В чем состояла суть разногласий между Президентом и Парламентом?

(Ходякова Новейшая история России. 1914 – 2002 [Текст]. – М., 2004. – С. 427 – 430).

Президент и его парламент

Итак, Кремль обретает нового хозяина. Впервые за многовековую историю им становится свободно избранный Президент. И вот теперь судьба подняла его на вершину власти. Каким он окажется на кремлевском троне в роли «царя Бориса»?

А роль ему выпала действительно нелегкая. Страна лежала в экономических руинах, врезавшись в тупик коммунистического пути. Как сказал один умный автор – казалось, что заканчивалась не только российская империя, но и российская история. Страну надо было вытаскивать из глубочайшей пропасти и ставить на рельсы совершенно нового для нее пути развития. Это тоже требовало героизма, борьбы и побед, но уже другого, не баррикадного типа. Справится ли Ельцин с этим?

Еще раньше, до развала СССР, будучи главой парламента тогда еще российской республики, Борис Ельцин, по его же настоянию, был наделен широкими дополнительными полномочиями. Это было сделано парламентом, чтобы дать Ельцину возможность успешнее противостоять Центру, т.е. Горбачеву. После того, как Ельцин стал Президентом России, а пост главы парламента заняло другое лицо, эти дополнительные полномочия не были упразднены, а автоматически перешли к новому председателю. Возникла уже знакомая ситуация «двух медведей», когда на одном пространстве командовали два лидера, обладавшие примерно равной властью. Повторялась история «Горбачев – Ельцин», но теперь борьба за лидерство разгорелась между Президентом и Парламентом.

Это двоевластие не могло продолжаться бесконечно. Раньше или позже оно должно было окончиться взрывом, вопрос был лишь во времени. В воздухе запахло импичментом Президента.

21 сентября 1993 г. в своем телевизионном обращении к народу, Борис Ельцин сообщает, что подписал указ о роспуске парламента. Указ этот нарушал действующую Конституцию страны.

Из тысячи депутатов распущенного парламента большинство подчинилось указу, но около ста пятидесяти отказались, объявив указ незаконным, а себя – последними «защитниками свободы». Забаррикадировавшись в Белом доме, они отказались покидать его, проголосовав за отставку Президента.

Внешне ситуация очень напоминала события августовского путча 1991 г. История как бы подтверждала свой извечный закон, что события должны повторяться дважды – один раз в виде трагедии, второй – в виде фарса. Но в данном случае история, похоже, перепутала их местами. Если путч 1991 г., безусловно, был фарсовым, то теперь назревала трагедия, способная привести страну к гражданской войне.

И еще одно существенное отличие. Если путч 1991 г. застал Белый дом врасплох, почти незащищенным, то теперь он в буквальном смысле слова превратился в укрепленную цитадель. Как и тогда, его окружали добровольные защитники, но теперь среди них были многие сотни вооруженных мужчин в камуфляжной форме, прошедшие не одну «горячую точку».

3 октября. Отряды сторонников Белого дома, смяв кордоны милиции, ринулись на штурм московской мэрии. Сообщение об этом Президент получил, будучи в своей резиденции под Москвой. А ещё через полчаса вертолет уже нес его окружным путем в Кремль. Окружным, чтобы «не грохнули «стингером» или чем-то в этом роде».

Окрыленные разгромом мэрии, руководители мятежников призывают с балкона Белого дома своих сторонников, не сбавляя темпа, двигаться на штурм телецентра и Кремля. «Нам нужен эфир!» – кричат они. Москвичи помнят эти жуткие часы, проведенные у телевизоров. Вечер. Яростная стрельба. Штурм. Пробитая грузовиком стеклянная стена телецентра «Останкино». Зарево пожара. Разбросивший руки мертвый видеоинженер в вестибюле у лифта. Озверелые крики предводителя штурмующих, не подозревающего, что его слова уходят в эфир: «Теперь эта гадина (телецентр) долго не заговорит!». Сотни трупов. И вдруг жуткая тишина погасшего экрана. Всесоюзный телецентр прекратил трансляцию...

Глубокой ночью из запасной телестудии выступил премьер-министр. Лицо – как маска, голос трагический. Из его слов ясно, что мы стоим на краю пропасти. Выступающий призывает москвичей стать на защиту Президента и Демократии немедленно, сейчас, ночью. Место сбора – центр Москвы, площадь перед Моссоветом...

Дело, конечно же, было не в стрессе и параличе. Армия, как и вся страна, разделилась на два противоположных лагеря. Не так давно, во время путча 1991 г., сам Президент провозгласил лозунг – «Армия вне политики!», солдат не должен выполнять преступных приказов. Впервые за всю историю советской власти, армии было предложено задуматься над своей ролью. И вот сейчас этот справедливый лозунг возвращался бумерангом.

Картина была более чем тревожная. Огромный город – и вооруженные, не встречающие никакого сопротивления отряды повстанцев. Какие индивидуумы попадались среди них, можно судить хотя бы по оставленной на одной из стен надписи: «Я убил пять человек и очень рад!»

3 часа ночи. В министерстве обороны продолжается совещание, на котором присутствует Президент. Он бледен и напряжен. Всем ясно, что только взятие Белого дома может разрядить обстановку. «Какие будут предложения?» В ответ мрачное молчание генералов.

Москвичи, по-видимому, до конца так и не узнают, какую ночь они пережили с 3 на 4 октября 1993 г. План штурма, в конце концов, все же был выработан. Танки должны обстрелять мятежников, десантники прорывают баррикады, а за ними на штурм идет все та же вездесущая «Альфа»... Казалось, что события 1991 г. повторяются в своем зеркальном отражении...

5 часов утра. Начальник охраны обращается к Президенту с просьбой встретиться в Кремле с офицерами элитных подразделений «Альфа» и «Вымпел», которые должны участвовать в штурме. «Чувство тревоги, беспокойства, какой-то безнадежной тоски не покидало меня», – пишет Ельцин. «Вы готовы выполнить приказ Президента?» – произносит он, войдя в зал, где собрались офицеры. Звенящая тишина была ему ответом.

Красивые сильные ребята сидели молча, не желая подчиняться своему Главнокомандующему. И их можно было понять. Вторично их отправляли на штурм Белого дома. Тогда ссорились одни политики, теперь другие, а убивать и умирать предлагали им. Наконец из рядов раздался голос: «Мы не для того готовились, чтобы в безоружных машинисток стрелять». Точка была поставлена. Дальше говорить было не о чем.

Но командир «Альфы» уговорил нескольких бойцов сесть в бронетранспортер и хотя бы подойти к Белому дому. Само их присутствие рядом должно было устрашающе подействовать на осажденных. И тут произошла драма. Один из офицеров «Альфы» выскочил из бронетранспортера, чтобы помочь лежащему на дороге раненому, и сам попал под выстрел снайпера. Смерть товарища положила конец колебаниям бойцов «Альфы». В этой истории остается один важный невыясненный момент – чей это был снайпер?

К утру танки уже стояли на «боевых позициях», наведя жерла орудий на Белый дом. Остальные события этого дня видел весь мир. Их показало американское телевидение, транслировавшее эту драму с крыши соседнего дома.

Автор книги был там с группой журналистов. Свист пуль, срезавших ветки деревьев. Глухое буханье орудий. Языки пламени, облизывающие белые стены парламента. И застывшие в оцепенении москвичи... Всё это казалось неправдой, съемкой какого-то кинобоевика... Но люди-то умирали по-настоящему, и неважно с чьей стороны. Это были россияне. Это была трагедия России...

(Шульман, С. Власть и судьба [Текст] / С. Шульман. – М.,1998.. – С. 450 – 455).

Программа и этапы