О том, что законы лучше, чем природные условия, служат укреплению демократической республики в соединенных штатах, а нравы еще более важны, чем законы

Я уже говорил о том, что существование демократических учреждений в Соединенных Штатах объясняется обстоятельствами, законами и нравами.

Большинство европейцев знают лишь о первой из этих трех причин и приписывают ей решающее значение, что не соответствует истине.

В самом деле, англоамериканцы принесли в Новый Свет социальное равенство. Среди них никогда не существовало ни простолюдинов, ни дворян, им были чужды предрассудки, связанные с рождением или с профессией. В таком общественном устройстве, основанном на равенстве, демократия возникла, не встретив никаких помех.

Однако это явление присуще не только Соединенным Штатам. Почти все колонии Америки были основаны равноправными людьми или людьми, которые стали таковыми, живя в колониях. Ни в одной части Нового Света европейцам не удалось создать аристократию. В то же время демократия процветает лишь в Соединенных Штатах.

Американскому Союзу не нужно сражаться с врагами, он один посреди пустынных земель, как остров в океане.

Но ведь у испанцев в Южной Америке тоже нет врагов, и тем не менее у них есть армии. За неимением иностранных неприятелей они воюют между собой. И только демократическая республика англоамериканцев до сих пор не знала войны.

Территория Союза представляет собой безграничное поле деятельности, она дает необъятный простор для приложения труда и умений человека. Поэтому на место честолюбия там приходит стремление к богатству, и благосостояние приглушает партийные страсти.

Но в какой части мира можно найти самые ненаселенные и самые плодородные земли, самые большие реки, нетронутые и неисчерпаемые богатства, если не в Южной Америке? И все же демократия там не приживается. Если бы для счастья народам достаточно было жить в каком-нибудь уголке земли и иметь возможность беспрепятственно расселиться на незанятых землях, южноамериканские испанцы не могли бы пожаловаться на свою судьбу. И даже если бы они не достигли такого же благоденствия, как жители Соединенных Штатов, то уж европейские народы должны были бы им завидовать. Но ведь на земле нет более несчастных народов, чем народы Южной Америки.

Итак, природные условия не приводят к схожим результатам в Южной и Северной Америке. К этому следует добавить, что все, что они породили в Южной Америке, далеко отстает от того, что имеется в Европе, где природные условия прямо противоположны. Следовательно, природные условия не так сильно влияют на судьбы народов, как полагают некоторые.

Мне случалось встречать в Новой Англии людей, готовых бросить родину, где они могли бы жить обеспеченно, и ехать искать счастья в пустынные места. Я также видел, как французское население в Канаде скапливается на небольшой территории (которая для него слишком мала), хотя рядом имеются незаселенные земли. И в то время как эмигрант из Соединенных Штатов покупал большой участок за деньги, заработанные в течение нескольких дней, канадец платил за свою землю так же дорого, как если бы он жил во Франции.

Так природа, предоставляя европейцам просторы Нового Света, дает им блага, которые они не всегда умело используют.

Я вижу у других американских народов те же условия для процветания, что и у англоамериканцев, за исключением их законов и их нравов, и эти народы прозябают. Следовательно, законы и нравы англоамериканцев являются главной причиной их величия, той основополагающей причиной, которую я ищу.

Я совсем не хочу сказать, что американские законы безупречны, я вовсе не думаю, что они применимы ко всем демократическим обществам. Среди них есть такие, которые кажутся мне опасными даже в Соединенных Штатах.

Однако невозможно опровергнуть тот факт, что американское законодательство, взятое в целом, прекрасно отражает дух народа, которым оно призвано управлять, и природу страны.

Американские законы хороши, и именно этим в значительной степени объясняются успехи демократического правления в стране, но я не думаю, что они являются главной причиной этих успехов. Они, по моему мнению, оказывают даже большее воздействие на социальное благополучие американцев, чем сама природа, но еще сильнее, думается мне, на него воздействуют их нравы.

Нет сомнения, что федеральные законы представляют собой самую важную часть американского свода законов.

Мексика, живущая в таких же благоприятных природных условиях, что и англоамериканский Союз, заимствовала его законы, однако она не может приспособиться к демократическому правлению.

Это наводит на мысль, что, кроме природных условий и законов, существует некий фактор, обеспечивающий успех демократического правления в Соединенных Штатах.

И этому есть другие доказательства. Почти все граждане Союза произошли от одного народа. Они говорят на одном языке, одинаково молятся Богу, живут в одинаковых условиях, подчиняются одним законам.

Почему же между ними возникают столь заметные различия?

Почему на Востоке Союза республиканское правление сильно, упорядоченно и действует зрело и неторопливо? Что накладывает на все его действия отпечаток мудрости и долговечности?

И напротив, чем объяснить, что на Западе власти, казалось бы, действуют наугад?

Почему в делах там наблюдается какой-то беспорядок, нетерпение, можно даже сказать, суета, которые не обещают ничего хорошего в будущем?

Сейчас я сравниваю англоамериканцев не с другими народами, а одну их часть с другой и стараюсь понять причину их несходства. Объяснения, связанные с природными условиями и различиями в законах, здесь не подходят. Нужно найти другую причину, и ее можно отыскать только в нравах.

Самый длительный опыт демократического правления англоамериканцы накопили на Востоке. Именно там возникли наиболее благоприятные для этого привычки и идеи. Постепенно демократия пропитала там обычаи, мировоззрения, традиции; она обнаруживается в любых сферах общественной жизни так же, как в законах. Именно на Востоке обучение грамоте и практическое воспитание народа достигли наибольшего совершенства, именно там религия стала неотделима от свободы. А что представляют собой все эти привычки, мировоззрения, обычаи и верования, если не то, что я называю нравами?

На Западе, напротив, многие из этих благоприятных факторов еще отсутствуют. Многие американцы из западных штатов родились в лесах, и к культуре, которую им передают их отцы, примешиваются представления и обычаи дикой жизни. У них сильнее бурные страсти, слабее религиозная мораль, менее глубокие убеждения. Люди там не могут контролировать друг друга, так как они плохо друг друга знают. Таким образом, у населения Запада заметны в какой-то мере неопытность и неустановившиеся обычаи, свойственные нецивилизованным народам. И хотя составные элементы, из которых строится общество западных штатов, не новы, они образуют там неожиданные сочетания.

Итак, прежде всего благодаря нравам американцы, живущие в Соединенных Штатах, единственные из всех американцев способны переносить господство демократии. Именно благодаря нравам все демократические общества, созданные англоамериканцами, в целом упорядочены и процветают.

Следовательно, европейцы преувеличивают влияние географического положения страны на долговечность демократических учреждений. Они придают слишком большое значение законам и недооценивают нравы. Безусловно, эти три основные причины способствуют установлению и развитию американской демократии, но если бы нужно было указать роль каждой из них, я бы сказал, что географическое положение менее важно, чем законы, а законы менее существенны, чем нравы.

Я убежден, что самое удачное географическое положение и самые хорошие законы не могут обеспечить существование конституции вопреки господствующим нравам, в то время как благодаря нравам можно извлечь пользу даже из самых неблагоприятных географических условий и самых скверных законов. Нравы имеют особое значение — вот тот неизменный вывод, к которому постоянно приводят исследования и опыт. Этот вывод представляется мне наиболее важным результатом моих наблюдений, все мои размышления приводят к нему. Мне остается добавить к сказанному лишь несколько слов.

Если в этой книге мне не удалось передать читателю мою убежденность в важности практического опыта американцев, их привычек и мировоззрения, одним словом — их нравов для существования американских законов, значит, я не достиг главной цели, которую ставил себе в процессе работы.