КАЛУЖЕНИН - прозвище Донского атамана Осипа Петрова, очевидно, полученное им по той причине, что он был выходцем из служилых полковых Казаков г. Калуги (См.ПЕТРОВ ОСИП). 41 страница

В этой книге Ф. уделяет внимание и Днепровским Казакам, которых ему в Москве представили, как Черкасов, наёмных солдат или "немцев". На московской службе в то время Поляков или Черкасов, которые живут под властью Поль­ши, было около четырех тысяч. При этомФ. объясняет, что он говорит о тех Черкасах, которые размещаются на юго-западном пограничье Вел. кня­жества Литовского. По его словам, они очень красивы и благородны в обхождении. Не­которые из них подданные польского короля и христиане.

ФЛИНТА — ружье или вин­товка.

ФОМИНЕЦ Андрей Нестерович (куб.) — род. 30 ноября 1901 г., ст. Екатериновской; участник борьбы за Казачью Идею. Обучался в станичной начальной школе, а от конца 1919 г. зачислен в кубанский Лейбгв. Атаманский дивизи­он. После ранения в бою на Черноморском побережье, эва­куирован в Крым. По излече­нии командирован в Уманский каз. полк и летом 1920 г. участ­вовал в десантной операции из Крыма на Кубань. Стал эмигрантом, первые годы про­живал в Югославии и от 1927 года состоял в организации КНОД, членом станицы имени А. И. Кулабухова.

Во время Второй Мировой войны Ф. поступил добровольцем в казачий полк Русского корпуса противников СССР, участвовал в боях и походах и, после поражения Германии, остался жить в Авст­рии, где состоит активным дея­телем национального округа и один год избирался его атама­ном.

ФОРМАвнешний вид, одежда установленная для лиц служащих в армии, в граждан­ских учреждениях, школах и т. п. В Русской армии Казаки всегда служили со своим соб­ственным обмундированием, которое вначале не отлича­лось от национального костю­ма, принятого в их частном быту. Но указом от 18 авгу­ста 1801-го года для Донских полков установлена специальная Ф., распространенная пос­ле и на все др. казачьи строе­вые и нестроевые формации. От этого времени Казаки дол­жны были приобретать на свои средства общеармейские головные уборы, мундиры, шинели и синие шаровары с лампасами. Исключение соста­вили Кубанские и Терские Ка­заки, для которых одежда кав­казских горцев, бешмет, чер­кеска, папаха и башлык были сохранены в качестве строевой формы.

ФОСТИКОВ Михаил Архипович (куб.) — род. 25 августа 1886 г., ст. Баталпашинской; сын вахмистра, генерал-лейте­нант. Через два года после окончания Ставропольской гимназии, из старших порту­пей - юнкеров Московского Александровского военного училища, в 1907 г. выпущен хорунжим в 1-й Лабинский ка­зачий полк. На Турецкий фронт Первой Мировой войны вышел в должности полково­го адъютанта. В 1916 г. коман­дирован в Академию Генераль­ного штаба и прослушал ее ускоренный курс. Возвратив­шись после революции и Ок­тябрьского переворота на Ку­бань, летом 1918 г. во время общего восстания Казаков, сформировал при отряде пол­ковника Шкуро 1-й Кубанский каз. полк, которым после ко­мандовал, находясь в составе 2-й Куб. каз. дивизии, а через год, уже в чине генерала, на­значен начальником той же ди­визии.

В 1920 г., при гибели остат­ков Кубанской армии, не эва­куировался в Крым, но скрыв­шись в горных станицах, объ­единил разрозненные отряды Казаков в повстанческую ар­мию и во главе ее до осени продолжал борьбу с красны­ми. Когда же под давлением их крупных сил был прину­жден к отходу, преодолел со своими партизанами горный перевал Псеашха и вышел с боем на Черноморское побе­режье. Здесь его отряд нашел временное пристанище в Гру­зии и вскоре был эвакуирован в Крым на прибывших оттуда судах. В армии Врангеля Ф. награжден "чином генерал-лей­тенанта и со своим отрядом в несколько тысяч бойцов зани­мал позиции у Сивашских озер. К морю он отступал пос­ледним в арьергарде армии, но успел погрузиться и отбыть на остров Лемнос.

Мужественный ген. Ф., получивший во время боев семь ранений и множество наград, умер эмигрантом 19 июля 1966 года в Белграде (Югославия). (По данным полк. Ф. Елисее­ва. Родимый Край № 67).

ФРОЛОВ Михаил Федорович (дон.) — род. 13 ноября 1897 года, ст. Новочеркасской; еса­ул, один из главных инициато­ров и основоположников эмиг­рантского Движения Вольных Казаков. После гимназии он сразу поступил в Новочеркас­ское казачье училище и окон­чив его, как смелый офицер, стал быстро продвигаться в чинах. В Русской армии и на фронте Первой Мировой вой­ны ему не пришлось быть дол­го, но в борьбе за Дон он прошел весь тяжелый путь побед и поражений.

Весною 1920 г. есаул Ф. состоял строевым помощником командира 42 Дон. каз. полка. Когда Донская армия начала отступление на Кавказ, этот полк оказался отрезанным от нее и присоединился к армии ген. Бредова, пробивавшейся на запад. Перед линией Поль­ского и Украинского фронтов, есаул Ф., также как и большин­ство офицеров и рядовых его полка, порешили не стремить­ся через Польшу в Крым к Врангелю, а остаться при Пет­люровской армии с тем, чтобы сообща с Украинцами и Поля­ками продолжать борьбу про­тив общего красного врага.

42-й полк стал называться Особым Донским каз. полком, а его нового командира, есау­ла Фролова, украинские шта­бы начали титуловать полков­ником. Полк вел бои с боль­шевиками еще несколько ме­сяцев и зарекомендовал себя особо стремительными конными атаками. После же того, как Поляки разгромили под Вар­шавой советские армии и за­ключили перемирие с РСФСР, небольшая Украинская армия, полк Фролова и армия Пермыкина (из одной русской ди­визии и двух — казачьих) 21 ноября 1920 г. должны были перейти польскую границу и там разоружиться.

Попав на положение эмиг­ранта, есаул Ф. несколько лет оставался в Варшаве, где по­решил продолжать борьбу на идеологическом фронте. В ее основу он полагал подготовку новой вооруженной борьбы, для дальнейшего осуществле­ния постановления Верховно­го Круга Дона-Кубани-Терека сб установлении Союзного Ка­зачьего государства.

В польских влиятельных кругах ему удалось найти со­чувствие этой идее. Он полу­чил денежную субсидию и пе­реехал в Чехию, где около не­го собралась инициативная группа из разных слоев ка­зачьей эмиграции, которая 10 декабря 1927 г. объявила прог­рамму, вновь возникающего, Вольно-Казачьего Движения. На регулярные субсидии поль­ского правительства, под сов­местной редакцией М. Ф. Фро­лова И. А. Билого, начал из­даваться журнал "Вольное Ка­зачество — Вильне Козацтво". Однако Ф. по нездоровью че­рез два года принужден был устраниться от всякого руководства. Он умер 11 июля 1940 года " Литомышле (Чехия),

ФРОЛОВЫ — 1) Василий Фролович, выборный Донской атаман в гг. 1717-1723; 2) Иван Иванович Наказный атаман из Казаков по назначению в годах 1735-1738; 3) Максим выборный Донской атаман в годах 1698 и 1710.

ФРЯГИ или ФРЯЗИ — у Русских старинное название Итальянцев, в частности купцов из Венеции или Генуи, проживавших на Дону и в Крыму.

ФУРМА — южный фрукт; сладкая и мучнистая темная ягода размером в вишню: внутри ее очень крепкая косточка в виде чечевицы. В казачьи края Ф. привозилась в сушеном виде.

Х

ХАБАЛОВ Василий Семенович (куб.) — рожд. 1870 г., генерал-майор. После Первой Мировой войны и борьбы за Казачью Идею, эмигрировал в Югославию. Умер 11 декабря 1934 г. в г. Крагуевац.

ХАБУР — багаж, дорожные вещи.

ХАДЖИЕВ Хан Резак Бек — родился 22 июля 1805 г. в Петроалександровске (Туркестан). Окончил Первый Московский кадетский корпус и в 1916 г. из Тверского кав. училища вышел в чине прапорщика в Забайкальский Нерчинский каз. полк. Вскоре, однако откомандирован в Текинский конный полк.

После того, как ген. Корни­лов был назначен Верховным главнокомандующим, Текин­цы были переведены в Могилёвскую ставку, а X, с сотней составляли его конвой во вре­мя пребывания на Московском Государственном Совещании. Когда же ген. Корнилова аре­стовали, Текинский полк стал нести караульную службу у Быховской тюрьмы, тайно ос­вободил его и сопровождал на Дон.

Здесь X. стал адъютантом ге­нерала Корнилова, сопровож­дал его в первом Кубанском походе и был непосредствен­ным свидетелем его гибели под Екатеринодаром. Генерал умер на его руках.

Возвратившись из Кубан­ского похода, X. отправился на родину, в Хиву, организовал там отряд и с ним продол­жал борьбу против большеви­ков. После ликвидации этого сопротивления, ушел в Пер­сию, через восточные страны добрался до Японии, а оттуда и 1923 г. переехал в Мексику, где и проживал до самой смер­ти. Написал и издал книгу "Великий Бояр", посвящен­ную воспоминаниям о генера­ле Корнилове.

Умер от сердечного припад­ка 20 мая 1966 года.

ХАДЖИ МУРАТ — кавказ­ский партизан, прославивший­ся в тридцатых годах нашего века. Окончил станичную шко­лу в ст. Бекешевской, а затем реальное училище. В 1920 г., после борьбы с красными, не сложил оружия, остался в го­рах Карачая и с небольшим от­рядом своих единомышленни­ков совершал террористичес­кие налёты на советские уч­реждения и отдельных пред­ставителей враждебной вла­сти. Благодаря поддержке ко­ренных жителей, это удавалось ему много лет. Но в 1938 году, при нападении на НКВД в гор. Ессентуки, он был ранен, от­стреливался до последнего патрона, потом бросился с кинжа­лом на окружавших его энкаведистов, схвачен ими и вско­ре расстрелян у подножия го­ры Машук. (А. Н. Козлов).

ХАЗЫВКА — в старину так называли крепостной посад, окраины городка.

ХАИТЬ — осуждать человека, хулить.

ХАКАН — главный титул казарских царей; его часто сме­шивают с восточным словом такого же значения "кахан" и "каган". Английский историк X. X. Хаворт обращает внима­ние, что титул X. имеет тот же смысл, что и норманский "гааконг" — великий государь.

ХАЛАБУТА — шалаш.

ХАЛЯВА — голенище сапога.

ХАЛЯВКИ — нижняя часть шаровар, штанины.

ХАПА (некр.) — лекарство.

ХАРИТОНОВ Григорий Ива­нович (дон.) — рожд. 1879 г., ст. Слашёвской; есаул. Приз­ван рядовым в Лейб-гв. Ата­манский полк и оставлен в нем вахмистром сверхсрочной слу­жбы. На фронте Первой Миро­вой войны заслужил "полный бант" Георгиевских крестов и медалей и произведен в чин прапорщика. После этого пе­реведен на службу офицером в армейский 6-й Дон. каз. полк. В годы борьбы за Дон также отличался особенной "добле­стью и награждён нескольки­ми чинами. Из Крыма раненым эвакуирован в Константино­поль, откуда по излечении вы ехал в США, где умер 14 фев­раля 1949 года.

ХАРЛАМОВВасилий Акимо­вич (дон.) — род. 1-го янва­ря 1875 г. в хуторе Кременском Усть-Быстрянской стани­цы; член Российской Государ­ственной Думы и председатель Донского Круга. Его родите­ли: хуторской атаман, уряд­ник Аким Михайлович X. и его жена Мария Яковлевна, урожд. Афанасьева. Начав образова­ние в Новочеркасском Духов­ном училище, X. продолжал его там же в Духовной семина­рии, в Московской Духовной академии и в Московском уни­верситете на Историко-фило­логическом факультете. В 1908 году он женился на дочери во­енного священника Любови Васильевне Предтеченской; в следующем году получил выс­шую оценку своего кандидат­ского труда, "Церковное уп­равление у Донских Казаков в ХVII-ХVШ веках" и возвратил­ся на Дон с законченным выс­шим образованием.

В Новочеркасске поступил преподавателем истории в женской гимназии, а одновре­менно состоял членом архео­логического общества и каж­дое лето вёл раскопки скиф­ских курганов на реке Миус. Предметы, обнаруженные при этом, передавал в Новочеркас­ский музей или пересылал в Московский музей истории, и археологии. Его статьи о результатах раскопок публикова­лись в Вестнике Археологического Общества. В 1906 г., при выборах в Пер­вую Государственную Думу, X. состоял "выборщиком" от сво­его округа и большинством го­лосов сам был выбран в члены Думы. При каждом новом со­зыве этого русского Народно­го Собрания, он переизбирал­ся опять, не раз занимал в Ду­ме пост председателя надпар­тийной казачьей фракции, хо­тя сам состоял в Конституци­онно-демократической Партии Народной Свободы (ка-де).

Во время Первой Мировой войны X. был одним из осно­вателей и председателем Доно-Кубанского Комитета Земско­го союза, который содержал несколько лазаретов на 18.500 коек для больных и раненых воинов. После революции 1917 года он назначен представите­лем русского Временного Пра­вительства в Закавказье. Оста­вался в Тифлисе на этом посту до октября того же года. То­гда же на Дону был членом Войскового Круга и избран де­путатом несостоявшегося Все­российского Учредительного Собрания. Возвратившись из Закавказья, X. как постоянный член Донского Круп, участво­вал в оформлении декларации, по которой Дон отказался при­знать власть Совета Народных Комиссаров и передал всю пол­ноту государственной власти своему избранному правитель­ству с атаманом во главе, X. принимал также участие в со­здании Юго-Восточного Союза и 20 октября 1917 г. избран председателем Объединенного правительства этой федерации. Во время атамана Краснова, когда Донской Круг вырабо­тал и утвердил проект консти­туции Всевеликого Войска Донского, он был его предсе­дателем. 13 июня 1919 г. состо­ял, также донским делегатом на трагической казачьей конфе­ренции в Ростове, а затем уча­ствовал в Южно-Русской кон­ференции Казаков и предста­вителей Добровольческой ар­мии в Екатеринодаре.

Будучи активным деятелем при создании независимой Донской республики и каза­чьей федерации Юго-Восточ­ного Союза, X. сохранял тес­ные связи с русской партией конституционных демократов и поневоле должен был следо­вать ее установкам. Два рода такой деятельности, совершен­но различной по идеалам, со­четать было невозможно. При­шлось проводить в казачьих правящих кругах партийные несбыточные мечтания, на ко­торых строилось и всё "Белое дело", и которые оказались ро­ковыми для дела Казачьего. Он был сторонником подчине­нии казачьих армий главному командованию Добровольче­ской армии и таким образом Казаки, для которых собствен­ные интересы стояли на первом месте, обращались в орудие русской Гражданской войны, на стороне не сумевшей при­обрести доверие у своего соб­ственного народа.

Летом 1920 г. X., по поруче­нию атаманов, посетил Париж и Лондон. Осенью того же го­да вёл переговоры в Варшаве о переброске в Крым, собрав­шихся в Польше, Казачьих полков.

После краха всех надежд и окончательной победы крас­ных ленинцев, X. выехал загра­ницу. Эмигрантом проживал сначала в Белграде, а затем в Праге (Чехия). Сотрудничал в парижской газете "Последние Новости" и редактировал жур­нал "Казачий Путь". Между 1924 и 1932 гг. был председа­телем Обще - казачьего Сель­скохозяйственного Союза, стал членом Ученого Совета при русском Историческом архиве чешского Мин. иностранных дел и читал лекции по истории в русском Пражском Парод-ном университете. Созданная Донским атаманом А. П. Богаевским Историческая Комиссия избрала его своим председате­лем. Эта Комиссия издала три тома "Донской Летописи", в которой собраны ценные мате­риалы по истории последней борьбы за Казачью Идею.

В 1944 г. X. лопал в Герма­нию, а оттуда переехал в Ар­гентину. Там снова принял дея­тельное участие в обществен­ной жизни. Казачий Союз в Аргентине и Антикоммунисти­ческий центр там же во мно­гом обязаны его организаци­онному опыту.

В. А. X. умер в Буэнос Айресе 13 марта 1957 г. от повреж­дений полученных в результа­те несчастного случая.

ХАРЛАМОВ Петр Капитонович (дон.) — рожд. 1906 года, ст. Бгорлыцкой; доктор филосо­фии. Попал заграницу в 1920 году вместе с эвакуированным Донским кадетским корпусом, будучи его учеником. В 1930 году кончил Юридический фа­культет Белградского гос. уни­верситета в Югославии, после чего получил стипендию для прохождения наук в Римском университете. Здесь приобрел ученую степень доктора философии. Начиная с 1932 г. сотрудничал в различных науч­ных институтах, совершенству­ясь в парапсихологии, т. е. в проблемах "надсознания", пси­хологии сверхъестественного во время Второй Мировой войны настойчиво отстаивал казачьи интересы в политиче­ских учреждениях Германии и попал в немилость Гестапо. После войны переехал в Уру­гвай. В 1955 г. опубликовал ис­следование "Введение в пара­психологию" под псевдони­мом "Д-р Педро ди Капитане", издал также брошюру "Каза­ки" и неоднократно печатался в казачьей прессе. Знает десять языков и служит в официаль­ном учреждении Уругвая.

ХАРУНКА — знамя, хоругвь.

ХАЧКО Ефим (терск.) — рожд. 1900 г., ст. Боргустанской; мл. урядник и участник борьбы за Казачью Идею. Воспитанный в. дедовских заветах, не смог примириться с чуждой Каза­кам властью советов; в 1921 г. мобилизован в Красную армию для службы на западном пограничье и вскоре ушел в Польшу вместе с остальными Казаками своей сотни; остался в эмиграции. Умер в ноябре 1923 года по причине несчастного случая, погребен в Волковыске (Западная Белорусия).

ХВАЛИССКОЕ или ХВАЛЫНСКОЕ МОРЕ— древнее назва­ние Каспийского моря.

ХВОРОСТЬ— болезнь; отсюда хворый — больной.

ХИСТ— ловкость, сноровка.

ХИТНУТЬСЯ— пошатнуться.

ХЛУПЬ— крестец у птицы.

ХЛЫНЕЦ— бродяга.

ХЛЮСТ— пройдоха.

ХМЕЛЬНИЦКИЕ— старый род из Запорожских Казаков, получивший от польского ко­роля шляхетское достоинство. Польский историк К. Шейноха говорит, что X. имели право печататься гербом Хабданк. Во время пребывания в Крым­ской орде этот род, очевидно принял магометанство. В актах Посольского Приказа сохрани­лись записи переговоров с литовскими послами в апреле и мае 1651 г. Эти послы утверж­дали: "Да он же, Хмельницкий, к султану писал, что он исста­ри от отца и от матери веры не христианской, но басурман­ские". В доказательство своих слов они представили копии грамот, очевидно полученные изКонстантинополя, "которые привез от гетмана казацкого Хмельницкого гонец турский в Царьгород к везирю и к царю турскому января в 29-й день 1651 г.". Здесь в одной из ста­тей Хмельницкий говорит о се­бе, "что он имеет Магометов закон, а не греческий, и при­казал ему про то отец его при смерти, чтоб тот Магометов за­кон он имел и держал" (Акты Посольского Приказа, Сноше­ния России с Польшей, кн. 80, лист 363).

ХМЕЛЬНИЦКИЙ Богдан Зиновий — род. в 1593 г.; Днепровский Казак, гетман Войска Запорожского иобеих сторон Днепра. Происходил из казачьего рода, получившего от польско - литовского короля шляхетское достоинство. Польский историк К. Шейхона говорит, что X. имел право печататься значительным в геральдике гербом "Абданк". Имеются также указания, что его недалекие предки перекочевали из Крымской орды к границам Вел. кн. Литовского, будучи магометанами. Иначе говоря, его род принадлежал к тем Ордынским Казакам, которые, состоя при ханах, стали исповедывать их веру, а уйдя от них, хотя и возвратились формально в христианство, тайно оставались адептами Магомета.

Вместе с тем X. был наделен двумя именами "Богдан Зиновий — и этот факт наводит на мысль, что он в детстве, действительно, не принадлежал к Православной Церкви, т. к. у православных обряда конфирмадии не существует и обычая давать детям второе имя нет.

По всем вероятиям, он был во младенчестве крещён в церкви католической или униатской.

В юные годы X. обучался в католических школах, стал по тому времени человеком образованным, говорил по латыни, как многие польские шляхтичи, знал также польский и турецкий языки. Ему очень рано поручалось командование крупными походными отрядами. Так весной 1620 г. он стоял во главе морского похода, вел десять тысяч Казаков и потопил с ними 12 турецких военных кораблей. Но в ноябре того же года, при разгроме польской армии под Цецорой в Молдавии X. попал в плен к Туркам. Тогда же был убит его отец, сотник реестровых Казаков, занимавший одновременно почётную и ответственную должность чигиринского подстаросты. По польским данным, именно благодаря знакомству с основами магометанской религии будущий гетман пользовался в плену относительной свободой и до выкупа за два года успел приобрести дружбу некоторых лиц из турецко-татарской знати.

Возвратившись, наконец, из плена, X. был выбран на должность Войскового писаря Гетманщины, но и тут он не раз командовал крупными силами. Он был известен и при королевском дворе, как храбрый воин и мудрый муж совета. Особым доверием он пользовался у королевича Владисла­ва, с которым совершил не мало походов на Москву. От 1631 года, по смерти отца Сигизмунда Третьего, Сейм провозгласил королем Владислава, и этот момент использовали его старые боевые сподвижники. X. состоял в делегации на коронационные торжества. Казаки обратили внимание нового короля на беззакония, которые совершаются по попустительству магнатов их приспешниками в областях казачьего Поднепровья.

Через пять лег X. снопа состоял в старшинской делегации, прибывшей в Варшаву поздравить короля с тезоименитством и возобновить жалобы на притеснения.

Король выслушал их сочувственно и издал универсал, подтверждающий казачьи права, а "при отпуске, одаривши каждого, изустно им объявил, что ныне по сей привилегии, по-прежнему можете себе Хетмана поставить, и при своих правах и вольностях крепко стоять, не отдавая себя оным панам в попрание, защищаясь оным и прежними правами. А естьли паны польские или дозорцы тех привилегиев не послушают, то имеете мушкеты и при боку сабли: оными можете защищать, от Поляк повреждаемые права и вольности" (Ригельман).

Такие слухи ходили и но шляхетским диорам. Шли раз­говоры, что Король прибли­жает к себе Казаков с тем, что­бы при их помощи принизить значение самой "шляхетской нации". Когда Владислав IV запроектировал поход на Ту­рок и Татар, стал увеличивать число наемных полков, а X. выдвинул кандидатом на пост казачьего гетмана, заговори­ли, что у короля совсем другие цели, что он опираясь на эти кадры думает ограничить "зо­лотые вольности" шляхты. Ма­гнаты запротестовали и поход на Турцию остался без выпол­нения.

Казаки же думали, что ко­роль и сам много страдает от магнатских своеволий, что он считает казачьи жалобы заслу­живающими внимания, но по­мочь ничем не может, так как должен поневоле соглашаться с желаниями той самой шлях­ты, которая чинит Казакам не­справедливости, не ценит ка­зачьих заслуг перед государ­ством и не признает равными себе даже тех Казаков, кото­рых высоко оценил король. Наоборот, именно эти вызыва­ли самую большую неприязнь магнатов, особенно, если не умели склонять перед ними не­покорные головы.

Между тем, X. не сидел без дела. Как владелец земель при отцовском хуторе Субботове, он основал на них слободу за­селив ее Украинцами, вывезен­ными с запада; как военный, отозвался на призыв француз­ского принца Конде; на по­мощь ему в борьбе с Испанией навербовал 2.500 Казаков на­ёмного войска и в 1645 г. не­которое время пребывал с ним во Франции. Его незаурядная и деятельная натура постоян­но находила применение сво­им силам. Его современник Пьер Шевалье, наезжавший из Франции в Польшу и опубли­ковавший много сведений р Казаках, говорит, что X. счи­тался одним из наиболее влия­тельных представителей Вой­сковой старшины, бывал пред­ставителем Казаков на Посоль­ских Сеймах и назначался от правительства генеральным ко­миссаром по казачьим делам.

Но обличенный доверием "товариства" и ценимый коро­лем Казак, он во мнении поль­ской украинской администра­ции, и в том числе и в глазах местного удельного владыки Ал. Конецпольского оставал­ся участником подозритель­ных проектов короля, бунтов­щиком и вожаком казачьей "черни", ежечасно готовой вы­ступить против власти новых хозяев "Пустыни Наднепрянской". Ему часто приходилось переносить несправедливости и унижения от местной власти, но X. оставался верным под­данным Владислава и хотел одного: "только бы он и Каза­ки оставались свободными и жили при вольностях своих, которые им от королей, пред­ков его, дозволены" (Ригель-ман).

Пришел, однако момент, ко­гда личные обиды взяли верх над его доброй волей и лояль­ностью по отношению к коро­лю и государству. Пришли ос­корбления и насилия, которые невозможно уже было вынести.

В его отсутствие подстароста Чаплинский напал со своими людьми на мирный Субботов, разграбил его, а основанную там слободу отобрал в пользу владений староства. Жалобы на это самоуправство Конецпольский принял холодно и от­ветил: "Казаку не полагается заселять слободы".

Не нашел X. справедливости и у короля. Тот ответил, что сенаторы ни в чём не покорим его воле. Возвратившись из Варшавы и Чигирин, X. как то воскликнул с возмущением: "Еще казачья матка жива! Чаплинский не все забрал, шашка моя в моих руках".

Узнав об этом смелом вызо­ве, Конецпольский приказал арестовать Хмельницкого, Чап­линский же не довольствуясь этим, насильно опозорил и убил его жену, а одного из сы­новей приказал своим гайду­кам избить на рынке до полушерти.

Подобных злодеяний не смог бы перенести и самый верный подданный. Чаша переполнилась. Не ожидая возмездия Чаплинскому и Конецпольскому в нормальном судебном порядке, X. порешил, что настало время искоренить насилия при помощи казачьего оружия.

Освободившись из тюрьмы, X. 7 декабря 1647 г. ушел на Низ, к Сичевикам, а оттуда отправился в Крым, искать •поддержки своим замыслам. Там он нашел полное сочувствие. Хан обещал ему помочь в войне с Речью Посполитой чтобы изгнать Поляков, с тек земель, от которых Крым еще до сего времени не отказался. За эти земли и возникла Казачье-польская война, во гла­ве которой на протяжении ше­сти лет стоял X. Начавши ее, после основательной подготовки, в апреле 1648 г., Каза­ки вели ее много лет с пере­менными успехами и с времен­ными перерывами. Под знаме­нами Х-цкого кроме Казаков, коренных жителей края, часто собирались десятки тысяч пе­реселенных сюда, помещичьих крестьян. Казаки и их атаманы становились начальниками я руководителями восстающих Украинцев. Они вооружали их, вели в бой, но не всегда могли направить их действия в рус­ло казачьих военных тради­ций. Поэтому война стала не­померно кровавой и жестокой. Будучи прославленным вои­ном, X. оказался таким же пре­красным организатором и муд­рым политиком. Его первона­чальное выступление было вы­звано личными обидами, но он понимал, что ему придется ру­ководить борьбой за восста­новление попранных прав ка­зачьего населения края, стать мстителем и за национальные обиды всех Днепровских Ка­заков. О целях своего выступ­ления он ясно сказал польским послам в Переяславе 20 фев­раля 1649 г. Приняв королев­скую грамоту, обещавшую ему полное прощение всех вин, увеличение реестра, возрожде­ние всех старых прав и вольно­стей запорожских, при его же главенстве над Гетманщиной, свободу для исповедания православной веры и т, п., X. вы­разил свою благодарность ко­ролю, но тут же заявил, что сам он ничего не может окон­чательно постановить, "пото­му что войско не в сборе, пол­ковники и старшины далеко. Без них же, — сказал он, — я ничего не смею делать. Это бы угрожало моей жизни. А кто­му же яне получил справедли­вого удовлетворения за дейст­вия Чаплинского и Вишневецкого. Первого мне должны вы­дать, а второго наказать, потому что кровь льется, и весь этот хаос происходит только по их вине. Виноват в этом и пан Краковский (Н. Потоцкий), т. к. меня преследовал и мне пришлось спасаться в днепровских ущельях. Да только этот уже получил то, чего искал. Виноват, и хорунжий (А. Конецпольский) т. к. отобрал От меня отцовщину, а земли Украины раздавал подлым зах­ватчикам, которые заслуженных для Речи Посполитой героев, обращали в своих холопов, обдирали их, бороды им вырывали, в плуги запрягали. Но только он не так виноват, как те первые два и ничего со всего этого не будет, пока од­ного из них не обвинят, а дру­гого сюда не пришлют. Иначе, или мне с Войском Запорож­ским придется пропасть или земле ляшской сгинуть, со всемисенаторами, дуками, кро­ликами и шляхтой".

Под руководством Х-цкогр сборная армия из Казаков, Та­тар и Украинцев нанесла поля­кам решительные поражения на Желтых Водах, под Корсунем и Пилявцами. Грозило им то же и под Зборовом, когда король, спасаясь от плена, дол­жен был согласиться на особый договор с Казакамц и Татара­ми (см. Зборовский договор);

По этому поводу проф. В. О. Ключевский говорит: "Ус­пехи Богдана превзошли его помышления: он вовсе не ду­мал разрывать с Речью Посполитой, хотел только припуг­нуть зазнавшихся панов, а тут после трех побед почти вся Малороссия очутилась в его руках". Всё же точное выпол­нение статей Зборовского договора могло бы угасить вза­имное озлобление и привести к миру, Казаки и Татары были бы удовлетворены. Но Поляки считали его вынужденным, а украинских крестьян он не ка­сался совершенно. Их местные бунты не прекращались, умиротворение края не приходи­ло. Не сдавался и X., хотя по­нимал, что его разношерстная армия не справится с силами объединенного Польско-Ли­товского королевства, не скло­нявшего оружия и перед бо­лее мощным противником. А бескорыстной помощи ожи­дать было не от кого. Потен­циальные союзники, Турция и Крым, соблюдали только свои интересы, требовали подчинения воле султана, а разделять горькую участь его поддан­ных-христиан Казаки не жела­ли. С другой стороны и сожи­тельство с Поляками, после всех ужасов взаимного истреб­ления, представлялось Каза­кам тоже немыслимым. Они стали склоняться к мысли, что лучше всего искать покрови­тельства в Москве, у царя еди­новерной страны. X. знал о та­ких настроениях. Сознавая не­избежность дальнейшей вой­ны, он намекнул царскому послу, что в случае неудачи хотел бы отдать край под покрови­тельство московского госуда­ря. В Москве эту мысль приня­ли сочувственно, царь поддер­живал с гетманом неизменно благожелательные отношения и на словах выказывал Каза­кам свое расположение. Но с помощью он не спешил, а го­да через два, когда Казаков постиг ряд неудач, из Москвы пришло предложение гетману со всем поиском переселиться на просторные и изобильные земли по рекам Донцу, Медве­дице и другим угожим местам. Мало этого, в феврале 1651 г. Земский Собор высказал го­товность принять гетмана со всем Войском Запорожским "под государеву высокую ру­ку" .