Войны, армия и роль военных в Древнем Риме

В Риме находились особые символические медные врата – бога Януса (Янус – двуликий бог, символизирующий собой начало, а также связь между прошлым и будущим). В начале войны врата открывались, а в мирное время закрывались. Показательно, что за первые пять веков существования Республики эти ворота оставались закрытыми лишь два раза, и то на очень короткое время! Бесспорно, Рим создавался как военное государство. Войны дали Риму власть, богатство, великолепие, но одновременно приносили с собой насилие, жестокость, вражду и ненависть. Это и понятно – развернулась битва за право стать полноправным хозяином Италии. Начались так называемые самнитские войны (с 343 г. до н. э.). В этой борьбе римлян поначалу преследовали неудачи. В 321 г. объединенное войско римлян, шедшее на Самний, попало в засаду в Кавдинском ущелье. Римлян вынудили сдаться. Победители отпустили их после того, как те «прошли под ярмом», то есть под копьями наподобие ворот, через которые можно пройти лишь согнувшись. Этот символ позора применял Рим к тем, кто потерпел поражения. Что же касается этрусков, то они также участвовали в многочисленных битвах против Рима на стороне племен латинян, но без сколь-либо особого успеха.

Позор римских воинов (в Кавдинском ущелье)

Борьба была не из легких… Об этом говорит и захват галлами Рима, сожжение и разграбление города варварами. Видимо, это были кельты. Описание облика и имена варварских племен, вторгшихся в Северную Италию через альпийские перевалы, указывают на это. Римляне называли их galli (Gallia Cis– и Transalpina – Цизальпинская и Трансальпинская Галлия). Событие это произошло четверть века спустя после смерти Геродота. Полибий упоминает их под именем galatae. Страбон и Павсаний говорят, что galli и galatae тождественно обозначению – keltoi/celtae. Цезарь свидетельствует, что современные ему galli именовали себя celtae. Диодор упоминал оба названия без разбора, но предпочтение отдавал все же варианту keltoi, как более верному. Похоже, ситуация с именами кельтов и галлов чем то походила на нынешнюю путаницу с именами русских и славян.

Самниты вынуждают римлян пройти «под ярмом»

Римляне не раз терпели поражение от галлов. Однажды они вынуждены были отдать им все золото, что у них имелось. Разыгралась сцена, вошедшая в учебники, ставшая впоследствии своего рода прецедентом в решении спора между победителем и побежденным. Когда силы защитников Капитолия были уже на исходе, а весь Рим был в руках врагов, пришлось соглашаться на унизительные условия сдачи. Было решено, что галлы уйдут, получив от римлян выкуп (2000 фунтов золота). Принесли гири, но вдруг выяснилось, что гири у галлов – фальшивые. Римляне стали возмущаться. Тогда вождь галлов Бренн бросил на чашу весов свой меч.

Бренн бросает на весы свой меч как аргумент силы

«Что это значит?!» – вскричали римляне. Бренн презрительно заявил им: «Горе побежденным – вот что это значит!» На помощь Капитолию пришел Камилл, который разгромил галлов и отстроил сожженный Рим. Так гласит легенда. Его и считают вторым основателем Рима. Вероятно, молва имела в виду, что он в 367 г. до н. э. смог отразить еще одно нашествие галлов, как и то, что вскоре после освобождения от галлов Рим действительно фактически будет отстроен заново.

Кельтский мудрец – друид или бард

Надо сказать, что римляне так и не забыли некогда испытанного ими страха и своего национального унижения. В дальнейшем они вели себя в отношении кельтов, их священников (друидов), ученых (филидов) и поэтов (бардов) самым жестоким и диким образом. Они запретили их религию, разрушили священные центры, всю элиту этого мудрого народа вырезали. Хотя, возможно, именно кельты, не греки первыми пришли к разумному правлению мудрейших. То, о чем лучшие греки мечтали, а римляне даже и помыслить не смели, они воплотили в жизнь. Учение друидов заключено в 23 общих законах, которые назывались «правилами для волшебников». Перечислим лишь некоторые из них… Первое правило: знание – это власть. Чем больше знаешь о каком-то явлении или человеке, тем проще им управлять. Второе правило: познай самого себя. Не сделав этого, не сможешь руководить ни собой, ни другими. Третье правило: внимательно наблюдай за всем, что происходит в мире и вокруг тебя. В мире почти не бывает случайных совпадений. Когда что-то начинает повторяться неоднократно или нечто происходит синхронно, тому есть веские обоснования. Постарайся же их разгадать и понять. Четвертое правило: умный отличается от глупца тем, что предвидит последствия своих поступков. Каждое действие не только имеет причину, но и влечет неизбежные последствия. Все эти последствия ты обязан предвидеть. И тогда твоя жизнь на земле будет более предсказуемой и удачной. Многим из требований друидов римляне так и не смогли соответствовать. В частности, они нарушили двадцать первое правило друидов, а именно: впадали в крайности, что привело, как им и предсказывали мудрецы, в дальнейшем к изменению самой сущности раннего Рима. Хотя произошло это далеко не сразу. Дион Хризостом писал о друидах и их порядках: «Повелевают они, а цари на золотых престолах, обитающие в пышных дворцах, – всего лишь их слуги и исполнители их мыслей». Как мы убедились на примере древней истории, власть мудрейших – редкое явление.

Убийство римлянами кельтских мудрецов – друидов

Рим двигался к своему господству над миром через войны и благодаря им… Войны следовали беспрерывно, одна за другой (римско-латинская война, 1-я, 2-я и 3-я самнитские войны, борьба с греческими полисами – с Тарентом, а затем покорение италийских народностей и борьба с Пирром в 280–275 гг. до н. э.). В этом плане особый интерес представляют войны Рима с Тарентом и царем Эпира, Пирром. Пожалуй, в них наиболее полно, как в капле воды, отразились жестокость и трагизм той эпохи. Рим выступил уже как всеиталийский диктатор, стремящийся подчинить своей власти все другие народы. Против Рима тогда же образовалась широкая коалиция племен (этруски, вольски, бруттии, самниты, тарентцы, луканы, сенноны, умбры). В 283 г. до н. э. грянул «бой не на живот, а на смерть» с коалицией народов. Этруски были большей частью перебиты, а из бойев спаслись лишь немногие. Уцелевшие после битвы сенноны лишили сами себя жизни. Богатый греческий город Тарент, разумеется, тоже не желал подчиняться Риму, становиться его рабом или данником. Поэтому Рим искусно старался разобщить недовольные его господством города и народы. Предложив тарентцам мир, Рим задумал разбить соседей, а затем уж погубить сам Тарент.

И тогда тарентцы призвали на помощь Пирра… Сын Эакида Пирр (319–272 гг. до н. э.), рожденный от дочери сицилий-ского царя Агафокла, Фтии, принадлежал к младшей ветви рода Пирридов. Эта фигура столь колоритна и ярка, что Плутарх посвятил ей немало восторженных строк. При преемниках первых царей род Пирра захирел и утратил былую власть. Пирриды унаследовали все эллинские обычаи. Семена греческой учености в них держались крепко и вскоре дали ростки. История младенца была полна опасных приключений. Еще в раннем возрасте соперники в борьбе за власть его чуть не убили. Легенда гласит: те, кто спасли ребенка, положили его перед царем Главкием. Тот якобы сам подполз к царю, схватил его ручонками за полы плаща, приподнялся, дотянулся до колен Главкия и улыбнулся. Потом вдруг заплакал, словно беззащитный проситель, слезно умоляющий царя о помощи. Другие же говорят, что младенец приблизился к алтарю богов. Как бы там ни было, а Главкию показался жест ребенка изъявлением воли богов, и царь поручил жене воспитать его вместе с собственными детьми. Когда Пирр вырос, Главкий с войском явился в Эпир и так вернул своему воспитаннику престол.

Царь Эпира – Пирр

Вид у Пирра был царственным. Однако все отмечали. что выражение лица у него было скорее устрашающе-пугающим, нежели величавым. Зубы у него не отделялись друг от друга: верхняя челюсть состояла из одной сплошной кости, и промежутки между зубами были лишь намечены бороздками. Это производило впечатление, будто перед вами совершенно особое существо. Ему стали приписывать чудесные свойства. Вся дальнейшая жизнь его будет посвящена битвам, для которых он был создан самой природой. В юном возрасте он сражался на стороне Деметрия в большой битве при Ипсе, где тогда сошлись в жаркой схватке цари. Затем его отправили заложником к Птолемею в Египет. Там он показал свою силу и выносливость в гимнасиях и на охоте. Вместе с тем молодой аристократ вел жизнь умеренную, если не сказать целомудренную, что тогда встречалось среди знатных отпрысков редко. Тогда же выявилось его редкое умение входить в доверие к знатным людям, что были ему полезны. К простому же люду он относился с презрением.

Многие знатные семьи видели в нем достойную партию для своих дочерей, отдавая ему предпочтение среди юношей царского рода. Так вот он стал мужем Антигоны, что являлась дочерью Береники, которую та родила от царя Филиппа (еще до того, как затем вышла замуж за Птолемея). Пирр решил себе возвратить утерянное царство. После ряда трагических событий, связанных с попыткой отравить его, он был вынужден убрать с дороги своего соперника – Неоптолема. В древности политическая атмосфера всюду была пронизана завистью, коварством, убийствами, интригами. Как это было везде и всегда, споры и ссоры возникали из-за царств, дележа богатств и собственности. Алчность и тогда, как и сейчас, становилась причиной множества войн и подлостей. Стоило Деметрию и Пирру не поделить захваченную ими Македонию, как тут же между ними возникла неприязнь, что вскоре переросла в открытую вражду. В итоге бывшие «сотоварищи» двинули друг против друга войска. Тогда Пирр одержал свою первую большую победу, одолев в личном бою сильного полководца Пантавха, военачальника Деметрия.

О нем говорили, что внешностью, стремительностью движений он напоминал грозного Александра Македонского. Тем же, кто повидал его в бою, порой даже казалось, что перед ними тень великого полководца (или его подобие). Но если все другие могли претендовать на сходство с Александром лишь пурпурными одеждами, пышной свитой, наклоном головы да высокомерным тоном, то Пирр доказал победами своего оружия право считаться наследником великого «гения войны».

Римские знамена

Рассказывают, что на вопрос, кого он считает лучшим полководцем, Антигон ответил (говоря только о своих современниках): «Пирра, если он доживет до старости». Сам Ганнибал утверждал, что опытом и талантом Пирр превосходит вообще всех полководцев, второе место он отводил Сципиону, а третье – себе… Судя по всему, Пирр больше всего на свете ценил военное дело и только в него углублялся, считая, что царю пристало знать как следует лишь эту науку. Прочая же образованность совершенно не важна. Когда на одном из пиров его спросят, какой из флейтистов ему показался лучшим, он вдруг назвал имя не музыканта, но полководца, заметив: «Полководец Полисперхонт, ибо царю пристойно знать и рассуждать только о ратном искусстве». Это был человек, признававший лишь музыку сражений. Он и своих детей воспитывал в подобном агрессивном духе. Всех троих сыновей (от разных жен) он с самого рождения закалял для будущих битв и старался воспитать в них храбрость, мужество, силу и отвагу. Говорят, что когда один из них в детстве спросил у отца, кому же из братьев он оставит царство, Пирр ответил: «Тому из вас, у кого будет самый острый меч». Эпироты прозвали его за ратные подвиги Орлом. Таков был грозный противник Рима.

Как видим, на арене битвы в Италии явилась весьма грозная фигура, с которой не могли не считаться все соперничающие стороны. Понятно, каждая из сторон преследовала свои интересы: Рим стремился окончательно подчинить себе все народы и греческие полисы на землях Италии. Тирентцы и прочие более всего хотели отстоять свою независимость от Рима. Пирр же рассчитывал покорить Запад и снискать себе новую славу. Тем более что к тому времени в Македонии утвердился Селевк, «старый герой», которому народ этой страны доверял, а потому для Пирра тут почти не оставалось поля для амбиций или маневров, обещавших ему великие подвиги.

Селевк I Никатор

Пирр вновь оказался как бы не у дел… И. Г. Дройзен пишет о намерениях царя: «Война в Италии подошла как нельзя более кстати. Туда влекла его память Александра Молосса; там он, потомок Ахилла, являлся защитником эллинизма против варваров, против потомков Илиона. Все эллины сочувственно отзовутся на эту войну. Там он встретится с римлянами, храбрость и воинская слава которых были известны настолько, что с ними стоило померяться. Когда он одолеет Италию, то на его долю выпадет благодатная Сицилия, а с Сицилией заодно известный пунический план Агафокла – легкая победа над Карфагеном, владычество в дальней Ливии. Эти великие надежды, это господство на западе казались ему богатым вознаграждением за несбывшиеся ожидания на востоке». Как видим, в облике Пирра предстал новый претендент на мировое господство на западе. Но и на востоке спор претендентов становился все более кровавым. Престарелый Селевк был вскоре умерщвлен Птолемеем Керавном. Тот вынужден был уехать из Египта, оставив трон Птолемею Филадельфу, а на Македонию заявлял права Антигон. Земли Македонии были истощены постоянными войнами, тогда как в Италии находились богатые греческие города, острова Сицилия и Сардиния, дальше – города, земли африканского Карфагена. Пирр решился – и направился в Италию. С первых шагов он явил мужество и отвагу: когда его корабль в бурю уносило в море, он бросился в бушующие волны и после долгой борьбы на рассвете, когда море улеглось, он сумел выбраться на берег. На бой с Римом вышел величайший полководец эпохи, преемник того македонского военного искусства, которое завоевало мир. У Пирра было небольшое, но превосходное войско. Главное же – «под его знаменем готовы были сплотиться вся ненависть к Риму, вся ярость порабощенных, истерзанных народов и городов Италии».

Изображение римского всадника

В связи с вышесказанным читателю уже понятно, сколь важную роль в жизни римского гражданина играл армейский фактор. Армия на протяжении большей части истории Рима всегда составляла основу его могущества. Что она собой представляла? Ядро римской армии составляли всадники, преобладавшие над городской и крестьянской пехотой (в плане значимости). Всадники – старинные семьи военачальников, переселившиеся в города и сосредоточившие в своих руках нити не только политического, но и экономического господства. Историк отмечает, что семьи патрициев держали в своих руках крестьянство, всю округу не только силой оружия, но еще и «тенетами ссуд». Эти патриции закабаляли плебеев с помощью «сплошного ростовщичества». Вначале число патрициев было незначительным. Затем на сцену вышло крестьянско-городское ополчение (фаланга). Римские цари не представляли собой наследственной династии, они являлись чиновниками, назначаемыми пожизненно. Их власть держалась только в том случае, если они проявляли твердость характера и мужество. Судьями же качества их управления и поведения в битве являлись сами патриции или представители ополчения.

Скульптура воина

После низложения Тарквиния Гордого римляне стали избирать на место одного пожизненного правителя двух ежегодно переизбираемых правителей-консулов. Выбирали правителей центурии, то есть организованное народом войско. Из числа армейских чинов избиралась и когорта политиков. Такова особенность рим-ской системы управления. Г. Дельбрюк пишет: «Итак, основным принципом римской военной организации, как она сложилась еще при царях и удержалась при республике, мы должны признать всеобщую воинскую повинность в самой суровой и напряженной форме. В Риме военизация проникла в общество глубже, чем даже в Спарте. Там крестьяне в огромной массе были несвободны, что делало их невоеннообязанными и небоеспособными, пока Пелопоннесская война не вынудила нарушить этот принцип. Военное напряжение Рима было тем суровее, что неизбежные издержки на выплату жалованья полевым войскам покрывались не из податей, взимаемых с каких-либо подчиненных городов, как это было в Афинах, а попросту налогами».

Воин на коне. Южная Италия

В армии обязаны были служить все без исключения. Вооруженные силы Рима являли собой милицейские формирования. В случае необходимости на военную службу призывали юношей с 17 лет. Вскоре установилось и правило, согласно которому призывник обязан был находиться на действительной службе 10 лет. Хотя служили и большие сроки. Граждане до 46?летнего возраста должны были участвовать по меньшей мере в 10 походах в коннице или 12 – в пехоте. Молодежь получала навыки владения оружием. Это способствовало выработке твердости, выносливости, неприхотливости, дисциплинированности и, конечно, преданности родине. Огромное значение имело и то обстоятельство, что только воин мог встать во главе государства, да и вообще находиться на высоком посту в системе управления. Полибий отмечает: «Занять государственную должность никто не может прежде, чем совершит десять годичных походов». Даже поэт Энний отмечал в «Анналах», что главным его достижением он считает то, что: «Искусно за римский народ я с оружьем сражался разумно…» В элиту Рима, говоря нынешним языком, вряд ли мог бы попасть «штафирка». Только воспитанный и обученный в боевом духе человек пользовался доверием сограждан, лишь ему был открыт путь во власть. В такой системе практически не было места людям нерешительным, слабым… Так же было и в СССР: пока сохраняло силу военное поколение, к власти не могли прийти безвольные ничтожества, воры, недоумки, предатели. Едва ли не главным «секретом империи» (Тацит) была исключительно высокая роль армии во всей жизни государства. Солдаты и офицеры не только выбирали правителей страны, но фактически обеспечивали ее процветание, сохраняя Pax romana. Так как в армии хорошо платили, быть военным означало престиж и заработок. Военные руководили провинциями империи, будучи наместниками.

Цицерон отмечал, что у римлян превыше всего ценилась доблесть, проявленная в сражениях. Тот, кто не повоевал, не за-служивал права называться настоящим человеком. Поэтому воинская доблесть превосходила всё остальное в кодексе рим-ских добродетелей. «Это она возвысила имя римского народа; это она овеяла наш город вечной славой; это она весь мир подчинила нашей державе. Все городские дела, все наши прославленные занятия… находятся под опекой и защитой военной доблести» (Цицерон). Если же учесть, что римляне в понятие «доблесть» (virtus – мужество, происходит от vir – мужчина) включали не только военную храбрость, но и верность, стойкость, достоинство и трудолюбие, то перед нами является образ народа одновременно трудолюбивого и храброго, мужественного и волевого.

Следует, однако, заметить: чтобы римлянину стать гоплитом, он должен был иметь определенные средства, ибо ополченец вооружался за собственный счет. Воин обязан был быть не только отважным и умелым бойцом, но и «крепким мулом», ибо тащил на себе поклажу со всем необходимым, тогда как греки даже свое оружие зачастую поручали нести оруженосцам. А уж в искусстве вести оборону или осаду, где нужно было вырыть километры окопов, рвов, валов, насыпей, делать подкопы и многое другое, в этом искусстве римлянам и вовсе не было равных. Как говорил один римский полководец: «врага надлежит побеждать лопатой». Хотя они мечом, щитом и копьем владели превосходно, что не раз и доказали. Римские легионы (150 000), составляя половину армии, были грозой для врага.

В случае опасности назначался диктатор (dictator dicitur). Первым диктатором считался Т. Ларций (501 г. до н. э.), первым диктатором-плебеем – Г. Марций Рутил (356 г. до н. э.). Поколение воинов держало границы на замке, а порох сухим. И лишь когда к управлению страной пришли «мальчишки», не знавшие битв и не желавшие сражаться за родину, изнеженные и трусливые, Рим в итоге рухнул. Стоит сравнить отношение к воинским обязанностям в том же Таренте и Риме. Когда греки призвали на помощь Пирра и он прибыл в Тарент, он увидел, что тамошняя молодежь любит лишь веселые гулянья, развлечения и пиры. О том, чтобы послужить отчизне, стать в ряды защитников родины, она и не мечтает, а предпочитает спасаться бегством от военной службы. Тогда-то Пирр приказал закрыть ворота города, закрыл театр и народное собрание, запретил все веселья и гулянья, призвал граждан к оружию, стал их обучать военному делу и провел новый набор рекрутов. «С презрением смотрел он на этих граждан, на этих республиканцев; их недоверие, малодушная робость, коварная, подозрительная спесь этих богатых фабрикантов и торгашей тормозили его на каждом шагу» (как и в современной России, сыновья торгашей, чинуш откупались от службы).

Римские воины готовы к труду

Римляне же вели себя мужественно. Несмотря на то, что кровавые и тяжелые войны шли с небольшими перерывами уже 50 лет, они не отступали и не ныли, но все силы отдали для обеспечения победы. Весьма показательно их поведение после жесточайшего сражения у Гераклеи. Римляне расположились станом на одном берегу реки, а Пирр – на другом. В начавшейся кровавой сече когорты римлян и фаланги македонцев семь раз сходились в отчаянной рукопашной схватке. Когда же Пирр повел в бой слонов, впервые увидевшие этих чудовищ римляне и их лошади обратились в бегство. Римская конница увлекла в панике свои же легионы. Началось ужасное побоище… Консул Левин, возглавлявший войско Рима, вынужден был покинуть лагерь, а остатки его рассеянного войска бежали в Апулию. Сообщают, что римляне потеряли 7000, а Пирр – менее 4000 человек. Однако для Пирра победа оказалась горькой, ибо 3000 его лучших воинов и способнейшие военачальники пали. Тогда-то он и произнес фразу, ставшую знаменитой:

«Еще одна такая победа, и мне придется одному вернуться в Эпир» («пиррова победа»). Больше всего Пирра потрясло поведение римлян в бою. Посетив на другой день поле битвы, обозрев погибших, он не нашел ни одного римлянина, который лежал бы спиной к врагу. Они бились до конца и все встретили смерть лицом к лицу. «С такими солдатами, – воскликнул Пирр, – мир был бы мой, и он принадлежал бы римлянам, если бы я был их полководцем». Великий царь повелел похоронить павших римлян с почестями, а затем двинулся на север и находился на расстоянии четырех миль от вечного города. Римляне отвергли все предложения о мире и продолжали сражаться из последних сил, так что Пирр даже воскликнул: «Уж не с гидрой ли мы воюем!» Он послал к римлянам посла Кинея, который был непревзойденным мастером убеждать. Пирр сказал о нем, что он своими речами завоевал больше городов, нежели сам царь своим мечом.

Однако несмотря на все искусство посла, тому не удалось склонить римлян к позорному миру (на милость победителя). Старый патриций Аппий Клавдий хотя был дряхл, слеп и сед, воззвал к мужеству и достоинству римского народа.

Пирру же сказали, что если тот хочет быть другом римлянам, пусть сначала покинет италийскую почву, а уж потом ведет переговоры о мире. А до тех пор, пока он остается тут, римляне будут воевать с ним «до последнего живота». Римские пленники, вернувшиеся в свои дома, были преданы позору, так как они сдались с оружием в руках. Всадников разжаловали в легионеры, а легионеров в пращники; им велено было стоять на биваках вне лагеря; они могли избавиться от кары лишь тогда, когда захватят в плен двух врагов. Рим сразу же приступил к набору новых легионов. И все граждане охотно шли на службу в армию. Пирр еще одерживал победы над Римом, но дух римлян ему сломить так и не удалось. Пирру пришлось-таки покинуть Италию, где он пробыл два с половиной года.

Один их ярчайших полководцев древности – Пирр

В итоге вся Италия оказалась в руках римлян. Эти победы доставили Риму невиданные богатства… «Тарентинская война заканчивает объединение Италии и открывает новую эру римской истории, – писал Флор П. Анний, – эру мирового господства Рима в средиземноморском бассейне. По сравнению с предшествующими войнами тарентинская война была войной крупного масштаба, давшая победителю массу добычи, рабов и сделавшая его наследником греческой торговли. Никогда в стенах города не было столь блестящего и великолепного триумфа. Что римляне видели до того времени? Скот вольсков, стада сабинян, телеги галлов, сломанное оружие самнитов. Тогда же появились закованные фессалийцы, молоссы, воины Македонии, Бруттия, Апулии и Лукании. Пурпур, золото, картины, статуи, весь блеск и роскошь Тарента украшали триумфальное шествие. Скоро покорена была вся Италия. Это был счастливый век, юность римского народа!..» «Рим находился тогда в силе и расцвете, бурлил и кипел, в то же время сохраняя еще известную пастушескую грубость своих предков. Римский народ дышал неукротимой гордостью». Риторика, звучащая в словах писателя, отражала типичные настроения римлян (романтическо-победные) тех героических лет.

Естественно было задаться вопросом: «А каковы средства достижения Римом его цели?» Полибий (200–120 гг. до н. э.), теорию государства которого развивал Макиавелли, писал: «Едва ли найдется человек, настолько легкомысленный, равнодушный к окружающей жизни, который бы не заинтересовался вопросом о том, какими средствами, какими приемами политики римляне в промежуток менее 53 лет (считая с конца 2-й Пунической войны) победили почти все страны населенного мира и подчинили их своей единой власти – факт в истории беспримерный». Ответ очевиден и вытекает из контекста событий. С помощью войн и империализма. Можно с полным основанием сказать, что Римский народ создал не что иное, как военно-профессиональное, даже сугубо милитаристское государство республиканско-диктаторского типа. В этом государстве главная роль будет принадлежать воинам и знати. Это не вызывало сомнений ни у кого из множества историков. Тит Ливий, сравнивая силы легендарного Александра Македонского и римского войска, отмечал: «Принято считать, что на войне все решает число воинов, их доблесть, искусство военачальников и судьба, которой подвластны все дела человеческие, а дела войны более всего. Рассмотрев все это и по отдельности и по совокупности, легко убедиться, что Александр, подобно другим царям и народам, тоже не смог бы сокрушить римскую мощь. Перечислять ли римских полководцев, не всех и не за все время, а тех только, с кем как с консулами или диктаторами пришлось бы сражаться Александру? Марк Валерий Корв, Гай Марций Рутул, Гай Сульпиций, Тит Манлий Торкват, Квинт Публилий Филон, Луций Папирий Курсор, Квинт Фабий Максим, два Деция, Луций Волумний, Маний Курий! А если бы до войны с Римом Александр стал воевать с Карфагеном и переправился в Италию в более зрелом возрасте, то и после тех также были мужи великие. Любой из них был наделен таким же мужеством и умом, как и Александр, а воинские навыки римлян со времен основания Города передавались из поколения в поколение и успели уже принять вид науки, построенной на твердых правилах».

Арес (Марс) – бог войны

Если что-то и воплощает цивилизацию Древнего Рима в наибольшей степени, то это войны и зрелища. Думается, слова, сказанные историком Титом Ливием о Риме, точно отражают римский дух, дух военного хищника: «Если и существует народ, справедливо претендующий на священное происхождение, связанное с вмешательством богов, то военной славе Рима довольно величия, чтобы род человеческий, признавая его власть над собой, также признал за ним право вести свой род и род своего основателя скорее от Марса, чем от любого другого из богов». Впрочем, война и армия воплощают историю цивилизации во всей ее полноте не только в Риме – и не только сугубо военную и политическую историю, но и историю социальных, экономических, религиозных, культурных и любых иных влияний.

Примерно то же можно сказать о римских законах. В отношении Рима мы вправе применить формулу Платона о греках – об их вооружении, подготовке, быте, трапезах и т. д. философ заявил, что всё у греков «приспособлено к войне», даже все законы установлены, «принимая в соображение именно войну». Платон продолжает: «Ибо то, что большинство людей называет миром, есть только имя, на деле же от природы существует вечная непримиримая война между всеми государствами. Став на эту точку зрения, ты, пожалуй, найдешь, что критский законодатель установил все наши общественные и частные учреждения ради войны; он заповедал охранять законы именно согласно с этим, т. е. никакое достояние, никакое занятие, вообще ничто не принесет никому пользы, если не будет победы на войне: ибо все блага побежденных достаются победителю». Если эти слова справедливы для античной Греции, то они еще справедливее для Рима. Древний мир жил тогда от края до края по формуле «Горе побежденным».

Обучение римских новобранцев

Если применить к римлянам «науку о духе», то можно сказать, что дух римлян наиболее полно воплотился в их завоеваниях. В. Вундт в «Психологии народов» утверждал: «…можно говорить если не о душе народов, то, во всяком случае, о духе народов (Volksgeist), совершенно так же, как мы говорим об индивидуальном духе». И какое бы из важнейших событий рим-ской истории вы не взяли, везде или почти везде (прямо или косвенно) участвовала армия, ее легионы и полководцы. Режим Римской империи определял себя как «военная монархия», а потому непосредственно опирался на солдат… По словам Диона Кассия, император Тиберий, дабы обуздать строптивых сенаторов, показал им его преторианцев на учениях. Аргумент оказался убедительным. Если война, по словам Клаузевица, концентрированная экономика, то в отношении Рима можно сказать, что в войне сконцентрировалась «вся его жизнь». В самом деле, жизнь значительной части людей империи была подчинена решению тактических или стратегических военных задач. Римские солдаты и их командиры постоянно совершенствовали свое искусство, изучали стратегию, тактику, укрепляли тело физическими упражнениями, совершенствуя боевое мастерство. Военачальники смотрели на войну как на науку. Надо особо подчеркнуть, что в римскую армию стали подбирать профессионалов, то есть лучших из лучших. Потребности в легионерах были не так уж велики (менее 10 тыс. человек в год), что позволяло отбирать в армию Рима наилучших. Офицерские должности занимали исключительно знатные римляне (т. е. сенаторы или всадники). В военном и интеллектуальном плане офицерский корпус находился на уровне поставленных перед ними задач.

Римская «черепаха»

Преданность родине в людях воспитывалась с ранних лет. В Риме не было и быть не могло «космополитов». Символом любви к родине стал консул Марк Атилий Регул, полководец 1-й Пунической войны. После морской победы в 256 г. до н. э. он высадился с войском на берегах Африки и одерживал победу за победой, но однажды был разбит греческими наемниками, нанятыми пунийцами, и попал в плен. Враги отправят его в Рим, надеясь, что тот будет среди сенаторов ратовать за мир. надеясь спасти жизнь. Перед тем с него взяли клятву вернуться в Карфаген в случае, если он не сможет (или не захочет) убедить римлян подписать мир. Но Регул, понимая, чем это ему грозит, уговорил Рим продолжать войну с противником, добровольно вернулся в Карфаген и был казнен обманутыми в надеждах пунийцами.

Построение римских войск в виде «черепахи»

Воинов Рима всегда отличало мужество. Среди массы различных историй есть и история о мужестве юного Горация Коклеса, что с двумя товарищами отразил у моста через Тибр натиск врагов, желающих овладеть городом. Воспеваются и подвиги Муция Сцеволы, Гнея Марция (прозванного Кориоланом), Марка Валерия. Это были те образцы, которым училась следовать римская молодежь в жизни и в бою. Историк Гай Саллюстий Крисп сформулировал доктрину поведения молодых римлян: «Вначале юношество, как только становилось способно переносить тяготы войны, обучалось в трудах военному делу, и к прекрасному оружию и боевым коням его влекло больше, чем к распутству и пирушкам». Всякий знал: в случае необходимости юношу могли призвать в армию уже в 17 лет. Главным звеном или ядром армии до I в. до н. э. была военная центурия («сотня»), а не легион.

Римская армия строит укрепления

Сильной стороной римского войска было то, что оно сражалось, вело осады и кампании согласно всем требованиям военной стратегии, хотя оформились эти познания в более позднюю эпоху. Во время походов и битв римляне научились так укреплять свой походный лагерь, что он становился для них как бы «второй отчизной». Римский полководец Эмилий Павел говорил: «Предки наши считали укрепленный лагерь гаванью при всех превратностях военной судьбы: можно выйти оттуда на битву, и там укрыться от бранных бурь… Лагерь победителю – кров, побежденному – убежище». Наряду с известными работами Юлия Цезаря и ряда других римских авторов стоит среди специальных произведений назвать и «Стратагемы» Фронтина, и «Краткое изложение военного дела» Вегеция. Сект Юлий Фронтин (род. в 30-е гг. н. э.) занимал видные государственные посты в Риме. Политическую и военную детяельность он разнообразил, написав ряд работ по военному делу, из которых сохранились лишь «Стратагемы». Труды его, видимо, пользовались популярностью. Эллиан в предисловии к «Тактике» ссылается на авторитет Фронтина, говоря, что тот писал работу о тактике «по Гомеру». «Стратагемы» состоят из четырех книг. В первой автор рассматривает вопросы, относящиеся к подготовке сражения, во второй – само сражение и его ход, в третьей – проблемы осады и обороны городов, в четвертой – вопросы дисциплины и стойкости воинов. Все книги строятся как серия иллюстраций из примеров битв и сражений знаменитых полководцев. Все это тщательно, умело отсортировано и проанализировано, что позволяет рассматривать сей труд не просто как хрестоматию, но как учебное пособие для действующей армии во всех случаях.

Римские войска

В первой книге даны стратагемы, относящиеся к подготовке сражения (как скрыть свои планы, разведать планы неприятеля, как создать необходимые и благоприятные условия для ведения войны, как умело провести войско в нужное место, как выйти из затруднительного положения, как устроить засаду, как распылить силы неприятеля, как усмирить мятеж в войсках, как создать боевое настроение у легионеров, как рассеять страх от иных неблагоприятных прорицаний и предзнаменований и т. д.). Главное внимание уделено тут разделу «Создание условий для войны». Разбирая способы ведения войны, Фронтин учит прежде всего получить точную оценку сил противника. В противоборстве сторон нужно использовать все виды сражений. При этом не всегда генеральное сражение играет решающую роль (к нему следует прибегать только в случае большого перевеса в живой силе и технике, а также при условии полной уверенности в профессиональных навыках и мужестве армии). Так, Фронтин высоко оценил тактику Фабия по изматыванию вторгшихся в Италию войск Ганнибала. Похвалы заслужил и Сципион, который перенес войну с родной территории на вражескую. Главная мысль Фронтина состоит в том, что любая из стратегий может быть хороша, если ведет к победе. Во второй книге он еще р<