Основные направления экономической политики самодержавия. Реформы С.Ю. Витте и П.А.Столыпина

На исходе XIX в. Россия оставалась по преимуществу страной аграрной: из 125,6 млн. человек 93,7 млн., т.е. 75 %, было занято в сельском хозяйстве.

Этому во многом способствовала деятельность Сергея Юльевича Витте*.

* Сергей Юльевич Витте. Происходил из богатой семьи, удостоен титула графа. Убежденный сторонник буржуазного развития. Проявил себя талантливым бизнесменом и дальновидным политиком, умев­шим прогнозировать ситуацию. Занимая последовательно посты начальни­ка железнодорожного ведомства, министра финансов и премьер-министра, он содействовал индустриальному развитию страны, активному вовлече­нию буржуазного предпринимательства в политическую жизнь страны, ограничению политической власти дворянства. Модернизируя российские государственные и экономические структуры, он стремился придать раз­вивающемуся в стране капитализму европейский облик.

Только в индустриальном развитии страны видел Вит­те путь ее буржуазного прогресса, причем рассматривал этот фактор не как чисто технический, а в качестве важно­го преобразующего экономического фактора как социаль­ного инструмента стабилизации политической обстановки.

Политика индустриализации, разработанная Витте, тре­бовала значительных капиталовложений из бюджета. Пер­спективной ее целью было в течение примерно десяти лет догнать промышленно развитые страны Запада, прочно ук­репиться на рынках Ближнего, Среднего и Дальнего Востока.

Одним из источников получения капитала было введе­ние государственной монополии на винно-водочные изделия, ставшей основной доходной статьей бюджета. Были увели­чены налоги, в первую очередь косвенные (они в 90-е гг. воз­росли на 42,7 %). Был введен золотой стандарт, т.е. свобод­ный размен рубля на золото. Последнее позволило привлечь в российскую экономику иностранный капитал, так как ино­странные инвесторы могли теперь вывозить из России золотые рубли. Успех прово­димой Витте экономи­ческой политики обеспе­чивался тем, что иници­атива частного предпри­нимательства удачно со­четалась с активным и эффективным участием государственных власт­ных структур, таких, как Государственный банк и Министерство финансов России, во всех преобразованиях. Итогом такой тактики стало, например, учреж­дение в 1890 г. для про­никновения на рынки Китая, Монголии, Кореи, Персии русско-китай­ского, русско-корейско­го банков и учетно-ссудного банка Персии. От иностранной конкурен­ции отечественную про­мышленность ограждал таможенный тариф.

Правительство поощряло частное предпринимательство. В годы экономического кризиса 1900-1903 гг. правительство щед­ро субсидировало и казенные и частные предприятия. Ши­рокое распространение получила концессионная система, вы­дача казенных заказов предпринимателям на длительный срок по завышенным расценкам. Все это было хорошим сти­мулом для отечественной промышленности.

Экономическая программа Витте пользовалась поддерж­кой царя: Николаю II импонировала в ней возможность ук­репить экономическое могущество России, практически ничего не меняя в самодержавной системе государственно­го управления.

Реальным результатом экономической политики Витте стало ускоренное развитие промышленного и железнодо­рожного строительства. В период с 1895 по 1899 г. в среднем в стране строилось 3 тыс. километров путей в год.

К 1900 г. Россия вышла на первое место в мире по до­быче нефти.

Однако процесс инду­стриализации в России шел противоречиво. Капиталис­тические методы хозяйство­вания, ориентированные на прибыль, не коснулись госу­дарственного сектора эконо­мики — крупнейшего в мире. И это создавало определен­ный дисбаланс в капиталис­тическом развитии страны.

Разрабатывались Витте и меры по укреплению пози­ций капитализма в сельском хозяйстве. Предложенные им меры, проводимые впослед­ствии в жизнь П.А. Столыпи­ным, такие, как ликвидация общины, развитие товарно-капиталистического крес­тьянского хозяйства, в тот период не встретили понима­ния царя.

Осознавая, что увеличение налогового пресса — тяже­лое бремя для народа, но неизбежное при проведении ре­форм, Витте в своей политике считал необходимым осу­ществление хотя бы небольших социальных реформ, чтобы смягчить социальные конфликты. Еще в 80-е гг. для ограни­чения эксплуатации рабочих была создана государствен­ная фабричная инспекция. В 90-е гг. — новый шаг: сокра­щение, хотя и незначительное, рабочего дня.

В своей реформаторской деятельности Витте пришлось испытывать сопротивление со стороны аристократии и выс­шего чиновничества, имевших большое влияние на царя и его окружение.

Наиболее активным противником Витте был министр внутренних дел В.К. Плеве*. Его курс социальной полити­ки — это противодействие реформам, отстаивание консер­вативного принципа развития, неизменно сохраняющего

* Вячеслав Константинович Плеве. Приверженец административных, силовых методов управления. Реакционер. За свою жизнь сменил три веры — лютеранскую, католическую, православную. В 1902-1904 гг. был министром внутренних дел России и шефом отдельного корпуса жандармов. 15 августа 1904 г. был убит эсером Е. Сазоновым.

привилегии дворянства на власть, а следовательно, сохра­нение феодальных пережитков. Эта тенденция противобор­ства реформ и контрреформ на рубеже двух веков закончилась не в пользу Витте.

К началу XX в. в России завершилось формирование системы крупнокапиталистического производства. Вместе с развитыми странами Запада ее экономика вступает в ста­дию монополистического капитализма, хотя отставание Рос­сии по темпам, объемам производимой продукции и техни­ческому уровню сохраняется. Но налицо и качественно но­вые явления в российской экономике. И прежде всего — это образование промышленных и банковских монополий. Первые монополии в России возникли в конце XIX в. В это время оформляются нефтяные тресты, крупнейшие синди­каты в металлургической ("Продамет") и угольной ("Продуголь") промышленности, в транспортном машинострое­нии — "Продпаровоз" и "Продвагон", в металлообрабаты­вающей промышленности — военно-промышленная группа Русско-Азиатского банка.

Сложились мощные банковские монополии. За 1908-1913 гг. общее число банков вместе с их филиалами увели­чилось в России вдвое и достигло 2393. В 2,5 раза возросли ресурсы всех коммерческих банков (до 7 млрд. руб.) и их активные операции — до 7,2 млрд. руб. Основу кредитной системы составляли Государственный банк, Центральный эмиссионный банк и акционерные коммерческие банки, в которых в 1917 г. было сосредоточено 70 % вкладов и теку­щих счетов. Ведущую роль среди банковских монополий играли Русско-Азиатский и Петербургский международный коммерческие банки. Активно в начале века шел процесс сращивания промышленных и банковских монополий.

Монополистические организации становились одной из основ экономики страны.

С конца XIX в. в России активно развивается государственно-монополистическй капитализм. Его формы были разные. В ряде случаев вмешательство государства в хо­зяйственную жизнь осуществлялось путем создания спе­циального государственного органа, курирующего то или иное направление экономики (Комитет хлопкоснабжения, Центросахар). В них привлекались представители монополисти­ческих групп и финансового капитала. Другой формой государственного регулирования хозяйства стала система создания монополистических союзов. Эта форма больше им­понировала предпринимателям, так как давала им большую свободу действий. В итоге развития государственно-моно­полистического капитализма в социальных отношениях в стране происходит качественный сдвиг: крупный капитал включиться в управление страной (Лаверычев В.Я. Военный государственно-монополистический капитализм в России. М., 1988).

В целом социально-экономическая конъюнктура в Рос­сии в начале века складывалась под влиянием ряда факто­ров. Одним из них было то, что Россия имела преимущества страны молодого капитализма и располагала богатейшими залежами всех видов сырья.

С развитием капитализма увеличивался спрос на про­мышленную продукцию. И даже кризис 1900-1903 гг., завер­шивший промышленный подъем 1893-1899 гг., выразился не в остановке поступательного развития промышленности Рос­сии, а только в снижении темпов ее прироста. К концу кри­зиса в 1903 г. в России продолжало действовать 23 тыс. фабрично-заводских предприятий с числом рабочих примерно 2200 тыс. человек. Стоимость произведенной продукции со­ставила 4038 млн. руб., что было весомым показателем доста­точно высокого экономического уровня. В 1911 г. С.Ю. Витте предсказал, что "недалеко уже то время, когда Россия будет одной из величайших промышленных стран" (Витте С.Ю. Воспоминания. М., 1960. Т. 1, С. 412-413).

Как закономерное отражение набирающей силу мощи российской промышленности, торгово-промышленного пред­принимательства становится научно-культурное меценат­ство российской буржуазии. Разумеется, первоначальный ее капитал вкладывался зачастую не всегда цивилизован­ным способом, но, достигнув степени зрелости, начал ока­зывать активное воздействие на развитие культуры, обще­ственной жизни.

Как правило, в начале XX в. в России с фабрикой со­седствовали школа, больница, библиотека, изредка театр, основанные на средства владельца.

Научно-культурное меценатство российской буржуазии, будучи одним из характерных социальных факторов России, складывалось из разных источников. Разумеется, имели место и честолюбивые амбиции. Несомненно, был и коммерческий интерес (налоги, прибыль, реклама). Но было и искреннее тяготение к искусству, науке, желание способствовать ут­верждению престижа своего города, страны. Результаты та­кой благотворительности — Третьяковская галерея, Щукинский и Морозовский музеи современной французской живописи (собрание двух последних коллекций ныне пред­ставлены в Музее изобразительных искусств им. А.С. Пуш­кина), Бахрушинский театральный музей, Художественный театр, которые их создатели подарили Москве.

Кроме этого, на средства московских предпринимате­лей, например, были созданы десятки больниц, детские при­юты, гимназии и библиотеки, институты, в частности Коммерческий институт Московского общества распростра­нения коммерческого образования (ныне Российская эконо­мическая академия им. Г.В. Плеханова).

Кроме меценатства в традициях российского предприни­мательства было строгое соблюдение чести, профессионально­го достоинства. В России не было цеховых ремесленно-торго­вых объединений, как на Западе, не сложилось поэтому и тор­гово-промышленной геральдики, но российские предпринима­тели исключительно дорожили торговым знаком своей фирмы.

Нужно сказать и о том, что среди российских предприни­мателей высоко ценились умение добиться заинтересованности у своих служащих в работе на данной фирме, стабильнос­ти, умение торговать прибыльно, но дешевле своих конкурен­тов.

Усилению этих традиций способствовало и начавшееся в XX в. объединение российских предпринимателей в сою­зы: съезды российских предпринимателей, комитеты. Так, в октябре 1906 г. по инициативе Московского биржевого комитета и С.Т. Морозова* был создан Совет съездов пред­ставителей промышленности и торговли.

* Савва Тимофеевич Морозов (1862-1905), из рода русских текстильных капиталистов Морозовых. По образованию химик, друг Максима Горького, меценат Художественного театра в Москве, по­могал и сочувствовал революционерам.

На развитие российского капитализма, буржуазии в начале XX в. все большее влияние оказывало своеобразие торгово-промышленной политики царского правительства.

Поступательное торгово-промышленное развитие стра­ны в целом отвечало интересам царя. Он все больше ис­пользовал буржуазию как вторую, наряду с поместным дворянством, социальную опору самодержавия.

Основным направлением торгово-промышленной поли­тики царя, как и в конце XIX в., была система таможенного покровительства отечественной промышленности, дополненная, как и раньше, привлечением в российскую экономику иностранных инвестиций. Это объяснялось прежде всего тем, что внутренний рынок был не в состоянии полностью удов­летворить нужды промышленности в финансировании.

На определенном этапе такая политика давала ре­зультаты, особенно в 1909-1913 гг., когда Россия пережи­вала второй промышленный подъем. К 1914 г. в общем объеме промышленного производства доля тяжелой про­мышленности составила 40 %. Страна в тот период удов­летворяла свою потребность в станках и оборудовании на 56 % за счет внутреннего производства. Но в целом усло­вия для развития национальной промышленности в Рос­сии складывались неблагоприятно, так как достигнутый уровень развития был недостаточен. Он не позволял рос­сийской промышленности успешно конкурировать с про­мышленностью более развитых стран Запада, а это означало отсутствие гарантий стабильности развития. Успехи, о которых говорилось выше, достигались больше за счет регулирующей роли государства, которая была одним из существенных элементов торгово-промышлен­ной политики царизма. Для обеспечения высоких доходов правительство использовало выгодные казенные заказы, монополизацию промышленности, высокий уровень экс­плуатации, колониальную политику. Но если сравнить раз­витие предпринимательства в России и на Западе, то предлагаемые самодержавием условия торгово-промыш­ленной деятельности обеспечивали лишь ее минимум.

Таким образом, несмотря на попытки самодержавия приспособиться к развитию капитализма в стране, было очевидно, что в перспективе противоречия, существовав­шие между царизмом и буржуазией, вернее, между феода­лизмом и капитализмом, будут нарастать. Отношения ца­ризма и буржуазии осложнялись прежде всего тем, что в стране не было официально признанной общеправительст­венной программы экономического развития, что было важ­ным показателем отношения царского правительства к ка­питализму, буржуазии. Не случайно, что в Государствен­ной думе прохождение любого вопроса торгово-промышлен­ного развития неизменно затягивалось. И хотя в результате революции 27 октября 1905 г. царем был, наконец, подписан указ об образовании Министерства торговли и промышлен­ности, решающее слово в определении экономической служ­бы России оставалось за самодержавием.

C 1905 г. важным элементом торгово-промышленной политики царского правительства становятся отказ от приоритетности промышленного развития страны и усиление внимания к аграрному сектору экономики. Этот период рос­сийской истории связан с новой попыткой осуществления экономических реформ, главным идеологом которых был Петр Аркадьевич Столыпин*.

* Петр Аркадьевич Столыпин. Выходец из дворянской семьи. Занимал ответственные государственные посты: был гродненским, затем саратовским губернатором, министром внутренних дел, председате­лем Совета Министров. В разные периоды жизни он был не одинаков: люби­тель русской литературы, отец многочисленного семейства, любящий муж и отец, но вместе с тем с его именем связано введение закона о военно-поле­вых судах, по приговорам которых только за 8 месяцев их действия было казнено (с августа 1906 г.) 1100 человек. Это один из творцов реакционного избирательного закона от 3 июня 1907 г., увеличивавшего в составе Государ­ственной думы представительство от помещиков за счет представительства от трудящихся и национальных районов. Это и автор, и исполнитель зе­мельной реформы 1906-1910 гг., несостоявшихся разработанных им реформ об уравнивании крестьян в правах с другими сословиями, веротерпимости, гарантии свободы совести, введения всеобщего начального образования. Но при всем своем противоречии по убеждениям П.А Столыпин — верный слу­га самодержавного режима. 1 сентября 1911 г. он был смертельно ранен в Киеве Д. Багровым и через несколько дней скончался

Деятельность Столыпина началась в качественно но­вых для России политических условиях, созданных рево­люцией 1905 г. Впервые в своей истории самодержавие вынуждено было сосуществовать с представительной Госу­дарственной думой, которая к тому же оказалась радикаль­ной. Так, депутаты 1-й думы от крестьян, составившие внушительную фракцию трудовиков (97 мест из 500), вы­двинули для обсуждения аграрный проект, в основе кото­рого было требование конфискации помещичьих земель и национализации всей земли, что подорвало бы основы рос­сийского самодержавия.

Начало аграрной реформе, вдохновителем и разработ­чиком которой был Столыпин, было дано указом от 9 нояб­ря 1906 г. После очень сложного обсуждения в Государст­венной думе и Государственном совете указ 14 июня 1910 г. был утвержден царем как закон. Дополнением к нему по­служил закон о землеустройстве от 29 мая 1911 г.

Уже одна только длительность прохождения закона свидетельствует о том, что все — и правительство, и обще­ство — понимали социально-политические последствия раз­ных вариантов решения аграрного вопроса.

Рассмотрим главные элементы реформ.

Основным положением реформы Столыпина стало раз­рушение общины. Для этого была сделана ставка на разви­тие в деревне личной крестьянской собственности путем предоставления крестьянам права выходить из общины и создавать хутора, отруба*.

* По указу от 9 ноября 1906 г. каждый крестьянин мог потребовать выделения своего хозяйства из общины в личную собственность. Если при этом он требовал соединить все свои полосы, разбросанные на разных участ­ках общинной земли, в один, то хозяйство называлось отрубом. Если к нему добавлялась площадь деревенской усадьбы крестьянина и сюда пере­носился жилой дом, то хозяйство называлось хутором.

Важный момент реформы: община разрушалась, а по­мещичья собственность на землю сохранялась в неприкос­новенности. Это вызывало резкое противодействие крестьян.

Крестьяне восприняли идеи реформы неоднозначно. С одной стороны, они принимали идею частной собственности на землю, но, с другой стороны, они понимали, что такая реформа не спасет деревню от малоземелья и безземелья, не поднимет уровня крестьянской агрокультуры.

Разрушить общину должна была и другая мера, пред­ложенная Столыпиным: переселение крестьян. Смысл этой акции был двоякий. Социально-экономическая цель — это получить земельный фонд, прежде всего в центральных районах России, где малоземельные крестьяне не имели возможности создавать хуторские хозяйства и отруба. Вмес­те с тем они получали возможность освоения новых терри­торий, т.е. дальнейшего развития капитализма, хотя и экстенсивным путем.

Политическая цель — разрядить социальную напря­женность в центре страны.

Основные районы переселения — это Сибирь, Средняя Азия, Северный Кавказ, Казахстан. Правительство выде­ляло переселенцам средства на проезд, обустройство на новом месте, но этих средств явно не хватало.

Почему Столыпин главный упор делал на то, чтобы, по его выражению, "вбить клин в общину", разрушить ее? Ответить на этот вопрос можно, поняв значение общины для крестьян. Община всегда была для крестьян защитни­цей, поскольку внутри нее каждый имел право на землю и потому в общине, по идее, все были равны.

Внутри общины каждый домохозяин был относительно свободен, распоряжаясь по своему усмотрению доверенной ему на время общинной собственностью — землей.

Община помогала крестьянам осваивать культуру зем­леделия (введение трехполья, многопольного севооборота). Община вставала на защиту крестьян в их отношениях с помещиками, так как со стороны ущемленного общинного землевладения всегда исходила угроза помещичьей земель­ной собственности (в революции 1905-1907 гг. именно общи­на часто была организатором захвата помещичьих усадеб и земель). Община оговаривала с помещиком условия найма и аренды. Как видим, ликвидация общины отвечала в первую очередь интересам помещиков, которые в новых условиях могли диктовать крестьянам свои условия. Кроме того, по­мещик теперь мог быть спокоен за свою землю.

Закономерен вопрос: прогрессивен ли был ход Столыпи­на по разрушению общины? Скорее всего, представители разных социальных категорий — бедняки, середняки, кула­ки, помещики и буржуазные предприниматели — ответили бы на этот вопрос по-разному. Но если подходить к вопросу с точки зрения исторического процесса, поступательного раз­вития общества, то очевидно, что разрушение общины от­крывало дорогу капиталистическому развитию, так как община, несомненно, была феодальным пережитком.

В сегодняшних условиях осуществления экономичес­ких реформ в России политики, публицисты, экономисты часто обращаются к опыту аграрной реформы Столыпина. Нужно отметить, что в публицистике нередко она рассмат­ривается односторонне, с большой долей эмоциональности.

Более объективны историки. Несомненно, реформа име­ла буржуазную направленность, но сохранение помещичьего землевладения сдерживало развитие капитализма. Даже 5 декабря 1906 г. в своей речи в защиту реформы Столыпин отмечал, что нельзя было передавать землю лицам некрес­тьянского сословия, продавать за личные долги. Заложена земля могла быть только в Крестьянском банке и завещана только близким родственникам. Чтобы оградить помещика от конкуренции со стороны зажиточных крестьян, были приняты меры (56-я статья указа), не допускающие кон­центрации земли в их руках: в одни руки можно было ку­пить только шесть наделов.

Каковы же итоги реформы? В период 1905-1916 гг. из общины вышло около 3 млн. домохозяев, что составляет примерно треть от их численности в губерниях, где прово­дилась реформа. Это означает, что не удалось ни разру­шить общину, ни создать устойчивый слой крестьян-собст­венников.

Этот вывод дополняется данными о неудаче переселен­ческой политики. В 1908-1909 гг. число переселенцев соста­вило 1,3 млн. человек, но очень скоро многие из них стали возвращаться назад. Причины были разные: бюрократизм российского чиновничества, нехватка средств на обзаведе­ние хозяйством, незнание местных условий и более чем сдер­жанное отношение к переселенцам старожилов. Многие скончались в пути или полностью разорились. В националь­ных районах страны у казахов, киргизов отнимали их зем­ли, чтобы расселить переселенцев.

Не были решены в результате реформы проблемы мало­земелья и безземелья, аграрного перенаселения, т.е. основа социальной напряженности в деревне сохранялась.

Таким образом, реформа не удалась ни в экономичес­кой, ни в политической части. Правда, сегодня некоторые публицисты утверждают, что реформа имела обнадеживаю­щие перспективы и ссылаются при этом на имевший место прирост объема товарного хлеба, улучшение в целом поло­жения в русской деревне.

Эти аргументы не бесспорны. Противники столь пози­тивной позиции склонны объяснить прирост объема товар­ного хлеба и улучшение положения в деревне в период между первой русской революцией и мировой войной не реформой, а началом промышленного подъема в России, который стимулировал рост производства сельскохозяйст­венной продукции. Приводится и другой довод: в начале века росли мировые цены на зерно.

На положении деревни благоприятно сказывалась и отмена в 1907 г. выкупных платежей, и отсутствие сильных неурожаев (исключением был 1911 г.). Нельзя отрицать пра­вомочности и такого аргумента: столь широкомасштабная реформа, какой была аграрная реформа Столыпина, не могла дать результата немедленно и потому вряд ли можно свя­зывать с ней те позитивные изменения в жизни деревни, о которых говорилось выше и которые по времени совпадали с реформой.

Встречается и такой взгляд относительно итогов ре­формы: ее результативность нельзя оценивать, так как для реформы попросту не хватило времени: ей помешали война и революция. В подкрепление такой позиции приводятся слова автора реформы, что для успеха реформы ему нужно "20 лет покоя". Сторонникам этой точки зрения возражали. Приведем размышления историка А. Авреха. Соглашаясь, что реформа была прервана чрезвычайными обстоятельст­вами, он считал, "что вопрос надо ставить иначе: почему история не дала этих 20 лет?". Отвечая на него, А. Аврех делает вывод: "А не дала потому, что страна (и деревня в том числе) уже больше не могла жить в условиях архаич­ного политического и аграрного строя... Крах столыпинской реформы был обусловлен главным объективным фактором — тем, что она проводилась в условиях сохранения помещи­чьего землевладения и для сохранения этого землевладе­ния" (Аврех А. П.А. Столыпин и судьбы реформ в России// Коммунист. 1991. № 1. С. 48-49).

Аграрная реформа П.А. Столыпина и другие намечае­мые им социальные реформы были последней из ряда по­пыток социальной модернизации России перед революциями 1917 г. Как и прежде, капиталистическая направленность реформы ограничивалась, делалось все возможное для со­хранения помещичьего землевладения.