На место старого буржуазного общества с его классами и классовыми противоположностями приходит ассоциация, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех.

К. Маркс, Ф. Энгельс. Избранные произведения в трёх томах. Т.1.-М.: 1970. С. 107-127.

К. МАРКС. К КРИТИКЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ

ЭКОНОМИИ. 1859 г.

Мои исследования привели меня к тому результату, что правовые отношения, так же точно как и формы государства, не могут быть поняты ни из самих себя, ни из так называемого общего развития человеческого духа, что, наоборот, они коренятся в материальных жизненных отношениях, совокупность которых Гегель, по примеру английских и французских писателей XVIII века, называет “гражданским обществом”, и что анатомию гражданского общества следует искать в политической экономии. В общественном производстве своей жизни люди вступают в определённые, необходимые, от их воли не зависящие отношения – производственные отношения, которые соответствуют определённой ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определённые формы общественного сознания. Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание. На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, или – что является только юридическим выражением последних – с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции. С изменением экономической основы более или менее быстро происходит переворот во всей громадной надстройке. При рассмотрении таких переворотов необходимо всегда отличать материальный, с естественно-научной точностью констатируемый переворот в экономических условиях производства от юридических, политических, религиозных, художественных или философских, короче – от идеологических форм, в которых люди осознают этот конфликт и борются за его разрешение. Как об отдельном человеке нельзя судить на основании того, что он о себе думает, точно так же нельзя судить о подобной эпохе переворота по её сознанию. Наоборот, это сознание надо объяснить из противоречий материальной жизни, из существующего конфликта между общественными производительными силами и производственными отношениями. Ни одна общественная формация не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она даёт достаточно простора, и новые более высокие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах самого старого общества. Поэтому человечество ставит себе всегда только такие задачи, которые оно может разрешить, так как при ближайшем рассмотрении всегда оказывается, что сама задача возникает лишь тогда, когда материальные условия её решения имеются налицо, или, по крайней мере, находятся в процессе становления. В общих чертах, азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства можно обозначить, как прогрессивные эпохи экономической общественной формации. Буржуазные производственные отношения являются последней антагонистической не в смысле индивидуального антагонизма, а в смысле антагонизма, вырастающего из общественных условий жизни индивидумов; но развивающиеся в недрах буржуазного общества производительные силы создают вместе с тем материальные условия для разрешения этого антагонизма. Поэтому буржуазной общественной формацией завершается предистория человеческого общества.

К .Маркс, Ф. Энгельс. Избранные произведения в трёх томах. Т.1.-М.: 1970. С. 535-537.

А. Д.ТОЙНБИ. ПОСТИЖЕНИЕ ИСТОРИИ

В наш век в сознании общества главным является осмысление себя как части более широкого универсума. Каково умопостигаемое поле исторического исследования? Пространственная протяжённость “умопостигаемого поля” шире пределов распространения отдельной нации, но уже всей освоенной человечеством поверхности Земли и длительность его во времени больше, чем срок жизни любой отдельной нации, но в то же время меньше срока, отпущенного человеку в целом. Общество, а не государство есть тот социальный “атом”, на котором следует фиксировать своё внимание историку.

В свете этих выводов можно сделать ряд заключений, подходя к истории как исследованию человеческих отношений. Её подлинный предмет – жизнь общества, взятая как во внутренних, так и во внешних её аспектах. Внутренняя сторона есть выражение жизни любого данного общества в последовательности глав его истории, в совокупности всех составляющих его общин. Внешний аспект – это отношения между отдельными обществами, развёрнутые во времени и пространстве.

Вселенская церковь является основным признаком, позволяющим предварительно классифицировать общества одного вида. Другим критерием является степень удалённости от того места, где данное общество первоначально возникло. Попытаемся вывести единую классификацию. Получается последовательность:

египетское + андское

китайское + минойское + шумерское + майянское

Сирийское

индское + хетское + эллинское

Западное

православное христианское (в России) + дальневосточное (в Корее, Японии)

православное христианское (основное) + дальневосточное (основное)

Иранское

Арабское индуистское

Мексиканское

Юкатанское

Вавилонское.

Эти общества ничего не объединяет, кроме лишь того, что они предстают как “интеллигибельные поля исторического исследования”, образуя род, вбирая в себя 21 общество одного вида. Общества этого вида принято называть “цивилизациями”, чтобы отличать их от “примитивных обществ”. Известных примитивных обществ значительно больше, приблизительно 650 таких обществ.

Тезис о “единстве цивилизации” является ложной концепцией, весьма популярной среди западных историков. Тезис об унификации мира на базе западной экономической системы как закономерном итоге единого и непрерывного процесса развития человеческой истории приводит к грубейшим искажениям фактов и к поразительному сужению исторического кругозора.

Подобный взгляд на современный мир следует ограничить только экономическими и политическими аспектами социальной жизни, но никак не распространять его на культуру, которая не только глубже первых двух слоёв, но и фундаментальнее.

Они попросту игнорируют истории других цивилизаций, если те не вписываются в их общую концепцию, опуская их как полу варварские, или “разлагавшиеся”, или, относя их к Востоку, который фактически исключался из цивилизации.

Православное христианство, по этой версии, зародившись, служило оплотом западного общества в борьбе с Востоком. Исчерпав свои функции, нарост этот атрофировался и исчез, подобно тому, как у головастика отваливаются жабры и хвост на стадии превращения его в лягушку. Что же касается трёх других не западных цивилизаций – исламской, индуистской, дальневосточной, – они вообще отвергаются как “туземные” по отношению к колеснице западного общества.

В сравнении с периодом жизни отдельного индивида период жизни цивилизации столь огромен, что нельзя и надеяться измерить его кривую, пока не окажешься на достаточном удалении. А получить эту перспективу можно только исследуя умершее общество. Историк никогда не сможет освободиться от того общества, в котором живёт. Брать на себя смелость утверждать, что ныне существующее общество – итог человеческой истории, значит, настаивать на правильности вывода, исключив возможность его проверки.

Цивилизации ещё очень молоды. Если возраст человечества равняется приблизительно 300 тыс. лет, то возраст цивилизаций равен менее чем 2% данного отрезка. На этой временной шкале жизни все выявленные нами цивилизации распределяются не более чем в три поколения обществ и сосредоточены в пределах менее пятой части времени всей жизни Человечества. С философской точки зрения жизнь их протекает в одно и то же время.

Стоит ли, преодолев заблуждение относительно уникальности своей цивилизации, вновь впадать в старый грех, настаивая, что одна цивилизация может быть значимее другой? Ценность, подобно времени, относительна. Чтобы построить для сравнения оценочную шкалу, которая была бы в известной степени абсолютной, необходимо сравнивать цивилизации не только друг с другом с учётом конечной целевой установки каждой, но и с примитивными обществами, необходимо определить, сколь далеко они продвинулись в достижении своей и общей цели и насколько отстоят от наиболее низкого уровня, достигнутого примитивными обществами. Лишь осуществив эти измерения, можно будет говорить о значимости каждой отдельной цивилизации, и попытаться установить высшую точку развития их, поскольку цивилизации представляют собой не статические формации, а динамические образования эволюционного типа. Они не только не могут пребывать в состоянии покоя, но не могут и произвольно менять направление, как если бы они двигались по улице с односторонним движением.

Если провести эмпирическое исследование фактов человеческой жизни, отражённых в истории цивилизаций, то обнаружится регулярность и повторяемость их, что открывает возможность использовать для анализа сравнительный метод.

Приступая к исследованию генезиса цивилизаций, подумаем, с чего начать? с мутации примитивных обществ в независимые цивилизации или с появления родственно связанных цивилизаций. Второй способ возникновения цивилизаций встречается в истории чаще и будущее, по нашему мнению, принадлежит ему. Однако мутация приводит к гораздо большим изменениям.

Глубина мутации примитивного общества, становящегося цивилизацией, отражена в различиях между двумя видами обществ. Они не в наличии или отсутствии институтов, ибо институты, будучи регуляторами межличностных отношений, представляют собой атрибуты всего рода, а, следовательно, могут быть обнаружены в обществах обоих видов.

Не представляется возможностей провести различие между цивилизациями и примитивными обществами на основании разделения труда, потому что рудименты процесса разделения труда можно заметить и у примитивных обществ.

Дополнением или противоположностью разделения труда является социальное подражание, или мимесис, что можно определить и как приобщение через имитацию к социальным ценностям. Мимесис – общая черта социальной жизни. В примитивных обществах мимесис ориентирован на старшее поколение и на уже умерших предков, авторитет которых поддерживается старейшинами, в свою очередь, обеспечивая влияние и престиж власти. В обществе, где мимесис направлен в прошлое, господствует обычай, потому такое общество статично. В цивилизациях мимесис ориентирован на творческих личностей, которые оказываются первооткрывателями на пути к общечеловеческой цели. В обществе, где мимесис направлен в будущее, обычай увядает, и общество динамично устремляется по пути изменений и роста.

Динамичное движение характерно для цивилизаций, тогда как статичное состояние свойственно примитивным обществам. Начав с мутаций, преобразовавших примитивные общества в цивилизации, мы обнаружили процесс перехода от статичного состояния к динамичной деятельности. Эта же формула характеризует и альтернативный способ возникновения цивилизации – через отчуждение пролетариата от правящего меньшинства ранее существовавших обществ, утративших свою творческую силу. Правящее меньшинство такого рода обществ статично и отделение пролетариата представляет собой динамичную реакцию именно на эту статичность, что, в конечном счёте, оказывается главным условием возникновения нового общества.

Негативный фактор – сила инерции, воплощённая в обычае, хорошо объясняет задержку человечества на примитивном уровне приблизительно на 300 тыс. лет. Однако почему же примерно 6000 лет назад некоторые индивиды направили свои усилия на то, чтобы преодолеть эту инерцию?