Возрождение в Германии и Нидерландах 6 страница

Сложную, многоплановую структуру романа «Собачьи годы» можно условно свести к двум основным сюжетным линиям, в гротескное сплетение которых вовлечены горожане и крестьяне, интеллигенты и предприниматели, крупные промышленники, политики и даже сам Гитлер. Автор пародийно выворачивает наизнанку предысторию и реалии фашизма, мастерски соотнося собачью жизнь людей и роскошное житье собаки фюрера. Центральными героями одной линии являются друзья-враги полукровка Эдди Амзель (долгое время не знавший, что его отец – еврей) и шаржированно мрачный тугодум Вальтер Матерн. Человек незаурядных художественных способностей, Амзель специализировался на изготовлении огородных пугал. Вначале он их наряжал в исторические одежды, а потом в порыве «реалистического» осовременивания и в коричневую униформу, за что и подвергается совсем не шуточной экзекуции. Другая сюжетная линия разворачивается вокруг подаренного Гитлеру жителями Данцига пса, ставшего любимцем фюрера в силу того, что имел незапятнанную родословную – принадлежал к чистейшей расе. Не менее сатирически представлена и послевоенная действительность с ее «экономическим чудом»: сменились правители, но в общем-то остались прежние хозяева, умеющие выдавать за свои заслуги сделанное руками и умом простых тружеников.

Литература США

Как и для других союзников, победа над фашизмом во второй мировой войне для США была событием эпохальным, открывающим новые перспективы общественно-экономического развития. Вместе с тем, если для Европы на первых порах важнейшей проблемой явилась ликвидация тяжелейших последствий гитлеровской агрессии, Америка позволила себе совершенно иные приоритеты. Набравшая исключительную мощь за счет военных поставок и минимальных потерь, она начала стремительно утверждать свое верховенство в экономической и военно-политической стратегии мирового развития. Во многом преуспев в этом как и в формировании потребительского общества внутри страны, правящая элита США присвоила себе право высокомерно поучать других, навязывать им собственные стандарты во всех областях жизни. Объявив сферой своих интересов всю планету, она как-то упустила, что не все так идеально сбалансировано в выдаваемом за образцовое обществе американской демократии, что постоянно нарастает напряжение не только в отношениях с внешним миром, но и внутри далекого от консолидации социума. Как результат, активизация антивоенных, гражданских движений, нарастающая конфронтация правящих партий, очевидное падение авторитета страны на международной арене.

Литература, изначально не склонная принимать на веру официальную риторику, в том числе и о состоявшемся обществе всеобщего благоденствия, исключительно благородной миссии США в мире и враждебности любого инакомыслия, в этой ситуации просто вынуждена проводить собственное «частное расследование». И наилучшим выражением любви к своей Родине, даже если это кому-то покажется непатриотичным, американские писатели считают выявление правды о реальном положении дел доступными только искусству способами. Разнохарактерность мировоззренческих установок и художественных решений дает нам основание выделить несколько существенных для национального литературного процесса тенденций. Экспериментальной, бунтарской направленностью отличается творчество битников (Д. Керуак, А. Гинзберг, У. Берроуз, Г. Снайдер, Г. Корсо). Остро сатирическим пафосом характеризуются своего рода антиутопии «черного юмора» и научной фантастики
(К. Воннегут, Д. Хеллер, Д. Барт, Р. Брэдбери, А. Азимов, Р. Шекли). Значительное место занимает литература мультикультуризма, межрасовых отношений (Р. Эллисон, Д. Болдуин, Э. Колдуэлл,
У. Стайрон, Ш. Грау, Т. Моррисон, Л. Силко). Под разным углом зрения, но в равной степени тревожащими писателей оказываются проблемы человека на войне, молодежной, интеллектуальной жизни страны (Н. Мейлер, Д. Сэлинджер, Д. Апдайк, С. Беллоу). К традиционной манере письма обращаются «новые реалисты», или «минималисты» (Р. Карвер, Д. Дидион, Б, Мейсон, Э. Тайлер). В творчестве ряда писателей сказывается влияние поэтики постмодернизма
(Т. Пинчон, Д. Барт, Д. Бартельми, Д. Гарднер, Э. Доктороу).

Джек Керуак (1922–1969) не принимал традиционные нормы морали и быта, видел нераздельными жизнь и творчество, отстаивая право быть человеком-художником в обновленном, эстетически организованном мире. Современный кочевник, не бунтующий, но отстаивающий свой образ жизни, что и являлось сущностью битничества, он прожил лучшие дни в дороге, познавая себя и встреченных на пути людей, экспериментируя в способах переноса увиденного и прочувствованного в свои предельно искренние произведения. Автор романов «Город маленький и город большой» (1950), «Сатори в Париже» (1965), Керуак наиболее известен битническим циклом «Легенда о Дюлузе»: «На дороге» (1957), «Бродяги Дхармы» (1958), «Подземные люди» (1958), «Доктор Сакс» (1959), «Одинокий путник» (1960), «Большой Сюр» (1961), «Безутешные ангелы» (1965). Заслуживают внимания сборники ритмизованных рассказов и стихотворений «Блюзы Сан-Франциско – 79 хоров» (1954), «Блюзы Мехико» (1955), эссе «Битифик: происхождение бит-поколения» (1959), «После меня – потоп» (1969).

Рукопись путевых зарисовок «На дороге» представляла собой свиток тридцатиметровой длины, где в текстовом потоке в 120000 слов использован практически единственный знак препинания – тире. По мнению автора, это придавало написанному сходную с жизненной энергию, импровизационную свободу. В книге, которую весьма условно называют романом, Керуак под именем Сэла Пэрадайза ведет подробный рассказ о своем автомобильном путешествии по стране в обществе легенды битнической богемы, мудреца и гедониста Нила Кэссиди (здесь он назван Дином Мориарти). Многоцветье жизни на дороге, оптимистические уроки Дина то помогают писателю Сэлу, разуверившемуся во всем цинику, ощутить радостно-романтическое чувство свободы, то снова ввергают в тоску и разочарование. Автор талантливо передает трагическое состояние человека, которому мир может казаться и широко распахнутым добру и красоте, и суженным до тесной коробки автосалона. Путешествие в пространстве становится паломничеством в глубины собственной души, непостижимые обыденному, не знающему прелести новых горизонтов уму.

Рей Дуглас Брэдбери (р. 1920) – один из тех современных писателей, в научно-фантастических произведениях которых человек предстает соотнесенным со всей эволюционирующей Вселенной, которые открыли в этом жанре возможность сказать о нем то, что нельзя выразить как-либо иначе. Романы «451° по Фаренгейту» (1953), «Вино из одуванчиков» (1957), «Чувствую – зло грядет» (1962), «Смерть – одинокое занятие» (1985), «Зеленые тени, белый кит» (1992), повесть «Канун Всех Святых» (1972), сборники новелл «Марсианские хроники» (1950), «Страна вечной осени» (1955). Дань уважения предшественникам и учителям он отдает в своеобразных литературных портретах «О скитаниях вечных и о Земле» (1950), «Машина до Килиманджаро» (1965), «Попугай, встречавшийся с Папой» (1972), «Дж. Б. Ш. – Пятая модель» (1976), «Последние почести» (1994). Книги эссе («К берегам метафоры», 1999) и стихотворений («Когда слоны в последний раз во дворике цвели», 1973), пьесы, киносценарии.

Писатель гордо называет себя «выпускником библиотек», и на протяжении всей жизни стремится всесторонне раскрывать особую миссию искусства слова в становлении и сохранении человеческого в человеке. Можно сказать, что книга является главным героем романа «451° по Фаренгейту», через отношение к которой и познается реальная сущность действующих лиц, их мировоззренческих принципов. Заглянув в не очень далекое будущее, Р. Брэдбери дает сатирическую картину мира роботов, тотальной слежки, бытовой и духовной унификации. И в дополнение ко всему мира, в котором уничтожаются книги как источник противоречий, любознательности, разномыслия. Их заменяют радиопередачами, телепрограммами, сокращенными пересказами классики, где «Гамлет» Шекспира излагается всего на одной страничке. Меньше текста, больше картинок, занимательных комиксов. Дома строятся из негорючих материалов, поэтому пожарники переквалифицировались в мастеров поиска и сжигания книг. Однако даже они не все оказались такими рьяными служаками, как брандмейстер Битти. Симпатии автора на стороне других, не поддавшихся стандартизации, презираемых и преследуемых. Их осталось совсем не много, но они хранят память о свободе воли и совести, гуманистической ценности художественного слова, для них важнейшим является не столько то, как делается что-нибудь, сколько для чего и почему. Именно их позиция помогает центральному персонажу, вначале тоже бездумному поджигателю, Гаю Монтэгу оказаться с теми, кто после ядерной катастрофы будет отстраивать не технократическую цивилизацию на основе великих книг, сохраненных в памяти выживших людей. Писатель верит в человека, но вместе с тем предупреждает о возможных последствиях нарастающей бездуховности, деления общества на узкий круг процветающей элиты и «мир масс», ориентированный на удовлетворение лишь самых примитивных потребностей.

Курт Воннегут (1922–2007) в предельно заостренной сатирической форме «черного юмора» изобличает «машинопоклонников», утвердившееся мироустройство, при котором технический прогресс не сопровождается социальным и нравственным совершенствованием. Он называл писателей «эволюционными клетками общества», назначение которых – нащупывать и вводить в обиход новые идеи в оболочке невероятного вымысла. Романы «Механическое пианино» (1952), «Сирены Титана» (1959), «Колыбель для кошки» (1963), «Бойня номер пять, или Детский крестовый поход» (1969), «Завтрак для чемпионов» (1973), «Балаган» (1976), «Вечный узник» (1979), «Малый Не Промах» (1982), «Времятрясение» (1997), сборник эссе «Вербное воскресенье» (1981).

Роман «Колыбель для кошки» показывает, насколько трудноуловима грань между присущей каждому писателю творческой фантазией и научно-фантастическим вымыслом. Автор, вроде, хочет просто взглянуть, чем же занимались американцы 6 августа 1945 г., когда американцы же подвергли атомной бомбардировке Хиросиму. А под именем Феликса Хониккера в центр внимания он ставит ученого-физика, одного из создателей того сверхнового оружия. Оказывается, все очень мило провели этот день, а Хониккер даже беззаботно играл с маленьким сыном в кошкину колыбель. Работа завершена успешно, можно и отдохнуть под чистым небом. Эта шокирующая несовместимость жуткой трагедии тысяч безвинных людей и самодовольной отрешенности ее виновников несет в себе мощнейший нравственно-психологический посыл читателю, заставляет по-новому взглянуть на успехи современной цивилизации. Человечество не заметило, как стало заложником тотального научно-технического бума, безликого и безжалостного. Предельно язвительное изображение ученых наводит на мысль о фантастических космических пришельцах, намеренно ведущих землян к самоуничтожению. Вот и младший сын Хониккера говорит, что люди совсем не интересуют его отца, ведь они – не по его специальности. Чего же стоит тогда подобная специализация, отнимающая у человечества огромные средства и совершенно ему чуждая, если не враждебная.

Джером Дэвид Сэлинджер (р. 1919) многими критиками называется «этическим реалистом» за его пристальное внимание к нравственной проблематике, и особенно, к нарастающей надломленности во взаимоотношениях между взрослыми и детьми. Он не приемлет того, что современное американское общество затерялось в тумане ложных представлений о своей роли в мире, о ценностных критериях в жизни вообще и во внутрисемейных отношениях в частности. Однако писатель не теряет надежды на изменение ситуации, верит в возможность духовного развития через религиозные искания, обращение к опыту индуизма и дзэн-буддизма. Роман «Над пропастью во ржи» (1951), повести «Выше стропила, плотники!» (1955), «Симор: Введение» (1959), «Френни» (1961), «Зуи» (1961), «Хэпворт 16, 1924» (1965), новеллы.

Жанровая специфика романа «Над пропастью во ржи» предопределена монологом-исповедью подростка Холдена Колфилда, в рождественские дни оказавшегося в весьма затруднительном положении. Очередное изгнание из престижной школы, боязнь объяснения с родителями предельно обостряют копившуюся озлобленность по отношению ко всему миру, как ему видится, тупому, эгоистичному, фальшивому. Таковы учителя, таковы родители, таковы соученики, при нелестных характеристиках которых он не стесняется в выборе слов. И все же есть одна по-настоящему близкая ему душа – маленькая сестренка Фиби – привязанность к которой делает осмысленнее и светлее его нескладную жизнь. Более того, постепенно он утверждается в убеждении сделать все возможное, чтобы уберечь Фиби, других детишек от заготовленного и им повторения собственной участи, от падения в пропасть. Автор намеренно обходит вопрос каких-либо практических шагов в этом направлении: ему куда важнее привлечь внимание к нравственному выбору Холдена, решительному отказу от холодного прагматизма родителей. И уже совсем не юношеским максимализмом навеяно его возмущение тем, что взрослые «сходят с ума» по автомобилю, дарят ему заботу, внимание, любовь и совершенно лишены этих чувств по отношению к детям. По-своему развивая тему одиночества, писатель в этом романе внимательно отслеживает не только глубинные первопричины индивидуального бунтарства, но и духовные основания для совместных поисков путей к единению.

Джон Апдайк (р. 1932) считается одним из продолжателей реалистических традиций, мастером разностороннего освещения неброской повседневной жизни среднего американца. Вместе с тем, его герои всегда оказываются в напряженнейших ситуациях, поскольку, как считает автор, вполне устроенный человек – это вовсе и не личность: Адам до грехопадения – всего лишь обезьяна. Не случайно поэтому его особое внимание привлекает молодежь, у которой есть шанс не повторять ошибок предков. Романы «Ярмарка в богадельне» (1959), «Кролик, беги» (1960), «Кентавр» (1963), «Пары» (1968), «Кролик исцелившийся» (1971), «Давай поженимся» (1976), «Кролик разбогател» (1981), «Иствикские ведьмы» (1984), «Версия Роджера» (1986), «Кролик на покое» (1990), «Когда цветут лилии» (1998), повесть «Ферма» (1965). Сборники рассказов «Та же дверь» (1959), «Голубиные перья» (1962), «Музыкальная школа» (1966), «Музеи и женщины» (1972), «Вопросы» (1979), «Непосильный маршрут» (1979), книги эссе «Вблизи от берега» (1984), «Самосознание» (1989), стихотворения, пьесы, сочинения для детей.

Многоплановость романа «Кентавр» обусловлена не только спряжением реального, мифологического, фантастического, легендарного пластов. Особо значимыми оказываются постоянное смещение акцентов повествования, непростая соотнесенность утверждающего и критического начал, все нарастающий контраст действительного и воображаемого. Один из главных персонажей романа учитель естествознания Джордж Колдуэлл постоянно пребывает в двоемирии своего незадавшегося земного существования и возвышенно-героической ипостаси мифологического кентавра Хирона. Эти же свойства он распространяет и на окружающих, представляя сына Питера – Прометеем, директора школы Зиммермана – Зевсом, учительницу физкультуры Веру Гаммел – Венерой. Искренний, мягкий, бескорыстный он хотел бы видеть таковыми и других, только тем, поглощенным элементарной прозой жизни, не до его метаний и сантиментов. Чудаковатый, непрактичный, растерявшийся, он все менее нужен здесь и все очевиднее растворяется в «спасающем» от земных невзгод ирреальном идеале. Писателю, конечно же, жаль, что оказываются невостребованными лучшие качества Колдуэлла, но вместе с тем он явно иронизирует над пассивностью, беспомощностью героя, его настроем сбежать от трудностей в мир фантазий, выдавать желаемое за действительное. И как отец выглядит несостоятельным Кентавром, так и его сын далек от Прометея. Вероятно, роман потому остается актуальным и сегодня, что не выстраивает лишь черно-белую альтернативу, в то же время ориентируя быть одинаково строгими в исходных критериях и самооценок, и осмысления взаимоотношений с внешним миром. Человек рождается земным существом, и как бы это ни было трудно, ему именно в этом качестве суждено обустраивать жизнь вместе с себе подобными.

Литература латиноамериканских стран

Заявившая о себе как о литературном континенте еще на рубеже XIX–XX веков, во второй половине прошлого столетия Латинская Америка утвердилась как один из наиболее динамично развивающихся центров современного искусства слова. Подтверждением тому служит и знаменитый «бум» латиноамериканского романа, и четыре лауреата Нобелевской премии по литературе, и плодотворная дифференциация, национальная самобытность художественных процессов в каждом из двадцати государств. Открытые вызовам нашей эпохи, сложному взаимопересечению общемировых, латиноамериканских и национальных проблем, практически все страны переживают бурные трансформации в социально-политической, экономической, культурной сферах, накладывающие особый отпечаток и на творческие решения писателей. Причастность к художественным поискам мировой литературы, языковые эксперименты, социально-политическая ангажированность, мультикультурализм, по-своему реализуются в произведениях каждого из них, делая особенно трудными выявление разделительных границ и типологических сближений, выработку строгих научных классификаций. Вместе с тем, сегодня уже очевидно, что нельзя и далее рассматривать впечатляющие достижения латиноамериканских авторов лишь через нивелирующую и во многом искажающую реальное положение дел призму будь-то магического реализма, будь-то нового романа. Не претендуя на отражение в пределах компендиума всего многообразия художественных тенденций и творческих индивидуальностей, мы бы хотели привлечь внимание к безусловно значимым и получившим признание. Политический и социально-психологический роман (М. Отеро Сильва, Ж. Амаду, М. Бенедетти, А. Мутис, С. Рамирес). Неоднозначные варианты магического реализма и индихенизма (Д. Агилера Мальта, М.А. Астуриас, А. Карпентьер, Х.М. Аргедас, Х. Рульфо, М. Скорса). Экзистенциально-философски ориентированные писатели (Э. Маллеа, Х.К. Онетти, Э. Сабато, О. Пас). Течение симультанизма, или тотального романа (А. Роа Бастос,
Г. Гарсия Маркес, К. Фуэнтес, М. Варгас Льоса, М. Пуиг, А. Брайс Эченике, Х. Лесама Лима, Х. Бальса, Ф. дель Пасо). Своеобразная ветвь постмодернизма (Х.Л. Борхес, Х. Кортасар).

Хорхе Луис Борхес (1899–1986), аргентинец, начинавший свой творческий путь в русле сюрреализма, неизменно сохранявший интерес к художественному эксперименту, считается одним из основоположников постмодернизма. Книги стихотворений «Смерти Буэнос-Айреса» (1943), «Творец» (1960), «Другой и все тот же» (1964), «Для шести струн. Милонги Хорхе Луиса Борхеса» (1965), «Самоуглубленная роза» (1975), «Железная монета» (1976), «История ночи» (1977), «Тайнопись» (1981). Сборники рассказов «Всеобщая история бесчестья» (1935), «История вечности» (1936), «Художественные вымыслы» (1944), «Алеф» (1949), «Смерть и компас» (1951), «Книга песчинок» (1975), стихотворных и прозаических миниатюр «Делатель» (1960), «Панегирик тени» (1969), «Золото тигров» (1972). Книги эссе «Древние германские литературы» (1951), «Поэзия гаучо» (1955), «Учебник по фантастической зоологии» (1957), «Книга о вымышленных существах» (1967), «Семь ночей» (1980).

Рассказ «Сад ветвящихся тропок» (1941) можно считать своего рода художественным манифестом постмодернизма. Уже заглавие включает важнейшее для его поэтики слово – ветвление, по-иному, ризома в терминологии этого течения. Подразумевается композиционно хаотичная структура произведения, не признающая бинарных оппозиций (начало и конец, верх и низ, центр и периферия, внешнее и внутреннее, существенное и несущественное).
С этим связано и другое понятие – деиерархизация сознания – невозможность однозначного определения смысловой направленности текста, равного существования множества точек зрения, каждая из которых может быть как по-своему верной, так и ошибочной. В рассказе реализуется еще один принципиальный для постмодернизма фактор – интертекстуальность – постоянная опора на другие тексты не только в виде цитат из конкретных произведений, но и через более или менее прозрачные аллюзии. Хотя в рассказе вроде бы есть центральное действующее лицо, работавший в Англии немецкий разведчик китайского происхождения Ю Цун, автор концентрирует наше внимание не только на его личной судьбе. Основную роль играют тексты: письменное заявление самого разведчика, исследование английского историка, произведения китайских, европейских писателей и ученых. Когда Ю Цун в последний момент перед арестом стреляет в спину радушно принявшему его Альберу, увлеченному китаисту, с которым только что вел доверительную и содержательную беседу, трудно не впасть в замешательство относительно осмысления рассказа. Ведь одновременно налицо и подлое убийство, и блестящее выполнение разведчиком своей миссии, и обида
Ю Цуна на немецких хозяев, которым давно служил верой и правдой, но всегда оставался презираемым азиатом, и глубокие философские мысли о превратностях человеческих судеб. Видимо, как раз и важно уловить эту разнонаправленность, сплетенность «ветвящихся тропок» повествования, не теряясь в построенном автором лабиринте, отыскивая возможный собственный выбор в предложенной ситуации.

Хосе Мария Аргедас (1911–1969), перуанец, в своем творчестве сумевший не только последовательно защищать язык и культуру коренных обитателей Америки, но и очень много сделавший для реального сближения аборигенов и потомков былых завоевателей. Фактически, он является инициатором движения за переход от традиционного индихенизма, определяющим пафосом которого было противопоставление нынешнему бесправному положению мифологизированного свободного прошлого индейцев, к осмыслению современных путей консолидации и сегодня остающейся разделенной нации. Романы «Глубокие реки» (1958), «Шестерка» (1961), «Кровь всех рас» (1964), «Лис сьерры и лис косты» (1971). Сборники рассказов «Вода» (1935), «Бриллианты и кремни» (1954), повесть «Явар-фиеста» (1940). Книги по индейской культуре «Песенное искусство кечуа» (1938), «Песни и сказки народа кечуа» (1948), «Магико-реалистические сказки и песни традиционных праздников в долине Мантаро» (1953), «Общины в Испании и Перу» (1954), «Поэзия кечуа» (1965), «Боги и люди Уарочири» (1966), «Трястись-Кататай» (1972).

В своей основе роман «Глубокие реки» автобиографичен. Вместе с главным героем Эрнесто писатель как бы возвращается в прошедшее среди индейцев детство, переживает непростой переход от общинного уклада к городской жизни в Абанкае. Мальчику не сразу удается адаптироваться к условиям иезуитского коллегиума, и самой надежной опорой в трудные моменты становятся воспоминания о кажущемся ему таким светлым прошлом. Аргедас талантливо передает всплывающую при этом богатейшую гамму чувств одаренного свежестью и остротой восприятия ребенка. Близость к природе, нравственная цельность и постоянное ожидание чудесного делают для него почти неразличимыми реальное и фантастическое. Но так не может быть вечно. На примере этого романа можно наглядно проследить, как во второй половине века у латиноамериканских авторов происходит постепенное смещение от собственно магического реализма и индихенизма к более тщательному и объективному рассмотрению социально-политических, экономических, нравственно-психологических реалий окружающего мира. Так и у Эрнесто чудесной реальности детства трудно устоять перед жизненной конкретикой (жестокие порядки в коллегиуме, мятеж индейцев, неприглядные действия карателей, эпидемия), тем не менее, его поддерживает духовная связь с чистотой Анд, глубиной и неукротимостью родной реки Апуримак.

Жоржи Амаду (1912–2001) представляет единственную португалоязычную и крупнейшую латиноамериканскую страну – Бразилию. Ее природно-географическое, этническое, социально-культурное многообразие в романах писателя оживает то в серьезном, то в комическом вариантах, воплощается в каждый раз новых, но всегда национально самобытных характерах. Неизменно привлекаемые для этого фольклорные символы, мифологические мотивы, народные традиции становятся незаменимым средством анализа современного сознания. Романы «Генералы песчаных карьеров» (1937), «Бескрайние земли» (1943), «Красные всходы» (1946), «Подполье свободы» (1952), «Старые моряки» (1961), «Пастыри ночи» (1964), «Дона Флор и два ее мужа» (1966), «Лавка чудес» (1969), «Тереза Батиста, уставшая воевать» (1972), «Тьете из Агрести, пастушка коз, или Возвращение блудной дочери» (1976), «Военный китель, академический мундир, ночная рубашка» (1979), «Похищение святой» (1989), художественные биографии, эссе.

В романе «Лавка чудес» писатель особенно остро ставит проблему социальных контрастов в своей стране, несостоятельности попыток возвысить одно и унизить другое из унаследованных современной Бразилией слагаемых – португальского и африканского. Главный герой романа талантливый самоучка историк и этнограф метис Педро Арканжо так и не был признан при жизни, поскольку не пытался походить на тех, кого допускают в круг академических светил. Искренний и независимый в своих суждениях, похожий скорее на знахаря или жреца, он особенно ценит народную мудрость и толерантность в межэтнических отношениях. Поэтому Арканжо до конца противостоит расистской позиции профессора Нило Артоло, уверенный, что расовое смешение не только не ослабило бразильскую нацию, но сделало ее творцом новой, оригинальной культуры, обогащающей человечество. В романе властвует дух народного празднества, карнавала, метафорической «лавки чудес», где все возможно, где каждый имеет право на свободную самореализацию.

Карлос Фуэнтес (р. 1928) – мексиканский писатель, один из крупнейших мастеров нового латиноамериканского романа, выделяется перманентной установкой на творческий поиск, художественный эксперимент. Он считает достаточно самостоятельным каждый из элементов цепочки – реальная действительность, позиция художника, литературное произведение – и не боится отдать главенство любому из них. Поэтому в одних случаях мы видим его социально ангажированным реалистом, в других же придерживающимся принципа: история – фикция, действительность – апокриф. Романы «Край безоблачной ясности» (1958), «Спокойная совесть» (1959), «Смерть Артемио Круса» (1962), «Священная зона» (1967), «Смена кожи» (1967), «День рождения» (1969), «Голова гидры» (1978), «Далекая семья» (1980), «Старый гринго» (1985), «Христофор нерожденный» (1987), «Констанция и другие романы для девственниц» (1989), «Кампания» (1990), «Диана, или Одинокая охотница» (1994), «Стеклянная граница» (1996). Сборники новелл, пьесы, литературно-критические работы.

«Смерть Артемио Круса» одновременно и развивает традицию мексиканского романа о революции, и поднимает острейшие проблемы социально-экономической, политической эволюции страны, и представляет собой оригинальный образец психологического портрета, и, наконец, становится убедительным примером формирующейся поэтики симультанизма. Последние моменты жизни материально и политически преуспевшего Артемио Круса оборачиваются констатацией его полного личностного и нравственного банкротства. Разрозненно всплывающие эпизоды карьеры миллионера с революционных времен, кровавых, самоотверженных и уродливых, но всегда наполненных страстью и размахом, до нынешних лицемерно-благородных, алчных и беспринципных, постоянно соотносятся с трех позиций. Я – повествование в настоящем времени, субъективная и драматическая рефлексия Артемио Круса в последние двенадцать часов жизни. Ты – в форме будущего времени предостерегающий голос совести Артемио, объективный, принципиальный, ироничный. Он – рассказ как бы из прошлого, спокойный, уравновешенный взгляд на героя со стороны какого-то третьего лица. В сумме можно говорить, что центральной для романа является проблема нравственного выбора: человек всегда в ответе за свои поступки, и никакие обстоятельства не могут быть оправданием измены себе, принципам, людям.

Габриель Гарсия Маркес (р. 1928, Нобелевская премия
1982 г.) – всемирно признанный колумбийский писатель, в своих произведениях разносторонне исследующий закономерности формирования латиноамериканского и национального мировосприятия. Он неизменно обращается к осмыслению величайшей из человеческих ценностей – жизни, счастье которой любовью, а трагизм – одиночеством. Романы «Недобрый час» (1962), «Сто лет одиночества» (1967), «Осень патриарха» (1975), «Хроника объявленной смерти» (1981), «Любовь во время чумы» (1985), «Казус с Мигелем Литтином, нелегалом в Чили» (1986), «Генерал в своем лабиринте» (1992), «О любви и других прегрешениях» (1994), «Известия о похищении» (1996). Повести «Палая листва» (1955), «Полковнику никто не пишет» (1958), «Лихая година» (1962), сборник рассказов «Похороны Большой Мамы» (1962), киносценарии, журналистские публикации.

Роман «Сто лет одиночества» стал своего рода символом и творчества автора, и всего «бума» латиноамериканской литературы. Как и в других произведениях Гарсии Маркеса, обилие фантастического здесь не утверждает стихию чудесного, наоборот, лишь оттеняет безмерную тяжесть, монотонность реальности. Перед нами гротескная и оттого особенно болезненная история прихода на Новый континент европейцев, так и не сумевших обрести будущее, законсервировавшихся в привезенном с собой прошлом. Благодатные, богатейшие земли, возможность единения с удивительной природой и местным населением так и остаются вне интересов изолированных, подавленных старыми фетишами поселенцев. Путь вглубь континента, а потом обратно к побережью и спонтанное основание Макондо не могут вдохнуть в них желание созидать свое, оригинальное, новое. Шесть последних поколений рода Буэндиа – это не только однообразное повторение имен Хосе Аркадио и Аурелиано, не только механическое исполнение семейных, гражданских, военных функций, но и нарастающее чувство исчерпанности, обреченности всего замкнутого цикла. Настоящее, живое или вовсе исчезает, или присутствует в парадоксальном, выхолощенном, из вторых рук виде: «любовь» Пилар Тернеры, «борьба» политических партий, «научные новинки» Мелькиадеса, «цивилизация» банановой компании. Естественным, персональным остается лишь одиночество. Художественная логика романа делает неизбежной гибель Макондо, но она же содержит и призыв вырваться из беличьего колеса прошлого.