Июня 1762 год. Низложение императора Петра III.
Трагикомичная фигура Петра III интересна ещё и тем, что его свержение с престола прошло почти по классическому образцу, когда император оказался в полном политическом вакууме. Его отвергли буквально все представители и целые структуры власти. Да и сам император в самый решительный момент не проявил особого рвения, чтобы удержаться на троне. Внимание современного поэта-барда Александра Городницкого привлёк тот факт, что Пётр III в самый судьбоносный для себя час развлекался игрой на скрипке, вместо того, чтобы организовать хоть какое-то противодействие заговорщикам. В результате раздумий поэта-песенника появилось очень проникновенное, в смысле чувственного восприятия, и очень глубокое в том, что касается осмысления данного исторического факта, стихотворение «Пётр III».
«Шорох волн набегающих слышен
И далёкое пенье трубы.
Над дворцовою острою крышей
Золочёные светят гербы.
Пол паркетный в покоях не скрипнет,
Бой часов раздается не вдруг.
Император играет на скрипке –
Государство уходит из рук.
Держит строй у ограды пехота –
Государева верная рать.
Надо срочно приказывать что-то,
Что-то можно ещё предпринять.
Спят в пруду золочёные рыбки.
Режут в кухне петрушку и лук.
Император играет на скрипке –
Государство уходит из рук.
Приближённые в страшной тревоге.
Приближается пьеса к концу.
Приближаясь по пыльной дороге,
Кавалерия скачет к дворцу.
В голос скрипки, тревожный и зыбкий,
Посторонний вплетается звук.
Император играет на скрипке –
Государство уходит из рук.
Блеском сабель и пламенем алым
Ненавистных пугая вельмож,
Он вернётся огнём и металлом,
На себя самого непохож.
А пока, одинокий и хлипкий,
Завершая свой жизненный круг,
Император играет на скрипке –
Государство уходит из рук».
(Авторская песня. – М. : АСТ ОЛИМП, 1997. – С. 256 – 257.)
Автор в заключительных строках своего стихотворения, возможно, имеет в виду восстание самозванца Емельяна Пугачёва, взявшего себе имя убитого императора «Петра Федоровича». Действительно, если попытаться проникнуть в мироощущение человека того времени, то Екатерина II вполне могла подумать о чьей-либо интриге. Вдруг Пётр III не погиб, а был сохранён её противниками для нанесения ей решительного удара. Разве нельзя было предположить, что против императрицы действительно выступил восставший из праха муж. Такие предположения могли будоражить императорский двор. Конечно, доподлинно известно, что Емельян Пугачёв был самозванцем. И всё же метафора Александра Городницкого приобретает черты исторической реальности в том плане, что несчастный, загубленный собственной женой император, как страшный призрак восстал и отомстил за себя в образе бунтовщика Пугачёва.
1762- 1796 годы. Правление Екатерины II Великой. «Золотой век русского дворянства».
(Екатерина II на балконе Зимнего дворца в день переворота, приветствуемая гвардией.)
В этом же можно искать корни продворянской политики императрицы Екатерины II. Сделать годы своего правления «золотым веком дворянства» − решение этой задачи являлось для неё самым действенным способом удержаться на троне, когда не имеешь на него никаких прав.
Аполлон Майков даёт нам возможность ощутить впечатления старого русского боевого офицера, попавшего на придворный бал и увидевшего собственными глазами не только всё великолепие дворцового церемониала, но и всё величие российского дворянства и, стало быть, русского государства.
«Да – с, видал я менуэтец –
О-го-го!.. Посылан был
В Петербург я раз – пакетец
К государыне возил…
Ну, дворец – само собою
Уж Армидины сады!
И гирляндою цветною
Колыхаются ряды.
Только спросишь: «В этой паре
Кто, скажите?» − назовут –
И стоишь ты, как в угаре!
Вместо музыки-то тут.
Взрывы слышишь, бой трескучий,
Пушки залпами палят,
И от брандеров под тучи
Флоты целые летят!
Спросишь, например, «Кто это?»
− «Граф Орлов-Чесменский». – «Он?..
Ну-с, а там?» − «Суворов». – «Света
Представленье! Чисто сон!
А с самой – позвольте – кто же?»
− «Князь Таврический», горит
В бриллиантах весь и – боже! –
Что за поступь! Что за вид!
Скажешь: духи бурь и грома,
Потрясающие мир,
Все в урочный час здесь дома
Собираются на пир.
И, вступая в дом к царице,
Волшебством каким-то тут
Вдруг изящной вереницей
Кавалеров предстают,
Перед ней склоняют выи,
А они лишь, как живой
Образ, так сказать, России,
И видна над всей толпой».
(А.Н. Майков Менуэт // Соч. в 2-х т. – М. : Правда, 1984. – Т. 1. – С. 464 – 465.)