Австрийский зоолог Конрад Лоренц — один из создателей современной этологии, науки о поведении животных, лауреат Нобелевской премии. Он много занимался поведением птиц, особенно галок.

Поставленная И. П. Павловым задача классификации врожденных (безусловных) рефлексов остается невыполненной до сих пор. Сам Павлов классифицировал безусловные рефлексы в соответствии с тем отделом мозга, где расположена центральная часть управления данной безусловной реакцией. Он различал простые рефлексы, осуществляемые спинным мозгом, усложненные — замыкающиеся в продолговатом мозгу, сложные — среднемозговые и сложнейшие, для реализации которых необходим передний мозг.

Однако его ученик Э. А. Асратян экспериментально показал, что любой безусловный рефлекс имеет многоэтажную структуру и представлен на различных уровнях центральной нервной системы, включая кору больших полушарий головного мозга. Именно благодаря таким представительствам врожденных (безусловных) рефлексов возникает возможность их объединения, их синтеза, в результате которого формируется качественно новое функциональное образование — условный рефлекс.

Реакция следования за движущимся предметом у гусят. На одной фотографии гусята идут на другой — плывут за Конрадом Лоренцем так же, как в обычных условиях они бы шли или плыли за своей матерью.

Дело в том, что не только индивидуально приобретаемое условно-рефлекторное поведение, но и врожденное поведение, как правило, требует участия по меньшей мере двух безусловных рефлексов.

Ученик и последователь Павлова — польский физиолог Ю. Конорский разделил все безусловные рефлексы на две основные группы: на подготовительные и исполнительные. Согласно Конорскому, ориентировочно-исследовательское поведение осуществляется с помощью подготовительной реакции нацеливания (поворот головы, установка глаз и ушей для лучшего восприятия нового объекта) и исполнительной ориентировочной реакции опознания этого объекта путем его сопоставления с образцами, хранящимися в памяти. Поведение при добыче пищи включает в себя подготовительный рефлекс поиска и исполнительный рефлекс захвата найденной пищи. Страх, по мнению Конорского, есть подготовительный рефлекс исполнительной реакции защиты, а ярость — подготовительный рефлекс нападения и т. д.

И. П. Павлов, рассматривая приспособительное биологическое значение сложнейших специализированных безусловных рефлексов (инстинктов), разделил их на индивидуальные и видовые. Индивидуальные обеспечивают самосохранение отдельной особи, видовые — сохранение вида в целом.

К индивидуальным Павлов отнес пищевой, агрессивный, оборонительный, исследовательский, рефлекс свободы (сопротивления принуждению) и игры. К видовым — половой и родительский. По мысли Павлова и Конорского, осуществление сложнейших безусловных рефлексов (инстинктов) получает субъективное отражение в виде переживания эмоций голода, жажды, страха, ярости и т. п.

Подчеркнем еще раз, что когда мы говорим о таких безусловных рефлексах, как гнездостроительный, родительский, пищедобывательный и т. д., то имеем в виду сложную систему, цепь, комплекс врожденных реакций, а не одиночную рефлекторную «дугу» наподобие мигания при раздражении роговицы глаза. Так, биохимические сдвиги в тканях и в крови голодного животного ведут к раздражению соответствующих нервных окончаний, а импульсы нервного возбуждения активируют хранящиеся в памяти следы тех внешних пищевых объектов, которые способны удовлетворить голод. Поиск пищи приобретает целенаправленный характер и завершается успешно. Соответственно и эмоция—не просто субъективная добавка к пищевому рефлексу, она требует взаимодействия, сопоставления минимум двух потоков возбуждения: от мозговых «центров голода» и от чувствительных нервных окончаний в полости рта. Одна и та же сигнализация от поступившей в рот пищи получит положительную эмоциональную окраску (вкусно!) на фоне голода или вызовет отвращение у перекормленного субъекта.

В полном согласии с учением Дарвина Павлов рассматривал безусловные рефлексы как средство индивидуального и видового сохранения живых существ, их «уравновешивания» с внешней средой. Но выживаемость, приспособленность к имеющимся условиям не может быть мерилом прогрессивного развития живой природы. Паразиты великолепно приспособились к существованию в теле хозяина за счет явного регресса, упрощения своей организации, утраты ранее необходимых органов.

Какой же критерий можно положить в основу представления о прогрессивной эволюции живого? Какая сила служит стимулом к усложнению внутренней организации живых существ? Наиболее убедительный ответ на эти вопросы принадлежит двум выдающимся отечественным ученым — В. И. Вернадскому и А. А. Ухтомскому. Объективным критерием прогресса следует признать не выживаемость, а освоение новых сред обитания, все более отдаляющихся от условий, в которых обитали предки. Разумеется, развиваться, совершенствоваться и усложняться могут только те живые существа, которые способны к самосохранению, в противном случае развиваться будет просто-напросто некому. Но эволюция живого есть диалектически противоречивое взаимодействие сосуществующих тенденций самосохранения и саморазвития, а не простое выживание любой ценой. Насекомые обладают поразительной выживаемостью по сравнению с человеком, возьмем в качестве примера их устойчивость к действию химических веществ, температуры или ионизирующей радиации. Но только человек оказался способен заселить любую точку на нашей планете, выйти в околоземное космическое пространство и проникнуть мощью своего разума в физически недостижимые для него глубины Вселенной.

А что если подойти к задаче классификации сложнейших безусловных рефлексов (инстинктов) с позиций учения Вернадского — Ухтомского об освоении все новых и новых сред, о наступлении живого на окружающий мир вместо пассивного приспособления к этому миру? Тогда среди известных к настоящему времени безусловных рефлексов мы можем выделить три основные группы: 1) рефлексы, обеспечивающие физическое выживание, 2) рефлексы, благодаря которым индивидуум, особь становится частью более сложного образования живой природы — брачной пары, группы, колонии, стада (место в био-социосфере) и 3) рефлексы саморазвития, подчас не нужные для приспособления к наличной ситуации, но жизненно необходимые для встречи с будущим. Рассмотрим более подробно каждую из перечисленных трех групп.

ИНСТИНКТЫ САМОСОХРАНЕНИЯ

Рефлексы первой группы мы назовем витальными (от латинского слова vita — жизнь), поскольку неудовлетворение соответствующих потребностей ведет к физической гибели особи. Отметим также, что для удовлетворения потребностей этого типа нет необходимости во взаимодействии с другими особями своего вида. К числу безусловных рефлексов, обеспечивающих индивидуальное и видовое самосохранение, можно отнести пищевой, питьевой, регуляции сна, пассивно- и активно- оборонительные реакции, рефлекс экономии сил.

Характеристики веществ, способных утолить голод, первоначально заданы от рождения. В этом нетрудно убедиться: подменим материнское молоко какой-либо другой жидкостью, и ребенок немедленно ее выплюнет. Никто не учит медвежонка находить среди сотен окружающих предметов муравьев, ос, ягоды и улиток, пригодных в пищу. Другое дело — способы сбора ягод, ловли лягушек и т. д. Медвежата осваивают их постепенно.

Врожденный страх высоты спасает жизнь маленьким обезьянам, а страх, связанный с утратой равновесия, до поры до времени ограничивает слишком решительные попытки человеческого дитя принять вертикальную позу и пойти. Охотничье поведение хищников нельзя путать с агрессивностью: у охотящегося льва нет признаков ярости. Крысы, убивающие мышей, не агрессивны по отношению к другим крысам. Интересно, что встречаются крысы, которые скорее умрут от голода, чем убьют мышь, хотя они были приучены питаться убитыми мышами. Но существуют и другие особи,— они охотно убивают мышей даже после полного насыщения. Злодеи? В природе до появления человека не было ни ангелов, ни злодеев. Вполне вероятно, что именно способность одних особей убить больше, чем они сами в состоянии съесть, обеспечивает пищей тех молодых и старых, кто менее удачлив в охотничьем промысле.

Подчеркнем, что в природе нет агрессивности ради агрессивности. Ее можно вызвать только искусственно, например, повреждая определенные отделы головного мозга. Агрессивное поведение в мире животных всегда имеет свою причину, будь то борьба за самку, за территорию, за место в групповой иерархии или отражение нападения, которого не удалось избежать. Различные виды агрессивности связаны с различными структурами головного мозга. Так, повреждение медиального гипоталамуса усиливает драку крыс, раздражаемых электрическим током, и не влияет на территориальную агрессивность, которая зависит от сохранности другой (латеральной) области гипоталамуса.

В опытах показано, что кошки охотно раздражают электрическим током те мозговые центры, насильственная стимуляция которых вызывает у них агрессивное поведение. Эти эксперименты в известной мере объясняют наличие у человека двух видов ярости, одна из которых доставляет ему страдания (ревность Отелло), а другая переживается как эмоциональное положительное чувство боевого азарта (помните, у Пушкина: «есть упоение в бою»). Вообще, исследование агрессивности опровергает прямое отождествление эмоций с безусловными рефлексами, поскольку мы можем наблюдать и атаку с яростью, и «холодную» атаку, и объективные симптомы ярости без нападения на противника.

Если врожденной агрессивности ради агрессивности нет даже у животных, то тем более ее не существует у человека. Известны изолированные племена (например, эскимосы), которые отличаются крайним миролюбием и не способны поднять руку на человека. Когда приходится слышать о немотивированной (то есть беспричинной) агрессивности, скажем, у подростков, это свидетельствует только о том, что мы не удосужились выяснить подлинные ее причины.