Коррупция как негативное социально-экономическое явление

Тема.6-2. Криминальная глобализация мировой экономики. Коррупция.

1.Коррупция как негативное социально-экономическое явление.

2. Теневая экономика как основа формирования коррупционных отношений

Теневая экономика

Индексы восприятия коррупции для некоторых стран мира

СТРАНЫ	Индекс восприятия коррупции
1995 г.	1999 г.	2003 г.	2010 г.
Высокоразвитые страны
Финляндия	9,1	9,8	9,7	9,2
Дания	9,3	10,0	9,5	9,3
Швеция	8,9	9,4	9,3	9,2
Канада	8,9	9,2	8,7	8,9
Великобритания	8,6	8,6	8,7	7,6
Германия	8,1	8,0	7,7	7,9
Ирландия	8,6	7,7	7,5	8,0
США	7,8	7,5	7,5	7,1
Япония	6,7	6,0	7,0	7,8
Франция	7,0	6,6	6,9	6,8
Испания	4,4	6,6	6,9	6,1
Италия	3,0	4,7	5,3	3,9
Развивающиеся страны
Сингапур	9,3	9,1	9,4	9,3
Гонконг	7,1	7,7	8,0	8,4
Чили	7,9	6,9	7,4	7,2
Ботсвана		6,1	5,7	5,8
Тайвань	5,1	5,6	5,7	5,8
Ю. Корея	5,6	3,8	4,3	5,4
Бразилия	2,7	4,1	3,9	3,7
Мексика	3,2	3,4	3,6	3,1
Египет		3,3	3,3	3,1
Индия	2,8	2,9	2,8	3,3
Аргентина	5,2	3,0	2,5	2,9
Индонезия	1,9	1,7	1,9	2,8
Кения		2,0	1,9	2,1
Нигерия		1,6	1,4	2,4
Страны с переходной экономикой
Словения		6,0	5,9	6,4
Эстония		5,7	5,5	6,5
Венгрия	4,1	5,2	4,8	4,7
Куба			4,6	3,7
Беларусь		3,4	4,2	2,5
Чехия		4,6	3,9	4,6
Польша		4,2	3,6	5,3
Китай	2,2	3,4	3,4	3,5
Армения		2,5	3,0	2,6
Россия		2,4	2,7	2,1
Узбекистан		1,8	2,4	1,6
Украина		2,6	2,3	2,4
Азербайджан		1,7	1,8	2,4
Грузия		2,3	1,8	3,8

Дифференциация внутри групп стран с примерно одинаковым уровнем жизни сильно зависит от национальной хозяйственной культуры и от политики правительства. Так, для стран с конфуцианской культурой (Китай, Япония, Сингапур, Тайвань), где с глубокой древности честный и мудрый чиновник считался культовой фигурой, индексы коррупции заметно ниже, чем, например, в странах Южной Азии (Индия, Пакистан, Бангладеш), в которых нет традиции уважения управленческого труда.

Таблица 2.3.3.

Частота и размеры вымогательства взяток

Тема.6-2. Криминальная глобализация мировой экономики. Коррупция.

1.Коррупция как негативное социально-экономическое явление.

2. Теневая экономика как основа формирования коррупционных отношений

Коррупция как негативное социально-экономическое явление

Одной из важнейших социально-экономических проблем является коррупция. Социологи и экономисты выделяют несколько причин ее актуальности. Во-первых, коррупционные скандалы подрывают авторитет власти и вызывают радикальные оппозиционные настроения и социальные катаклизмы. Во-вторых, коррупция негативно влияет на эффективность экономики в целом. В-третьих, коррупция, как и другие социальные явления, создает условия собственного воспроизводства. Она влияет на социально-экономическое развитие, причем, чем продолжительнее периоды масштабной коррупции, тем сложнее борьба с ней и устранение ее последствий. В-четвертых, масштабная коррупция подрывает национальный авторитет страны, напрямую влияя на уровень иностранных инвестиций.

Коррупция – это сложное социально-экономическое явление, которое рассматривает негативные процессы, развивающиеся во времени, имеющие исторический характер и зависящие от традиций той или иной страны. Поэтому от понимания социально-экономической природы, сущности и содержания понятия коррупции, от того, какие действия и в каких условиях квалифицируются как коррупционные, во многом зависят и средства реального противодействия коррупции.

Многогранность проблемы коррупции находит свое отражение в чрезвычайном разнообразии научных подходов к ее изучению, предлагаемых представителями различных научных дисциплин (социологами, экономистами, юристами), так и сторонниками различных направлений внутри этих наук.

Первоначально в классической политической экономии понятие коррупции использовалось для характеристики морального состояния общества в целом. Это явление рассматривалось как социальная болезнь, считалось нетерпимым, осуждалось и было объектом борьбы.

Первую попытку уйти от нравственной оценки и осуществить научный анализ коррупции предпринял выдающийся германский социолог М. Вебер, заложивший основы функционального подхода к исследованию этого феномена. Исследуя такое явление, как откуп государственных налогов, предоставляемых королевским фаворитам, он отмечал, что такая практика была исторически необходимой и являлась одним из механизмов функционирования общества. Система сбора с населения налогов, при которой государство за определённую плату передавало право их сбора частным лицам (откупщикам) была широко распространена в Европе в XVII – XVIII вв. В руках откупщиков часто накапливались огромные богатства, так как собранные ими налоги и сборы с населения в 2—3 раза превышали средства, вносимые в казну.

М. Вебер сделал вывод о приемлемости коррупции при условии, что она усиливает позицию элит, гарантирующих ускорение социально-экономических изменений.

В условиях первоначального накопления капитала особую роль приобретал такой фактор экономического роста, как доступ к ресурсам. При ограниченности ресурсов и господстве государственного распределения ресурсов формировалась особая система их привилегированного потребления. Она оформлялась в виде различного рода откупов, лицензий, таможенных льгот. Превращение приобретенной таким образом собственности в самовозрастающий капитал, т. е. умножение богатства путем незаконного приобретения покровительства государственной бюрократии, являлось одним из важнейших факторов создания и расширения бизнеса, способом формирования нового привилегированного класса предпринимателей. Если аккумулированный в этом процессе капитал использовался во благо экономического роста, то имело место положительное влияние коррупции на экономическое развитие и модернизацию общества, так как коррупция выступала одним из консолидирующих факторов накопления капитала и его расширенного воспроизводства.

Функциональный подход к исследованию коррупции получил свое дальнейшее развитие в рамках либеральных социальных и экономических теорий середины ХХ в. С точки зрения функционалистов, коррупция используется индивидами для влияния на политику, проводимую администрацией. Таким образом, коррупция может быть эффективной, а одной из ее функций является сохранение единства нестабильной социальной системы.

Способствуя формированию политических партий, консолидации на основе участия в выборных процессах различных групп интересов, коррупция для многих представителей класса «политически неимущих» является чуть ли не единственным способом влияния на реальные изменения в обществе. Когда мелкий предприниматель дает деньги на выборы главы местной администрации, он доступными ему средствами участвует в политической жизни своего региона, стимулирует ту власть, которая позволит ему в даль­нейшем вести свое дело более или менее уверенно и, что очень важно, с помощью скрытой взятки (эту роль могут выполнять не обязательно деньги, но и иные, безденежные формы протекционизма и фаворитизма) он борется с государственной бюрократической машиной. В результате должность, а вместе с ней и ответственность, персонифицируются, становятся доступными для каждого вступившего в отношения явного или неявного сговора с власть предержащими. В этом смысле коррупция может быть и своеобразным «лифтом» для продвижения «политически грамотного» предпринимателя на определенные этажи государственного аппарата, т.е. может способствовать ротации кадров из массовых политических и общественных движений в достаточно замкнутый мир государственной власти.

При отсутствии «прозрачной» и универсальной структуры распределения ресурсов между различными сообществами и регионами, центрами «силы» и при одновременном господстве государственных рычагов коррупция, по мнению функционалистов, может быть одним из важнейших механизмов единения государства.

Функционалисты пытались объяснить причины неэффективности управления в развивающихся странах массовыми злоупотреблениями государственных чиновников. Коррупция, с точки зрения функционалистов, определяется социально-экономическим развитием страны, а не политическим режимом и культурой. Коррупция возникает, когда старые изжившие себя социальные нормы заменяются новыми, и облегчает приспособляемость к возникающим изменениям. Выполнив свои социально-экономические функции, коррупция исчезает[1].

Сторонники функционального подхода отводят коррупции роль посредника между гражданами и далеким для них государством. Коррупция смягчает отношения с администрацией, неспособной ответить на требования новых социальных групп. Социально-экономические функции коррупции сводятся к стимулированию предпринимательства за счет устранения или снижения бюрократических препятствий, т. е. интенсивность и скорость происходящих в обществе реформ делают необходимым «смазку системы». Коррупция лучше всяких лозунгов объединяла бюрократа-чиновника и предпринимателя в стремлении сделать экономику эффективной. Взятка «смазывала» пробуксовывавший государственно-административный механизм, делала путь от проекта до его реализации значительно короче. Коррупция вносила в систему бюрократического администрирования элементы рыночного управления, она устанавливала действительный паритет спроса и предложения и выступала важнейшим экономическим мерилом эффективности производства.

Однако, признавая определенное положительное воздействие коррупции на экономическое развитие, некоторые сторонники функционального подхода указывали, что распространение коррупции создает препятствия и даже останавливает развитие. Эту идею, высказывал, в частности, автор теории анализа взаимозависимости экономических, социальных и институциональных явлений, один из основоположников социально-экономических исследований коррупции, известный шведский экономист, лауреат Нобелевской премии по экономике Г. Мюрдаль, подчеркивавший, что коррупция является препятствием для модернизации общества и его развития. Коррупция подобна инфляции: ее небольшое присутствие возможно и выгодно, но начиная с определенного уровня она полностью разрушает социально-экономическую систему. Таким образом, в работах функционалистов присутствует научное исследование коррупции, однако отношение к ней не является однозначным. Представители функционального направления в исследовании коррупции попытались показать как положительные, так и отрицательные социально-экономические последствия коррупции.

Представители институционального подхода (С. Хантингтон и др.) видят в коррупции единственное средство постепенного создания институтов, необходимых для демократического развития общества. Между развитием, коррупцией и модернизацией, по их мнению, существует тесная взаимосвязь. Индустриализация создает новые источники богатства и власти, а также новые социальные слои, но не позволяет осуществить политическую институционализацию. Следовательно, коррупция является не результатом отклонения поведения от норм, а несоответствием между существующими нормами и устанавливающимися моделям поведения. С точки зрения институционалистов, коррупция выполняет роль связующего звена между нарождающимися привилегированными социальными слоями и отжившими слоями трансформирующегося общества.

Идею о прогрессивности коррупции в период перехода от планового к рыночному хозяйству развивает в своих работах Я. Тарковски. Анализируя взаимодействие между государственными институтами и нарождающимися силами гражданского общества в России и Польше он показал, что коррупция, создав новый тип отношений между официальными и частными интересами, фактически способствовала прогрессу реформ 90-х гг. ХХ в[2].

Таким образом, институционалисты рассматривают коррупцию как естественный феномен, проявляющийся в переходные периоды, когда меняются нормы функционирования социально-экономической системы и когда отсутствует стабильный демократический консенсус между членами общества. Терпимая к коррупции социальная система приводит к появлению нелегитимных или неприменяемых законов, создающих новые возможности для получения незаконных доходов.

Функциональный подход, доминировавший в исследованиях коррупции в 1950-60-х гг., подвергся в последующий период радикальной и жесткой критике со стороны сторонников неолиберальной доктрины, которые с 1970-х годов занимают лидирующие позиции в разработке проблем коррупции. Неолибералы обвиняли функционалистов в создании теории коррупции на поверхностных исследованиях. Отрицались и гипотеза о позитивном влиянии коррупции на социально-экономическую жизнь, и идея о ее исчезновении вместе с завершением функциональности.

Неолибералы к анализу коррупции применяли методологию, разработанную современной экономической теорией (теория прав собственности, теория экономической ренты), и исследовали коррупцию с точки зрения процесса оптимизации в условиях ограниченных ресурсов. При этом индивиды неолибералами рассматриваются как рациональные существа, пытающиеся реализовать собственные материальные интересы в мире ограниченных ресурсов. При таком подходе поведение политиков и чиновников-бюрократов трактуется как поиск оптимального распределения имеющихся ресурсов для получения материальных выгод и одновременного обеспечения переизбрания или сохранения своих чиновничьих постов.

Неолибералы также исходят из того, что рынок является наиболее эффективным экономическим инструментом, и именно вмешательство государства приводит к появлению теневой экономики, что они трактуют как противодействие вездесущему государству.

Однако, проблема взаимодействия между личностными и структурными аспектами коррупции оставалась вне поля их зрения. Попытка преодолеть этот пробел была предпринята итальянской исследовательницей Д. делла Порта, которая обратилась к анализу «политического бизнесмена» – особого типа государственного функционера, сочетающего посредничество в легальном или нелегальном бизнесе и личное участие в экономической деятельности с политическим посредничеством в традиционном смысле. Д. делла Порта приходит к выводу, что распространение коррупции связано с кризисом политических партий, в результате которого происходит замещение политических лидеров, руководствующихся идеологией и нравственными ценностями, индивидами, рассматривающими политику прежде всего как бизнес. Агентами социализации коррупции, таким образом, выступают политические партии, выдвигающие своих назначенцев на ответственные посты в государственных органах. В ответ они требуют от своих выдвиженцев соблюдения «правил», прикрывающих использование этих постов для «политического финансирования», и в то же время разрешают им извлекать личную выгоду из занимаемого положения. Верность партии обеспечивает возможность получать назначения, которые затем оплачиваются распределением денег в виде взяток. В то же время, политические бизнесмены, используя дополнительные финансовые ресурсы, подминают под себя политические партии, трансформируя, таким образом, сам способ осуществления политики[3].

В западных странах со стабильными демократическими режимами коррупция оказалась неискоренимой, продолжая существовать в специфических для каждой культур формах - почти как социальная система в Италии, или как маргинальное явление в Северной Европе. Объясняя это явление, исследователи выделяют следующие факторы общего характера, присущие современном периоду как таковому.

До 1960-х годов политические партии существовали за счет взносов своих активистов и пожертвований предприятий, профсоюзов и других организаций. Однако в 1970-е годы эта ситуация стала резко меняться: традиционные источники пополнения казны партии начали иссякать, в то время как затраты на избирательные кампании расти. В этих условиях партии почти во всех странах стали прибегать к различным весьма необычным методам пополнения казны, включая и коррупцию.

Кроме того, 1980-е годы характеризуются нарушением социального равновесия, вызванного экономическим кризисом в ряде промышленно развитых стран, ростом нестабильности и разрушением старых моральных ценностей, на смену которым приходят новые ценности, нормы и принципы поведения. Именно в этот период идея рынка победила идею государственности. Подтверждением эффективности рыночной доктрины стали экономические достижения Японии и новых азиатских «тигров», кризис социалистических режимов, а также возрастание трудностей, с которыми сталкивались возглавлявшиеся социал-демократами правительства развитых стран: их кейнсианская политика, требовавшая слишком больших государственных затрат, показала свою неэффективность. В результате активно проводившейся политики разгосударствления и приватизации во многих странах произошел демонтаж государственной системы юридического, экономического финансового контроля. Повсюду формировались новые слои населения, быстро обогатившиеся в результате спекуляций при новых правилах игры, часто благодаря сговору с политиками.

Современная коррупция не столь уж отличается от «старой», но ныне для ее развития сложилась особенно благоприятная атмосфера: переход от командной экономики к рыночной, появление новых «правил игры», кризис традиционных ценностей придают этому феномену особенно острый характер. Новым моментом является интернационализация коррупции, непосредственно связанная с процессом глобализации мировой экономики.

Теоретические основы социально-экономического анализа коррупции были продолжены в 1970-е гг. в работах американских экономистов неоинституционального направления.

Главная их идея заключалась в том, что коррупция появляется и растет, если существует экономическая рента, связанная с государственным регулированием различных сфер хозяйственной жизни (введением экспортно-импортных ограничений, предоставлением субсидий и налоговых льгот, наличием контроля над ценами и т.д.). При этом на коррупцию сильнее нацелены те чиновники, которые получают низкую зарплату. Позднее эмпирические исследования подтвердили, что масштабы коррупции снижаются, если в стране мало внешнеторговых ограничений, если промышленная политика строится на принципах равных возможностей для всех предприятий и отраслей, а также если зарплата чиновников выше, чем у работников частного сектора той же квалификации.

В современной экономической науке принято отмечать множественность причин коррупции, выделяя экономические, институциональные и социально-культурные факторы.

· Экономические причины коррупции – это, прежде всего, низкие заработные платы государственных служащих, а также их высокие полномочия влиять на деятельность фирм и граждан. Коррупция расцветает всюду, где у чиновников есть широкие полномочия распоряжаться какими-либо дефицитными благами. Особенно это заметно в развивающихся и в переходных странах, но проявляется и в развитых странах. Например, в США отмечено много проявлений коррупции при реализации программы льготного предоставления жилья нуждающимся семьям.

· Институциональными причинами коррупции считаются высокий уровень закрытости в работе государственных ведомств, громоздкая система отчетности, отсутствие прозрачности в системе законотворчества, слабая кадровая политика государства, допускающая распространение синекур и возможности продвижения по службе вне зависимости от действительных результатов работы служащих.

· Социально-культурными причинами коррупции являются деморализация общества, недостаточная информированность и организованность граждан, общественная пассивность в отношении своеволия «власть имущих».

В тех странах, где действуют все три группы факторов (это, прежде всего, развивающиеся и постсоциалистические страны), коррупция наиболее высока. Напротив, в странах западноевропейской цивилизации эти факторы выражены гораздо слабее, поэтому и коррупция там более умеренная.

Коррупция как социально-экономическое явление связывает совершение коррупционных действий с социальными институтами и с социальной средой, в которой они совершаются. Коррупцией в социологическом понимании считается использование неформальных связей и отношений в личных интересах. Коррупционное поведение в таком понимании связано с подчинением социальным институтам и опирается на фаворитизм, клиентелизм и непотизм, особенно в области принятия кадровых решений и последующего содействия деятельности получившим таким образом свои назначения должностным лицам.

Широкому распространению коррупции способствует то, что в осуществлении взаимодействий граждан друг с другом нормы законов практически не применяются. Граждане взаимодействуют друг с другом на основе норм неформальных отношений, норм морали и нравственности, существенно отличающихся от декларируемых и описанных в нормативно-правовых документах.

Бюрократическое государственное управление – один из важнейших факторов широкого распространения коррупции. Бюрократическое государственное управление часто рассматривается как единственно возможное и как образец эффективности администрирования. Под влиянием средств массовой информации подавляющее большинство граждан просто не имеют в сознании иных вариантов и моделей решений ни общественных, ни личных проблем. В большинстве случаев граждане обращаются в органы власти для получения решений своих проблем и не пытаются активно участвовать в их выработке и реализации, поскольку убеждены в неэффективности таких своих действий. Бюрократическая система всегда предлагает собственные схемы интерпретации поведения граждан и модели решений проблем в их взаимоотношениях между собой и с органами власти. Эти схемы и модели более или менее полно представлены в нормативно-правовых актах и других документах, которые нередко представляют также и средства, и цели деятельности бюрократической системы, а, по сути, формируют своеобразную бюрократическую реальность. А поскольку коррупция является социально-экономической проблемой, никакие органы чиновничье-бюрократического управления не способны ни разработать, ни реализовать эффективную стратегию противодействия коррупции.

При использовании такого понимания коррупции становится понятным, что к совершению коррупционных действий не всегда приводят корыстные или иные интересы должностных лиц или других индивидов, а воздействие на них социальных институтов и определяемых ими социальных норм.

Такая коррупция очень опасна и является массовой, потому что не всегда оценивается самими гражданами и должностными лицами как коррупция: такие действия становятся обыденными, выполняемыми по привычке, а сами социальные институты не всегда замечаются. Поэтому при сохранении индивидуальной ответственности за совершение коррупционных действий, необходимо выявлять такие социальные институты, которые способствуют массовому совершению коррупционных действий, а затем эти институты заменять некоррупционными. Такие стратегии противодействия коррупции могут требовать относительно длительных сроков для реализации, исчисляемых годами и десятилетиями, но и социальные эффекты от таких стратегий противодействия коррупции будут долговременными, обеспечивающими существенное снижение уровня коррупции.

При таком подходе становится понятным, почему столь разные действия можно объединять единым понятием коррупции, что в свою очередь позволяет найти общие принципы противодействия коррупции. Причём противодействия не только уже известным проявлениям коррупции, но и тем, которые могут в ближайшем или отдалённом будущем возникнуть в результате поиска коррупционерами способов осуществления своих действий. Кроме того, социально-экономическое понимание коррупции обосновывает неадекватность представления о коррупции исключительно как о преступлении.

Несмотря на описанные выше преимущества социально-экономического понимания коррупции, оно практически не используется в практике принятия решений органами власти, а также при вынесении приговоров судов. Важнейшей причиной такого положения является направленность деятельности органов власти на достижение эффектов в краткосрочных периодах, в течение которых эффекты замены социальных институтов на некоррупционные вряд ли смогут проявиться.

Ни одно современное демократическое общество, не говоря уже о развивающихся странах, странах Восточной Европы и России не смогло избежать коррупции. Но еще важнее то, что распространение коррупционных скандалов, свидетельствующих об утрате доверия общества к институтам и процессам демократии, не может не затрагивать государственные институты и политические партии. Вместе с тем использование скандалов вокруг отдельных политических деятелей, изобличенных в коррупции, для дискредитации самих государственных учреждений приводит, как показали события XX в., к радикальным потенциально недемократическим политическим реформам.

Коррупция стала важнейшей социально-экономической проблемой государственного ^-управления, воздействующей на его эффективность, а также на общее моральное состояние органов управления и легитимность государства.

Но государство не может публично признать правоту утверждений о порочности его институтов, ликвидация которых грозит дезинтеграцией общества. Поэтому обычно официальная реакция на разоблачения коррупционеров состоит в попытках сокрытия фактов, в том числе с помощью дискредитации источника информации, а все расследования коррупции превращаются в попытки сглаживания ущерба от скандалов восстановления доверия общества к государству. И властям это часто удается. Так, в США, несмотря на многочисленные коррупционные скандалы «Уотергейт», «Ирангейт» даже наиболее критично настроенные американские граждане по-прежнему не сомневаются в чистоплотности современных государственных чиновников и политиков.

Коррупция не обязательно ассоциируется с определенным типом политического строя: она процветает и при репрессивных, и при демократических режимах, в политических системах, управляемых аристократической элитой или представителями широких слоев населения. Таким образом, коррупция, по признанию многих исследователей, является всеобщим аспектом осуществления государственной власти в форме конкретных действий государственных чиновников.

Коррумпированное поведение может быть пассивным или активным и выражаться в нежелании чиновника выполнять отведенную ему роль, определяемую законами и правилами, или в выборочном выполнении законов и правил в соответствии с собственными интересами. Проявления коррупции включают: получение денег или другого вознаграждения за предоставление контрактов, нарушение процедур в интересах взяткодателя, оказание ему законодательной поддержки; использование государственных ресурсов в личных целях; игнорирование незаконной деятельности. Формами коррупции являются непотизм, воровство, завышение цен, раздувание фондов заработной платы, принятие несуществующих проектов, налоговое мошенничество.

Коррупция не обязательно сопровождается получением финансовых, денежных выгод. Она может проявляться и в предоставлении льгот и преференций, в демонстрации лояльности государственных служащих по отношению к политическим партиям, родственникам, друзьям, коммерческим фирмам.

К самым распространенным «инструментам» коррупции относятся: регулирование выдачи лицензий или разрешений; уменьшение ответственности за нарушение действующих законов; предоставление возможности пользоваться государственными инвестициями в строительство различных объектов путем выдачи соответствующих контрактов частным компаниям; прием на работу или протекционизм, способствование служебному продвижению или занятию государственных должностей. Чем шире используются подобные инструменты в деятельности государственного сектора, тем выше потенциал коррупции.

В более широком плане, при коррумпированности государственных служащих и использовании ими служебного положения в личных целях, роль государства, равно как и его способность играть стабилизирующую роль, сокращается. По сути дела происходит «скупка государства» или «приватизация государства», подмена его роли действиями государственных чиновников-бюрократов. В соответствующем коррумпированном окружении даже самые стойкие чиновники, которые ранее не помышляли о нарушении законов, не могут устоять перед соблазном и пополняют ряды взяточников.

Широко распространено мнение, что коррупция является основной проблемой третьего мира и что по мере экономического развития ее масштабы снижаются. По мнению ряда исследователей эту точку зрения подкрепляет исторический опыт Европы, демонстрирующий роль экономического развития в модернизации общества, создании основ профессиональной государственной службы. Напротив, трудно представить, что государственная администрация может хотя бы стремиться к приемлемому уровню честности и эффективности на фоне задолженности, инфляции, хронической безработицы, низкого уровня жизни и порождаемой ими общественной напряженности.

Тем не менее, многие исследователи (А. Доу, Р.Теобальд) предостерегают от упрощенного взгляда на проблему и ожидания снижения масштабов коррупции с каждым процентом роста ВВП. Так, богатейшая страна мира, США признается страной, имеющей недопустимые масштабы коррупционных злоупотреблений и в ежегодном международном рейтинге индекса восприятия коррупции находится лишь на 22 месте (данные за 2012 г.). Пример Чили и Мексики, которые очень близки друг к другу по уровню экономического развития, но разительно отличаются по масштабам коррупции: Чили – 21 место, Мексика – 98 место в ежегодном международном рейтинге индекса восприятия коррупции (данные за 2012 г.). Пример этих стран показывает, что, хотя экономическая слаборазвитость связана с административной нестабильностью и слабой институционализацией государственного сектора, сам по себе экономический рост не ведет автоматически к улучшению качества государственной администрации и снижению коррупции. Напротив, вполне может оказаться, что резкий рост богатства ассоциируется с ростом коррупционных злоупотреблений.

Таким образом, сегодня повсеместно признается, что коррупция не является уделом исключительно менее развитых стран.

Самостоятельную проблему представляет и выявление самого факта коррупции. Если нет возможности обратиться к закону для того, чтобы оценить, имел ли место факт коррупции, остается только подвергнуть чиновника-бюрократа моральному осуждению. Пока закон не определит формы поведения государственного служащего как незаконные, его действия нельзя квалифицировать как коррупцию в полном смысле слова. Вместе с тем даже наличие закона не обеспечивает выявления коррупции, так как со временем закон может меняться и признавать коррупцией то, что изначально таковой не считалось.

Еще одна сложность в выявлении коррупции связана с тем, что в обществах, имеющих большие масштабы злоупотреблений обвинения в коррупции, как правило, связываются либо с чистками и кампаниями, предпринимаемыми после смены режима, либо с широким признанием неприемлемости масштабов злоупотреблений, либо с борьбой с политическими противниками. В общем виде, там, где политическое соперничество заключается главным образом во фракционной, клановой борьбе за контроль над государственным аппаратом и где массы в целом отстранены от этой борьбы, обвинения в коррупции часто служат ее орудием.

Сама природа коррупции делает это явление весьма трудным объектом социально-экономического анализа. Поэтому вплоть до недавнего времени дискуссия о коррупции в правительственных сферах затрагивала в основном политические аспекты этой проблемы. Рассматривалось, в частности, каким образом злоупотребления на государственной службе могут подорвать доверие общества к демократическим институтам, как заставить государственных служащих трудиться на благо общества, а не в своих собственных интересах.Социально-экономические аспекты коррупции исследовались в меньшей степени.

Рассматривая социально-экономическме источники коррупции, исследователи отмечают широкое распространение в промышленно развитых странах патримониализма, – господства системы патронажа в государственном управлении, характерных для периода, предшествовавшего становлению современной системы правового государства. При этом живучесть отношений патримониализма в развитых странах обусловлена следующим: 1) чем выше уровень бюрократизации, тем труднее провести грань между легитимными и незаконными действиями; 2) поскольку претендентов на элитные позиции значительно больше, чем достойных кандидатов, а необходимые качества трудно определить объективно, весьма высока вероятность подключения субъективных критериев отбора; 3) наличие в распоряжении политической элиты ценных ресурсов (в форме финансов, должностей, контрактов, информации) и огромное внимание со стороны оппонентов, прессы и общественности к касающимся их решениям заставляют элиту окружать себя не экспертами, а «друзьями» и доверенными лицами, которые могут оказать поддержку и на которых можно положиться; 4) сохранение лояльности последних обеспечивается «раздачей милостей» (автомобили, официальные резиденции, счета, зарубежные поездки), что еще более усиливает субъективность отбора нужных и надежных кандидатов в элиту.

Хотя патримониализм все еще имеет место в развитых странах, низовые уровни администрации, в отличие от верхушки государственного аппарата, не испытывают прямого политического, давления, поэтому распространение патримониализма там не столь существенно. В слаборазвитых странах, напротив, все уровни администрации вплоть до самых нижних политизированы, и патримониализм пронизывает всю политическую систему. Масштабы отклонений от норм, совершаемых плохо подготовленными и низкооплачиваемыми государственными служащими весьма значительны. Они усиливаются двумя факторами: во-первых, господством патронажа в социальных отношениях; во-вторых, борьбой за контроль над государственным аппаратом и обладание ресурсами. Главнейшая цель участников этой борьбы – превращение государства в личный инструмент власт