконечные ссоры, споры и тяжбы из-за «мест». В расчет при этом принималась только родовитость. «Местничество», ставившее в основу всего «породу», т. е. родовитость, аристократичность, было средством борьбы в руках консервативного княжья и против произвола свыше и против дворян, детей бояр­ских и разных слуг, которые могли их «заехать».

Удельные князья привезли с собой в Москву порядки времен феодальной раздробленности. В Москве они были слугами и «холопами» Ивана, называли себя уменьши­тельными именами — Алексеец, Федорец, Васюк — и боялись его окрика, но у себя в вотчине попрежнему считали себя князьями и полновластными хозяевами. Нередко они даже оставались наместниками в своих землях, и это только укрепляло их положение. Свои права они считали наследственными, но отнюдь не «пожалованными» великим князем. Рассматривая себя как наследственных владетелей, удельное княжье смо­трело и на Москву как на своеобразный сборный пункт, откуда оно снова будет править землей, но не каждый в отдельности, как отцы и деды, а сообща, всей бояр­ской думой.

[172]

Все эти стремления шли вразрез с политикой Ивана. Он не мог примириться с тем, что ограничивают его власть в области назначения воевод, наместников, су­дей, подсовывая ему вместо расторопных, хотя и не ро­довитых дворян, «слуг вольных», детей боярских, дьяков и т. д., весьма родовитых, но зачастую бестолковых и весьма щепетильных в вопросах «чести» и «породы» Рюриковичей. Назначать на должности по «родовито­сти» отнюдь не входило в интересы Ивана, так как вся­кая самодержавная власть, могущая «из грязи сделать князя», не нуждается в «породе» для возвеличения. Великий князь, пользовавшийся поддержкой многочи­сленного дворянства, посадских, церкви и старых мос­ковских боярских фамилий, не мог примириться с тре­бованиями удельного княжья, становившегося все более и более наглым. И Иван решительно пресекает их при­тязания.

В 1500 году «за высокоумничанье» князю Семену Ряполовскому отрубили голову, а князей Ивана Юрье­вича и Василия Ивановича Патрикеевых постригли насильственно в монахи. Их ждала та же участь, что и Ряполовского, но духовенство вымолило им жизнь. Не терпел Иван и своевольничанья князей во время похо­дов, когда каждый из них со своими войсками действо­вал на свой страх и риск. Во время похода на Смоленск князья со своими отрядами действовали разрозненно и больше грабили, нежели воевали. Дмитрий пожаловался отцу, и Иван приказал многих князей, участников по­хода, за «своеволие» казнить.

В противовес попыткам княжья укрепиться намест­никами в своих вотчинах и править ими, как ранее правили они княжествами, Иван вводит обязательную службу с вотчин, ограничивает право владельцев ими распоряжаться, постепенно подчиняет войска князей своим воеводам, часто назначаемым помимо правил «местничества». Растет за счет «родовых» число «пожа­лованных» вотчин. Уничтожается право «отъезда», да и «отъезжать», собственно говоря, было уже некуда.

Оставалась одна Литва, но там господствовала католи­ческая вера и усилились гонения на русских, православ­ных. Княжье притихло, но не сдалось. Сломить окон­чательно его сопротивление оказался в силах только внук Ивана III, Иван Васильевич Грозный.

[173]