Критики программы национальной ПРО в США выдвигают свои аргументы, суть которых состоит в следующем
США И ПРОБЛЕМА ПРО.
1 мая 2001 г., выступая в Национальном университете обороны в Вашингтоне, президент Буш очертил в самом общем виде контуры подхода нынешней американской администрации к проблеме ПРО. Ключевое положение речи сводилось к тому, что необходимы "новые концепции сдерживания, которые опираются как на наступательные, так и на оборонительные силы". Сдерживание не может и дальше основываться только на угрозе ядерного уничтожения. Оборонительные вооружения способны "усилить сдерживание" посредством уменьшения стимула к распространению оружия массового поражения и ракетных средств его доставки. В этой связи Буш призвал к тому, чтобы создать "новые рамки", которые позволили бы США развернуть систему ПРО, выйти за пределы ограничений Договора по ПРО, который "воплощает в себе прошлое", игнорирует настоящее и не указывает путь в будущее.
Исторический ракурс.
Идеи по созданию противоракетной обороны Соединенных Штатов можно разделить на 5 этапов. При этом первые три этапа еще регламентировались Договором об ограничении систем ПРО 1972 года:
1 этап – создание первых проектов системы ПРО
2 этап – стратегическая оборонная инициатива (СОИ) Р. Рейгана и «Джи Палз» Дж. Буша-старшего
3 этап – национальная противоракетная оборона Б.Клинтона
Последующие два этапа актуальны в настоящее время:
4 этап - создание третьего позиционного района
5 этап- пересмотр планов Дж. Буша-мл. Б. Обамой.
В июне 1967 г. в Глассборо состоялась встреча А. Н. Косыгина с президентом США Л. Джонсоном, на которой американская сторона подняла вопрос о советской системе ПРО вокруг Москвы и предложила заключить соглашение об ограничении систем противоракетной обороны. Тогдашний министр обороны США Р. Макнамара убеждал А. Н. Косыгина в том, что развертывание системы ПРО имеет дестабилизирующий характер по двум основаниям: во-первых, оно будет стимулировать гонку вооружений, поскольку каждая из сторон будет стремиться к преодолению ПРО другой стороны; во-вторых, в кризисной ситуации система ПРО будет провоцировать первый удар стороной, которая не имеет такой системы. Макнамара доказывал, что "стабильность гонки вооружений" и "кризисная стабильность" будут сохранены в том случае, если США и СССР останутся незащищенными от ядерного удара.
Считается, что в то время СССР опережал США в области ПРО. Позднее, в мае 1972 г. были одновременно подписаны соглашение ОСВ-1 и Договор по ПРО.
Корни обсуждения проблемы ПРО в США уходят в дискуссию о предложенной в 1967 г. системе ПРО "Сентинел", которая была ориентирована на неплотное прикрытие территории США. В марте 1969 г. президент Р. Никсон, признав техническую невозможность и политическую уязвимость создания территориальной ПРО, заменил программу "Сентинел" программой объектовой ПРО "Сейфгард", нацеленной на защиту части наземных стратегических сил США.
Подписание в мае 1972 г. советско-американского Договора по ПРО, отразившего стремление сторон избежать намечавшейся гонки стратегических оборонительных вооружений, по существу, положило конец тогдашним острым дебатам по проблеме ПРО в Соединенных Штатах. Договор по ПРО ограничил каждую из сторон двумя стационарными комплексами ПРО с общим разрешенным числом боевых противоракет для каждой стороны в 200 единиц. В 1974 г. был подписан протокол к Договору по ПРО, который свел число разрешенных комплексов ПРО до одного у каждой стороны со 100 противоракетами на боевых позициях. Договор по ПРО зафиксировал ясное понимание, что только взаимная сдержанность в области противоракетных систем позволит продвигаться вперед по пути ограничения и сокращения стратегических наступательных вооружений.
В марте 1983 г. президент Р. Рейган обнародовал так называемую "стратегическую оборонную инициативу" (СОИ), заявил о необходимости создать "лучшую форму сдерживания" ("оборонительное сдерживание"). Программа СОИ создавала своеобразное политическое прикрытие для оправдания высоких расходов на военные исследования и разработки в области новых технологий. Весьма существенная цель этой программы заключалась также в том, чтобы спровоцировать ответную реакцию советской стороны, втянуть СССР в новый виток разорительной гонки вооружений и тем самым усугубить обострявшиеся экономические проблемы, вызвать "перегрев" советской экономики.
Несмотря на то, что в годы президентства Рейгана на программу СОИ были выделены значительные средства, к концу 80-х гг. стало ясно, что развернуть широкомасштабную систему ПРО с элементами космического базирования не представляется возможным.
Когда в 1989 г. Буш-старший сменил Рейгана на посту президента, объем финансирования программы СОИ сократился, а сама программа была перефокусирована преимущественно на исследования. Война в Персидском заливе существенным образом повлияла на логику противоракетной обороны. Стало очевидно, что Соединенным Штатам нужна не масштабная космическая ПРО, а ПРО театра военных действий наземного и морского базирования. Сенатор С. Нанн и конгрессмен Л. Эспин приложили немало усилий к тому, чтобы Сенат и Палата представителей Конгресса США приняли Закон о противоракетной обороне 1991 г., который нацеливал на создание систем ПРО театра военных действий для защиты сил передового базирования США и их союзников.
Администрация Клинтона заняла достаточно осторожную позицию относительно ПРО и сформулировала программу "3+3", в рамках которой 3 года отводилось для оценки технологической возможности создания национальной ПРО. После этого предполагалось развернуть систему ПРО в течение 3 лет, если будет выяснено, что система может быть развернута, а также если ракетная угроза будет требовать этого.
Конгресс США занял более жесткую позицию в вопросах ПРО, чем администрация Клинтона. Республиканцы критиковали президента за то, что у него не было четкого плана и проекта развертывания национальной ПРО.
В январе 1999 г. Сенат и Палата представителей Конгресса США приняли новый Закон о противоракетной обороне, который 23 июля 1999 г. был подписан президентом. Закон уполномочивал Министерство обороны США разместить элементы системы ПРО для защиты всей территории страны от баллистических ракет вероятного противника тогда, когда это будет «технически возможно».
В августе 1999 г. президент принял решение о том, что первоначальная архитектура ПРО будет включать 100 ракет-перехватчиков наземного базирования, размещенных на Аляске, радар нового типа на о. Шемия (Алеутские острова), 5 усовершенствованных станций системы предупреждения о ракетном нападении (в штатах Массачусетс, Калифорния и Аляска, а также в Великобритании и Гренландии) и систему боевого управления. Администрация Клинтона израсходовала примерно 5,7 млрд дол. на работы в области территориальной ПРО. Стоимость всей первоначальной системы была оценена в 24,4 млрд дол. Тем не менее окончательное решение о развертывании такой ПРО принято не было. 1 сентября 2000 г. Белый дом выступил с заявлением, в котором говорилось, что, хотя программа ПРО является "обещающей" и доступной по стоимости для того, чтобы продолжить дальнейшие исследования и испытания, "нет достаточной информации относительно технической и оперативной эффективности всей системы ПРО для перехода к ее развертыванию". Видимо, было принято во внимание, в частности, и то, что два из трех проведенных испытаний ракет-перехватчиков оказались неудачными (всего потребуется 20 испытаний).
Критики программы национальной ПРО в США выдвигают свои аргументы, суть которых состоит в следующем.
1. Реализуемость системы ПРО в технологическом отношении не доказана. В ходе некоторых испытаний, по-видимому, имело место некоторое "взаимодействие" между целью и перехватчиком, чтобы обеспечить успешный результат. Но даже если в технологическом плане система реализуема, ее легко можно преодолеть путем "насыщения", массированного удара, использования ложных целей, имитирующих реальные боеголовки, а также "ослепления" датчиков и сенсорных устройств, от которых зависит ее работа.
2. Миллиардные расходы на развертывание ПРО будут постоянно возрастать, это нанесет ущерб финансированию программ развития обычных вооружений.
3. Соединенные Штаты способны улучшить отношения с Северной Кореей и Ираном, и это, возможно, приведет к снижению враждебности этих стран по отношению к США. Развертывание ПРО, ориентированной против этих государств, не отвечает насущным политическим задачам, особенно если иметь в виду, что ПРО все равно не будет сколько-нибудь эффективной.
4. Развертывание системы национальной ПРО будет означать прекращение действия Договора по ПРО и может повлечь за собой возврат к напряженности в отношениях США—Россия. Такого рода развитие может задержать прогресс России в направлении демократизации и рыночной экономики. Развертывание национальной ПРО, а также ПРО в Восточной Азии самым серьезным образом осложнит американо-китайские отношения, не давая приращения безопасности США. Кроме того, европейцы будут рассматривать эти инициативы Соединенных Штатов в плане "расстыковки" безопасности США и безопасности их европейских союзников, что способно стимулировать усилия по созданию европейского оборонного потенциала без консультаций с Соединенными Штатами.
Российское противодействие как планам по ПРО администрации Джорджа Буша-младшего, подразумевавшим размещение объектов системы в Польше и Чехии, так и нынешнему «поэтапному, адаптивному подходу», не имеет ничего общего с самой ПРО. Скорее, Москва хочет представить американские планы в области ПРО в Европе как дестабилизирующие американо-российский ядерный паритет, в попытке заблокировать размещение американских вооруженных сил в странах бывшего Варшавского договора. Россия смотрела на это, в том числе, с точки зрения интеграции, при помощи которой Россия намеревалась ограничить необходимость в размещении американских систем вооружений в Центральной Европе.
ПРО стала предметом одного из самых значительных споров между Россией и Соединенными Штатами в последние годы, так как эта система показывает, что Вашингтон рассматривает Москву как угрозу, которую необходимо сдерживать. В последние годы Россия и Соединенные Штаты отказались от своих враждебных позиций, когда Соединенные Штаты предложили перезагрузить отношения. Это не означало, что Вашингтон или Москва были уверены, что отношения будут теплыми; скорее, обе страны занимались тем, что выгадывали время с целью решить другие проблемы. Соединенным Штатом требовалось время для того, чтобы завершить свои обязательства в Афганистане и противостоять возрождающейся мощи Ирана - и чтобы сделать это, им требовалась помощь России. Россия, между тем, нуждалась во времени для того, чтобы продолжать процесс восстановления своих позиций и своего влияния на постсоветском пространстве, отражая растущие посягательства Запада на влияние в этом регионе. Хотя Вашингтон по-прежнему занят решением проблем в других частях мира, Россия добилась сравнительного успеха в достижении своих целей. Следующей проблемой, которой Москва хочет заняться, является проблема стран, лежащих прямо у бывших советских границ - т.е. государств Центральной Европы - она же проблема вашингтонской системы ПРО и намерений США разместить американские вооруженные силы в этих странах.
Россия очень дерзко и нахально заявила Соединенным Штатам, что если они не согласятся позволить Москве принять участие в системе противоракетной обороны в Европе, тогда Россия отреагирует, начав подрывать усилия США. С августа Россия и Соединенные Штаты ведут переговоры о том, чтобы найти роль для России в подобной программе, хотя Вашингтон не продемонстрировал никаких признаков готовности пойти на уступки. Источники Stratfor в Москве дали понять, что Кремль уверен, что Соединенные Штаты специально затягивают эти переговоры, с целью продолжать выигрывать время.