Традиционных ценностей культуры России.

Иррационализм и рационализм в системе

В.А. Гордилов

ФГО ВПО БелГСХА, г. Белгород, Россия

Актуальность анализа проблемы соотношения иррационализма и рационализма, обусловлена необходимостью очередной экономичной и социальной модернизацией России. Вопрос в том, какие формы и способы модернизации мы должны выбрать? Опять вестернизация, опять Западный вариант? Или трудные поиски своего собственного пути с опорой на традиционную систему ценностей русской культуры. Поиск своего пути сопряжен с актуализацией базовых ценностей, опираясь на которые мы сможем определить на вектор своего развития.

Но традиционные ценности русской культуры по своему содержанию являются иррациональными, противоречащими экономическому и социальному рационализму Запада. Модернизация, не опирающаяся на базовые ценности своей культуры, обречена на провал. Примеров тому множество: это реформы Петра I, Александра II, Большевиков, Гайдара, либералов – результат разрушенная и отброшенная на сотни лет Россия. В этой связи понятна необходимость анализа роли и значения рациональности и иррационального в системе ценностей русской культуры, общества и человека.

«Проблема рационального и иррационального - как справедливо, отмечает Н. С. Мудрагей – является одной из важнейших проблем философии с самого момента возникновения последней, ибо что есть философия, как не раздумье над устроением универсума и человека, погруженного в него: рационален ли универсум, или в своей основе он иррационален, следовательно, непознаваем и непредсказуем; рациональны ли наши средства познания бытия, или проникнуть в бытийственные глубины можно только с помощью интуиции, озарения и т. д.» (10,с.24). Пренебрежение или сознательное отвержение рационального или же иррационального пластов бытия приводит трагическим последствиям — возникает не только неверная теоретическая схема, обедняющая действительность, но формируется ложное представление о мире и положении человека в нем.

Для начала — уточним содержание понятий «рационального и иррационального». Рациональное — это логически обоснованное, теоретически осознанное, систематизированное универсальное знание предмета, нечто «в масштабе разграничивания» (Хайдеггер). Это в гносеологическом плане. В онтологическом — предмет, явление, действие, в основании бытия которых лежит закон, формообразование, правило, порядок, целесообразность. Рациональное явление прозрачно, проницаемо, а потому его можно выразить рациональными средствами, т. е. понятийно, вербально, оно имеет коммуникабельный характер, способно быть передаваемо другому, способно быть воспринято всеми субъектами (см. 10 с. 24).

Рациональное (от лат. rationalis – разумный) поведение ориентировано на достижение целей при тщательной предварительной оценке условий сложившейся ситуации и существующих возможностей. Рациональность подразумевает обдуманные, осознанные действия человека, основанные на анализе и расчете.

Рациональным человеком принято называть того, кто в большинстве случаев воспринимает окружающую действительность и моделирует решения, логически обосновывая преимущества одних решений по отношению к возможным другим решениям, и ориентируется в своей деятельности на заранее разработанный алгоритм действий (инструкцию). Рациональное поведение держится на опыте и тщательной предварительной подготовке человека, чтобы полностью отдавать самому себе отчет в том, какими именно средствами и методами желаемый результат будет достигаться.

Принцип рациональности защищает человека от необдуманных решений, отражающих субъективные предположения, при которых желаемое может выдаваться за действительное. Рациональность при оценке условий окружающей действительности и существующих возможностей оперирует критериями объективности. Рациональное поведение использует ресурсы осознанного опыта, находя нужные ответы и решения в процессе анализа и предварительной подготовки

Рационалы стараются исключить все, что не соответствует разуму, исключить элемент случайности и неопределенности. Они во всем предпочитают ясность, испытывают дискомфорт, когда имеется какая-то неопределенность, стремятся к тому, чтобы в любом деле поставить точку, имеют обо всем свое мнение (суждение) и не любят оставлять проблемы нерешенными. Их жизнь планируется, регулируется, упорядочена и подвержена контролю. Даже время отдыха у них организовано.

Но не все так просто обстоит с рациональностью. Швырев В.С. –выделяет два типа рациональности: рациональность открытая и закрытая — два типа функционирования рационального сознания и действия. В случае закрытой рациональности вектор усилий направлен на утверждение и реализацию программы рационального сознания или действия, заданной имеющимися исходными ориентирами. Открытая же рациональность предполагает установку на совершенствование и развитие исходных ориентиров и предпосылок рационального сознания и действия вплоть до отказа от них и выработки новой системы исходных координат. В случае рациональной деятельности принципы закрытой рациональности реализуются в целесообразной деятельности, где задача сводится к поиску наиболее адекватных средств реализации заданной цели.

Открытая рациональность — как в сфере науки, так и в сфере практики — предполагает перманентное развитие познавательных возможностей человека, горизонтов его постижения реальности. Эта напряженность творческих усилий сознания, направленного на неограниченное постижение человеком окружающего его мира и связанного с максимальной открытостью перед этим миром, напряженность, предполагающая критическую рефлексию по отношению к любым фиксированным «конечным» позициям мировосприятия, и составляет существо рационально-рефлексивной культуры на высоте ее возможностей. Открытая рациональность заключается в готовности к постоянному совершенствованию оснований мироориентации человека как свободного и ответственного субъекта, контролирующего и проблематизирующего свои позиции по отношению к объемлющему его миру, который всегда превышает возможности «конечного» его освоения.

Как считает В.С. Швырев такое понимание открытой рациональности открывает путь к преодолению весьма распространенных представлений о противопоставлении рациональности свободе и творчеству. При понимании рационального сознания как открытого, сочетание понятий рациональности и свободы становится своего рода «осознанной необходимостью» творческих актов расширения горизонтов мироотношения, его «прорыва» в новые слои бытия (см. 24, с.48-62).

Подчеркивая значимость открытой рациональности, следует вместе с тем иметь в виду, что закрытая рациональность также носит продуктивный, в определенных ситуациях творческий характер, связанный с применением имеющихся концептуальных предпосылок в нестандартных ситуациях

Иррациональное имеет два смысла. В первом смысле иррациональное таково, что вполне может быть рационализировано. Практически это есть объект познания, который поначалу предстает как неизвестное, непознанное. В процессе познания субъект превращает его в логически выраженное, всеобщее знание. Зачастую это иррациональное называют нерациональным, но это неполный перевод на русский термина «иррациональный», где «ир» заменено «не». Правильнее, как считает Н.С. Мудрагей , подобное иррациональное обозначить как «еще-не-рациональное, или недорациональным.

Диалектика рационального и иррационального как еще-нерационального достаточно ясна. Субъект познания стоит перед проблемой, которая им воспринимается как иррациональное. Используя средства познания, он овладевает непознанным, превращая его в познанное. Еще-не-рациональное становится рациональным, т. е. абстрактным, логически и понятийно выраженным знанием, т .е. — познанным объектом. Рационалист убежден, что, получив рациональное знание о предмете, он тем самым познал его подлинную сущность.

Другое дело иррационализм. Иррационалист считает, что рациональное знание не способно дать знание сущности предмета в целом, оно скользит по поверхности и служит исключительно для целей ориентации человека в окружающей среде. Абстрактное рефлективное знание — это информация о мире в самых приблизительных чертах. Рациональное знание возможно лишь относительно мира явлений, вещь сама по себе ему недоступна.

Второй смысл иррационального состоит в том, что иррациональное признается в его абсолютном значении — иррациональное-само-по-себе: то, что в принципе не познаваемо никем и никогда. Для Шопенгауэра таким иррациональным является вещь сама по себе — воля. Недостаточное внимание и непринятие иррационального-самого-по-себе имеет нравственный аспект. Человеку свойственно предубеждение, что иррациональное несет зло и неприятности, а разум — лучший друг человечества, нечто светлое и доброе по самой своей сути. Это не так. Шопенгауэр убедительно показал, что разум находится вне границ морали: можно назвать вполне разумным поведение человека, отнявшего у нищего последний кусок хлеба, чтобы насытиться самому и не умереть от голода. Поступок разумный, рационально объяснимый, но глубоко безнравственный. Поступать разумно и поступать добродетельно, пишет А. Шопенгауэр,— две вполне различные вещи. Разум так же соединим с великой злобой, как и с великой добротой, готов к услугам для выполнения как благородного, так и низкого замыслов (25, С. 90).

История показала, что перекос в сторону рационалистического понимания мира не дал человечеству ни счастья, ни покоя. Справедливо писал Жан Маритен: «Если желательно избежать мощной иррациональной реакции против всего того, что картезианский рационализм принес цивилизации и самому разуму, то разуму следует покаяться, выступить с самокритикой, признав, что существенным изъяном картезианской рассудочности было отрицание и отвержение неразумного, иррационального мира ниже себя и, особенно, сверхразумного над собой».

Рациональное и иррациональное в их взаимозависимости и противоборстве не только не исключают друг друга, но и необходимо дополняют друг друга. Это — категории, одинаково важные и значимые для философского исследования основ бытия и познания. Но их взаимозависимость не исключает их непримиримого противоборства (см.10, с.25).

Трансцендентно-идеальное, эстетическое, нравственное - всё это не вытекает из биологической природы человека и не может быть рационально обосновано. Но именно эта иррационально-мистическая сторона духа и обуславливает уникальность человека , принципиально выделяя его из животного и виртуального мира.

Способность к иррациональному действию, алогичность эмоций, эвристическое мышление, - все это составляет как основу уникальности личности, так и природу творческого акта. Отрицая иррационально-мистические способности человека, мы отрицаем возможность творческой деятельности и развития, приходим к отрицанию всего - цивилизации, культуры и самого человека .Следовательно, само существование мира предполагает дополнительность рационального и иррационального аспектов в любом явлении действительности.

Вся история культуры и познания доказывает, что иррациональные моменты мировоззрения несут конструктивный смысл, являясь необходимым и незаменимым источником этического, духовного и эстетического возвышения человека. В основе иррационального мироотношения лежит непосредственная связь человека и космоса, удивительно острое ощущение единства духовных процессов, ощущение «причастности» к вселенной, Единому. На пути мистической интуиции невозможно построить научную систему, но возможно постичь абсолютное. На пути рациональной логики невозможно трансцендирование , но возможен научный прогресс. По первому пути пошел Восток, по второму - Запад.

Феномен иррационального постижения мира не нов. Он существует со времен возникновения первого Homo Sapiens . Иррациональность сопутствует человеческой деятельности на всех уровнях: в житейском опыте, в межличностных отношениях, в области культуры и науки. Ни одно научное открытие не обходится без творческого поиска и интуитивных прозрений. Ни одно интуитивное прозрение не является результатом только логической работы интеллекта. Восходя к иррациональному, человек ломает границы, которые он на протяжении тысячелетий ставил сам себе. Искусство смеется над антиномиями «чистого разума» и классовой моралью, над кризисами точных наук и правилами дедукции.

Иррационалы склонны к более свободному образу жизни, предпочитают рассматривать разные варианты, открыты для новых возможностей и новой информации, легко приспосабливаются к изменяющейся ситуации, не торопятся с принятием решения, избегают ставить окончательную точку и предпочитают оставлять за собой возможность выбора, не всегда доводят начатые дела до конца. Их жизнь более гибкая и спонтанная.

Следующий шаг – это уточнение содержания понятия « ценность». П. Сорокин произвел революцию в теории социологии, сделав ценность ее базовым понятием. Он показал на деле, что «социология является по преимуществу теорией ценностей» и, что ценности являются главной побудительной и движущей силой общества. В работе «Социальная и культурная динамика» П. Сорокин пишет: «Всякая великая культура есть не просто конгломерат разнообразных явлений, сосуществующих, но никак друг с другом не связанных, а есть единство, или индивидуальность, все составные части которого пронизаны одним основополагающим принципом и выражают одну, и главную ценность. Доминирующие черты изящных искусств и науки такой единой культуры, ее философии и религии, этики и права, ее основных форм социальной, экономической и политической организации, большей части ее нравов и обычаев, ее образа жизни и мышления (менталитета) – все они по-своему выражают ее основополагающий принцип, ее главную ценность. Именно ценность служит основой и фундаментом всякой культуры» ( 20, с.808-809).

На протяжении истории одни поколения сменяются другими, а культура, ее ценности остаются более или менее неизменными, заставляя людей, порой неосознанно, выбирать адекватную линию поведения, совершать должные поступки. Ценности – это основа человеческой мотивации, а мотивы руководят нашими поступками и всей нашей деятельностью, поэтому ценности – краеугольный камень психологии и поведения. От ценностных ориентаций, стоящих за любой теорий, системой взглядов, общественными процессами зависит состояние общества: общее согласие по основным жизненным вопросам ведет к спокойной мирной жизни и труду, а рассогласованность общественных сил и движений – к социальному дискомфорту и волнениям. Ценности являются важнейшим компонентом человеческой культуры. Если попытаться дать определение понятию «ценность», то можно сказать, что ценность - священный личностно-универсальный принцип культуры, пронизывающий, связующий и направляющий все многообразие ее проявлений, придающий положительный смысл человеческому существованию.

Ценности - это одобряемые и разделяемые большинством людей представления и убеждения о том, что такое «добро», «долг», «совесть», «справедливость», «патриотизм», «дружба», «любовь», «свобода», «ответственность», из которых осознанно или неосознанно исходит человек в процессе своей жизнедеятельности. Ценности не подвергаются сомнению, они не пересматриваются, они служат эталоном для норм и придают им смысл. Система ценностей – комплекс детерминант, ориентиров, духовной и практической деятельности людей, опираясь на которые человек воспроизводит и развивает себя как представитель рода «Человек». Ценность – это субъективная реальность, производится в актах самосозидания человека и его свободного саморазвития. Система ценностей задает направленность социально-историческому развитию (эволюции) общества, обуславливает его целостность и устойчивость к внешним и внутренним воздействиям, обеспечивает преемственность его развития.

Каждая культура предлагает своим членам систему высших ценностей, через призму которых видятся все другие. Ценностную структуру или систему ценностей можно представить в виде пирамиды, у основания которой располагаются вторичные, третичные ценности, а наверху концентрируются высшие. Высшими ценностями считаются те ценности, ради которых человек жертвует ценностями низшего порядка. Все стабильные общества активно и достаточно жестко закрепляют в общественном сознании систему высших социально-политических и нравственно-духовных ценностей и нередко фиксируют их в кодексах и конституциях.

Традиционные ценности сохраняют индивидам онтологический статус, укорененность в бытии, определяют их жизненную философию, отношение к себе (самоидентификацию) и к другим. Многие отечественные философы, в том числе Бердяев и Ильин считали, что только постигнув ценностные основы собственной культуры, создав условия для их реализации, можно искать свой путь развития. Вне культуры, без ее ценностно-смыслового ядра вряд ли этот поиск увенчается успехом. России в наше время как никогда важно осознать и осмыслить базовые ценности отечественной культуры и связанные с ними социальные архетипы, лежащие в основе нашей национальной психологии, с тем, чтобы не отвергать их и не воевать с ними, а разумно и бережно «встроить» в бурно идущий процесс общественного развития. Возрождение страны возможно только на собственной почве, на основе нравственного и духовного опыта российской цивилизации, ее культурных ценностей, обращенных к душе человека. Без корней, вне базовых ценностей собственной культуры у России нет будущего, ибо грядущее лишь «извечный сон корней».

Развиваясь на стыке двух цивилизаций, Россия испытала экономическое, политическое и духовное влияние как Востока так и Запада. Азиатский способ производства определил и индифферентное отношение к свободе и самой жизни личности, которое для нашей страны трансформировалось в крепостное право и самодержавие. В Западной же Европе быстрый распад общины обусловил развитие социальной активности, человек в условиях личной свободы и незащищенности вынужден был обустраивать себя на свой страх и риск. Это наложило на культуру западной цивилизации соответствующий отпечаток. В западноевропейской культуре подчеркивалась ценность личности, ее автономность по отношению к государственной власти.

В России, в отличие от Европы, личностное начато не стало самостоятельным фактором, определяющим историческое развитие. Трансформации общества стимулировались вмешательством государства, миссия государства состояла прежде всего в том, что именно оно было главным фактором, обеспечивающим культурный процесс нации, при этом на протяжении всего исторического процесса российское государство попеременно являлось то созидающей силой, то тормозом, что приводило к стагнации и разрушению нарождающейся новой социальной формы. Утрата государственности для России означала потерю исторической перспективы так как власть была ресурсом, который питал эволюцию культуры.

На протяжении тысячелетней истории в России сложилась определенная форма жестко централизованной авторитарной власти. Самодержавие вполне вписывалось в систему ценностных ориентаций русского человека. Крайне тяжелые условия развития России требовали централизации и концентрации политической власти в одних руках. Русская культура жила идеалом «народного царя», способного пострадать за интересы нации, организовать отпор внешнему врагу и защитить народ от произвола чиновников. Длительное время в систему ценностей русской культуры официально включались «православие», «народность» и «самодержавие».

Еще в первой половине XIX века Чаадаевым, а, вслед за ним, теоретиками славянофильства, был увиден и теоретически осмыслен тот факт, что цивилизации Востока и Запада по-разному воспринимают и осваивают окружающий мир. Начиная с эпохи Нового времени, западная цивилизация строится на основах рационализма, что обуславливает индивидуалистический крен в вопросах взаимоотношения человека и мира. Отсюда и специфическая иерархия ценностей, в которой верховное место занимает бытие личности. Отсюда же и динамичный, подвижный характер западного общества, который позволил достичь невиданных успехов в науке, технике и материальном производстве. На Востоке господствуют внерациональные механизмы познания и освоения мира. И на основе этих механизмов создана самобытная восточная культура, где индивидуальность оказывается поглощенной универсумом, где бытие личности ориентировано на подчинение интересам целого - общины, государства, макрокосма. Восточное мировоззрение покоится на иных категориях: знанию оно часто противопоставляет понимание, изучению - вчувствование, активному мышлению - пассивное созерцание, осмыслению - переживание.

Два образа мышления - две культуры, во многом полярно противоположные. Россия же, по убеждению славянофилов, не чужда ни Западу, ни Востоку, и потому способна аккумулировать все то, что есть ценного в этих двух, так непохожих друг на друга цивилизациях. Отсюда славянофилы выводили особое место России в историческом процессе, ее особый путь социально-политического развития.

Анализируя современную духовную жизнь, можно констатировать, что сегодня политические, правовые, межличностные отношения строятся на основе всеобъемлющего внедрения рационально-экономического стиля мышления. Но, строго говоря, так называемое «экономическое мышление» уже взяло верх не только в области политики, но и на всех уровнях социальной и духовной жизни человечества. Рационально-экономическое мышление, конечно, не является чем-то порочным. Напротив, как результат многовековой практики, оно есть величайшее достижение человеческого ума и в качестве регулятора общественных отношений, безусловно, несет в себе колоссальный конструктивный заряд. Опасность не в том, что экономизм внедрился в наше сознание. Опасность в том, что экономизм, внедрившись в наше сознание, приобрел тотальный характер. Теоретически, экономический стиль мышления является лишь одним из способов мышления вообще и поэтому представляет собой не что иное, как одно из проявлений «отвлеченных начал». А любое отвлеченное начало, возведенное в абсолют, превращается в свою противоположность и следовательно обречено на самоотрицание. Этот механизм самоотрицания реализуется уже сейчас, и становится совершенно ясным, что цивилизация XXI века либо будет существовать на иных основах, либо и вовсе существовать не будет.

История ХХ века преподала человечеству наглядный и трагический урок: до тех пор, пока мышление строится на принципах абсолютного рационализма, из функций государства неминуемо выпадает осмысление и созидание существенных частей социального и духовного бытия, а, следовательно, - и главного представителя социального и духовного начал - человека. На основе рационализма можно построить экономический мир или правовое государство, но никогда - нравственное или совершенное общество. Ибо это уже есть сфера внерационального.

Возникает вопрос: а какую альтернативу могут предложить нам идеи славянофилов? Толкнуть мышление на путь иррационализма, а политику отдать во власть эмоциям, интуиции, религиозной мистике? Стоит ли в решении важнейших политических вопросов отказываться от проверенной логики западной цивилизации?

Безусловно, без логики и здравого смысла невозможно ни мышление, ни любая деятельность вообще. Призывать к иррационализму как к способу ведения политики было бы верхом безумия. Речь идет об ином: нельзя строить политику на основе рационализма тотального, на основе безусловного господства логики и пресловутого «здравого смысла». «Рано или поздно, - считает князь. Одоевский, - опыт заставит человека отказаться от того странного фантома, которому дали название разума, рассудка и так далее; человек начинает замечать, что по несовершенству слова силлогизм есть ни что иное, как умерщвление мысли; человек уже не в состоянии играть в ту игрушку, которая занимала древних софистов и схоластиков; он чувствует, что за силлогизмом существует нечто другое, что силлогизм не удовлетворяет души человеческой, не наполняет ее» (16,с. 81). Н. Бердяев спрашивает: «Откуда известно, что истина всегда может быть доказана, а ложь всегда может быть опровергнута? Возможно, что ложь гораздо доказательнее истины. Доказательность есть один из соблазнов, которым мы ограждены от истины»(4, с.21-22). И в самом деле, у фашизма была не только своя идеология, но и своя логика, в чем-то очень убедительная. Сталинские репрессии и концлагеря тоже были по-своему весьма логичным воплощением «научной» теории усиления классовой борьбы. А вот нравственность, напротив, только логическим путем постичь нельзя, рационализированная этика неминуемо вырождается в право, которое, как показывает опыт общественной и политической жизни, является несовершенным регулятором как межчеловеческих, так и международных отношений.

В Священном писании сказано: «Не убивай», «Не укради». Мало кто возьмет на себя ответственность опровергнуть эти заповеди. Но вот берется за них рациональный ум, и выясняется, что убивать и красть не только можно, но и нужно, если этого требует некая высшая, хорошо обоснованная цель.

Надо честно признать: важные моменты бытия людей имеют внерациональный смысл. И их игнорирование уже сегодня является причиной ряда глобальных кризисов. Политика, основанная на рационально-экономическом стиле мышления, превращает не только отдельных индивидов, но и целые государства и континенты в паразитически настроенных потребителей. Полтора столетия назад князь В.Ф. Одоевский предупреждал человечество: «Одно материальное просвещение, образование одного рассудка, одного расчета, без всякого внимания к инстинктуальному (т.е. внерассудочному, внерациональному - авт.), невольному побуждению сердца, словом, одна наука без чувства религиозной любви может достигнуть высшей степени развития. Но, развившись в одном эгоистическом направлении, беспрестанно удовлетворяя потребностям человека, предупреждая все его физические желания, она растлит его, плоть победит дух...»(17, с. 70 ). В жертву расчету (или прогрессу) приносится экология, всеобщая безопасность, страны «третьего мира», словом, человечество.

Экономический стиль мышления - это своеобразный итог обостренного рационализма. И при таком подходе к осмыслению и созиданию действительности с неизбежностью оказываются проигнорированными целые пласты духовного бытия людей. Поскольку политика играет огромную роль в организации социальной жизни и способна самым непосредственным образом влиять на духовный климат общества, правильный выбор определенного стиля политического мышления представляется особенно важным. Неполноценный, однобокий анализ реальных процессов и созданная на его основе политическая программа чревата самыми непредсказуемыми и, зачастую, необратимыми последствиями. Экономический рационализм, как и любой тотальный рационализм, никогда не приводил к желаемым целям, какая бы железная аргументация за ними ни стояла. Он все время как бы выворачивался наизнанку, доводя политику «здравого смысла» до очевидного абсурда. И примеров этому в истории - не счесть.

Мы стали свидетелями парадоксального, на первый взгляд, явления. Была создана теория коммунистического преобразования общества. По гуманистической направленности - ей нет равных. За основную цель и, одновременно, ценность она принимала человека, его духовное и физическое совершенство. На практике же, эта теория стоила миллионов искалеченных судеб, привела к полной деградации как духовной, так и материальной жизни людей, к всплеску невиданной жестокости, к исчезновению человека. Сегодня, в странах, где уровень материальной жизни достаточно высок, где, казалось бы, делается все для благосостояния человека, даже там степень отчужденности индивидов стала угрожающей, растет число самоубийств, стали нормой состояния всеобщей подавленности, одиночества, возродился нравственный нигилизм. Идет всемирный процесс оскудения духа.

Западная цивилизация лишь настолько обречена, насколько она является чисто экономической цивилизацией. Но кто сказал, что западный путь развития - суть единственно возможный путь? Необходимо исследовать и путь Востока. Восточная культура в целом основана на внерациональном восприятии мира, и человеку этой культуры всегда был чужда однобокая рационализация, а тем более, экономизация мышления, как крайнее ее проявление. При любых противоречиях между индивидом и окружающей его средой, восточная философия давала однозначный ответ: измени себя. Такая установка, давала колоссальный стимул для самосовершенствования, для незаинтересованного отношения к природе, обществу, людям. Пока западная рационалистическая наука наращивала потенциал знания, восточная культура научилась понимать мир. В то время как Запад шел к «постиндустриальному обществу», все сметая на своем пути, Восток внимательно и терпеливо вслушивался в бытие, пытаясь осознать его смысл на внерациональном уровне.

В результате, когда возникла насущная потребность в преобразовании экономической структуры общества, Восток сумел, не проходя долгого и мучительного западного пути, добиться поразительных результатов. Не случайно, что экономический прорыв стал возможен именно в Японии, Китае, Тайване, Корее, то есть в странах с нетрадиционным мировоззрением. Бережное сохранение и умножение нерациональных и неэкономизированных способов освоения мира позволило Востоку воспользоваться результатами развития мировой цивилизации, причем, без тех чудовищных издержек, которые были бы неизбежны в случае простого дублирования западной модели. И в итоге, феноменальный рост материального благосостояния вершится здесь на фоне благоговейного отношения к национальной культуре, природе и человеку.

Идеализировать восточный мир разумеется не стоит, он также не подходит в качестве модели потенциального развития России так как мы обладаем своей собственной самобытной культурой, традицией, и собственным опытом социального устройства. Да и идеология подавления индивидуального начала во имя целого для русского человека означает моральную смерть (о чем свидетельствует весь «советский» период нашей истории). Приведенный пример является лишь наглядным подтверждением той мысли, что западному пути развития может быть альтернатива; что экономизация мышления есть хотя и прямая, но не лучшая дорога к здоровой экономике; что во внерациональных средствах освоения мира имеются конструктивные моменты; что, наконец, бережное отношение к своей собственной культуре и осторожное освоение зарубежного опыта иногда могут оказаться продуктивнее бездумного копирования чужих схем.

Если предположить, что основной порок рационализма заключается в стремлении в абсолютизации предметных форм бытия и в утверждении творчески непродуктивных утилитарно-прагматических интенций, то, по всей видимости, реальное преодоление рационалистического мировоззрения возможно на пути принципиально нового мировоззрения, для которого был бы характерен компромисс предметных и духовных форм бытия, а главное, был бы характерен творческий, продуктивный подход к человеку и миру.

Русская философия XIX - начала XX столетий сумела вобрать в себя всё лучшее, что было в духовном развитии Запада и Востока. Она соединила рационализм и иррационализм, создав глобальную органистическую теорию, основанную на реальном духовном опыте, на самобытном стиле мышления русского народа. Этот стиль мышления до сих пор не востребован современной политикой. Хотя, возможно, именно он и олицетворяет собой мышление ХХI века.

. Система ценностей русской культуры представляет собой органический синтез иррационализма и рационализма, что обуславливает ее целостность и гарантирует развитие.

Систему ценностей русской культуры можно представить в следующем виде:

1) свобода «от», спонтанность и непредсказуемость; безмерность (отсутствие чувства меры); воля (отсутствие уважения к закону); «авось»;

2) государство, власть (вера и надежда на «добрую, справедливую, сильную» власть), патриотизм;

3) общинность, народность, коллективизм, солидарность, соборность, отсутствие личной ответственности;

4) широта и щедрость души, доброта, открытость, отзывчивость, сострадание, гостеприимство, духовность, слово – как социальная «реальность», иррационализм (отсутствие здравого смысла);

5) правда – справедливость, равенство (быть как все), мессианство – вера в особую миссию русского народа, спасение всего человечества, смысл жизни – в служении «дальнему» (государству, обществу, человечеству);

6) терпение, жертвенность во имя спасения страны, стойкость и мужество перед лицом опасности;

7) «светлое далекое будущее», в ущерб настоящему.

Базовой и высшей ценностью русской культуры является свобода. Но не позитивная свобода – свобода для самореализации и саморазвития личности (она в России до сих пор не защищена и не гарантирована государством), - а негативная свобода – свобода «от»: от всякой власти, от государства, от общества, от зависимости и от ответственности. Чувство свободы онтологично для русского человека в силу бескрайних и необозримых просторов его Родины - они не ограничивают русского человека. А. Лосев считал, «…идея свободы, пожалуй, центральная для нашей культуры. Конечно, поиски свободы характерны для любого народа и во все времена… Но у нас в России этот вопрос, вопрос о свободе был прежде всего и важнее всего остального» (6, 73). Но свобода как ценность у русского человека удивительным образом уживается с признанием ценности власти, подавляющей его свободы. В русской истории сложилось так, что без одобрения и помощи со стороны власти на Руси не мог решиться ни один вопрос.

Все познается в сравнении. Попытайтесь в Европе найти массовое казачье вольное движение, партизанское движение, самопожертвование в бою русских масштабов или аналогичное сопротивление Гитлеру, и вы убедитесь, что в «свободолюбивой» Европе нет ничего похожего. И Вена, и Париж, и многие другие столицы сдавались без боя. Иными словами, мера свободолюбия в русском народе - много выше европейской. Сравнительно-исторический анализ показывает, что этот факт неоспорим. Откуда же такое постоянство в стремлении обвинить русских в отсутствии свободолюбия и рабских наклонностях? Речь явно идет о различных пониманиях свободы в русском и европейском смысле.

Системе ценностей русской культуры присущи антиномичность: «свободолюбие – патернализм», «общинность - индивидуализм», «смирение – бунт», «любовь – ненависть», «доброта – жестокость», «высокое – обыденное», «равенство – подавление индивидуальности», «любовь, вера, надежда в отдаленное светлое будущее – неверие в сегодняшнее», «активность – пассивность».

Антиномичность ценностных ориентаций России выражается и на бытовом уровне, и на уровне общественных отношений; русский человек достаточно терпелив и долго может переносить лишения, с другой, склонен к бунту, к разрушению в самых крайних формах. Русским всегда было присуще скептическое отношение к закону: «Судить не по закону, а по совести», и в то же время существование многочисленного жесткого и коррумпированного бюрократического аппарата. Эти противоречия вызывали недоумение у многих исследователей русской культуры. «Почему самый безгосударственный народ создал такую огромную и могущественную государственность, почему самый анархический народ так покорен бюрократии, почему свободный духом народ как будто не хочет свободной жизни?» - спрашивал Н. Бердяев (3,14).

В своих духовных исканиях и социальных экспериментах русский человек часто впадает в крайности, чреватые нигилизмом и разрушением страны. В то же время, при антиномичности ценностных ориентаций в русской культуре можно выделить ряд базовых ценностей и общих черт.

В русской культуре наиболее сильным является общинное коллективистское начало. Своеобразие коллективистских ценностей проявляется в том, что сохраняя личную свободу и индивидуальность, русский человек остро ощущает потребность цельности, в единстве. Эта потребность реализовывалась через общинные структуры организации общества, а в духовном плане - через идею соборности. Идея соборности как проявление единства является одной из центральных тем в русской культуре.

Особенностью понимания единства в русской культуре является представление об индивидуальном многообразии его составляющих. Западное сознание опирается на идею единообразия, а отличительной особенностью русского взгляда на всякий порядок является совмещение личной самостоятельности с цельностью общего порядка. В основе русского понимания целостности лежит представление о единстве на базе общности территории, экономических интересов и общности ценностных установок.

Можно утверждать, что русская идея есть идея сердца. Она утверждает, что главное в жизни есть любовь и что именно любовью стоится совместная жизнь на земле, ибо из любви родится вера и вся культура духа. Эту идею русско-славянская душа, издревле и органически предрасположенная к чувству, сочувствию и доброте, восприняла исторически от христианства; она отозвалась сердцем на Божие благовестие, на главную заповедь Божию и уверовала, что «Бог есть любовь»

О доброте, ласковости и гостеприимстве, а также и о свободолюбии русских славян свидетельствуют единогласно древние источники, и византийские, и арабские. Русская народная сказка вся проникнута певучим радушием. Русская песня есть прямое излияние сердечного чувства во всех его видоизменениях. Русский танец есть импровизация, проистекающая из переполненного чувства. Первые исторические русские князья – суть герои сердца и совести (Владимир, Ярослав, Мономах). Первый русский святой (Феодосий) есть явление сущей доброты. Духом сердечного и совестного созерцания проникнуты русские летописи и наставительные сочинения: Божии дары, история и природа сделали русского человека таким. В этом нет его заслуги, но этим определяется его драгоценная самобытность в сонме других народов. Этим определяется и задача русского народа: быть таким со всей возможной полнотой и творческой силой, блюсти свою духовную природу, не соблазнятся чужими укладами, не искажать своего духовного лица искусственно пересаживаемыми чертами и творить свою жизнь и культуру именно этим духовным актом.

Свобода духа, искание совершенного добра и в связи с этим испытание ценностей ведут к тому, что у русского народа нет строго выработанных, вошедших в плоть и кровь форм жизни. Самые разнообразные и даже противоположные друг другу свойства и способы поведения существуют в русской жизни. Бердяев выразительно подчеркнул эту особенность русского народа. «Два противоположных начала, говорит он, легли в основу формации русской души: природная, языческая дионисическая стихия и аскетически монашеское православие. Можно открыть противоположные свойства в русском народе:

· деспотизм, гипертрофия государства и анархизм, вольность;

· жестокость, склонность к насилию и доброта, человечность, мягкость;

· обрядоверие и искание правды;

· индивидуализм, обостренное сознание личности и безличный коллективизм;

· национализм, самохвальство и универсализм, всечеловечность;

· эсхатологически мессианская религиозность и внешнее благочестие;

· искание Бога и воинствующее безбожие;

· смирение и наглость;

· рабство и бунт».

Русская культура - поляризованная по своей сущности, сочетает противоположные ценностно-смысловые сферы язычества и православия. Православная вера актуализировала субъективно - иррациональные начала в русской культуре, стремление к обретению божественной благости, способствовала формированию в человеке смирения, всеобщего человеческого страдания, жертвенности и жалости, освященных слезами (См.8, с.110-111).

Человек изначально свободен. Ограничение и упразднение духовной свободы равнозначно полаганию предела развитию человеческого в человеке. Духовная свобода не социальна, а экзистенциальна. Это значит, что свобода человеческой личности не дается ей обществом, а принадлежит человеку в силу его природы, как его естественное право, в силу его культурного архетипа, в котором зафиксирован опыт, потребности и способности человека к трансценденции. Как убедительно показал В.В. Налимов, «личность - это спонтанность. Спонтанность - это открытость вселенской потенциальности» (12, 204).

Природа человека (его культурный архетип) не только рациональна, но и внерациональна, иррациональна и сверхрациональна. Об этой стороне природы человека писали Ф.М. Достоевский, С.Л. Франк и другие русские мыслители (5,113; 20, 229). Иррациональность человека означает спонтанное, непредсказуемое трансцендирование человека за установленные масштабы, за рамки наличного бытия, за пределы своих возможностей, за пределы самого себя. «Рациональность» и «сверхрациональность», как считал С. Франк, «образует самое существо свободы личности». Человек имманентно свободен, потому что он «потенциально превосходит любой из возможных дискурсивно предсказываемых ходов и способов поведения, любую из теоретически предсказанных мыслей или идей» (23, 79). В конце ХХ века становится все более очевидным, что человек по-прежнему является тайной и не может быть познан рационально. И в этом заключается гарантия его свободы. И именно это дает надежду на его будущее.

В конце ХХ века становится все более очевидным, что человек по-прежнему является тайной и не может быть познан рационально. И в этом заключается гарантия его свободы. И именно это дает надежду на его будущее.

Перспективы развития человеческой культуры и цивилизации все более зависят от масштаба самопроизводства свободных творческих индивидуальностей, своей самодеятельностью определяющих и задающих формы духовности, нравственные ценности, типы рациональности и, в конечном счете, смысл и направленность исторического движения Человечество мучительно рождает иной тип цивилизации, иной путь своего развития, в основе которого иной тип культуры, основанной на духовности, на новой системе ценностей. Представляется, что глубинный духовный кризис вызван искусственно и может быть преодолен.

Необходимость самосохранения вынуждает общество, во-первых, непрерывно продуцировать духовные ценности, во-вторых, защищать их от чуждых, деструктивных влияний (как внутренних, так и внешних). Духовность - это состояние, когда человек познает и совершенствует самого себя как рационально, так и внерационально. Новая духовность, которая должна сформироваться в цивилизации ХХ1 века, предполагает смену мотивационной парадигмы общественного развития от материальных ценностей к нравственно-духовным, которую начинают осуществлять «спонтанные индивидуальности».

Запад и Россия различны по типу человеческой активности. Главная идея Запада – это идея частной собственности и индивидуальной инициативы. Здесь ритмы жизни подчинены требованиям производства и деловой активности, направленной на преобразование внешних обстоятельств. Русский человек – с другим знаком: для него внешние события имеют меньшее значение, чем события внутренние.

Для России феномен иррационального представляет важнейшую составляющую духовной культуры и мировоззрения, служа основой формирования религиозных систем, художественного восприятия творчества, выработки гармоничных систем ценностей.

Мироотношение, сформированное на основе традиционных ценностей русской культуры может служить образцом целостной модели мира, преодолевающей ограниченность как сугубо рационального, так и иррационального мировоззрения. Гармонии можно достигнуть лишь в сочетании рационального и иррационального начал, как взаимодополняющих друг друга систем. Целостность человеческого познания и бытия предполагает диалог рациональных и иррациональных факторов.

Рациональность, огрубленная до техницизма и схематизации человеческой деятельности, предстает как однобокая и содержательно бедная рациональность. Как справедливо отмечает А. А. Новиков, подлинно рациональный и действительно разумный путь жизнедеятельности человека - это не только научно обоснованный и оптимально сбалансированный, но прежде всего нравственный путь, при котором нерациональные факторы - долг, милосердие и т.п. - не вытесняются холодной расчетливостью и безупречной логикой. Формально истинен всякий здравствующий, но, как утверждал еще Сократ, подлинно истинен тот, кто близок идеалу человечности. Человечность является той гранью, которая отличает Homo Sapiens от прочих мыслящих существ.

Человечность характеризует человека со стороны его способности употребить свой разум во имя достойного существования и развития человеческого рода. Всякое рафинирование рациональности (культ “чистого разума”), не только антигуманно, но и неразумно, есть выхолащивание духовного мира человека. Ибо «человеческая разумность состоит кроме всего прочего в том, чтобы понимать, принимать и ценить то, что лежит за ее пределами и в конечном счете определяет условия ее собственного существования и функционирования. За игнорирование этой объективной, но, к сожалению, не всегда очевидной истины человечеству приходится платить слишком высокую цену, которая, увы, неотвратимо растет с каждым новым поколением»³, - пишет А.А.Новиков(13,с.31).
Разумный, рациональный путь развития человека - единственно приемлемый на современном уровне его эволюции. Как справедливо отмечает Г.Башляр, рациональный человек - "человек, который актуализирует свою культуру, но который знает эту культуру и, следовательно, знает ту социальную реальность, в которой живет"(1, с.106)⁵. Человеку не столько дана эта реальность, сколько он сам творит ее в соответствии со своими представлениями и интересами. Поэтому процесс преобразования и создания подлинной социальной действительности, соответствующей идеалам его развития, является делом рациональным, ибо рациональная мысль занята не только реконструкцией, но и реорганизацией, перестройкой"(2,с.98).⁶ жизненных оснований, так как от этого зависит победа человека, его разума.

Консервативный, догматизированный разум утрачивает свои природные свойства - творчество, новаторство, рефлексивность, критичность. "Но в человеке и человечестве не угасает не только прометеев огонь творческого созидания, но и дарованная ему Прометеем как первая добродетель надежда - одно из важнейших и иррациональных по природе своей проявлений творческих сил души"(22,с.328)⁷.

Разуму чужды и консерватизм и догматизм в их негативном понимании. Рационализированный разум, а точнее, идеал рациональности предполагает не регресс, но прогресс, обретение человеком своей самоценности и смысла своего существования. Разумная, открытая рациональность выводит человека на творческое созидание и создание основ будущего, стимулирует поиск нового и веру в исторический прогресс.

И все же традиционные базовые ценности русской культуры, такие как :»свободолюбие», «духовная свобода», «безмерность», »любовь», »доброта», »соборность», »правда- справедливость», »равенство» ,»жертвенность», »мессианство» и др. в значительной степени являются иррациональными. Не зря возникло выражение «загадочная русская душа». Перечисленные глубинные ценности – черты русского народа и составляют его «культурный архетип» от которого он никогда не откажется и потому всегда будет не понят и не принят рациональным Западом.

Именно иррациональность делает русских непобедимыми в принципе. Она ставит их в нравственном отношении, в глазах всего мира, выше любого рационального западника. Она основа и гарант свободного и творческого развития и человека, и общества. И задача будущих поколений не в том, чтобы преодолеть иррациональное в человеке, а в том, чтобы развивая открытую рациональность, избежать чрезмерной иррациональности, которая как и тотальная рациональность чреевата катастрофическими последствиями.

Результаты проведенного социально-психологического исследования студенческой молодежи оказались весьма неожиданными. При проведении исследования мы исходили из того, что большей части молодежи присущ иррационализм, а не рационализм. Исследования показали обратное: 47% студентов первого курса экономического факультета, женского пола, проживающие в сельской местности оказались рационалами и только 12% иррационалами, а 41% студентов, примерно поровну, совмещают в себе рациональный и иррациональные качества. Следует отметить, что среди студентов третьего курса агрономического факультета 36% являются рационалами, 31% иррационалы и 33% студентов относятся к смешанному типу, совмещая рациональные и иирациональные качества. Можно предположить, что по мере обучения часть студентов развивает свой творческий потенциал, способность к инновациям, что способствует увеличению числа иррационалов.

Исходя из предварительной гипотезы о доминировании в среде студенческой молодежи иррационалов, мы предполагали разработать систему мер направленных на овладение студентами технология рационалиизации их мышления и поведения. Впрочем, эта задача и остается. Дело в том, что студенческой молодежи свойственна закрытая рационализация, а способность к отрытой рационализации находится в «зародышевом» состоянии, что наглядно демонстрирует уровень их ответов на семинарских занятиях по гуманитарным дисциплинам.

Развитие способностей молодых людей к открытой рационализации во многом определяется системой образования общества, которая должна выработать меры, направленные на её развитие. Это предполагает повышение статуса и роли гуманитарных дисциплин во всех образовательных учреждениях. Федеральный компонент в качестве обязательных дисциплин должен включать в себя: русский язык и культура речи, иностранный язык, историю, логику, историю и теорию государства и права, философию (5 лет), культурологию, социологию, психологию, ориентируя их на формирование и развитие субъектных качеств человека, способности и потребности к творчеству и свободе.

Литература:

1. Башляр, Г. О природе рационализма //Феномен человека: Антология. М., 1993. С. 106.

2. Башляр, Г. О природе рационализма //Феномен человека: Антология. М., 1993. С. 98.

3. Бердяев, Н. Судьба России. – М., 1990.

4. Бердяев, Н. Философия свободы / Философия свободы. Смысл творчества. - М.,1989. - С.21-22

5. Достоевский, Ф.М. / Ф.М. Достоевский. Полн. собр. соч. В 30-ти тт. - Л., 1972. - Т.5.- С.113.

6. Зиновьев, А.А. Качество интеллекта // ВВШ. – 2006. – 4. – С.18-20.

7. Маритен Жак. Избранное: Величие и нищета метафизики. Открытое общество. Будапешт – Москва. РОССПЭН .- 2004. с.426.

8. Конырева, В. Проблема методологии русского менталитета // Фундаментальные исследования. – 2005. – № 3 – стр. 110-111

9. Мамардашвили, М.К. Мысль в культуре // Философские науки. - 1989.- 11 – с. 75-81.

10. Мудрагей, Н.С. Рациональное и иррациональное — философская проблема (читая А. Шопенгауэра). Вопросы философии.— 1994.— №9.

11. Налимов, В. В. Власть и противостояние ей // Полис. – 1992. – 3. – С.100-112.

12. Налимов, В.В. Спонтанность сознания. - М., 1989 .- С.204.

13. Новиков, А.А. Рациональность в ее истоках и утратах.//Исторические типы рациональности. М.,1995. С31.

14. Ницше, Ф. Антихрист. Проклятие христианства / Ницше Ф. Соч. В 2-х тт. Т.2. - М., 1990. – с. 631-692.

15. Ницше, Ф. Рождение трагедии из духа музыки / Полное собрание сочинений в 13-ти тт. Пер. с нем. В.Баксуева. М.: Культурная революция, 2005

16. Одоевский, В.Ф. О литературе и искусстве. М., 1982

17. Одоевский, В.Ф. Психологические заметки / О литературе и искусстве. - М., 1986

18. Ортега-и-Гассет, X. Эстетика. Философия культуры. М., 1991

19. Рассел, Б. Воля к сомнению //Феномен человека: Антология. М., 1993. С. 160.

20. Сорокин, П. А. Социальная и культурная динамика.- М.: Астрель, 2006.-1176 с.

21. Франк, С.Л. По ту сторону правого и левого// Новый мир. - 1990. - 4.- С.229.

22. Фролов ,И.Т. Перспективы человека. М., 1979. С. 328.

23. Шаповалов, В. Человеческая внерациональность и свобода личности // Свободная мысль. - 1994. - 4. - С. 75-84.

24. Швырёв, B.C. Рациональность как ценность культуры. М., 2003. С. 48—62.

25. Шопенгауер, А. Мир как воля и представление. Полн. Собр. Соч. т. 1, М.,1900.