Член-корреспондент АН СССР П. СИМОНОВ.

Член-корреспондент АН СССР П. СИМОНОВ.

«В античном мировоззрении душа — это то, что делает тело живым».

Из энциклопедического словаря.

«Нет никакого сомнения, что систематическое изучение фонда прирожденных реакций животного чрезвычайно будет способствовать пониманию нас самих и развитию в нас способности к личному самоуправлению».

И. П. Павлов.

ПО ИНСТРУКЦИЯМ ПРЕДКОВ

Ни одно существо, будь то животное или птица, не рождается подобным абсолютно чистой доске, на которой воздействия окружающей его внешней среды заново чертят свои письмена. К моменту рождения оно уже наделено сложнейшей и многообразной системой безусловных рефлексов, сформировавшихся в процессе длительной эволюции его предков. Примером чисто врожденного поведения могут служить действия птенца, с помощью которых он разбивает скорлупу и освобождается из яйца для самостоятельной жизни. Никто не учит юного кобчика убивать мышь строго определенным ударом в голову. Новорожденные цыплята сразу же предпочитают клевать трехмерные предметы, соразмерные с величиной их клюва, а не плоские кружки. Прирожденный характер носит у них и реакция следования за движущимся объектом, будь то родители или... заменивший их экспериментатор.

Оса аммофила, пользующаяся «орудием труда», В челюстях она несет камешек, нужный ей, чтобы утрамбовать землю над входом в норку. Эта одинокая хищница уже снабдила свою подземную «детскую» парализованной гусеницей и отложила на нее единственное яйцо.

Многие безусловные (врожденные) рефлексы рассчитаны на их автоматическое выполнение и поражают своей машннообразностью. Естественный отбор закрепил у осы-наездника великолепную последовательность действий: найдя гусеницу, оса парализует ее уколом в нервный узел. Потомство осы, запечатанное в норке, в момент своего появления из яичек получает в готовом виде свежие живые консервы. Но инструкция предков рассчитана только на такое будущее, где нет места неожиданностям. Если же мы в последний момент перед закрытием норки вытащим гусеницу из гнезда, оса, согласно раз и навсегда установленному расписанию, все равно замурует свое потомство и обречет его на голодную смерть.

Впрочем, тупой автоматизм врожденных реакций не следует преувеличивать: их выполнение зависит от конкретной ситуации и возраста. При встрече с противником цихлидовая рыбка обращается в бегство, но, достигнув своей территории, переходит в атаку. Даже прямое электрическое раздражение мозговых «центров агрессин» заставляет обезьяну атаковать не любого находящегося поблизости соседа, а только того члена группы, который стоит на ступеньку ниже нее в групповой иерархии. Впервые вышедшие из берлоги медвежата с интересом обследуют каждый новый предмет, но три месяца спустя реакция становится иной: все неизвестное начинает вызывать у них настороженность и страх. Точно так же ребенок, вначале улыбавшийся всем подряд, позднее улыбается только в ответ на склонившееся к нему знакомое лицо.

Советскому физиологу Л. А. Орбели принадлежит стройная теория об окончательном «дозревании» безусловных рефлексов после рождения под влиянием внешней среды и в тесном взаимодействии с выработкой условных рефлексов. Строительство гнезда у крыс носит врожденный характер, но этот инстинкт можно разрушить, если выращивать крысу в клетке с решетчатым полом, где все мелкие предметы (возможный материал для строительства гнезда) проваливаются сквозь металлические прутья. Перевод крысы в клетку с твердым полом не восстанавливает стремления к гнездостроительству, хотя этот навык дан ей от рождения. Выращенный в полной изоляции щегол все равно запоет, потому что мелодия песни записана в его генах. Но его пение лишится тех оттенков, которые щегол усваивает, слушая пение других птиц. Обезьяны, выросшие не с мамой, а с механической куклой, оказываются равнодушными к своему собственному потомству.

Итак, поведение взрослого животного — это сплав врожденных поведенческих программ и личного индивидуального опыта, значительную часть которого составляет

опыт, приобретаемый путем подражания действиям других взрослых животных. Впрочем, сама способность к подражанию есть также безусловный рефлекс, обеспечивающий передачу навыков в ряду сменяющих друг друга поколений.

ОБОРОНА ИЛИ НАСТУПЛЕНИЕ?

ИНСТИНКТЫ САМОСОХРАНЕНИЯ

Рефлексы первой группы мы назовем витальными (от латинского слова vita — жизнь), поскольку неудовлетворение соответствующих потребностей ведет к физической гибели особи. Отметим также, что для удовлетворения потребностей этого типа нет необходимости во взаимодействии с другими особями своего вида. К числу безусловных рефлексов, обеспечивающих индивидуальное и видовое самосохранение, можно отнести пищевой, питьевой, регуляции сна, пассивно- и активно- оборонительные реакции, рефлекс экономии сил.

Характеристики веществ, способных утолить голод, первоначально заданы от рождения. В этом нетрудно убедиться: подменим материнское молоко какой-либо другой жидкостью, и ребенок немедленно ее выплюнет. Никто не учит медвежонка находить среди сотен окружающих предметов муравьев, ос, ягоды и улиток, пригодных в пищу. Другое дело — способы сбора ягод, ловли лягушек и т. д. Медвежата осваивают их постепенно.

Врожденный страх высоты спасает жизнь маленьким обезьянам, а страх, связанный с утратой равновесия, до поры до времени ограничивает слишком решительные попытки человеческого дитя принять вертикальную позу и пойти. Охотничье поведение хищников нельзя путать с агрессивностью: у охотящегося льва нет признаков ярости. Крысы, убивающие мышей, не агрессивны по отношению к другим крысам. Интересно, что встречаются крысы, которые скорее умрут от голода, чем убьют мышь, хотя они были приучены питаться убитыми мышами. Но существуют и другие особи,— они охотно убивают мышей даже после полного насыщения. Злодеи? В природе до появления человека не было ни ангелов, ни злодеев. Вполне вероятно, что именно способность одних особей убить больше, чем они сами в состоянии съесть, обеспечивает пищей тех молодых и старых, кто менее удачлив в охотничьем промысле.

Подчеркнем, что в природе нет агрессивности ради агрессивности. Ее можно вызвать только искусственно, например, повреждая определенные отделы головного мозга. Агрессивное поведение в мире животных всегда имеет свою причину, будь то борьба за самку, за территорию, за место в групповой иерархии или отражение нападения, которого не удалось избежать. Различные виды агрессивности связаны с различными структурами головного мозга. Так, повреждение медиального гипоталамуса усиливает драку крыс, раздражаемых электрическим током, и не влияет на территориальную агрессивность, которая зависит от сохранности другой (латеральной) области гипоталамуса.

В опытах показано, что кошки охотно раздражают электрическим током те мозговые центры, насильственная стимуляция которых вызывает у них агрессивное поведение. Эти эксперименты в известной мере объясняют наличие у человека двух видов ярости, одна из которых доставляет ему страдания (ревность Отелло), а другая переживается как эмоциональное положительное чувство боевого азарта (помните, у Пушкина: «есть упоение в бою»). Вообще, исследование агрессивности опровергает прямое отождествление эмоций с безусловными рефлексами, поскольку мы можем наблюдать и атаку с яростью, и «холодную» атаку, и объективные симптомы ярости без нападения на противника.

Если врожденной агрессивности ради агрессивности нет даже у животных, то тем более ее не существует у человека. Известны изолированные племена (например, эскимосы), которые отличаются крайним миролюбием и не способны поднять руку на человека. Когда приходится слышать о немотивированной (то есть беспричинной) агрессивности, скажем, у подростков, это свидетельствует только о том, что мы не удосужились выяснить подлинные ее причины.

ЗВЕРИ И РОЛИ

Вторую группу сложнейших безусловных рефлексов (инстинктов) мы определяем как ролевые (зоосоциальные) рефлексы. Соответствующие им потребности могут быть удовлетворены только путем взаимодействия с другими особями того же вида. В процессе этого взаимодействия особь принимает на себя роль одного из брачных партнеров (половое поведение), родителя или детеныша (родительский инстинкт), «хозяина» или «пришельца» (территориальный рефлекс), лидера или ведомого (иерархическая потребность). Социализация обезьян формируется на базе брачно-семейных отношений, где фигура вожака — он же отец молодого поколения группы — занимает поистине ключевое положение. Кстати, половое поведение животных несправедливо третировать как пример «низменного» и «грубого» секса. В мире животных существует хорошо выраженная зависимость между продолжительностью ухаживания и стабильностью последующих брачных отношений. Чем длительнее период и между встречей и сближением, тем устойчивее пара, объединяющаяся для одного выводка или на всю жизнь.

Степень родительской заботы корригирует с уровнем социализации. Щенков гиен кормит только мать, что обеспечивает выживаемость всего лишь 5—10 процентов молодняка. У более высоко социализированных гиеновых собак (с постоянным составом стаи, совместным добыванием пищи и защитой территории) щенков кормят все члены стаи, что ведет к выживанию 35 процентов молодняка.

Изоляция от матери 168 детенышей обезьян резусов показала, что формируется три типа отношений при встрече с незнакомым животным: 1) общительно-доброжелательный, 2) враждебный и 3) трусливый.

Этот результат хорошо согласуется с представлением о преобладании определенного вида эмоций у особей, наделенных тем или иным типом высшей нервной деятельности (темпераментом). Мы имеем в виду наблюдения И. П. Павлова о преобладании гнева у холериков, страха — у меланхоликов и положительных эмоций — у сангвиников. Знаменательно также, что биохимические сдвиги в тканях мозга у обезьян, отделенных от матери (обеднение мозга норадреналином и серотонином) аналогичны тем сдвигам, которые обнаружены у людей в состоянии депрессии.

Отрицательные воздействия усиливают стремление к контакту. Струя теплого воздуха из механической куклы-«матери» заставляет детеныша обезьяны еще теснее прижиматься к ее мягкой обшивке, а болевые раздражения усиливают инстинкт утят следовать за движущимся предметом, заменяющим утку. Американский ученый Джон Скотт выращивал три группы щенков, кормление которых производилось автоматически, без участия человека. Одних щенков время от времени поощряли игрой с экспериментатором. Других — то поощряли, то наказывали. Третьих — только наказывали за приближение к человеку. Оказалось, что сильнее всего к экспериментатору привязались щенки второй группы, а в наименьшей степени — первой. Польский физиолог Элжбета Фонберг выработала у собак сложные инструментальные условные рефлексы, единственным подкреплением которых были ласка и одобрение.

У ИСТОКОВ СОЧУВСТВИЯ

Животные способны реагировать на сигналы эмоционального состояния другой особи того же вида. Мы назвали эту способность феноменом эмоционального резонанса, поскольку сигналы боли (крик, движения, специфические пахучие вещества и т. д.) вызывают у животного-«наблюдателя» объективно регистрируемые симптомы эмоционального возбуждения: изменения частоты сердцебиений, дыхания, электрической активности мозга. В наших опытах была использована видовая склонность крыс находиться в ограниченном пространстве — маленьком «домике» из плексигласа. Пол этого домика представлял педаль, включавшую болевое раздражение током лапок другой крысы, находившейся рядом с домиком. Чтобы избежать криков боли партнера, исследуемая крыса должна была уйти из домика в неприятное для нее открытое пространство (вспомните Крысу, Ходившую Вдоль Стены из повести Р. Киплинга «Рики-Тики-Тави»!). Оказалось, что из 246 крыс 77 (31 процент) перестали заходить в домик после двух-трех дней опытов, 111 (45 процентов) стали реагировать на крики партнера только после того, как испытали действие тока на себе. У 59 животных (24 процента) выработать реакцию избегания так и не удалось.

Исследуемая реакция очень чувствительна к действию химических веществ. По данным московского нейрофармаколога Ю. В. Бурова, ее подавляет алкоголь в ничтожной дозе — 32 миллиграмма на килограмм веса крысы. Для того чтобы подавить условный рефлекс на собственную боль, требуется 2,25 грамма на килограмм, то есть доза в 70 (!) раз больше. Многодневное воздействие криков боли вызывает у чувствительных крыс тяжелое невротическое расстройство.

Аналогичные данные получены на собаках нашей сотрудницей Л. А. Преображенской и зарубежными авторами — на обезьянах. Интересно, что у животных различных видов (крысы, собаки, обезьяны) наблюдается примерно одинаковое соотношение реагирующих и «бесчувственных» особей: один к двум. Чувствительность к крикам боли партнера резко снижается при разрушении так называемого центрального серого вещества головного мозга. Этот отдел мозга связан с отрицательной эмоциональной окраской любых достаточно сильных воздействий: звука, температуры, механического давления и т. д. Иными словами, эволюция нашла очень удачный и экономный ход: сигналы отрицательного состояния другой особи стали адресоваться к тому отделу мозга, который одновременно является «органом» страдания при собственном неблагополучии. Это объясняет, каким образом страдание другого способно вызвать у человека чисто физическое недомогание — комок в горле, тошноту, спазм сосудов сердца.

Феномен эмоционального резонанса можно рассматривать как прообраз человеческой способности к сопереживанию, сочувствию, состраданию. Эта великая способность позволяет постигнуть внутренний мир другого, перенося его на свой собственный внутренний мир, подобно тому, как сознание означает способность передать свое знание другим членам сообщества. Вполне вероятно, что своеобразная дополнительность сознания сопереживанием породила две дополняющие друг друга ветви человеческой культуры: науку и искусство.

Новорожденной обезьяне предложили на выбор два макета «матери». Один проволочный, с деревянной головой и соской на уровне груди, другой почти такой же, но с мягким бархатным покрытием. Она выбрала в «мамы» тот, что покрыт мягкой тканью.

НЕ ЛЮБОВЬ И НЕ ГОЛОД

Известный афоризм о том, что «любовь и голод правят миром», вряд ли справедлив даже для животных, не говоря уже о человеке. «Общественный инстинкт», потребность занимать свое место в групповой иерархии нередко оказываются сильнее и голода, и секса, и самосохранения. Посадим вожака колонии обезьян в отдельную клетку и будем кормить его самыми лучшими лакомствами, но... в последнюю очередь, после раздачи пищи «подчиненным» обезьянам. Эта невинная процедура вызовет у вожака сильнейший стресс, который быстро приведет оскорбленное животное к гипертонии и инфаркту миокарда. Потому что законы стада и место в иерархии гораздо важнее удовлетворения всех других потребностей.

Законы стада соблюдаются неукоснительно. Высокоранговые птицы прекращают драки низкоранговых, вмешиваясь на стороне слабейших. Доминирующие животные атакуют только ближайших к ним по положению самцов, заставляя их эмигрировать из колонии. При освоении новой территории конкуренция временно подавляется исследовательской активностью, но, как только территория освоена, начинается выяснение отношений.

Вожаков можно разделить на две разновидности. Вожак-домннаит следит за порядком в стаде, оберегает самок, прекращает драки, охраняет территорию, защищает стадо от пришельцев. Вожак-лидер ведет за собой стадо, мало заботясь о том, что происходит за его спиной. Если на пути стада возникает серьезное препятствие: глубокий снег, трясина, флажки, развешанные охотниками, доминант, как правило, останавливается в нерешительности. Гроза стада — он одновременно и его раб. Вперед выступает лидер, способный принимать оригинальные и самостоятельные решения. Но это положение сохраняется лишь перед лицом опасности. Как только препятствие оказывается позади, доминант немедленно занимает принадлежащее ему место.

Впрочем, следование за лидером имеет свою теневую сторону — бездумное подражание. Крысы, обученные находить выход из лабиринта, правильно выбирают дверь в 66 случаях из 100. Если в эту группу поместить лидера, обученного выбору другой двери, крысы начинают подражать лидеру и количество правильных реакций падает до 40 процентов.

Шимпанзе трудится — вставляет втулки разной формы в соответствующие отверстия на доске. Благодаря более быстрому темпу развития в раннем возрасте и лучшей координации движений трехлетний шимпанзе быстрее справляется с этой задачей, чем ребенок того же возраста.

Высшие обезьяны в борьбе за зоосоциальный ранг способны воспользоваться каким-то инструментом. В научной литературе описан молодой самец шимпанзе, который стал вожаком группы, запугав своих конкурентов ударами палки по пустой канистре. Когда экспериментаторы отобрали у него канистру, он немедленно лишился всех своих привилегий и был водворен на соответствующее место. Но обычно вожак группы обладает рядом очевидных достоинств. В клетке с четырьмя обезьянами были установлены два рычага. Одни из рычагов обеспечивал пищей «работающее» животное, второй рычаг давал пищу для двоих. Только вожак колонии предпочел пользоваться рычагом «для двоих». Подчиненный самец неизменно нажимал на рычаг «для себя». Потребность соблюдения норм данного сообщества принадлежит к числу сильнейших зоосоциальных потребностей. Нарушители норм поведения наказываются или изгоняются из группы. Этот древнейший инстинкт в полной мере присущ детям, которые очень настороженно относятся к своим сверстникам со странностями в поведении.

Мы закончим раздел о зоосоциальном поведении словами Ф. Энгельса из письма П. Л. Лаврову: «...я не могу согласиться с Вами, что «борьба всех против всех» была первой фазой человеческого развития. По моему мнению, общественный инстинкт был одним из важнейших рычагов развития человека из обезьяны».

РЕФЛЕКСЫ БУДУЩЕГО

К третьей и последней группе сложнейших безусловных рефлексов мы отнесем рефлексы саморазвития: исследовательский, свободы (сопротивления), подражательный и игровой. Наиболее характерно для этой группы рефлексов то, что они не нужны для адаптации к существующей в данный момент ситуации. Они обращены к будущему, ориентированы эволюцией на освоение новых пространственно-временных сред. Рефлексы саморазвития имеют самостоятельное происхождение, их нельзя вывести или свести ни к витальным, ни к зоосоциальным потребностям. Так, одним из доказательств самостоятельности исследовательского рефлекса служит возможность выработать на его основе условные рефлексы, где единственным подкреплением служит фактор новизны. Крысы обучаются находить выход из лабиринта для обследования новой территории, а собаки и обезьяны готовы нажимать на рычаг, открывающий вид из окна в соседнее помещение.

Выращивание животных в среде, обедненной новыми впечатлениями, ведет к уменьшению серого вещества их мозга, причем «информационное голодание» не компенсируется физической нагрузкой. В свете этих данных трудно согласиться с утверждением о том, что мозг слепоглухого от рождения ребенка, в том случае, если его предоставить самому себе, ничем не будет отличаться от мозга здоровых детей. Увы, это не так. Однако компенсаторные возможности человеческого мозга чрезвычайно велики, и система социального воспитания таких детей делает их полноценными людьми и спасает их мозг от чисто материального дефекта.

Систематические исследования молодых животных и детей позволили американскому психологу Т. Шнейрле сформулировать «правило двухфазной мотивации», согласно которому относительно слабые новые стимулы вызывают реакцию приближения для более детального их обследования, а усиление этих стимулов ведет к настороженности и избеганию. Биологическое значение подобной закономерности совершенно очевидно.

Когда в клетку с крысами помещают новый рычаг для получения пищи, доминирующий самец и приближенная к нему самка... закапывают этот рычаг в песок (новое может оказаться опасным!). Боятся воспользоваться им и трусливые низкоранговые животные. Только среднеранговые крысы осторожно и постепенно начинают пользоваться рычагом, причем добываемая при этом пища поедается в соответствии с положением в иерархии.

Если обезьяна не научится строить гнездо в определенном возрасте, то она не научится этому никогда.

Исследовательское поведение тесно связано с положительными эмоциями: нервные клетки, активные при стимуляции «центров удовольствия», активируются и при ориентировочно-исследовательском поиске. В этот процесс вовлекаются химические вещества, вырабатываемые самим организмом и сходные по своему строению с морфином. Таким образом, потребность в новизне имеет свое вполне материальное обоснование.

Иногда приходит мысль: не замешаны ли подобные «молекулы удовольствия» в механизмах «бескорыстного» наслаждения красотой? Изучение исследовательского поведения, побуждаемого информационным голодом и привлекательностью новизны, позволяет определить живые системы как нуждающиеся в постоянном притоке из внешней среды не только вещества и энергии, но и информации. У человека потребность в информации оборачивается тем, что принято называть идеальными, духовными потребностями, которые невыводимы из материальных (связанных с поступлением в организм вещества и энергии), поскольку они исходно имеют информационную природу.

После открытия генетического кода связь между содержанием информации (в данном случае — наследственной) и ее материальным носителем (в данном случае — нуклеиновыми кислотами) стала столь очевидной, что многие дискуссии о «природе идеального» просто утратили смысл.

Высшие животные наделены рефлексом свободы, открытым И. П. Павловым и многократно переоткрытым зарубежными авторами, Давшими ему имена реакции преодоления, рефлекса сопротивления принуждению и т. д. Этот рефлекс особенно сильно выражен у диких животных, у них он способен подавить и голод, и жажду, и половое влечение. Для рефлекса свободы препятствие на пути к его удовлетворению служит таким же стимулом, как вид пищи для пищедобывательного рефлекса, боль для оборонительного, как новизна для ориентировочного. На уровне человека рефлекс свободы трансформировался в нейрофизиологические механизмы воли.

Не меньшее значение имеет потребность в превентивной вооруженности навыками (потребность в компетенции, в способности управлять событиями). Речь идет об овладении навыками и умениями, которые могут понадобиться лишь в дальнейшем. Эта потребность удовлетворяется с помощью двух безусловных рефлексов: подражания и игры.

Молодые животные имитируют действия взрослых, благодаря этому происходит передача навыков от поколения к поколению, которую М. Е. Лобашев в 1967 году назвал сигнальной (негенетической) наследственностью. Путем подражания копытные приобретают способность пастись, а обезьяны — строить гнездо. Здесь важно не упустить периода повышенной чувствительности к обучению, в противном случае обезьяна уже никогда не научится строить гнездо, сколько бы она ни наблюдала, как это делают другие. Эффективность обучения зависит от ранга животного, подающего пример. Чтобы обучить группу обезьян, достаточно научить вожака.

Имитационное поведение иногда может вызвать и такие нежелательные явления, как, например, массовая паника. Вот почему так необходимо, чтобы оно корригировалось личным опытом. Известно, что удаление лобных отделов головного мозга усиливает подражательное поведение собак. У человека имитационная способность представляет прямой путь к воздействию на его подсознание. Функционирование этого механизма особенно ярко проявляется у детей, но частично сохраняется и у взрослых, особенно в моменты повышенной внушаемости, при гипнозе, панике, некоторых невротических заболеваниях.

Другим средством удовлетворения потребности в компетенции служит игра.

Так, молодые хорьки овладевают приемами охоты на крыс во время игры со сверстниками. Если крысят в возрасте от 25 до 45 дней лишить возможности играть, они в дальнейшем бывают неспособны к приобретению сложных навыков. На потребность в игре указывает такой факт: после изоляции на одни день молодые хомяки при встрече играют вдвое дольше. Наиболее сложная разновидность игрового поведения — манипуляционная игра с предметами — свойственна только обезьянам и развивает их способность к невербальному (бессловесному) мышлению. Таков самый краткий очерк фонда прирожденных реакций животных, изучение которого, по мысли Павлова, должно способствовать «пониманию нас самих и развитию в нас способности к личному самоуправлению».

ОЧЕЛОВЕЧИВАНИЕ ИНСТИНКТОВ

Если суммировать рассказанное выше, станет ясно, что к началу антропосоциогенеза — превращения в человека — наш животный предок обладал сложнейшей системой побуждений, отнюдь не сводимых к голоду, жажде и половому влечению. На таблице сопоставлены основные группы потребностей человека (см. статью: П. Симонов и П. Ершов «Потребности и сознание», «Наука и жизнь» № 8, 1983) со сложнейшими безусловными рефлексами (инстинктами) высших животных. Главный результат подобного сопоставления можно сформулировать следующим образом: нам не известна нн одна потребность человека (кроме, пожалуй, юмора), которая совершенно не имела бы филогенетических «корней» в потребностях животных. Разумеется, мы далеки от того, чтобы приписывать животным чисто человеческие черты (антропоморфизм) или низводить человека до уровня его животных предков (вульгарная биологизация). Речь идет только о соблюдении принципа историзма, побудившего В. И. Ленина включить «историю умственного развития животных» в перечень областей знания, из которых должны сложиться теория познания и диалектика.

О ПОЛЬЗЕ ИЛЛЮЗИЙ

Неполное, лишь частичное осознание своих потребностей породило у человека иллюзию свободы воли, то есть способности делать то, что хочу. В этом наивном убеждении главная хитрость заключается в словечке «хочу», потому что, как заметил философ Шопенгауэр, «человек может делать то, что он хочет, но он не может хотеть того, что хочет». Связь иллюзии свободы волн с неосознаваемым психическим угадал Бенедикт Спиноза: «Люди лишь по той причине считают себя свободными, что свои поступки они сознают, а причин, их вызвавших, не знают». Впрочем, в последние годы «вздорная побасенка о свободе воли» (В. И. Ленин) получила новое оформление в виде представления о «самодетерминации» личности.

На самом деле поведение человека целиком определяется его социальным воспитанием и генетическими задатками. Свобода выбора есть иллюзия, но иллюзия исключительно полезная. Представление о свободе воли порождает чувство личной ответственности за совершаемый поступок, а это чувство заставляет человека вновь и вновь оценить сложившуюся ситуацию, мысленно просмотреть возможные последствия тех или иных действий, взглянуть на себя со стороны. В результате непосредственным побудителем поведения становится не сиюминутная потребность (например, личная обида), но мотивация, устойчиво доминирующая в иерархии мотивов данного субъекта, определяющая его стратегические жизненные цели. Доминирующая потребность возбуждает деятельность сверхсознания и направляет творческую интуицию на поиск оптимального решения, причем решение может оказаться в высшей степени оригинальным, то есть непосредственно не вытекающим из ранее накопленного личного опыта или опыта других людей. В этом и только в этом смысле можно говорить о самодетерминации, о причинном обусловливании поступков нервными связями, ассоциациями, первично возникающими в мозге человека. Истинная ценность этих поступков будет установлена лишь позднее, в процессе индивидуальной и общественной жизненной практики, подобно тому, как биологическая ценность непредсказуемых изменений генетического материала (мутаций и рекомбинаций) выясняется в процессе естественного отбора.

Сопоставление механизмов творческой деятельности мозга с «творчеством природы» (К. А. Тимирязев), с процессом возникновения новых форм живых существ не литературная аналогия, но свидетельство универсальности законов возникновения принципиально нового в живой природе, будь то биологическая эволюция или творчество индивидуального живого мозга. Наука не раз встречалась с такими универсальными правилами, например, с принципом обратной связи, который обнаруживается и в регуляции кровяного давления и в управлении сложным технологическим процессом. Их открытие еще одно свидетельство единства материального мира и торжества познающего этот мир разума.

«Становление каждой уникальной индивидуальности,— пишет Нобелевский лауреат Джон Экклс в своей книге «Тайна человека»,— лежит за пределами научных исследований. Я утверждаю, что мы должны понять уникальность личности как результат сверхъестественного творения того, что в религиозном смысле называется душой». Если Экклс имеет в виду субъективную реальность внутреннего мира человека, то он прав: она действительно не является предметом науки и постигается другой ветвью человеческой культуры — искусством. Что же касается объективных законов высшей нервной (психической) деятельности человека, то наука вправе претендовать на их познание и... «кто знает, где кончается эта возможность» (И. П. Павлов).

МАТЕРИАЛИЗАЦИЯ ДУШИ

В самом деле, давайте посмотрим, какие именно обстоятельства породили сохранявшиеся тысячелетиями представления о существовании у человека особой, отличной от тела субстанции, именуемой душой. А ведь эти представления столь значительны и прочны, что мы до сих пор говорим о духовных потребностях, о душевности и равнодушии, не будучи в состоянии найти другие, равноценные им слова.

Итак, с точки зрения религиозного сознания основные признаки души сводятся к следующему:

1. В определенный момент человек заметил, что, помимо нужды в пище, одежде, жилище и женщине (мужчине), он наделен тягой к новому, неизведанному, красивому, к сочувствию и ласке, то есть к тому, что нельзя взять в руки, силой отнять у собрата, закопать в землю на черный день. Вот в этом-то неуловимом, невещественном и нуждается в отличие от тела душа.

2. Каждый человек наделен своей уникальной, лишь одному ему присущей душой, которая сохраняет свою уникальность и после смерти, потому что не может не исчезнуть тот особый, единственный в своем роде мир, который я ношу в себе.

3. В душе сконцентрировано все лучшее, человеческое, доброе, поэтому хороший человек — душевный, хорошо работать — значит работать с душой. Правда, бывают и черные души и мелкие душонки, но они именно мелкие, то есть малодушные, в то время как мерой доброго и прекрасного

служат большие, глубокие души великодушных людей.

4. Душа есть помещенный внутри меня судья моих помыслов и поступков, и, когда я поступаю плохо, она скорбит, болит, напоминая этой болью о моей личной ответственности за свои деяния. Сегодня мы в состоянии дать естественнонаучное объяснение каждому из перечисленных выше представлений.

Да, потребности человека не сводятся к пище, одежде, жилищу и сексу. Как существо общественное, он наделен социальными потребностями принадлежать к группе и пользоваться расположением со стороны ее членов. Из глубины миллионолетий ведет свою историю потребность в притоке новой информации, которая через стадию исследовательского инстинкта животных трансформировалась в человеческую потребность познания. И обе эти нематериальные (в смысле невещественные) потребности не дар божественного творения, но закономерный итог длительной эволюции мира живых существ. Возникновение речи и тесно связанного с ней, хотя и отличного от нее искусства имело два исключительно важных последствия. Во-первых, появилась возможность передать свое знание о мире другому, а это означало — отделить себя от мира и от других, осознать суверенность собственного «я». Во-вторых, цепочка генетической связи поколений дополнилась передачей своего личного, индивидуально накопленного опыта грядущим потомкам. Уникальное творческое «я» обрело своего носителя в виде вклада в общечеловеческую культуру: «Нет, весь я не умру, душа в заветной лире мой прах переживет...» Заметьте: не на небесах, не в виде «астрального тела», о котором склонны потолковать и нынешние мистики,— «в заветной лире», то есть в деянии, в изобретении, просто в доброй памяти людей.

Личность — это, прежде всего и главным образом индивидуально неповторимый набор потребностей, причем «каждый стоит столько, сколько стоит дело, о котором он хлопочет». Мелкая душа удовлетворяется малым, для великой души небезразличны судьбы всего человечества. Сколь ни велика роль сознания, психическая жизнь человека не исчерпывается им. Хорошо усвоенные нормы поведения, присущие данной социальной среде, переходят в сферу подсознания, приобретая в процессе этого перехода ту силу, которой они не обладали в качестве внешних предписаний. И тогда возникают, голос совести, зов сердца, веление долга, тем более сильные, чем больше эти нормы соответствуют фундаментальным человеческим ценностям, накопленным в ходе исторического развития цивилизации.

Впрочем, каждая норма — детище своего времени, а потребности человека обладают извечной тенденцией к расширению, обогащению и возвышению в связи с прогрессом средств их удовлетворения. Наиболее мощная, доминирующая в структуре данной личности потребность активирует механизмы сверхсознания (творческой интуиции), поиск еще небывалых решений и неизведанных путей. Многие из порождаемых сверхсознанием догадок и предположений не выдерживают проверки практикой, оказываются ложными и отбрасываются жизнью, подобно тому, как естественный отбор отбрасывал нежизнеспособные мутации. Но все, выдержавшее эту суровую проверку, становится открытиями, новыми средствами удовлетворения существующих потребностей, а благодаря прогрессу средств — новыми потребностями и новыми нормами человеческого общежития. Именно через творчество осуществляется так называемая самодетерминация поведения, то есть нахождение таких вариантов действий, которых еще не было ни в личном опыте субъекта, ни в известном ему опыте других людей.

Вместе с тем, самодетерминация не означает свободы воли, как свободы делать «что хочу», ибо хотения человека определяются длительной историей развития, включая ее дочеловеческие и собственно человеческие этапы, наследственными задатками и главным образом условиями социального воспитания. Мы уже говорили о том, что свобода выбора есть полезная иллюзия, побуждающая человека мысленно проигрывать возможные последствия предполагаемых поступков, что способствует выявлению потребности, устойчиво доминирующей в иерархии мотивов данной личности. От того, какая из этих потребностей выйдет на первый план, и зависит, струсит человек или бросится на помощь, солжет или будет отстаивать правду, поступит по совести или останется глухим к ее голосу. Никакой другой «свободы» в природе не существует, и кого это огорчает, тому нич