Цель номер три: согласие на сотрудничество в области обороны

Несколько лет назад одна датская оппозиционная партия предложила, чтобы весь оборонный бюджет Дании был израсходован на то, чтобы записать на магнитной ленте одну-единственную фразу: «Мы сдаемся». Если бы на Данию было совершено нападение, запись следовало передать по национальному радио. Партия проиграла выборы — во всяком случае у нее не было ни малейших шансов на победу, но внесенное ею «оборонное» предложение задело в сердцах людей чувствительную струну. Все больше граждан начали понимать, сколь бессмысленно раздувать расходы на оборону — на содержание огромного военного аппарата (особенно таких маленьких стран, как Дания). Если бы на такую страну напал сильный противник, то ее национальная армия была бы сметена независимо от того, сколько средств было на нее израсходовано.

Утверждение, будто национальная безопасность требует мощных национальных оборонительных сил, — не более чем фикция;

[77]

она навеяна иллюзией о суверенности нации-государства. Если страна отказывается от притязаний на безусловный суверенитет, то у нее есть все основания для того, чтобы доверить оборону своих границ объединенным миротворческим силам. Такой шаг имел бы смысл даже сегодня: границы такой страны, как Дания, общеевропейская оборонительная система защищала бы более эффективно, чем национальная армия.

Идея создания объединенных европейских оборонительных сил, отвергнутая Францией в 60-е годы, когда она прозвучала впервые, ныне снова обрела жизнь и может стать реальностью еще до конца текущего столетия. Не требовалось особых усилий, чтобы датский народ увидел свет истины; идея европейских оборонительных сил встречает все большую поддержку в таких странах, как Нидерланды, Бельгия, Германия, Австрия и Италия. Труднее было бы убедить большинство англичан и французов отказаться от национальных вооруженных сил: их национальные этосы в настоящее время включают в себя мечты о статусе сильной военной державы. Но нельзя исключать и сюрпризы, как свидетельствует известный референдум, проведенный в ноябре 1989 г. в Швейцарии. Решался вопрос о будущем швейцарской армии — национального института, к которому на протяжении долгого времени швейцарцы относились с благоговением и уважением. Тем не менее швейцарским социалистам удалось собрать нужное количество подписей, чтобы вынести на референдум вопрос о том, нужно ли содержать национальную армию или от нее можно отказаться. По предварительным оценкам за роспуск армии должно было проголосовать не более 5-6% населения. Каково же было всеобщее удивление и даже шок, когда за роспуск армии проголосовало более 30% участников референдума.

Малые страны Европы могут сравнительно быстро прийти к пониманию того, что для них бессмысленно поддерживать дорогостоящий военный аппарат и что ценой гораздо меньших расходов они могут обеспечить себе хорошие внутренние полицейские силы и адекватную систему защиты от нападения извне. Но даже если Европе удастся создать оборонительную систему, США, Китай н Россия, по-видимому, еще не готовы доверить свою национальную оборону объединенным (с необходимостью глобальным) миротворческим силам, наподобие миротворческих сил ООН. Напомним, что миротворческая деятельность ООН, хотя она и доказала свою эффективность на Кипре, Ближнем и Среднем Востоке и была удостоена в 1988 году Нобелевской премии мира, остается ограниченной хроническими горячими точками. Впрочем, в этих точках усилия сверхдержав пока также не увенчались успехом. Создается впечатление,

[78]

что чем больше национальная военная машина, тем труднее ее интегрировать в коллективную систему поддержания мира.

Сегодня эффективная миротворческая деятельность в региональном и глобальном масштабе может показаться утопией, но в XXI столетии положение может измениться. Если бы человечеству удалось децентрализовать современные нации-государства, превратив их в человекомерные сообщества, обладающие самоопределением и автономией и не претендующие на верховную власть, то система согласий, устанавливаемых среди новых государств и сообществ, могла бы охватить и вопросы взаимной безопасности.

Действительно, для государств, объединяющих свои усилия для достижения экономических интересов, логично объединить усилия и в сфере взаимной безопасности. Область, обслуживаемая экономическим сообществом, могла бы стать областью, опекаемой оборонительным союзом. Разумеется, нельзя сбрасывать со счетов и существующую всегда опасность, что крупные силы, даже если они созданы в оборонительных целях, в конечном счете могут стать агрессивными. Там, где происходит концентрация власти, сколь бы малой ни была эта власть, есть возможность возникновения коррупции — и мечты о величии. Однако в мире 2020 года потенциальную агрессию можно было бы предотвратить всеобщим запретом на наступательные вооружения и созданием, параллельно с запретом, постоянных региональных миротворческих сил вместе с региональным мирным форумом.

В свете опыта кризиса 1991 г. в Персидском заливе создание региональных миротворческих механизмов представляется весьма существенной задачей. Рассмотрим эту проблему более подробно.

Региональные силы можно было бы рекрутировать из уже существующих национальных оборонительных сил. Первоначально объединенные силы могли бы быть малочисленными — в них входили бы воинские контингенты численностью не более 50—100 человек. Несмотря на малочисленность, эти отряды должны быть хорошо вооружены. Они должны быть мобильны — иметь возможность быстро перемещаться в любую точку региона, где возникает напряженность, и по прибытии располагать оружием, адекватным решению проблем региональной обороны. Это отнюдь не означает необходимости создания тяжелого наступательного вооружения и тем более ядерного, химического и биологического оружия. Если бы национальным вооруженным силам разрешалось иметь только такую численность и такое вооружение, которые необходимы для поддержания закона и порядка в сообществе, то они не представляли бы угрозы для регионального мира и безопасности.

[79]

В случае, если государство подвергнется внутренней или внешней агрессии, вмешаются объединенные миротворческие силы. И хотя мощь этих сил сравнительно мала, она может склонить чашу весов в нужную сторону и вызвать прекращение боевых действий. После установления перемирия региональный миротворческий форум, в состав которого входят командующие всеми национальными силами и объединенными миротворческими силами, мог бы принять решение о мерах по восстановлению мира в регионе.

Небольшие, носящие чисто оборонительный характер вооруженные силы региональной обороны можно было бы подкрепить серией взаимных пактов о ненападении. Первоначальные договоры могли бы охватывать все региональные силы, дислоцированные на данном континенте и субконтиненте. Последующие договоры можно было заключать по восходящей вплоть до различных континентальных договоров о безопасности. При такой сбалансированной и. распределенной системе глобальной безопасности отпала бы необходимость обращаться к США или другим могущественным державам всякий раз, когда возникает региональный конфликт, и у человечества были бы лучшие шансы на выживание, чем теперь, когда оно полагается на шаткое равновесие страха, с помощью которого систему наций-государств до сих пор удавалось удерживать от массового уничтожения.

Голархическая система безопасности увеличила бы также шансы на процветание. Местная и региональная экономика освободились бы от бремени содержания дорогих военных структур и могли бы продуктивно использовать человеческие и финансовые источники. Преимущества такого подхода, как показывают развернувшиеся ныне дискуссии по поводу «дивидендов мира», могли бы оказаться весьма значительными.