Политический строй России в начале XX в. 1 страница

• Общая характеристика политической системы России. Вступление на престол Николая II

• Государственное управление России в начале XX в.

• Возникновение российского парламентаризма. Роль Государственной думы в истории страны

Общая характеристика политической системы России. Вступление на пре­стол Николая II. В начале XX в. Россия оставалась самодержавной монархи­ей. Представительные органы власти не формировались. Вся законодатель­ная, распорядительная и судебная власть концентрировалась в руках импера­тора. Императорская семья владела крупными земельными угодьями, ей принадлежали также предприятия и промыслы. В среднем годовой доход царской семьи составлял около 52 млн.. руб., что вдвое превышало расходы на образование.

Статья 1 основных законов государства гласила: «Император всероссий­ский есть монарх самодержавный и неограниченный. Повиноваться его власти не токмо за страх, но и за совесть сам Бог повелевает». Такой тип государственной власти подразумевал ее собственную независимость от каких-либо иных Государственных учреждений, например парламента. Самодержавная монар­хия имела религиозно-православное освещение: монарх считался «помазанни­ком Божьим». Право издавать законы принадлежало только монарху.

Монархия в России считалась наследственной, по началу первородства, с предпочтением мужского пола женскому.

Для большинства подданных самодержавная власть представлялась при­вычной и стабильной формой правления. Такое отношение к монархии уко­ренилось среди православной части населения еще и потому, что царь являлся и главой Русской православной церкви, непосредственно назначавшей высших церковных иерархов.

В структуре монархического правления центральную роль играла импера­торская фамилия. Все члены императорской фамилии обязаны были быть православными. Поэтому немецкие и датские принцессы, выходя замуж за мужчин из дома Романовых, принимали православие. Принадлежность к им­ператорскому дому следовала только по мужской линии. Женщины, входив­шие в состав императорской фамилии, не могли передавать свои права мужь­ям и детям.

После смерти в 1894 г. императора Александра III на престол взошел его сын Николай II (1894—1917). Либерально настроенная часть общества надея­лась, что молодой император откажется от жесткого консервативного курса своего отца и пойдет по пути политической модернизации страны. Но надеж­ды эти не оправдались.

В критические периоды истории особенно важной выступает личность властителя, что печально сказалось на судьбах России. Николай II оказался на троне явно не ко времени. По мнению В. Е. Шамбарова, хороший и отзыв­чивый человек, тихий, интеллигентный и легкоранимый — это был чехов­ский, а не державный типаж, не обладавший ни энергией Петра, ни мудро­стью Екатерины II, ни гибкостью Александра I, ни твердостью Николая I. С одной стороны, был не по возрасту и не по положению доверчив, порой наивен, чем и пользовались весьма успешно все интриганы. С другой — пато­логически сторонился всякой грязи и скандалов, что обеспечивало тем же интриганам безнаказанность.

Николай родился в 1868 г. и получил домашнее образование. Курс Акаде­мии Генштаба ему преподавал будущий военный министр А. Ф. Редичер, ис­торию — знаменитый В. О. Ключевский, но самое значительное влияние на царя оказал его учитель К. П. Победоносцев, бывший профессор Московского университета, обер-прокурор Синода, который был блестяще образован, но придерживался крайне консервативных взглядов. Он убедил Николая в том, что неограниченная монархия есть единственно возможный тип политиче­ского устройства России.

По отзывам современников, Николай II не обладал яркими природными дарованиями, хотя и был человеком неординарным. Среди отрицательных качеств отмечаются безволие, скрытность и упрямство. Несмотря на то что занятие государственными делами всегда тяготило Николая И, он не допус­кал мысли об отказе от неограниченной власти.

Искренней привязанностью последнего российского императора была его семья. В 1894 г. Николай женился на Александре Федоровне (Алисе — принцессе Гессенской и Рейнской). Отличный семьянин, Николай II уделял

много времени и внимания детям — четырем дочкам и сыну. Самодержавную власть Николай II считал делом семейным и был искренне убежден, что дол­жен передать ее своему сыну.

По мнению исследователей (И. В. Волков, М. М. Горинов, А. А. Горский, М. Н. Зуев и др.), Николай II проявлял полное равнодушие ко всему, что вы­ходило за рамки придворной жизни и семейных отношений, что ярко про­явилось в случае с Ходынской трагедией. В день коронации императора в Моск­ве 18 мая 1896 г. в давке на Ходынском поле погибло около полутора тысяч человек. Николай II не только не отменил празднование и не объявил траур, но даже принял участие в придворных увеселительных мероприятиях в тот же вечер, а по окончании торжеств выразил благодарность за их «образцовую подготовку и проведение» генерал-губернатору Москвы — своему дяде вели­кому князю Сергею Александровичу.

Для Николая II было весьма характерно назначать на ответственные пос­ты своих родственников — великих князей Романовых, независимо от их личных качеств и способностей. В результате в самое сложное для страны время — годы кризиса и войны — на ключевых должностях оказались люди не только бездушные, но и неподконтрольные. Так, на высшем военно-морском посту оказался дядя царя Алексей Александрович, «утопивший» русский флот во время войны с Японией; должность генерал-инспектора артиллерии занимал великий князь Сергей Михайлович; главным начальником военно-учебных заведений состоял великий князь Константин Константинович и др.

Близость к монарху создавала для многих членов фамилии реальные воз­можности влияния на политическую и экономическую жизнь страны. Неред­ко их действия противоречили интересам иных групп в царском окружении. Вот почему влияние членов императорской фамилии на царя постоянно под­вергалось критике, вызывало недовольство. Политическая формула «добрый царь — плохое окружение» получала все большее распространение в различ­ных слоях общества.

Огромный вред авторитету самодержавия наносила «деятельность» при царском дворе многочисленных юродивых, провидцев и блаженных. Но наи­более разрушительной оказалась деятельность «святого старца» Григория Рас­путина (Г. Е. Новых), ставшего символом разложения российского самодер­жавия в последние годы царствования Николая II.

Известный французский исследователь Анри Труайа считал Распутина личностью неоднозначной, могучей и таинственной. Родившись в глухом Уральском селе Покровское, Григорий Распутин в молодости производил впечатление полуграмотного парня, падкого на выпивку, но увлеченного та­инством веры в Бога. Одаренный исключительным магнетизмом, он втирает­ся в доверие к православному духовенству. Церковь находит в нем пример той и святой народной мудрости и помогает проникнуть в избранные уги Санкт-Петербурга. В короткий срок Распутин собирает около себя круг последовательниц, охновенный и порочный одновременно, он становится близким другом ператорской семьи. Царица, с ослабленной нервной системой, маленьким

сыном, страдающим гемофилией, очень быстро поверила, что только мо­литвами «святого человека» можно спасти наследника тронами вместе с ним весь народ.

То, что представляло всего лишь скандал в пределах дворца, быстро ста­новится угрозой для страны. Война 1914 г., ненависть к Распутину сплачива­ют вокруг императорской семьи всех, кто опасается, что выскочка исподтиш­ка будет держать в руках судьбу государства. Заговор на заговоре, жестокое убийство Распутина ускоряют крушение империи. «Редко человек из таких низов поднимался так высоко, редко такая вдохновенная вера такого размаха вызывала политический всплеск, редко тайна русской души со своими мета­ниями и противоречиями так воплощалась бы в одном человеке. Распутин — не тот ли ключ, с помощью которого можно попытаться проникнуть в тайны России?» (Анри Труайя).

«Старец», несмотря на свое темное прошлое, скандальный образ жизни и полную безграмотность, стал одним из «центров силы» в правящей верхуш­ке, особенно в период Первой мировой войны, и оказывал прямое влияние на принятие важнейших государственных решений.

Государственное управление России в начале XX в. К началу XX в. в Россий­ской империи сохранялась система государственного управления, одним из характерных признаков которой была значительная бюрократизация.

Первое место среди высших государственных учреждений страны при­надлежало Государственному совету, созданному еще в 1810 г. по инициативе Сперанского. Члены и председатель Совета назначались царем, а по должно­сти в его состав входили министры. До своей реорганизации в 1906 г. Совет являлся высшей законосовещательной инстанцией. Предварительное обсуж­дение законопроектов, вносившихся по воле царя, происходило в департа­ментах, которые играли роль подготовительных комиссий. Затем рассмот­ренные законопроекты поступали на общее собрание Государственного со­вета. Если Государственный совет не приходил к единому мнению, монарху представлялись различные точки зрения. Решения по ним принимал он еди­нолично, при этом мог встать на точку зрения меньшинства.

К высшим государственным учреждениям относились также Сенат и Синод. Сенат окончательно потерял свое значение высшего органа государственного управления и превратился в орган надзора за законностью действий прави­тельственных лиц и учреждений и высшую кассационную инстанцию по су­дебным делам. А Святейший Синод по-прежнему руководил русской право­славной церковью.

Непосредственная исполнительная власть принадлежала министерствам (важнейшие — внутренних дел, военное и военно-морское, финансов, иност­ранных дел, народного просвещения). До 17 октября 1905 г. в России не было объединенного правительства, хотя формально существовали Комитет ми­нистров (с 1802 г.) и Совет министров (учрежденный еще в 1857 г.). Если Ко­митет министров, призванный заниматься совместным обсуждением дел, ко­торые требовали согласования между несколькими ведомствами, еще иногда собирался, то Совет министров с 1882 по 1905 г. вовсе бездействовал.

В России не существовало должности премьер-министра, которому бы подчинялось правительство. Каждый министр докладывал о делах своего ми­нистерства непосредственно императору. Ему также напрямую подчинялись генерал-губернаторы и градоначальники Москвы и Петербурга. Вся эта структура строго соответствовала идеалам самодержавной монархии, но с услож­нением задач государственного управления в начале XX столетия стала все чаще давать сбои (В. П. Островский, А. И. Уткин).

Исполнение воли монарха должно было осуществляться многочислен­ным чиновничеством. К началу XX в. в стране насчитывалось свыше 430 тыс. чиновников, т. е. один на каждые 3000 чел. По тем временам это был самый большой бюрократический аппарат в мире. В образованных слоях общества чиновник являлся объектом насмешек и издевок, большой критике подверга­лась коррумпированность бюрократии. Маленькие оклады чиновников, осо­бенно на низких ступенях иерархической лестницы, способствовали взяточ­ничеству и коррупции. Но в целом государственный аппарат был неплохо приспособлен для исполнения своих функций в обычное, спокойное время, хотя являлся малоподвижным, неинициативным и неспособным к быстрому реагированию в критических ситуациях.

Судебное устройство в целом основывалось на судебной реформе 60-х гг. XIX в. В стране функционировал суд присяжных. Для судебных процессов были характерны гласность и состязательность сторон. Однако не было отме­нено принятое вскоре после убийства террористами императора Александ­ра II «Распоряжение о мерах к охранению государственного порядка и обще­ственного спокойствия и приведении определенных местностей империи в состояние усиленной охраны», по которому виновность того или иного лица, подозреваемого в политических преступлениях, определялась не су­дом, а субъективным мнением чиновников.

Охраной государственной безопасности занимался Департамент полиции. Его сотрудники и агентура действовали достаточно эффективно и были не­плохо осведомлены о многих явлениях в нарастающем антиправительствен­ном движении.

Традиционно важным государственным институтом в России являлась армия. К началу XX в. численность армии превысила 900 тыс. человек. В стра­не действовала всеобщая воинская повинность, хотя наряду с ней существо­вала и развитая система льгот и отсрочек от призыва. Льготы распространя­лись на единственных сыновей, старших братьев-кормильцев, учителей и врачей. Неграмотных в армии обучали чтению и письму. Офицерский кор­пус был высокопрофессионален.

В организации жизни страны значительную роль играло местное само­управление. Законодательно оно было закреплено в 60-е гг. XIX в. в форме земств. Они избирались представителями крестьян, землевладельцев и горо­жан. В сферу их компетенции входили здравоохранение, дорожное строи­тельство, статистика, агрономия, народное образование и страховое дело. Земства способствовали росту народной инициативы, направленной на пе­реустройство местной жизни. Нередко земства подвергались критике за

обилие бесплодных дискуссий вместо конкретных дел. К началу века в зем­ствах происходит усиление дворянства. Над земствами усиливалась бюрокра­тическая опека.

Аналогом земств в городах было городское самоуправление, для участия в котором существовал обязательный имущественный ценз. К выборам в го­родские думы допускались только домовладельцы.

В сельской местности многое определялось «миром», т. е. сельскими схо­дами, решавшими местные вопросы. «Мир» был следствием существования крестьянской общины.

Система законов, действовавшая в стране, была хорошо отрегулирована, затрагивала массу экономических, социальных и культурных проблем. Ква­лификация правоведов России оценивалась в мире очень высоко. Однако в правовом регулировании нуждались вопросы рынка, взаимоотношения ра­ботодателей и наемных работников, купля-продажа земли.

Верховная власть и государственный аппарат пытались совместить тради­ционные устои в организации власти с намерениями проведения реформ, ко­нечная цель которых до конца не осознавалась.

Так, 26 февраля 1903 г. в императорском Манифесте говорилось об убеж­денности «хранить вековые устои российской державы», подавлять «смуту». Также провозглашалось намерение расширять свободу вероисповедания и ид­ти по пути ослабления «сословной неравноправности» крестьян, т. е. большин­ства населения страны.

Таким образом, казалось, что спокойное развитие страны на основе при­вычного уклада жизни будет продолжаться бесконечно. Подобные ощущения наиболее полно выразил еще в 1897 г. государственный секретарь, впослед­ствии министр внутренних дел В. К. Плеве: «Россия имеет свою отдельную историю и специальный строй», «имеется полное основание надеяться, что Россия будет избавлена от гнета капитала и буржуазии и борьбы сословий». Исполнительные структуры не были готовы к глубоким рыночным преобра­зованиям, на пороге которых стояла Россия.

Возникновение российского парламентаризма. Роль Государственной думы в истории страны. Возникновение российского парламента проходило в Рос­сии в специфических условиях и имело свои особенности.

Во-первых, запоздалое складывание системы парламентаризма по срав­нению с таковым в Западной Европе (например, в Англии в 1265 г., во Фран­ции в 1302 г. и др.).

Во-вторых, предпосылками складывания парламента в России было раз­витие земского движения и возникновение так называемого либерального земства.

В-третьих, происходит начало формирования партийной системы России.

В-четвертых, развитие революционных событий и неудачи во внешней политике (поражение в Русско-японской войне) заставили самодержавие принимать решения об обновлении монархии.

Разработка законопроекта об учреждении Государственной думы была поручена министру внутренних дел А. Г. Булыгину. В июле 1905 г. им был

представлен проект создания высшего законосовещательного представи­тельного органа (так называемой Булыгинской думы).

Предусматривалось, что Дума будет обсуждать законы, сметы минис­терств и главных управлений, государственные доходы и расходы, дела о по­стройке железных дорог и т. д.

Устанавливался порядок выборов в Думу: по губерниям и областям и круп­ным городам. Выборы на окраинах должны были осуществляться на основе особых правил. Политический маневр правительства был рассчитан на при­влечение «надежных, монархических и консервативных сил» и прежде всего крестьянства. Высокий избирательный ценз лишал права участия в выборах рабочих, значительную часть городского населения, безземельных крестьян и батраков. Однако надежда царского правительства не оправдалась. Булыгинскую думу бойкотировала подавляющая часть населения России. Рево­люция распространялась вширь и вглубь, вовлекая в борьбу новые отряды трудящихся, проникала в армию и на флот, а к осени 1905 г. достигла куль­минационного момента.

Революция заставила Николая II подписать 17 октября Манифест «Об усо­вершенствовании государственного порядка», провозгласивший:

— дарование свободы слова, совести, собраний и союзов;

— привлечение к выборам широких слоев населения;

— обязательный порядок утверждения Государственной думой всех изда­ваемых законов.

В стране возникают и легализуются многочисленные политические партии, в своих программах формулирующие требования и пути политиче­ского преобразования существующего строя и участвующие в выборах в Думу.

Манифест положил начало складыванию парламентаризма в России. Это был новый шаг по пути превращения феодальной монархии в буржуазную. По Манифесту Государственной думе были свойственны определенные черты парламента. Об этом свидетельствует возможность открытого обсуждения го­сударственных вопросов, необходимость направлять в Совет министров раз­личные запросы, делать попытки объявлять недоверие правительству и т. п.

Следующим шагом стало изменение закона о выборах. По новому закону от 11 декабря 1905 г. были утверждены четыре избирательные курии: от поме­щиков, городского населения, крестьян и рабочих. Были лишены прав выбо­ра женщины, солдаты, матросы, учащиеся, безземельные крестьяне, батраки и некоторые «инородцы». Система представительства в Думе была разработа­на следующим образом: земледельческая курия направляла одного выборщи­ка от 2 тыс. чел., городская — от 7 тыс., крестьянская — от 30 тыс., рабочая — от 90 тыс. чел. Правительство, продолжавшее надеяться, что крестьянство будет опорой самодержавия, обеспечило ему 45% всех мест в Думе. Члены Государственной думы избирались сроком на 5 лет.

По Манифесту 17 октября Государственная дума учреждалась как законо­дательный орган, хотя от этого принципа царизм старался уклониться. В ком­петенции Думы должны были находиться вопросы, требующие законода­тельного решения: государственная роспись доходов и расходов; отчет госу-

дарственного контроля по использованию государственной росписи; дела об отчуждении имущества; дела о постройке железных дорог государством; дела об учреждениях компаний на акциях и др. Государственная дума имела право запроса в правительство по поводу незаконных действий, допущенных ми­нистрами или главными управляющими. Дума не могла начинать сессию по своей инициативе, а созывалась указами царя.

19 октября 1905 г. был опубликован указ о мерах, направленных на укреп­ление единства в деятельности министерств и главных управлений. В соот­ветствии с указом был реорганизован Совет министров, на который теперь возлагались руководство и объединение действий главных начальников ве­домств по вопросам управления и законодательства.

Царское правительство, не полагаясь только на избирательную систему, накануне открытия первой Государственной думы опубликовало новое Поло­жение о Государственном совете. По положению от 20 февраля 1906 г. Госу­дарственный совет преобразовывался фактически во вторую палату, стоящую над Государственной думой. Это было нарушением Манифеста 17 октября. Государственный совет стал верхней палатой парламента с правом вето. Им­ператор сохранил в своих руках всю полноту власти, правительство было от­ветственно только перед ним. Именным указом царь мог распустить Думу и назначить новые выборы. Он имел право принимать решения без ведома Думы. Поэтому форму правления в России нельзя назвать конституционной монархией. Это была «думская» монархия.

Резиденцией Государственной думы был Таврический дворец в Петербурге.

На выборах в первую Государственную думу победили кадеты (члены партии конституционных демократов, председатель С. А. Муромцев — кадет), которые имели 179 мест, или 37,4% (на июль 1906 г.). Большинство крестьян­ских депутатов вошли в группу трудовиков, которая от крестьян получила бо­лее 400 наказов к началу заседаний Думы. Центральным вопросом работы первой Государственной думы стал аграрный вопрос. На обсуждение Думы представили свои законопроекты кадеты, трудовики и эсеры (члены партии социал-революционеров).

Проект 104-х (трудовиков) предусматривал:

ликвидацию помещичьего землевладения и передачу земли тем, кто ее обрабатывает, т. е. крестьянам;

уравнительное распределение государственных, удельных и помещичь­их земель между крестьянами «по трудовой норме» или «по едокам»;

наделение землей должно было осуществляться крестьянскими общи­нами;

выкуп земель крестьянами не предполагался.

Проект 42-х (кадетов) предусматривал:

ограничение помещичьего землевладения; в собственности помещиков оставались только «образцовые хозяйства»;

передачу государственных, удельных и части помещичьих земель крес­тьянам в частную собственность за выкуп (операция должна была совершать­ся через Крестьянский поземельный банк);

ликвидацию общинных структур как сковывающих крестьянскую ини­циативу;

участие специальных земельных комитетов в передаче земли крестьянам.

Проект 33-х (эсеров) предусматривал:

ликвидацию помещичьего землевладения и «социализацию» земли;

уравнительное распределение земли среди крестьян без выкупа;

сохранение общины.

Представленные думскими фракциями аграрные проекты не могли устро­ить правительство, так как все они затрагивали интересы помещиков.

Еще до созыва Государственной думы царское правительство приняло ре­шение о ее роспуске в случае, если будет поставлен вопрос об отчуждении помещичьей земли. Назначенный председателем Совета министров И. Л. Горемыкин (1839—1917) относительно решения аграрного вопроса заявил, что отчуждение помещичьей земли недопустимо, крестьянство удовлетворения своих нужд должно ждать от правительства, а не от Думы.

Первая Государственная дума, поставившая вопрос о принудительном от­чуждении помещичьей земли, превращалась в революционную трибуну. И поэтому 9 июля 1906 г. Государственная дума была разогнана. Было объяв­лено о созыве второй Думы.

Роспуск Думы вызвал взрыв возмущения среди членов наиболее влия­тельных фракций — кадетов и трудовиков. В составе 230 человек они провели в Выборге конференцию, где приняли Выборгское воззвание, в котором при­зывали население страны к актам гражданского неповиновения в виде отказа от воинской службы, уплаты налогов и т. д., вплоть до созыва органа народ­ного представительства. Какого-либо серьезного значения это воззвание не имело, а сами бывшие депутаты были подвергнуты административным нака­заниям.

В выборах во II Государственную думу также приняли участие основные политические партии, в том числе и левые. Вновь, как и на первых выборах, лидирующее место заняли кадеты (председатель — Ф. А. Головин). Они изме­нили свою тактику и выступали за «мирную парламентскую работу», призы­вали «беречь Думу» и «не давать правительству повода для ее роспуска». Од­нако по-прежнему остро ставились аграрный вопрос и обсуждение бюджета государства на 1907 г. Не менее остро обсуждались и репрессивные меры пра­вительства, применяемые для подавления революционного движения. Эта деятельность шла вразрез с интересами власти, и та пошла на грубую прово­кацию, обвинив фракцию социал-демократов в подготовке государственного переворота. Дума была распущена 3 июня 1907 г.

Роспуск II Государственной думы и создание нового избирательного за­конодательства оценивается как государственный переворот, так как была нарушена ст. 86 Основ гражданского законодательства России. Однако поли­тическую жизнь государства было уже невозможно заморозить, и она разви­валась с учетом новых факторов — существования Государственной думы, политических партий, профессиональных союзов, общественных организа­ций различного толка и др.

III Государственная дума, по мнению властей, должна была полностью со­ответствовать государственной политике. По новому закону о выборах, один голос помещика приравнивался к 4 голосам представителей крупной буржуа­зии, 68 — мелкой городской буржуазии, 260 — крестьян и 543 — рабочих. Та­ким образом, выборы, проведенные по новому закону, качественно измени­ли и партийный состав Думы, обеспечив победу правых партий. Председате­ли Думы: Н. А. Хомяков (октябрист, 1907—1910); А. И. Гучков (октябрист, 1910—1911); М. В. Родзянко (октябрист, 1911—1912). Возник помещичье-буржуазный союз. Буржуазия, зависящая от царизма политически и экономи­чески, ставила целью разделить с ним власть. Николай II продемонстрировал единоличную власть самодержца, который «никому на свете в своих делах от­вету дать не должен». Оппозиционные правительству депутаты уже не состав­ляли большинства.

В III Думе сложилось определенное равновесие между правыми — черно­сотенцами (144 депутата), центром — октябристами (148 депутатов) и левыми фракциями, из которых наиболее значительной была фракция кадетов в со­ставе 54 депутатов. В деятельности Думы складывалась примерно следующая ситуация: правые поддерживали внутреннюю политику, но не одобряли ре­формы, левые и либералы старались противостоять реакции, но готовы были поддерживать преобразования, однако ни одна из группировок не могла са­мостоятельно обеспечить утверждение того или иного законопроекта. Поэто­му все решала позиция центра — октябристов. И с самого начала деятельно­сти Думы эта практика стала успешно осуществляться. Она получила название «октябристского маятника». Когда в Думе принималось решение реакционно­го характера, октябристы поддерживали монархически настроенных черносо­тенцев; когда же нужно было принимать законопроекты, связанные с эконо­мическими преобразованиями, октябристы образовывали левооктябристский блок и при голосовании получали большинство. Такая практика вполне устраивала правительство, и П. А. Столыпин был в состоянии проводить ту политику, какую считал нужной на настоящий момент.

Таким образом, в отличие от первой и второй дум третья Государственная дума была угодливой и преданной самодержавию. Ее реакционность прояв­лялась в поддержке правительственной политики, финансировании нужд по­лиции, жандармерии, в принятии антидемократического рабочего законода­тельства.

Третьеиюньский политический акт означал государственный переворот, обеспечивший сохранение за правительством подлинной власти в стране и Думе.

Оживление оппозиционной деятельности проявилось лишь в 1911 г., ког­да разразился конституционный кризис в связи с временным роспуском Го­сударственного совета и Думы, а также неудовлетворительной деятельностью последней. Однако выборы в IV Государственную думу, проведенные в конце 1912 г., лишь незначительно изменили ее состав. Были сохранены два большинства — правооктябристское и октябристско-кадетское. В это же время организационно оформилась новая партия — прогрессистов, которая высту-

пала за конституционно-монархический государственный строй, расшире­ние прав Государственной думы и ответственность министров перед ней. По­явление этой партии было шагом к объединению всех либеральных сил стра­ны. Председателем Думы стал М. В. Родзянко (октябрист, 1912—1917).

Начавшаяся в 1914 г. Первая мировая война временно притушила разго­равшееся оппозиционное движение в России. На совместном заседании Го­сударственной думы и Государственного совета 26 июля 1914 г. было заявлено об отказе от оппозиционной деятельности. Однако военные неудачи, рост стачечного движения и полная неспособность властей обеспечить управле­ние страной стимулировали активность политических партий и консолида­цию либеральных сил — прогрессистов, кадетов и октябристов. Либералы со­здали Всероссийский земский союз и Всероссийский союз городов, которые стали центрами либерального движения.

В августе 1915 г. на собрании Государственной думы был создан Прогрес­сивный блок, в который вошли кадеты, октябристы, прогрессисты, часть представителей национальных партий и три группы Государственного сове­та. Фактическим руководителем этого блока стал Я Я. Милюков. Это была попытка компромисса, которая предусматривала создание правительства «общественного доверия», куда входили бы и думские деятели. В условиях назревания общенационального кризиса в 1916 г. был поставлен вопрос о полной ответственности министерств перед Думой.

В феврале 1917 г. активизировались революционные выступления. Госу­дарственная дума потребовала отставки бездарных министров царского пра­вительства, создания «правительства доверия». 26 февраля после разгона де­монстрации царское правительство объявило о роспуске Думы. Но уже утром 27 февраля царское правительство было низложено, революция победила. Государственная дума, несмотря на запрет царя, заседала в Таврическом дворце. Перед ней встал вопрос: как реагировать на приближение восставших к дворцу. Депутат Думы А. Ф. Керенский вопреки мнению большинства де­путатов бросился с приветствием к восставшим. Этим он сохранил союз Думы с участниками революционных событий.